Этот изгиб реки Боб хорошо запомнил по карте. Теперь он знал, где находятся те отметки, которые делала на ней сестра Карлотта. Он решил, что ему следует, пройдя по запомнившимся ему улицам, обойти по порядку все те места, где он когда-то жил. Когда они останутся за спиной, то где-то совсем рядом окажется район, в котором находилась квартира сторожа. Однако следует соблюдать особую осторожность, так как в тех местах Боба могут узнать, да и сестра Карлотта почти наверняка свяжется с полицией и его обязательно станут разыскивать в районах скопления беспризорников, ибо решат, что Боб захотел опять вернуться к прежнему образу жизни.
Только они забыли, что он не голоден. А раз не голоден, то и торопиться ему ни к чему.
Боб сделал большой крюк в сторону. Подальше от реки, подальше от деловой части города, куда со всех сторон стекаются беспризорники. Когда ему встречались улицы с густым движением людей и транспорта, Боб снова делал крюк, чтобы оказаться в стороне от деловых кварталов. Весь этот вечер, а также утро следующего дня ушли на то, чтобы завершить этот огромный круг, так что на какое-то время Боб оказался вообще вне Роттердама и впервые в жизни увидел сельский пейзаж, похожий на картину: пашни, дороги, лежащие выше окружающих полей. Сестра Карлотта рассказывала ему, что большая часть обрабатываемых земель находится ниже уровня моря и что только огромные плотины удерживают море от того, чтобы прорваться и залить всю страну. Но Боб знал, что к плотинам он не пойдет. Во всяком случае, пешком.
Потом он снова вернулся в город уже в районе Шибрук и во второй половине того же дня обнаружил знакомое название Риндийк-страат - улицу, которая пересекалась с Эразмус Сингел. Теперь было нетрудно добраться до места, которое в его воспоминаниях было самым ранним - черный ход ресторана, где его подкармливали, когда он был совсем маленьким. Он тогда даже и говорить-то почти не умел, а потому добросердечные взрослые сами выбегали, чтобы его покормить, а не для того, чтобы дать ему пинка и прогнать прочь.
Боб долго стоял там в сгущающихся сумерках. Тут мало что изменилось. Перед ним, как на фотографии, возникло лицо той женщины, которая вынесла ему маленькую мисочку еды, размахивая зажатой в другой руке ложкой и произнося какие-то странные слова. Теперь-то он мог прочесть название ресторана и понял, что он армянский, так что женщина, вероятно, говорила именно на этом языке.
Каким же путем пришел ты сюда, Боб? Почувствовал запах еды, когда проходил мимо? Но откуда ты шел? Боб прошелся по улице сначала в одну сторону, потом в другую, все время оглядываясь, пытаясь что-то вспомнить.
- Чего шныришь, толстяк?
Двое ребят, лет восьми. Воинственные, настороженные, но не хулиганы. Вероятно, члены местного кодла. Нет, скорее все-таки семьи - перемены, вызванные Ахиллом, вероятно, дошли и сюда. Хотя кто знает, распространились ли они на эту часть города?
- Я должен здесь встретиться со своим папой, - сказал Боб.
- А кто твой папа?
Боб не был уверен, что они не путают два понятия: папа - глава "семьи" и папа - отец ребенка. Он все же рискнул ответить - "Ахилл".
Ребята отнесли к этой идее с сомнением.
- Так он же там - ниже по течению. И с чего это он будет тут встречаться с таким жирным поросенком, как ты?
Впрочем, их сомнения ничего ровным счетом не значили.
Важно было другое - слава Ахилла разнеслась по всему городу.
- С чего это я стану чесать с вами языки о делах моего папы? - ответил Боб. - А что до "поросенка", то в семье моего папы все такие толстые. Мы едим до отвала.
- И все такие же коротышки?
- Нет, я раньше был повыше, да вот тоже стал задавать дурацкие вопросы, - дерзко ответил Боб и протискался мимо ребят. Он пошел по Розенлаан, в ту сторону, где, как ему представлялось, мог жить сторож.
Ребята за Бобом не увязались. То ли то была магия имени Ахилла, то ли уверенность, с которой говорил с ними Боб.
Как если бы не боялся ничего на свете.
Потом все опять стало совсем чужим. Боб все время осматривался, стараясь не пропустить ничего, что мог бы заметить в те времена, когда он, спотыкаясь, уходил от дома сторожа. Так он бродил до темноты, но и тогда решил не бросать поисков.
