– Одно из двух, – тут же влез я с новым предложением, – если магнитная сущность камня сконцентрирована в какой-то малой его части, то его свойства не изменится от того, если мы отпилим от него некоторую небольшую часть. Если же незримое «нечто» равномерно распределено по всему его объёму, то после разрезания удивительное свойство целого камня будет неизбежно распределено между двумя половинками примерно пропорционально массе каждого из них.
– Другие соображения будут? – повернулся Борис Евсеевич к Алексею.
Но тот только пожал плечами, давая понять, что никаких иных идей не имеет.
Примерно час ушёл на настройку алмазной циркулярки и проведение нескольких пробных резок. Разумеется, резали мы ни привезённый генералом образец, а принесённый со свалки пережжённый печной кирпич. Распилив его вдоль и поперёк, мы со вполне понятным волнением приступили к резке привезённого генералом камня. Отделив от него примерно треть, мы вновь укрепили его в центре стола и продолжили манипуляции с компасом. Результаты были таковы. Отрезанная небольшая часть не проявляла никаких особых свойств и мы отложили её в сторону. Большая же часть всё так же закручивала стрелку компаса, всё на том же расстоянии.
После недолгого совещания было решено отрезать от оставшейся части ещё одну пластину. Отрезали конечно, и, что интересно, всё повторилось вновь. Большая часть продолжала влиять на стрелку, малая была всё так же нейтральна.
– Не нравится мне всё это, – озадаченно пробормотал генерал, внимательно сравнивая оба отрезанных кусочка, – совсем не нравится. Может быть будут какие-либо дополнения к нашей программе?
Мы сконфуженно молчали.
– Идеи давайте! – повысил голос Борис Евсеевич.
– Свойство управлять посторонним магнитом, – принялся сочинять я на ходу, – видимо автоматически стягивается в более массивную часть камня. Таким образом, мы сталкиваемся с э-э-э с, так называемым эффектом «крота», который каждый раз вовремя успевает перебраться в ту часть норки, в которую ещё не добрался наш алмазный «фокстерьер».
– Ага, стало быть самое интересное начнётся только тогда, когда длинна норки станет равной длине «крота», – глубокомысленно заключил генерал, медленно поднимаясь со своего места. Длинна крота, длина крота, – бормотал он, кружа вокруг стола, – и какова же, хотелось бы мне знать, его длина?
Он остановился только тогда, когда у нас с Алексеем едва не закружились головы.
– Вот что, парни, сдаётся мне, что дело не такое простое, как мне представлялось в самом начале. И в один прекрасный момент может случиться так, что…
– Что? – хором повторили мы.
– Да то, что «Крот» наш может сильно разозлиться, когда мы попытаемся разрезать его пополам.
Мы озадаченно переглянулись, пытаясь понять о каком, собственно, кроте идёт речь.
– Но отступать некуда, будем пилить дальше, – решительно произнёс Борис Евсеевич, – начинайте!
Ещё несколько распилов и от первоначального камня осталась едва ли его четверть. На лбу генерала, несмотря на отнюдь не тропическую температуру внутри ангара, выступил обильный пот.
По его указанию мы сделали несколько распилов доходящих почти до самой границы камешка после чего принялись отламывать их один за другим. При каждом щелчке все вздрагивали так, как будто занимались распиловкой не небольшого камня, а оставшегося с последней войны ржавого снаряда. Однако, когда последний кусочек был благополучно отломан, мы тотчас же убедились, что от почти волшебных свойств исходного образца не осталось ровным счётом ничего. Только несколько красно-коричневых пластинок лежали на засыпанном каменной крошкой столе, да успокоившийся наконец компас указывал синим кончиком стрелки точнёхонько на застывшего у стены нашего генерала. Однако, замешательство его длилось недолго.
– Так значит, – недовольно проворчал он, – не хотим сотрудничать! Ну, что же, будем действовать иначе. Срочно включите сюда муфельную печь, – приказал он, видимо приняв решение, – попробуем несколько ускорить процесс. Я вот что думаю, други мои, – объяснил он нам, когда сама печь и набор фарфоровых тиглей были установлены на специальной мраморной плите у распределительного щита. Поскольку эффект камня имеет несомненно высокоэнергетический характер, то попробуем как-нибудь возродить его. Для начала рискнём вновь спечь все обрезки в единое целое.
Сказано – сделано. Сложив все кусочки в самый большой тигель и сметя туда же даже малейшие опилки, я поставил его в уже покрасневшее жерло печи и захлопнул крышку. Оставалось только ждать, поскольку процесс спекания вполне мог длиться несколько часов. Сидеть в непроветриваемом ангаре никому не хотелось и мы вскоре вышли на улицу. Вокруг стояла совершенно прозрачная лесная тишина и наша троица не спеша двинулась к стоящему метрах в четырёхстах от ангара кирпичному зданию контрольного центра. Войдя вовнутрь, мы были несколько озадачены тем, что оба наших сменщика сидели за контрольным пунктом, неотрывно глядя в экран основного монитора.
