Полина энергично кивнула головой. Ради Макара она готова разбиться в лепешку. И с поезда спрыгнуть может, и все что угодно. Она добровольно попала к нему в рабство, и свобода ей совсем не нужна.
Глава 8
Шорк-шорк – скользит шпатель по белой стене, как перо по бумаге. Как самому построить дом за один год и не сойти при этом с ума?
Спасибо Зойке. Не любит он ее, как Полину, и никогда не сможет полюбить так сильно. Но все-таки она красивая, стильная, заводная, и поговорить с ней всегда есть о чем. В политехнический институт после техникума поступила, сессию за первый курс сдает. Умница. А Севастьяна обхаживает как! С парнями вроде бы не водится, на дискотеках редкий гость, большую часть свободного время с ним проводит. Будь ее воля, она бы и работала с ним на пару, но Севастьян ей не разрешает. Не женское это дело – своими руками раствор месить. Да и малярное дело не для нее…
Но вот хозяйничать в доме ей не запретишь. На кухне у нее полный порядок. И стекла в окнах вымыты, и пыли на подоконниках нет, и кафель на полу блестит… Стены здесь еще только загрунтованы под покраску. А вообще, дом уже готов, остался только каминный зал, где стены еще не совсем подготовлены. А так – пожалуйста, вставляй двери, крась, клей обои, вставляй выключатели… До чердака, правда, руки не дошли, и до подвала тоже, но это не к спеху. Главное – заехать, а там уже все можно доделать потихоньку, не спеша. Если, конечно, получится не торопиться. Севастьяну иногда казалось, что он уже не сможет работать понемногу, ему нужны масштабные дела, так, чтобы впрячься и не останавливаться, пока все сто гектаров не вспашешь. Работать и работать, и так все время… Зойке такой подход к делу совсем не нравится, потому что на нее у него совсем не остается времени. Но ведь он для того и втянулся в такой бешеный ритм, чтобы отвлечься от мыслей о Полине. А первое время после разрыва он постоянно думал о ней. И страдал. Да и сейчас ему больно, потому что она до сих пор с другим. Видел он ее недавно, под ручку с Макаром своим шла. Счастливая, улыбается, ничего вокруг не замечает. И никого…
На кухне чисто, но мебели здесь еще нет. Плитка электрическая, заляпанный известкой стол, накрытый бумажной скатертью, две табуретки – вот и все хозяйство. Но все равно уютно, потому что Зойка здесь. На столе миска с молодой картошкой, поджаренной целиком и посыпанной укропом, салат из помидоров. Это она все из дома принесла. А на тарелке колбаса порезана, сыр, фрукты в миске, молоко в пакете – это уже то, что мама сегодня из магазина привезла. В общем, с голоду не помрешь.
Аппетита у Севастьяна не было. Он сковырнул с вилки одну картофелину, долго-долго жевал ее, чтобы проглотить.
– Ешь давай, совсем отощал со своей работой. – Зойка с обожанием смотрела на него, уютно уложив подбородок на кулачки.
Красивая она, женихи до сих пор пороги обивают, да только ей один Сева нужен. И не он, а она бегает за ним. Чем меньше женщину ты любишь, тем больше нравишься ей. Может, прав был старина Пушкин?
– Совсем загонял себя, смотреть больно.
– Не знаю, мне нравится. Совсем чуть-чуть осталось…
– До августа успеешь?
– Почему до августа?
– Здравствуйте, а свадьба?
Увы, но выбора у Севастьяна уже не было. Как бы ни любил он Полину, но Зойка добилась своего. Беременная она, на третьем месяце, скоро живот, что называется, полезет. Сомнений в том, что ребенок от него, почти не было: весь год Зойка была только с ним. И с другими парнями замечена не была. Хотя, может, что-то с кем-то и было. Ясно же, что не девочкой она к нему в постель ложилась…
– Ты что, уже забыл?
– Да нет, просто заработался.
Свадьбу назначили на август. К этому времени дом должен быть уже достроен.