Стало совсем темно. Боб остановился под уличным фонарем, стараясь разобрать надпись на прибитой к фонарному столбу табличке, и вдруг заметил, что на самом столбе выцарапай набор знаков и букв, который почему-то приковал к себе его внимание. PDVM - вот что там было вырезано. Боб не имел ни малейшего представления о том, что это означало. Он вообще не думал об этой надписи, не вспоминал о ней за все долгие часы поисков. А тут - узнал! Он видел ее раньше! Даже не раз. Несколько раз! Значит, квартира сторожа была совсем рядом!
Боб медленно огляделся кругом, тщательно фиксируя все детали. Вот оно! Небольшой многоквартирный жилой дом с наружной и внутренней лестницами.
Сторож жил на самом верху. Цокольный этаж, бельэтаж, второй, третий. Боб подошел к почтовым ящикам и попробовал прочесть фамилии квартиросъемщиков, но они были слишком высоко, да и надписи сильно выцвели, а кое-где вообще отсутствовали.
Какая разница - ведь фамилии-то сторожа Боб все равно не знал. Нечего было и надеяться, что он ее распознает по надписи на почтовом ящике.
Внешняя лестница до верха не доходила. Ее, надо думать, пристроили к офису доктора, расположенного на втором этаже. А поскольку ночь уже наступила, то и дверь была заперта.
Ничего не оставалось делать, как ждать. Если придется, то всю ночь напролет. Тогда утром он войдет в одну из дверей. А может, кто-нибудь придет домой ночью, и тогда Боб проскользнет внутрь дома вслед за ним.
Боб уснул, проснулся, снова уснул и снова проснулся. Он беспокоился, что его заметит полицейский и прогонит отсюда, а потому, когда проснулся вторично, то решил не изображать из себя дежурного, а забрался под лестницу и свернулся калачиком, надеясь без помех провести тут всю ночь.
Проснулся он от пьяного хохота. Было еще темно, шел мелкий дождик - такой слабый, что еле-еле смочил ступеньки лестницы, а одежда Боба вообще не промокла. Он высунул голову наружу, чтобы посмотреть, кто там хохочет. Это были мужчина и женщина, оба пьяные и возбужденные. Мужчина щупал, щекотал и щипал женщину, а она в шутку отбивалась от его приставаний.
- Ты что - обождать не можешь, что ли? - спрашивала она.
- Никак не могу, - отвечал он.
- А сам опять тут же захрапишь, так ничего и не сделав? - ворчала женщина.
- Не в этот раз! - оправдывался мужчина. И тут его вырвало.
Женщине стало противно, и она пошла вперед, не дожидаясь своего спутника. Он тащился за нею, пошатываясь.
- Мне уже лучше, - бормотал он. - Теперь все пойдет как надо.
Женщина ответила холодно:
- Но и цена теперь будет выше. Да не забудь зубы почистить.
- Конечно, почищу. А как же иначе…
Теперь они стояли перед домом. Боб готовился проскользнуть в дверь за ними.
И вдруг понял, что ждать больше незачем. Мужчина - тот самый сторож, из далекого-далекого прошлого.
Боб выступил из темноты.
- Спасибо за то, что вы доставили его домой, - вежливо сказал он женщине.
Оба рассматривали его с безмерным удивлением.
- А ты еще кто такой? - задал вопрос сторож.
Боб поглядел на женщину и поднял глаза к небу.
- Но не настолько же он пьян, я надеюсь, - сказал он и обратился к сторожу:
- Мамочка не обрадуется, увидев, что ты опять явился домой надравшись.
- Мамочка? - возопил сторож. - Что за чушь ты несешь, черт бы тебя подрал?
Женщина с силой оттолкнула сторожа. Он так плохо удерживал равновесие, что отступил на несколько шагов, ударился спиной о стену и медленно сполз по ней, хлопнувшись задницей о тротуар.
- Мне надо было раньше сообразить! - заорала женщина. - Значит, ты притащил меня к своей жене?
- Да не женат я! - ругался сторож. - И парень этот не мой!
- Да послужит он тебе утешением, если ты говоришь правду. - ядовито сказала женщина, - но ты лучше позволь ему помочь тебе взобраться по лестнице. Мамочка-то ждет. - И она пошла прочь.
- А как же мои сорок гильдеров! - жалобно завопил сторож, уже заранее зная ответ.
Женщина сделала непристойный жест и растаяла в ночи.
- Ах ты паршивый недоносок! - прорычал сторож.
- Мне надо было поговорить с вами наедине, - ответил Боб.
- Да кто ты такой, негодяй? И кто твоя мать?
- Вот это-то я и хочу выяснить, - ответил Боб. - Я тот ребенок, которого вы нашли в туалете и принесли домой. Три года назад.
Мужчина смотрел на него, онемев.
