Однако это был не последний семейный опыт Василисы. Но если два предыдущих брака она считала просто ошибками по неопытности, то третий – полностью своей виной. Это был очень недолгий брак, длившийся всего год, но он окончательно подорвал веру молодой женщины в сильный пол.
С Романом Кулаковым Василиса познакомилась в ночном клубе, куда ее притащили подружки после второго развода, чтобы она пришла в себя. Да и просто потому, что Петр не позволял ей ходить в увеселительные заведения. Роман был соучредителем одного из коммерческих банков, жил на широкую ногу и очень быстро вскружил голову Василисе. После скучно-напряженной супружеской жизни он показался ей «мужчиной мечты». Мужчина имел красивую внешность, ум и обаяние, и Василисе почудилось, что счастье наконец-то улыбнулось ей – она встретила человека, совместившего в себе все самые лучшие мужские качества. Она искренне верила, что третий брак станет последним в ее жизни. Тем более и подруги подбадривали: «Бог троицу любит».
Беда состояла в том, что у супругов вскоре возникли разногласия. Почему-то Вася видела рядом с собой только одного мужчину и сексуального партнера, а вот Роман ее взглядов не разделял. Что и доказал наглядно: Василиса застукала его с пышногрудой брюнеткой прямо в супружеской спальне. В состоянии аффекта она собрала свои вещи и покинула коттедж. Роман потом долго не понимал, почему же она столь бескомпромиссна?
– Все мужчины поступают так! – уверял он ее. – Подумаешь, было бы из-за чего...
– Замолчи!
– Ну, та женщина ничего для меня не значит, я даже не помню ее имени.
– Циник!
– Я нормальный половозрелый мужчина.
– Ты – самец!
– Люблю-то я тебя.
– Да при чем тут любовь?! Зачем ты вообще женился на мне? Проводил бы и дальше время со своими «цыпочками» и «кисками».
– Мне надоели пустые дуры, а ты – умная и красивая, – отвечал Роман, не кривя душой.
– Но мои ум и красота тебя не остановили...
– Вася, считай это просто зарядкой.
– Заткнись! Я не хочу этого слышать!
– Возьми хоть денежную компенсацию. Ушла, хлопнув дверью, гордая такая...
– Засунь ее себе знаешь куда?!
– Вот идиотка! Все бабы на подобные шалости мужа закрывают глаза.
– Пусть я идиотка, но я так не могу, извини.
– Старомодная дура! – заявил Роман напоследок.
Так развалился третий и последний брак Василисы. Она очень сильно переживала из-за разрыва. Просто впала в коматозное состояние, ушла в глубокую депрессию. Вася уволилась с работы, на другую не устроилась, лежала целый день дома в кровати, тупо уставившись в потолок, иногда переводила взгляд на экран телевизора, но мыслей в глазах (и в голове тоже) не прибавлялось. За нее переживали друзья, как мужчины, так и женщины, а еще родная сестра Антонина.
Необходимо отметить: несмотря на то, что сестры были полными антиподами, с самого детства они сосуществовали достаточно мирно. Потому что как-то сразу установили для себя одно очень верное правило – у каждой своя территория, и не надо лезть друг другу в душу. Немаловажным фактом было и то, что Антонина, в силу своего спокойного характера, всегда уступала Василисе. А с возрастом разница в два года сгладилась, Вася набила свои шишки, и сестры стали чрезвычайно близки. Поэтому очередную личную драму младшей сестры Антонина переживала почти как свою. В то время она, можно сказать, не вылезала от Васи, безумно беспокоясь за нее и пытаясь привести в чувство.
Как-то вечером Антонина зашла к сестре. Отдернула шторы и чихнула.
– Ну и пылища! Задохнуться можно! Неужели трудно встать и открыть окно? А еще взрослая женщина... – напустила на себя Тося грозный вид.
– Зачем? – вяло откликнулась Василиса. – Мне и так хорошо. А ты приходишь и сотрясаешь мне все нервы. И свет мне ни к чему. У меня глаза от него болят, а в темноте так приятно и спокойно...
– Следуя твоей логике, в гробу еще лучше, там тоже и темно, и спокойно, – ответила Антонина, собирая с пола разбросанную одежду сестры.
– Я подумаю над твоим предложением, – буркнула Вася.
– Вот ведь дурочка! Сейчас получишь от меня! Приди в себя, очнись! Ну пострадала, и хватит!
– Хватит... Ты совсем бесчувственная? Это вообще-то мой муж был, я его любила... Я неудачница! Почему я не как все женщины? Почему просто не закрыла глаза? Права была мама, опасаясь, что у меня не сложится жизнь с таким-то характером.