Никуда уже от Зойки не денешься. И ребенка она рожать собирается, и ее родители немало денег в дом вложили. Ее отец ее и брат по выходным Севастьяну помогают, для Зойки, само собой, стараются. И как сказать им после всего этого, что не хочет он жениться на ней? Да и не скажет он. Потому что Зойка – лучшая в этом городе девушка. После Полины. Полина же – лучшая во всей Вселенной, но Севастьян старается об этом забыть. Женится на Зойке, будет жить с ней в этом доме, один ребенок появится, затем второй, третий… Наступит когда-нибудь время, когда заноза по имени Полина рассосется и перестанет беспокоить. Когда-нибудь…
– Заработался он… Может, хватит на сегодня? – умоляюще посмотрела на него Зойка.
– Если бы я тебя слушался, то дом до сих пор без отделки бы стоял. Да и без крыши.
– Дом-то под крышей, – уныло сказала она. – Зато у тебя своя крыша с этой работой поехала.
– Я этим живу.
– Знаю, кем ты живешь, – досадливо махнула она рукой.
– Это уже в прошлом, – нахмурился Севастьян.
Не нравилось ему, когда разговор заходил о Полине. Хоть и не самая светлая память о ней осталась, но каждой слово, сказанное о ней Зойкой, воспринималось им как грязное пятно на чистой скатерти.
– Верю. Охотно верю. Только так ли это?
– Я тебе еще раз говорю: все уже в прошлом.
– Для тебя в прошлом, а для кого-то в настоящем. Видела я ее сегодня…
– Кого видела? – тяжело, исподлобья глянул он на Зойку.
– Полинку. С этим, со своим. Цветет и пахнет. На меня даже не глянула. Ну да, мы же теперь крутые, «Гуччи» у нас, «Версаче»… Видел бы ты, как она одевается! А на какой машине ездит! «Мерседес» там у них.
– У кого у «них»?
– Ну здрасте, подвиньтесь! Этот, с которым она живет.
– Макар?
– Ну наверное. Крутой, кум королю. Пиджак малиновый, два амбала на подхвате. Такой крутой, что и не подойдешь, на части разорвут.
– А ты что, подойти к нему собиралась?
– Да делать мне нечего! Хотя он, конечно, мужик ничего. Матерый такой, аура мощная…
– Аура, карма, чакры, – усмехнулся Севастьян.
Совсем женщины на индуистской эзотерике помешались. Но это мода, это пройдет.
– Не знаю, я в его чакры не заглядывала. Там Полинка хозяйничает… Царица, блин!
– Почему царица?
– Да потому что мужик ее высоко поднялся. «Мерседес», прикид, бандиты в охране… Он у них там какой-то крутой авторитет.
– У кого?
– У бандитов… Сейчас только бандиты живут хорошо. Тачки, шмотки, рестораны…
– Ну так найди себе бандита.
– Я что, на дуру похожа? Мне и с тобой лучше некуда.
Зойка вплотную подсела к нему, обняла его руку, прижалась к его щеке. И замурлыкала, как кошка:
– Вот если бы ты бандитом стал… Тогда бы и вкалывать не пришлось. Тогда бы другие на тебя вкалывали.
– С ума сошла? – дернулся он.
– Немного. Шучу, конечно, какой из тебя бандит… Бандиты злые, жестокие, они убивают. Вот Макар из такого теста. Потому и стал бандитом. Авторитетным бандитом… Может, Полинка ему подсказала?
– Сегодня не День мельника. Мелешь всякую чепуху… Он и до нее бандитом был. Было в нем что-то гнилое. А сейчас бандиты в почете, вот его поганое нутро и вылезло.
– Вылезло. Как бы до нас не доползло. Отец на рынке торгует, двадцать процентов им отдает – за что, спрашивается?
– Так паразиты этим и живут, что чужое жрут.
– Пусть там в своем мире все жрут, лишь бы нас не трогали…
Севастьян кивнул, соглашаясь с ней. Надоело ему тема про бандитов, хотелось поскорей ее закрыть. Но, похоже, Зойка своими разговорами накликала беду.
Он уже собирался продолжить работу, когда в доме вдруг появились крепкие на вид ребята в белых сорочках и темных отутюженных брюках. Рубашки они носили на свой лад, так, чтобы через расстегнутый ворот была видна золотая цепь с крестом.
– Ты кто такой? – ткнув пальцем в грудь Севастьяну, спросил один, лысый, с деформированным черепом и скривленным от природы лицом.
Так захотелось вдруг схватить его за палец и взять руку на болевой прием! Но ведь этот нахал не один.
– Работаю здесь, не видишь, что ли?
– А хозяин где?
– Так для себя работаю.
