– А тут еще одна задачка нашему отделу поступила.
– Так на мне уже и так сколько висит, – попробовал возмутиться полковник Студинский.
– А это не мне и не тебе решать, – оборвал его генерал, – слышал небось, по Москве пошли слухи, что действует какой-то маньяк-садист.
– Как же, слышал, – вяло отреагировал полковник Студинский. – У дочки в школе девочек предупреждали, чтобы не ходили по одной. Меня даже расписку заставили написать, что обязуюсь собственноручно забирать ее из школы. И в случае чего, никаких претензий к учителям не имею.
– Вот видишь, в школе и то осмотрительные люди работают, – полковник засмеялся, – знают мой любимый принцип: чем больше бумаг, тем чище задница.
Студинский подобострастно улыбнулся. Он знал, что этот принцип генерал использует в одностороннем порядке. Никаких сомнительных распоряжений в письменном виде он никогда не давал, только устные. А попробуй воспротивиться – подкинет такое дело, что год голова болеть будет.
– Значит, слышал, – улыбался генерал, – ну так вот, как в том стихе: ищут пожарные, ищет милиция, ищут – не могут найти… Теперь вместе с пожарными и милицией и мы будем искать. Скоро выборы и, если мы с тобой не отыщем маньяка… – генерал закашлялся, явно не желая продолжать.
– Да это не наше дело, – Студинский нахмурился.
– Наше – не наше. Сказали, значит, будем делать. Выборы на носу. А если поймаем, то о нас с тобой, думаю, не забудут.
– Так что, теперь мне все бросать и заниматься этим маньяком?
– Да ты, Студинский, вообще ничего не понимаешь, как я посмотрю, – генерал начинал терять терпение, – маньяк это так, скажем, побочный продукт. Главное для тебя сейчас – дом в Дровяном переулке. Кровь из носу, а ты должен узнать, что там происходит.
– Наружное наблюдение ничего не дает, у них глушилки стоят.
– На каждую хитрую задницу есть член с винтом, – рассмеялся генерал Кречетов, – зря нам что ли с тобой деньги платят?
– Думаю, нет, – пожал плечами полковник.
– Так вот, бери все, что у нас есть. Если потом какие-нибудь претензии будут, всегда будет отговорка: думали, что мафия… И, кстати, что там у тебя с этим Слепым?
– Ходим уже не первый день вокруг да около. Ни о чем, гад, рассказывать не хочет.
– Ну ты смотри, с ним поосторожнее – парень такой, что только зазеваешься, потом жалеть будешь.
– Может, на него бабой его надавить? Сказать, что она у нас вместе с дочкой?
– Рано еще, – расплылся в улыбке генерал, – когда он нам понадобится, тогда и надавим. Тут главное не перебрать.
Генерал водрузил себе на переносицу очки и вновь углубился в чтение прошлогодних бумаг, давая понять полковнику, что разговор окончен. Студинский поднялся и вышел из кабинета.
– Узнать, узнать, – бурчал он себе под нос, недовольно скривившись, идя по длинному, казалось, бесконечному коридору, по обеим сторонам которого тянулись одинаковые двери кабинетов, – легко сказать, сидя за письменным столом, а мне попробуй…
Но делать нечего, приказ есть приказ, и полковник отправился в отдел технической службы.
Эдуард Ефимович Бушлатов вздохнул с облегчением – уже второй день за домом не было наружного наблюдения.
«Неужели эти идиоты из службы охраны Президента не могут приструнить ФСБ? – недоумевал он. – Неужели нельзя сказать четко и определенно – фирма „Экспо-сервис“ под нашим крылом, и не лезьте вы, ребята, не в свое дело».
Он не мог спокойно работать, зная, что за домом наблюдают. И хотя типы, торчащие под фонарным столбом на другой стороне улицы, исчезли, ему все равно было не по себе. Он понимал, что те, кому хотелось узнать, что же делается в здании, просто решили применить другую тактику.
Бушлатову не работалось, он оставил компьютер и подошел к окну. Редкие прохожие, кафе на другой стороне улицы, большой фургон с надписью «Кока-Кола» и нарисованными капельками изморози, замер возле самого входа.
«Не могли знак поставить „Стоянка запрещена“», – раздосадованно подумал Эдуард Ефимович, глядя на стоящую без движения машину.
Ничто его не насторожило: обыкновенный городской пейзаж.
«Все это нервы. Слава Богу, хоть избавился от Аллы. Теперь ничто не будет отвлекать меня от работы», – и он налил маленькую чашечку кофе из кофеварки.