– Вот только не надо теперь опускать всех женщин. Далеко не каждая бы закрыла глаза на такое. Я бы тоже не простила, – парировала Антонина, завязывая свои густые рыжие волосы в хвост. – Хоть белье могла бы не раскидывать? Ведешь себя как маленькая! Изменял – значит, не ценил и не уважал...
– Тебе легко говорить! Ты замужем была всего один раз, а я целых три. Что люди подумают обо мне? Да она или дура полная, или законченная стерва!
– А ты меньше всего думай о том, что кто подумает. Главное, что ты сама думаешь о себе. Вот что бы ты подумала о себе, если бы осталась с Романом?
– Что я – тряпка!
– А что ты думаешь, уйдя от этого бабника?
– Что я – дура. Заметь, не велика разница... Еще неизвестно, что лучше, – не поворачивая головы, отвечала Василиса.
– А я вот тобой горжусь! Ты – молодец! И вообще, ты сильная, переживешь. Не стала терпеть – значит, не смогла. Ничего, тебе еще повезет.
– Нет уж, хватит. Наелась уже... Сколько можно? Не приноровилась я уживаться с людьми. Все детство провела с мужчинами, то есть с мальчишками, а так и не научилась понимать их. Дружить – да, а что касается любви...
Сестра подошла к Василисе и помогла ей подняться с кровати.
– Давай говори... Уже хорошо! Размышляй... приходи в себя... Начали шевелиться мысли – начнешь шевелиться сама.
Вася обняла сестру и расплакалась.
– Что бы я делала без тебя? Без моей умной, все понимающей, рассудительной и спокойной старшей сестры?
– Пропала бы, – обняла ее Антонина.
Этот эпизод был очень показательным в отношениях двух сестер, в их безграничной любви и доверии друг к другу.
Глава 2
С того момента прошло три года. Василиса давно встала на ноги, излечив душевные раны. Она жила в однокомнатной, честно заработанной квартире недалеко от центра. По выходным навещала маму и папу, уже давно живущих в разводе. Там же она встречалась с Антониной и ее пятнадцатилетней дочкой Катей. Но с Тосей Вася еще часто пересекалась и в течение недели, болтая о жизни.
Личную жизнь Василиса оставила в далеком прошлом. С мужчинами она общалась по работе, изредка – с друзьями детства, ныне семейными мужчинами.
За эти годы у Василисы была пара встреч с женатыми мужчинами, но они внесли в ее душу еще больше смятения. Вася понимала, что еще далеко не старуха, что многие женщины в этом возрасте только начинают устройство личной жизни. Но у самой Василисы, к сожалению, был слишком большой неудачный опыт семейной жизни, и по части эмоций и веры в любовь она чувствовала себя шестидесятилетней.
Сестры как всегда встретились за обедом в одном из московских ресторанов, славящемся сравнительно недорогой и качественной пищей.
– Какое хорошее изобретение – бизнес-ланч. Совсем недорого – четыре блюда, и никакой язвы, – улыбнулась Тося.
Она пришла в светло-кремовом легком платье, довольно строгого фасона. Еще бы, Антонина ведь работала учительницей в колледже и должна была соблюдать нейтралитет между принципами строгой морали и июльской тридцатиградусной жарой. Василиса же предпочитала спортивный, подходящий для ее подвижной натуры стиль одежды. Вот и сейчас она была одета в бледно-голубые капри, удобные джинсовые сабо и ярко-розовую блузку. Со спины с собранными в хвост волосами она напоминала студентку, забежавшую пообедать после лекций.
Вкусы в еде у сестер были одинаковые, несмотря на разность характеров. Они приступили к холодной окрошке.
– Ты не обращала внимание, что с отцом в последнее время творится что-то неладное? – спросила Тося.
– С отцом? – подняла на сестру удивленные глаза Василиса. – Хм, а я думала, мне показалось...
– И ты тоже заметила?! – воодушевилась Тося.
– Да, он стал какой-то грустный. Мало разговаривает, не улыбается. Я даже спросила его, хорошо ли он себя чувствует. Ты что-то знаешь? Что с ним такое?
– Он недавно поведал мне... – Антонина уставилась в свою тарелку.
Вася выждала минуту и поинтересовалась:
– Ты чего замолчала-то? Умерла, что ли? Или подавилась? Может, постучать по спине?
– Не надо по мне стучать... Дура я.
– Ого! Откуда такая самокритичность? – Вася как ни в чем не бывало продолжала двигать челюстями.
– Вообще-то отец строго-настрого запретил говорить тебе!
– Чего так? – удивилась Василиса.
– Вот и я о том же! Вы же с ним всегда были как единое целое, ты была его любимицей, а тут...
– Чего так? – удивилась Василиса.