– Выходите подышать, – крикнул им с порога Алексей, – всё самое интересное уже кончилось.
– Ничего подобного, – услышали мы в ответ, похоже самое-то интересное только сейчас и начинается.
В ту же секунду генерал с юношеской резвостью рванулся вперёд, ну и мы естественно за ним следом. Через секунду мы тоже вперились в экран. На нём, казалось, не было ничего необычного, только муфельная печь во весь экран, да электронный термометр на угловой вставке.
– Две минуты назад печь чуть не разорвало, – воскликнул один из операторов, – во всяком случае, пламя из-под крышки так и рвануло в разные стороны.
– Какого цвета было пламя? – осведомился генерал.
– Зелёного такого, – едва не поперхнулся словами оператор, – как дунули струи, метра на два, не меньше! Мы тут и не знаем, что и делать. Хорошо, что вы успели выйти.
– Ах ты, чёрт, – завертелся на месте Борис Евсеевич. – Где тут можно отключить рубильник силовой линии в ангаре?
– Либо в нём самом, – выпалил я, – либо на центральной пультовой при въезде в часть.
– Вот оно, – вскричал кто-то и мы вновь уставились на монитор.
На сей раз никаких струй видно не было, просто печь начала мелко трястись и подпрыгивать на своём постаменте, а из-под дверцы посыпались вниз крупные лиловые искры.
– Бегом в пультовую! Быстро! – не своим голосом закричал генерал. Кто добежит первый, получит…
Что получит добежавший первым, мы не услышали, поскольку были уже за дверью. Вперёд же вырвался Алексей, поскольку и бегал он весьма прилично, да и стоял ближе всех к двери. Мы во всю прыть неслись по протоптанной дорожке, но в какой-то момент мой напарник неожиданно совершил громадный прыжок в сторону и резко свернул к покинутому нами всего несколько минут ангару. Я же, изначально нацеленный на совершенно другое направление, по инерции проскочил дальше. Но через несколько секунд у меня мелькнула запоздалая догадка насчёт того, что он решил сделать. Я бестолково заметался из стороны в сторону, не зная, куда бежать в первую очередь. С одной стороны, выполняя приказ генерала необходимо было поскорее обесточить питающую ангар силовую линию. С другой же – тревога за Алексея толкала меня назад. В какой-то момент ноги мои заплелись и я с размаху рухнул в снег. Выбравшись из сугроба я всё же бросился к ангару, но не добежал до уходящего вниз пандуса буквально нескольких шагов. Земля гулко дрогнула под моими ногами и я, потеряв равновесие, с размаху стукнулся плечом о росшую недалеко от входа сосну.
Теряя сознание от боли, я вдруг увидел, как надо мной медленно крутясь, пролетел шиферный лист, сорвавшаяся с козырька над входной дверью.
– «Как фанера над Парижем», – мелькнула в моей голове совершенно дурацкая фраза и тут свет померк окончательно.
Удивительно, но на следующий день Алексея в ангаре так и не нашли, как кстати и остатков красно-землистого камня. Всё остальное, хоть и в покорёженном виде, мы там отыскали. Даже стол остался практически цел, лишь неизвестно куда исчез кусок от ближайшего к печи угла, и, что поразительно, вместе с ножкой. Вот только от моего напарника не отыскалось. Ни обгорелой косточки, ни пуговицы самой завалящей, ну абсолютно ничего. Кривотолков, как ты понимаешь, после этого, мало сказать, странного происшествия, было среди нас множество, догадок всяческих, но толком никто ничего так нам и не объяснил. Недели две мы потом чинили и красили наш ангар…, да и дыру в его крыше латали. Дыра, кстати, была по-своему тоже примечательная, словно кто-то прорубил её изнутри колуном. Мы ещё гадали, чем она могла быть сделана, ведь как я уже говорил, из практически пустого ангара ничего по сути и не пропало.
– Почему же приступили к поискам только на другой день? – не утерпел Хромов.
– Да, во-первых, электричество везде вырубилось мгновенно и всю ночь мы провели в полной темноте, поскольку выгорел силовой кабель. И, кроме того, выбить заклинившую дверь в ангар оказалось совсем не просто, с этим едва удалось справиться только к полудню. Да тут ещё и я с сотрясением мозга и переломом запястья всем мешал развернуться, поскольку все оставшиеся в строю прежде всего принялись спасать и оживлять именно меня. В общем, вот такая случилась поучительная история. Именно тогда я и перешёл своеобразный Рубикон в отношениях с Пасько и стал как бы своим среди своих. А уже некоторое время спустя, примерно через месяц после тех невесёлых событий меня неожиданно выдернули с лесного полигона и отвезли снова во Ржев, где я так же как и ты начал новую жизнь. Именно оттуда я и начал фактически расти, как оперативник Кроме того, оглядываясь назад, можно сказать, что мне хотя и случайно, но очень вовремя повезло. Ты же видел, что сталось с тем полигоном через каких-то полгода. Бр-р-р! Даже вспоминать страшно.