Его снова потянул к себе голубой экран компьютера, благодаря которому он мог связаться со всем миром. Но как сложно найти то, что тебе нужно, среди миллионов цифр, кодов, не правильно написанных по-английски русских фамилий то же самое, что отыскать иголку в, стоге сена или маленький камешек, оброненный на берегу моря. Но в этих поисках существовал азарт: от тебя прячутся, а ты должен найти. К тому же так, чтобы никто ни о чем не догадался.
Эдуарду Ефимовичу вспомнилась фраза, услышанная им от доцента, который вел у него в университете курс системного анализа и поиска. «В мире не существует мусора – есть вещи, оказавшиеся не в том месте, где им надлежит быть. То же самое происходит и с информацией».
Да, нужная для Бушлатова информация существовала, но она оказалась разбросанной по всему миру, смешанной с неимоверным количеством не нужного ему балласта. И теперь он, словно золотоискатель, промывал породу, выхватывая из нее самородки. Случалось крупные, а случалось и не более песчинки размером.
Самым обидным было то, что эта информация, скорее всего, никогда не пойдет в дело. В лучшем случае пригласят в кабинет для разговора пару политиков и лишь издали покажут им лист бумаги.
От горячего кофе Бушлатову стало жарко, он расстегнул воротник рубашки и с умилением вспомнил о нарисованной на фургоне банке кока-колы и капельках изморози.
«Ну точно как Буратино перед нарисованным на холсте очагом и котлом с кипящим мясным бульоном», – подумал Бушлатов.
Ему нестерпимо захотелось попить, и не лишь бы чего, а именно охлажденной кока-колы, ощутить в руках прохладную баночку, немного влажную от конденсата. Бушлатов нажал кнопку вызова. Вскоре явился один из охранников и остановился в дверях, с почтением глядя на Эдуарда Ефимовича.
– Послушай, дорогой, – сказал Бушлатов, – напротив нас есть кафе. Если ты принесешь мне оттуда пару холодных баночек кока-колы, то я буду вспоминать о тебе с благодарностью.
– Будет сделано, – охранник развернулся и уже через три минуты входил в кафе.
Шофер, сидящий за рулем фургона, покосился на охранника, подробно запоминая его облик.
Вскоре охранник появился вновь, неся перед собой упаковку баночек, затянутую в прозрачный полиэтилен. Бушлатов недовольно поморщился, когда упаковка легла на сервировочный столик.
– Я же просил тебя принести кока-колу, а ты принес пепси.
– Кока-колы не было, Эдуард Ефимович.
Лоб главного аналитика наморщился.
Конечно, разница между кока-колой и пепси-колой небольшая, но он принципиально не пил пепси из-за того, что этот напиток слишком часто появлялся в рекламных роликах. Он поднялся из-за стола, взгляд его остановился на фургоне с такой манящей рекламой прохладительного напитка.
– Кока-кола, – негромко произнес Бушлатов и обратился к охраннику:
– пойди прокрути запись телекамеры, разгружался этот фургон или нет.
– Сейчас, – охранник ухе было двинулся к двери.
– Не надо, – остановил его Эдуард Ефимович и включил селекторную связь с центром охраны. – Выведите мне на монитор запись того момента, когда появился фургон напротив кафе, – попросил он.
Вскоре монитор ожил, по экрану побежали ускоренно перематывающиеся кадры, бегущие задом наперед люди, вперед багажниками пронеслось несколько автомашин. Наконец, Эдуард Ефимович увидел подъезжающий к кафе фургон. Он смотрел минут десять: шофер так и остался на месте, фургон не открывался. Когда Бушлатов уже хотел остановить воспроизведение, он увидел, как водитель обернулся и, приоткрыв маленькое окошечко, ведущее из кабины в фургон, посмотрел туда, губы водителя беззвучно шевелились. Он явно кому-то что-то говорил.
Злая улыбка появилась на губах главного аналитика.
– Ну да, конечно же, грузчики у тебя сидят в холодильнике, – рассмеялся он и указал пальцем на замаскированный под вентиляцию кондиционер на крыше фургона.
Охранник с бесстрастным лицом следил взглядом за каждым движением Бушлатова.
– Ребята, разберитесь с этим фургоном, потому что он мешает мне работать.
– Наши ребята уже обратили на него внимание, – ответил охранник.
– Ну так пусть они обратят на него более пристальное внимание.
Эдуард Ефимович вышел из своего кабинета. Он делал это чрезвычайно редко, лишь в экстраординарных случаях. Он спустился в комнату без окон, где сидели трое из службы охраны. Мягко мерцали экраны мониторов, на которые поступало изображение с телекамер, установленных снаружи здания.
– Что вы можете сказать об этом фургоне?