Внезапно темноту прорезал луч света. Потом другой. Боб и сторож оказались в перекрестье ярких полицейских фонариков.
Их окружили четверо полицейских.
- Не пытайся бежать, малыш, - сказал один коп. - И ты тоже, мистер Забавник.
Боб услышал голос сестры Карлотты.
- Они не преступники, - сказала она. - Мне нужно только поговорить с ними. Вон там - наверху, в его квартире.
- Вы за мной следили? - спросил ее Боб.
- Я знала, что ты его разыскиваешь, - ответила Карлотта. - Я не хотела вмешиваться до тех пор, пока ты его не отыщешь. А на всякий случай, если вы, молодой человек, считаете себя непревзойденным ловкачом, разрешите вам сказать, что мы перехватили четырех уличных бандитов и двух сексуальных маньяков, которые охотились за вами.
Боб снова закатил глаза.
- Вы думаете, я забыл, как с ними следует расправляться?
Сестра Карлотта пожала плечами.
- Я просто не хотела, чтобы ты впервые в жизни совершил ошибку. - И хихикнула. С насмешкой.
***- Итак, я уже говорил вам, что от Пабло де Ночеса мы не узнали почти ничего. Он иммигрант, который живет только ради того, чтобы иметь возможность покупать себе проституток. Просто один из тех отбросов общества, которые стекаются сюда со всех сторон с тех самых пор, как Голландия стала Интернациональной Зоной.
Сестра Карлотта спокойно ожидала, когда же инспектор полиции закончит свою речь, обильно пересыпанную всякими "как-я-уже-говорил-вам". Но когда он упомянул о полной бесполезности сторожа, она не могла удержаться от возражения.
- Он принес ребенка, - сказала она. - Накормил его и заботился о нем.
Инспектор отмахнулся от ее возражений.
- А нам что - беспризорников не хватает, что ли? Потому что такие, как он, только и способны производить на свет этих несчастных ребятишек.
- Но все-таки вы от него кое-что узнали, - сказала сестра Карлотта. - Например, где он нашел ребенка.
- Дело в том, что найти людей, которые арендовали это здание, мы не сможем. У нас есть название той фиктивной компании, но начинать не с чего. Никакой возможности проследить, кто они такие.
- Это ничего. Кое-что все равно уже есть. Я говорила вам, что эти люди держали в том помещении много детей, что они прикрыли свое заведение в большой спешке и забрали оттуда всех детишек, кроме одного. Вы говорите мне, что компания фиктивная и ее отыскать невозможно. Но разве опыт не подсказывает вам что-нибудь насчет того, чем занимались в том помещении?
Инспектор пожал плечами.
- Конечно. Это было предприятие по производству органов для пересадки.
- Других вариантов нет?
- В богатых семьях рождается множество неполноценных детей, - сказал инспектор. - Существует обширный черный рынок различных органов новорожденных и маленьких детей. Мы закрываем фирмы такого рода, когда получаем о них сведения. Вполне можно допустить, что мы уже начали подбираться и к этой фирме, а они об этом узнали и быстренько самоликвидировались. Но в нашем департаменте нет никаких документов, которые бы относились к фирмам такого рода, обнаруженным в интересующий вас год.
Так что ничего у нас нет.
Сестра Карлотга спокойно отреагировала на неспособность инспектора оценить всю важность уже полученной информации.
- А откуда берутся дети?
Инспектор обратил к ней удивленный взгляд - будто она спросила его о физической стороне деторождения.
- Эти торговцы детскими органами, - разъяснила она, - откуда они берут детей?
Инспектор опять пожал плечами.
- Обычно это результат выкидышей на поздних стадиях беременности. Кое-кто договаривается с клиниками. Отказы от детей. В таком вот роде.
- Это единственные источники?
- Трудно сказать. Может, кражи детей. Не думаю, что это важный источник - не так уж много детей может миновать систему внутренней безопасности в родильных домах. Продажа собственных детей? Да, об этом поговаривают. Беженцы прибывают с восемью детьми, а через несколько лет у них остается только шестеро. Они оплакивают тех двоих, что умерли, но кто может что-либо доказать? Проследить все это весьма затруднительно.
- Причина, которая заставляет меня интересоваться, - сказала сестра Карлотта, - заключается в том, что это необыкновенный ребенок. В высшей степени необыкновенный.
- Три руки? - спросил инспектор.
- Талантливый. Даровитый. Он убежал из того места, когда ему еще и года не было. Он почти не умел ходить.
Инспектор некоторое время обдумывал информацию.
- Уполз, значит?
- Спрятался в туалетном бачке.
- Поднял крышку, хотя ему не было и года?
- Говорит, что поднять ее было трудно.