– Вот и я о том же! Вы же с ним всегда были как единое целое, ты была его любимицей, а тут...
– Не ревнуй.
– Я давно с этим смирилась.
– Непохоже... Я же не напоминаю тебе, что ты всегда была близка с мамой.
– Ладно, не злись. Дело-то серьезное, если отец не хочет посвящать тебя, – миролюбиво произнесла Антонина.
– Я тоже об этом подумала... А почему?
– Да потому что ты сразу же встрянешь во что-нибудь и все испортишь. А потом, как обычно, невинно похлопав ресницами, заявишь, что просто хотела помочь.
– Не томи. Дело касается Тамары? – Василиса приступила к пюре с тефтелями под соусом.
У Антонины даже рот открылся от удивления.
– Как ты догадалась? Когда?
– Пять лет назад, когда он женился на ней, – пожала плечами Василиса.
– Ты же первая поддержала его в этом безумстве! – воскликнула Антонина.
– А что я могла? Они с мамой в разводе уже целую вечность. Я люблю маму, люблю отца так же, как и ты, но... Ты же помнишь, как мы жили?
– Да...
– По отдельности они очень хорошие люди. Просто святые... Но стоит им объединиться, как начинается ужас что... Непонятно, как они еще успели зачать нас. То-то у нас с тобой разница в возрасте небольшая, годом позже у них уже и секса, наверное, не было. Типичный пример – два человека, абсолютно не подходящих друг другу!
– Да что ты мне-то это говоришь? Знаю я все, не слепая, – откликнулась Тося, отодвигая почти полную тарелку окрошки и приступая ко второму. – Нельзя им было жить, вернее, мучаться вместе. А ведь довольно долго терпели. Видимо, из-за нас, – согласилась Тося. – Разошлись, когда мы уже выросли.
– Да! И отец влюбился! У него появился еще один шанс. Ну и что с того? – не понимала, к чему ведет сестра, Василиса.
– А то, что Тамара моложе его на тридцать лет. Ты считаешь, это нормально? – спросила Антонина.
– Любовь не спрашивает, сколько кому лет...
– Какая любовь?! Вася, очнись! Все было предрешено заранее! Мы же все это знали!
– Все, кроме отца. Он был с ней счастлив, – возразила Вася. – И сейчас счастлив...
– Уже не очень, – язвительно произнесла Тося.
– Говори! – потребовала сестра.
А дело было в том, что отец привел к себе в холостяцкую квартиру девушку – ровесницу дочерей. Сначала Николай Сергеевич попытался ее скрывать, затем понял, что ведет себя по-ребячески, что у него все серьезно и рано или поздно все равно придется рассекречиваться. И он представил новую жену своим дочкам. Тамара Блинова – это было нечто! Высокая, модельной внешности, с длинными волосами, тонкой талией и большой грудью, явно данной ей не богом, а пластическим хирургом.
Дочери были поражены. Отец их, конечно, считался видным мужчиной, но олигархом не был, чтобы обзаводиться такой вот спутницей. Он жил в хорошей двухкомнатной квартире в новом доме, которую купил сам, на свои деньги, после развода, все нажитое оставив супруге. Николай Сергеевич имел свой бизнес, приносящий нормальный средний доход, на что очень неплохо существовал, помогая дочкам, а через них и бывшей жене.
И вот – здрасьте! Тамара!
Потом выяснилось, что девочка из какой-то тмутаракани сразу же согласилась выйти замуж за шестидесятилетнего мужчину. И сразу же прописалась у него в квартире, потому что подругому Николай Сергеевич и не мог. Он всегда был честен со своими женщинами. А может, понимал, что за красоту и молодость должен платить чем-то, и был готов к этому.
На вопрос, зачем так срочно ей понадобилась прописка, Тамара скромно отвечала: «Для того, чтобы устроиться на работу». А на вопрос, какое у нее образование и кем она собирается работать, девушка опускала ресницы и загадочно улыбалась. О том, как и где они познакомились, молодожены молчали лучше любых штирлицев. Много позже все интересовавшиеся данным вопросом узнали, что Тамара торговала с лотка овощами, а Николай Сергеевич у нее отоваривался. Естественно, вспоминать о том времени оба не хотели. Тося тогда посмеивалась, в душе осуждая родителя, а Вася приняла сторону отца – ей стало нестерпимо его жалко.
«Если Тома сможет сделать его счастливым, хоть и не навсегда, то пусть так и будет», – решила Василиса, понимая, что не вправе вообще указывать своему отцу. Конечно, никто не мог предположить, что отца потянет на такую «клубничку», но что уж теперь говорить?