– Мы уже посылали запросы, номера на машине липовые, – сообщил старший по смене, – точно такие номера выданы два года назад на «рафик», принадлежащий телевидению.
– Они используют какую-нибудь аппаратуру? – поинтересовался Бушлатов, уже наперед зная ответ.
– Да, они сканируют стекла в надежде снять колебания голоса. Аппаратура у них новейшая, мы еле сумели распознать сигнал аппарата, снимающего электромагнитные колебания с компьютеров, расположенных в здании.
– Они выходили с кем-нибудь на связь?
– Нет, – ответил начальник смены. – Наверное, боятся, что мы их сможем засечь.
Бушлатов все еще продолжал улыбаться, но глаза его смотрели уже из узких щелочек век, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Прикажете отключить всю аппаратуру в здании?
– Нет, отчего ж? – усмехнулся Эдуард Ефимович, вспомнив, что только что отпечатал две страницы для отчета Президенту, и информация касалась именно Федеральной службы безопасности.
Дело заключалось в том, что ФСБ помогало некоторым министрам перевозить золото за границу в виде слитков.
– Поздно, поздно, – пробормотал Бушлатов. – Эта машина должна исчезнуть вместе с информацией, которую она захватила, – тоном, не терпящим возражений, сказал он и вышел из комнаты.
Спорить в таких случаях не полагалось. Начальник смены начал выходить на связь с Главным управлением.
* * *Полковник Студинский был абсолютно уверен в том, что его новое начинание с фургоном, напичканным прослушивающей аппаратурой, даст нужный результат. Во всяком случае, ему удастся узнать, чем занимаются в этом странном доме по Дровяному переулку.
А сам он решил пока заняться делом маньяка. Он прекрасно понимал, что поймать такого преступника – совсем не то, что отыскать человека, взломавшего сейф. Немотивированные преступления тем и страшны, что могут коснуться каждого.
Здесь, правда, круг поисков немного сужался: маньяк явно интересовался молодыми девушками и девочками. Но все равно охватить весь огромный город было сложно.
«Если не удастся поймать самого маньяка, то нужно хотя бы сделать вид, что работа в этом направлении ведется», – подумал полковник Студинский и тут же припомнил, что жена ему рассказывала о девочке Кате из их школы, которую на улице преследовал какой-то незнакомый мужчина.
Конечно же, Владимир Анатольевич знал, что половина таких рассказов – это вымыслы детей, напуганных сообщениями о маньяках, что девчонки горазды выдумывать разные нелепости, лишь бы на них обратили внимание. Но случай с Катей был ему на руку. Милиция им не заинтересовалась, и Студинский вполне мог сделать вид, что вышел хоть на какой-то след.
Вместо того, чтобы задействовать поисковые группы, он всего-навсего позвонил жене и узнал номер телефона одноклассницы своей дочери.
Дома оказалась бабушка. Представившись, полковник Студинский сказал, что вскоре заедет к ним. Рассказ девочки оказался на удивление коротким и целиком и полностью подходил Студийскому для того, чтобы создать видимость работы.
– Если можно, я хотел бы проехать с Катей в управление, – сказал полковник.
– Могу я поехать вместе с внучкой? – бабушке явно было нечего делать, и она готова была ехать хоть на край света.
– Нет, – твердо ответил полковник, – к сожалению, не положено по инструкции.
Он соврал, не моргнув глазом, зная, что на людей старшего возраста такие магические слова, как «инструкция», «предписание», действуют лучше всяких уговоров.
– Не положено – так не положено, – бабушка стала собирать Катю.
Та сразу же преисполнилась сознанием собственной значимости и мечтала только о том, что во дворе будет кто-нибудь из подруг, кто сможет ее увидеть вместе с таким важным человеком, как полковник Студинский. Машина ждала у самого подъезда – черная «волга» с антенной радиотелефона на крыше.
Студинский предложил девочке-четверокласснице устроиться на заднем сиденье, а сам сел рядом с шофером.
– Так вот, Катя, пока мы с тобой будем ехать, ты попробуй мне еще раз рассказать, что с тобой случилось, от того момента, как ты вышла из автобуса.
– Этот мужчина пошел за мной следом. Я пробовала идти медленнее – он тоже шел медленнее, я спешила – и он спешил за мной. Мы трижды обошли наш дом, и он не отставал от меня. А потом, когда я вошла в дом, то тоже хотел поехать на лифте. Но я не поехала, а пошла по лестнице. И он пошел за мной. А потом я позвонила в дверь, открыли соседи… А он стал оправдываться. Говорил, что ищет похожую на меня девочку.
– Отлично, Катя. Пока мы будем ехать, постарайся припомнить, как он выглядел.