– Почему же приступили к поискам только на другой день? – не утерпел Хромов.
– Да, во-первых, электричество везде вырубилось мгновенно и всю ночь мы провели в полной темноте, поскольку выгорел силовой кабель. И, кроме того, выбить заклинившую дверь в ангар оказалось совсем не просто, с этим едва удалось справиться только к полудню. Да тут ещё и я с сотрясением мозга и переломом запястья всем мешал развернуться, поскольку все оставшиеся в строю прежде всего принялись спасать и оживлять именно меня. В общем, вот такая случилась поучительная история. Именно тогда я и перешёл своеобразный Рубикон в отношениях с Пасько и стал как бы своим среди своих. А уже некоторое время спустя, примерно через месяц после тех невесёлых событий меня неожиданно выдернули с лесного полигона и отвезли снова во Ржев, где я так же как и ты начал новую жизнь. Именно оттуда я и начал фактически расти, как оперативник Кроме того, оглядываясь назад, можно сказать, что мне хотя и случайно, но очень вовремя повезло. Ты же видел, что сталось с тем полигоном через каких-то полгода. Бр-р-р! Даже вспоминать страшно.
* * *Сон сморил их задолго до полуночи, а встать всё равно пришлось на рассвете. Оглушительно визжащую тележку оперативники решили оставить на полигоне и теперь несли свою поклажу на свежеотдохнувших спинах. Относительно неплохо сохранившаяся дорога через три часа привела их на плотно укатанный строительной техникой пятачок у среза горы, откуда уже был виден въезд в туннель.
– С этой стороны он выглядит совсем неплохо, – кивнул в сторону выложенного крупными камнями портала Вронский. – Пора бы связаться и с начальством.
– А заодно давай и позавтракаем, – с энтузиазмом подхватил Илья, – скидывая с плеч изрядно надоевшую поклажу. – Ты налаживай антенну, а я пока сварю кофе.
Организовав связь с Москвой и получив оттуда заслуженный нагоняй за невыполнение заранее намеченного плана, они, тем не менее, были в превосходном настроении. Задача казалась им абсолютно ясной, погода была великолепной, а бурлившие в их тренированных мышцах силы – просто беспредельными.
Туннель они преодолели без особых приключений. Обрушения на его противоположном конце, которых они так боялись, оказались вопреки их ожиданиям не столь ужасны и офицеры сумели пробраться на территорию заброшенной обогатительной фабрики даже не запачкав формы.
– Да уж, весёленькое тут местечко, – саркастически прокомментировал Андрей, осмотрев разбросанные вокруг покорёженные металлоконструкции и жалкие остатки нескольких засыпных бараков. Что же у нас за страна такая? Как уходит откуда-то советский человек, так на этом месте остаётся только подобная разруха и запустение.
– Посмотрим ещё, что останется после нас, – негромко буркнул Илья, страшно не любивший подобные огульные обвинения.
– Ты что-то сказал? – повернулся к нему Вронский.
– Нет, я так. Что там у нас первым номером по плану?
– Осмотр местности и установление совпадение реперов местности с рассказом С.Ю. Стрельцова.
– Что же тут устанавливать-то? Всё и так предельно ясно! Вот дорога, вот туннель, – развёл руки в стороны Хромов. Прямо напротив туннеля должен быть пруд, к которому идут рельсы начинающиеся от отвала пустой породы. Пруд мы созерцаем? – спросил он сам себя и сам себе же на вопрос ответил: – Созерцаем, как и остатки рельсов тоже. Погнул их какой-то идиот изрядно, но они всё же есть! Пойдём, осмотрим теперь водоём.
Приблизившись к залитому водой громадному карьеру вытянутому с севера на юг, они свесили головы вниз и какое-то время смотрели на неподвижную гладь озера.
– Да-а, – с явно выраженной неохотно произнёс Вронский, медленно отойдя от обрыва, – совпадений довольно много, даже с избытком. Вон та пыльная груда досок, например, очень напоминает остатки того самого сарайчика, в который врезался наш Стрельцов, спрыгнув с грузовика. Ты ведь помнишь тот эпизод? Забавный. А-а, вон кстати лежат и бренные останки их транспортного средства.
– Далеко же их отбросило! – тут же направился в указанном направлении Илья. Прикинь, капитан, какой же силы должен был быть удар, что бы его так изуродовало! Ужас просто!