Разумеется, за время совместной жизни с Николаем Сергеевичем Тамара и дня не проработала. Просто наслаждалась свободой, домом и своим нормально обеспеченным положением. Красива она была – до рези в глазах. А вот ума у барышни было как-то не очень... Тома ничем не интересовалась, ни к чему не стремилась. Одним словом, прелестная, пустоголовая кукла. Супруга Тамара называла «папиком» и ласково щекотала его за ушком. В эти моменты приступы немотивированной тошноты мучили Василису особо сильно. Но ради отца она могла стерпеть многое, хотя прекрасно понимала, что для красотки ее отец – всего лишь, так сказать, стартовый капитал. Брак давал девушке возможность зацепиться в Москве, осмотреться, облагородиться в салонах красоты, прикупить дорогой, модной одежды, а затем можно будет упорхнуть дальше, к более богатому и успешному «папику», оставив Николая Сергеевича у разбитого корыта с разбитой надеждой на взаимную любовь и искреннюю нежность. Василиса только надеялась, что в столь трудный для отца момент окажется рядом с ним. Но брак с Тамарочкой затянулся на целых три года, и она уже расслабилась.
«Может, Тома настолько глупа, что даже не подумала о таком способе продвижения по жизни? Может, ее вполне устраивает такая жизнь и больше она ничего не хочет? И простодушно ждет – спаси господи! – когда муж умрет?» – думала Вася иногда.
И вот сейчас сестра опровергала ее зыбкие надежды, сообщая, что далеко не все хорошо в «датском королевстве».
– Говори, не томи! – отодвинула Василиса от себя пустую тарелку.
Антонина же сидела перед полными тарелками. И так было всегда. Родители только диву давались, почему одна дочь ест, что называется, в три горла, но остается худой как щепка, а другая по часу перекатывает еду вилкой по тарелке и обладает выдающимися достоинствами женской фигуры.
– Отец сказал мне, что он вовсе, цитирую, «не старый осел и идиот, которым его считают. Что он прекрасно все понимал и понимает, что просто купил себе хорошенькую и молодую куклу», – начала рассказ Тося.
– Так и говорил?
– Именно так. Понимал, что Тамара с ним не по любви – всегда понимал! – но его это устраивало. Поэтому на многие вещи он закрывал глаза.
– На какие вещи? – удивилась Василиса. Ей было немного обидно, что отец, оказывается, был с ней, любимицей своей, скрытен, а на откровенность пошел только со старшей дочерью.
– На то, что Тома иногда изменяет ему, – опустила глаза Антонина.
– Что?!
– Да, да... Отец закрывал глаза, понимая, что она молодая, что в ней бурлит жизнь и что ей необходимо общение с молодыми людьми. Делал вид, будто ничего не видит, больше всего боясь, что жена уйдет от него. Но он также сказал, что Тома не сильно злоупотребляла предоставленной ей свободой, старалась не ранить его.
– Просто милое, семейное райское гнездышко! Мать твою! – не выдержала накала страстей Василиса, беря зубочистку.
– Не язви! Поэтому отец тебе ничего и не говорил.
– А ты не зли меня, рассказывай дальше... Официант! – позвала Василиса.
– Сейчас отец поведал мне, что все изменилось. Тома отдалилась от него, замкнулась, плачет по ночам, отказывает в любви, часами шлет кому-то эсэмэски...
– Девочка-кукла влюбилась? У холодной лягушки обнаружилось сердце... – помрачнела Василиса.
– Как ты догадалась? – удивилась Антонина. – Ты же никогда не любила...
– Чего?! – округлила глаза Вася.
– Того! – слегка рассердилась на сестру Тося. – У тебя три брака, и все... так... псу под хвост... Собственные чувства ты просчитала как свою высшую математику. Ни пяди врагу! Ни сомнений, ни прощения.
– Ты вообще о чем? В математике-то все четко, какие там могут быть сомнения...
– Вот и я о том же! У тебя только или черное, или белое. Максималистка ты, а обычно максимализмом грешат подростки. Пора уже выходить из этого возраста. Жизнь полна других красок!
– Но я же определила, что Тома влюбилась! Я же права! – надулась Василиса.
– Что меня и поражает.
– Если лично мне чувство любви неведомо, еще не означает, что я не знаю о нем. Что с отцом? Он сильно переживает? – спросила Вася.
– Сильно. Ты же сама заметила: с ним что-то не то... Он боится ее потерять, боится за нее...
– А за нее-то чего бояться? – не поняла Вася.
– Ну, она ведь, глупенькая, влюбилась...
– Слава богу, отец все же заметил, что Тамара не умна, – фыркнула младшая дочь.
– А тот человек, в которого она влюбилась, может оказаться непорядочным, причинить ей вред, – пояснила Антонина.