Полковник Студинский уже составил себе представление о том, что он сможет выудить у Кати. Ему нужен был словесный портрет предполагаемого преступника, а еще лучше – его фоторобот. Эта информация могла бы превратиться в бумаги, которые можно будет положить в папку и обозначить ими проделанную работу. Ясное дело, Студинский даже не думал всерьез искать преступника. Ему важна была хотя бы формальная видимость работы.
Вскоре он вместе с Катей сидел в затемненном зале. Перед ними горел белый киноэкран.
– Сейчас мы будем показывать тебе кино, – сказал Владимир Анатольевич и громко распорядился:
– Глаза, пожалуйста.
На экране полоской возникли глаза.
– Смотри-ка, такие были у того мужчины или немножко другие?
– Вроде бы эти, – сказала Катя.
– А ты подумай.
Одни глаза сменились другими. Девочка, склонив голову, принялась грызть палец.
– Может, все-таки такие? – поинтересовался Студинский.
Девочка молчала.
Еще одна пара глаз проплыла по экрану.
– Вот эти, – сказала Катя.
– Но ты же говорила, такие, как первые?
– А может, и такие.
Вслед за глазами на экране возникали губы, носы, уши, разные прически.
Наконец, через полчаса Владимир Анатольевич понял: Катя абсолютно не запомнила того мужчину. Наверное, она вообще боялась повернуться к нему, боялась взглянуть в его лицо. А полковник невольно поймал себя на мысли, что собирает на экране портрет Федора Молчанова или, во всяком случае, мужчину, очень похожего на него.
«Тьфу ты! – подумал полковник. – Наверняка толку от нее не будет».
Но половина дня уже была истрачена, а вновь возвращаться к началу ему уже не хотелось.
«Пусть будет такой портрет», – подумал он и поблагодарил девочку.
– Спасибо тебе, Катя. Если вспомнишь что-нибудь еще, то вот тебе мой телефон, – он протянул школьнице карточку плотного картона с написанным на ней номером служебного телефона.
Бабушка уже успела поволноваться, и лишь только внучка переступила порог квартиры, засыпала ее вопросами.
– Что там было? О чем тебя спрашивали?
А та, желая показаться в глазах бабушки важной, стала рассказывать всяческую чепуху. Принялась врать, что ее водили по коридорам тюрьмы, и она заглядывала в клетки с преступниками, которых наловили по всей Москве.
Единственное, о чем не хватило у нее смелости соврать, так это о том, что того самого мужчину поймали и она опознала его. Бабушка слушала, не возражала, и лишь согласно кивала головой.
Все остались довольны: Катя – тем, что пропустила занятия в школе и теперь ей не нужно делать домашнее задание, бабушка – тем, что сумела выговориться, общаясь с полковником Студинским. А сам Владимир Анатольевич наконец-то смог положить в папку фоторобот и две странички текста – незамысловатый рассказ школьницы, снятый секретаршей с магнитофонной ленты.
Если бы он знал, что в это время происходило в Дровяном переулке, он наверняка бросил бы все дела в управлении и мчался бы туда сломя голову, по дороге выкрикивая в рацию: «Да скорее же присылайте подмогу!»
Фургон «Кока-Кола» стоял немного накренясь, въехав двумя колесами на бордюр – уж очень узкий был переулок. Шофер скучал, сидя в кабине, и то и дело покручивал ручку настройки радио. Он слушал то станцию «Свобода», то «Радио-РОКС». На немноголюдной улице ничего примечательного не происходило. Не станешь же несколько часов следить за тем, как выходят из кафе, заходят в него.
Газеты, купленные в киоске, были прочитаны за полчаса.
Зато двум коллегам шофера, устроившимся в кузове, было не до безделья.
Все внутренности просторного фургона были напичканы аппаратурой. Здесь крутились бобины магнитофонов, мерцали индикаторные лампочки. То и дело аппаратуру приходилось настраивать, уж слишком слабыми оказались сигналы, исходящие из дома со скромной вывеской «Экспо-сервис Ltd». Двое мужчин почти не обращали друг на друга внимания. Каждый из них был занят своим делом. Один, в годах, водрузил на свою лысеющую голову пару наушников и, покручивая ручку настройки, пытался отделить от сопутствующих шумов голоса говоривших в комнате.
Наконец, потрескивания, пощелкивания и гудение ушли, и голоса прорисовались довольно четко. Но вместо того, чтобы разговаривать о государственных тайнах, двое охранников делились воспоминаниями о вчерашней пьянке. И самое странное: то, что не помнил один, хорошо помнил другой. И так вдвоем они выстраивали цельную картину вчерашнего дня.