- Наверняка она была из дешевой пластмассы, а не фаянсовая. Вы же знаете, какую дрянь теперь ставят в сортирах.
- Поэтому вы понимаете, как для меня важно выяснить происхождение ребенка. Должна была быть в высшей степени интересная комбинация родительских генов.
Инспектор опять пожал плечами.
- Некоторые ребятишки сами по себе смышленый народ.
- Нет, всегда есть элемент наследственности. Такой ребенок должен иметь просто замечательных родителей. Родители гениев часто сами известны блестящими способностями.
- Может быть. А может - нет, - ответил инспектор. - Я хочу сказать, что некоторые из этих беженцев могут быть гениями, но теперь у них трудные времена. Чтобы спасти других своих детей, могут продать одного. Такая штука, между прочим, тоже ума требует. Так что гениальность этого паршивца вовсе не исключает возможности его происхождения от беженцев.
- Согласна, это возможно, - сказала сестра Карлотта.
- Полагаю, больше вы ничего не узнаете. Потому что Пабло де Ночес…, ничего не знает. Он и название того испанского города, откуда приехал, и то еле-еле вспомнил.
- Он же был пьян, когда вы его допрашивали, - сказала сестра Карлотта.
- Мы его еще допросим, когда он протрезвеет, - ответил инспектор. - И вам сообщим, если что. А пока вам придется воспользоваться моими сведениями. Других-то все равно нет.
- Все, что мне пока надо знать, у меня уже есть. Мне достаточно знать, что этот ребенок - чудо и что Бог хранил его для какой-то очень высокой цели.
- Я не католик, - сказал инспектор.
- Но Бог, невзирая на это, вас все равно любит, - жизнерадостно ответила сестра Карлотта.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ НОВИЧОК
5. ГОТОВ ЛИ, НЕТ ЛИ - ОДИН ЧЕРТ
- Зачем вы хотите мне навязать этого пятилетнего беспризорника?
- Вы же видели его баллы?
- И вы думаете, что я могу их принимать всерьез?
- Поскольку вся система воспитания в Боевой школе построена на идее непогрешимости нашей программы тестирования, то - да, я так думаю. Я провел и кое-какие собственные изыскания. Ни один из известных мне детей таких результатов еще не показывал, Даже ваш "Звездный мальчик".
- Я не сомневаюсь в эффективности тестирования. Я сомневаюсь в человеке, который проводил это тестирование.
- Сестра Карлотта - монахиня. Вряд ли вы найдете на свете другого столь же порядочного человека.
- Известны случаи, когда очень честные люди сами обманывались. Отчаянно желая успеха после стольких лет безрезультатных поисков, в надежде найти одного-единственного ребенка, чья ценность перекроет все, что сделано за долгую жизнь…
- И она нашла его.
- Да вы только вспомните, как она его нашла. В первом своем докладе она расхваливает какого-то Ахилла, а этот Боб, это, так сказать, бобовое зернышко, упомянут только на втором плане. Затем Ахилл исчезает, о нем больше нет никаких упоминаний. Он что - умер? Разве она не пыталась навязать нам его лечение? И только после этого появляется некий Святой Зеленый Горошек - ее нынешний кандидат.
- "Боб" - его имя, он сам дал его себе. Ведь ваш Эндрю Виггин называет себя "Эндер"?
- Он не мой Эндрю Виггин.
- Точно так же, как Боб - не сын сестры Карлотты. А если бы она имела склонность завышать баллы и проводить тестирование, намеренно фальсифицируя результаты, она уже давно попыталась бы пропихнуть к нам своих кандидатов, и мы прекраснейшим образом установили бы ее ненадежность. Но она сама "промывает" своих самых перспективных ребят, а затем отыскивает им места в наземных школах или в программах, которые не связаны с подготовкой командного состава. Я полагаю, вы просто раздражены, так как уже давно хотите сфокусировать все свое умение и энергию только на вашем Виггине, и не желаете отвлекаться от этой задачи.
- Я что, приходил сюда валяться и выть на вашей тахте?
- Если я ошибся в своем анализе, прошу извинить меня.
- Конечно, я дам этому малышу шанс. Хоть ни на минуту не могу поверить в его баллы.
- Нет, речь идет не о шансе. Его надо развивать, выдвигать, проверять. Ставить перед ним препятствия. Не давать ему лениться.
- Вы недооцениваете нашу программу. Мы развиваем, проверяем и создаем определенные трудности всем нашим ученикам.
- Но некоторые из них более равны, чем другие.
- Просто некоторые курсанты извлекают из программы больше, чем другие.
- Что ж, я с радостью сообщу сестре Карлотте о вашем энтузиазме.