– Заметь, – присел рядом с ним Андрей, когда тот остановился у остатков рамы, перевитой вокруг заднего моста, – у грузовика разорваны все без исключения шины.
– И что же это значит?
– Пока не знаю, но задницей чувствую, что ничего хорошего. Могу только предположить, естественно, в качестве рабочей гипотезы, что воздух в них нагрелся до такой температуры, что его давление разорвало камеры изнутри, как тузик тряпку. Обрати внимание, ведь они буквально сорваны с дисков, а отнюдь не разрезаны. Да и вообще, – подозрительно огляделся он по сторонам, – почему-то не нравится мне здесь, тоскливо как-то, неспокойно…
– Надо бы доложить обо всём увиденном в центр слежения, – напомнил Илья, чувствуя, что его напарник мыслями далёк от выполнения задания, – а то они там от любопытства угорают. А нам с тобой лучше бы побыстрее закругляться с осмотром и двигать в сторону более цивилизованных мест. Ясно же, местность рассказу соответствует вполне.
– Считаешь, что тут произошло банальное самовоспламенение метана? – пытливо взглянул он на капитана.
Вронский неопределённо пожал плечами.
– Может и так, может и газа какого. В химии я не силён. Хотя, честно говоря, не похоже, уж на последствия всяких взрывов я насмотрелся вдоволь. Смотри, куда унесло автомобиль. А при таком силе взрыва остатки сарая, доски вот эти, должны были вообще улететь в поднебесье. А ведь этого почему-то не случилось! И вообще картина больше напоминает действие направленного взрыва. Непонятно только одно, что тут вообще могло взорваться? Склоняюсь всё же к той мысли, что скорее всего рванула оставленная кем-то без присмотра промышленная взрывчатка. Смотри сюда, – повернулся он вокруг своей оси. За спиной у нас озеро и до противоположного берега никак не менее ста пятидесяти метров. Согласись, что оттуда вряд ли могло прилететь нечто взрывчатое. Падение сорвавшейся с самолёта бомбы, тоже маловероятно. Единственная возможность заключается в том, если предположить, что со дна действительности нечто выскочило и приподнявшись над срезом берега, со страшной силой разорвалось. В таком случае, действительно, основной удар пришёлся бы прямо по кузову грузовичка, откинув его в сторону траншеи и, оставив доски вне действия взрывной волны. Отсюда напрашивается следующий вывод. Тот предмет, что произвёл такие разрушения скорее всего сам превратился в прах и найти его остатки нам вряд ли удастся. Единственный вариант… – капитан неожиданно умолк и быстрым шагом подошёл к перекошенной эстакаде, – единственный вариант для нас с тобой состоит в том, чтобы попробовать отыскать под водой именно то, что четверть века назад выбросило взорвавшийся снаряд из-под воды. Если, конечно, там действительно есть что-то подобное. Впрочем, гадать, мы не будем, чай не цыгане, завтра всё и прояснится. Так что звонить будем не в центр, там подождут и до вечера, а прямо во Владивосток, пусть срочно высылают сюда легководолазное снаряжение.
– Да, – встряхнул Илья отросшей шевелюрой, – в чём-то ты прав. Но вначале давай прикинем, что нам с тобой понадобится для обследования карьера. Заправленный акваланг, это раз, – принялся загибать он пальцы, – маска трубка, ласты на сорок третий размер, гидрокостюм… В принципе можно обойтись и без него.
– А вдруг там на дне ключи холодные бьют? – мгновенно возразил Вронский. Еще ногу сведёт. Нет уж, дружище, давай одеваться по полной программе. И, кроме того, кто сказал, что одного акваланга мне хватит? Смотри, какой прудище-то громадный.
– Да успокойся ты, – отмахнулся майор, – я, если понадобится, двойной баллон закажу. И костюм, если ты настаиваешь. И кроме того, нам весь пруд осматривать вовсе не обязательно. Так, – размашисто повёл он рукой, – в основном просмотреть в районе эстакады. Метров на двадцать вправо, метров на двадцать влево, и от берега надо будет удалиться метров на тридцать пять, не больше. Ведь по показаниям Стрельцова именно с неё-то они и столкнули свою необычную находку. Кстати не забывай ещё о том, что совершенно необъяснимое взрывное газовыделение произошло не где-нибудь, а именно там, под эстакадой.
* * *За те девять с половиной часов, пока они ожидали прилёта взвода поддержки, им пришлось выполнить целый ряд мероприятий. Прежде всего понадобилось протянуть линию полевого телефона через туннель, поскольку в котловине, где они оказались, связаться иным способом с находящимися за стеной хребта, было просто невозможно. Затем офицеры развернули палатку около единственной уцелевшей в посёлке сосны и в довершение всего искупались, воспользовавшись водой из стекающего с одного из склонов крохотного ручейка. После этого им оставалось только ждать. Зуммер телефона прозвучал в четыре сорок пополудни.