– Я спрашиваю, хозяин где?
– Ты что, не понимаешь? Если я для себя работаю, значит, я хозяин.
– Ты, это, не быкуй, не надо, – предостерегающе сказал второй, с такой же дефективной физиономией. – Мы не любим.
– Любить вы у себя дома будете, – бесстрашно посмотрел на него Севастьян. – А пока вы у меня в гостях, то нечего мне здесь указывать. Чего надо, зачем пришли?
– Борзый ты, пацан.
– Пацаны на улице, за колесиком бегают. Надо чего?
– Ты дом, говорят, продаешь?
– Кто вам такое сказал? – удивленно вытянулся в лице Севастьян.
– Не важно.
– Не продаю я ничего…
– А чего так?
Севастьян мог поклясться, что мгновение назад в зале были только он и два его незваных гостя. И совсем непонятно, как прямо посреди комнаты появился Макар. А это был он. Такой же взрослый и матерый, но чуть более ухоженный, чем прежде.
– Потому что для себя строил, – ответил Севастьян, с плохо скрываемым недоумением глядя на своего врага.
– Ты ж его прошлым летом строить начал, – показал свою осведомленность тот.
– Потому что для себя строил, – ответил Севастьян, с плохо скрываемым недоумением глядя на своего врага.
– Ты ж его прошлым летом строить начал, – показал свою осведомленность тот.
– Этим летом и закончу. Ну, почти…
– Сколько ж тут квадратов?
– Если без подвала и чердака, то двести шестьдесят.
– А если с подвалом и чердаком?
– Там еще конь не валялся.
– Ну, коня мы всегда успеем подселить… Неслабо ты размахнулся, парень.
Севастьян хорошо помнил, как дрался с Макаром, как бил, как получал. Он тогда был готов его убить, и сам мог погибнуть от его пули… Но не похоже было, что Макар собирается поквитаться с ним за прошлое. Не для того он здесь. А если старое помянуть, тогда глаз долой. Макар сам по себе опасен, и еще церберы у него…
– Я смотрю, подвесные потолки у тебя, розетки низкие, – осмотрев комнату, сказал непрошеный гость. – Камин, правда, не очень, в мрамор бы его взять. Но это не проблема… Работает хоть?
– Кто работает? – не понял Севастьян.
– Камин, – свысока усмехнулся Макар. – Как там у тебя с девками?
Севастьян не собирался отвечать на этот вопрос, но в зал вдруг вошла Зойка. И тут же попала под оценивающий взгляд Макара.
– Вижу, что ничего у тебя с девками.
Чувствовалось, что Зойка ему понравилась. Но ведь иначе и быть не могло.
– Она не девка, – нахмурился Севастьян.
Надо отдать должное, Зойка вовремя поняла, что ей здесь не место, и улизнула обратно на кухню. Парень с дефективной физиономией направился было за ней, но Севастьян его осадил.
– Куда? – вырвалось у него грозно.
– Ну, ты, Сева, фрукт! – хмыкнул Макар, движением руки остановив своего охранника. – Как был борзым, так борзым и остался.
– Это мой дом. И мне здесь решать, кому ходить, а кому стоять, – исподлобья, как осажденный через бойницу в крепостной стене, посмотрел на него Севастьян.
– Да никто не тронет твою бабу. Не за тем пришли. Дом твой понравился…
Макар вышел из зала, заглянул на кухню, где возле окна спиной к нему стояла Зойка. Ощупал взглядом стены, потолок, облизнул глазами стройную девичью фигурку. Но задерживаться он здесь не стал. Осмотрел одну комнату, другую, поднялся на второй этаж. И там ему все понравилось.
– Хороший у тебя дом, – сказал он, – светлый. И снаружи хорошо смотрится. И река рядом, пляж свой можно сделать, лодку завести, да?
– Все можно, были бы деньги.
– Ну, с деньгами у меня без проблем. Поэтому я могу позволить себе такой дом.
– Пожалуйста, но в другом месте.
Макар стоял посреди холла, пристально глядя на Севастьяна. Он, казалось, гипнотизировал его, но ему не удавалось подавить волю собеседника.
– Ну зачем же в другом месте? Я хочу здесь! – хищно сузил глаза Макар. – За деньги, само собой. Ты получишь за этот дом пятьдесят тысяч долларов. Сам понимаешь, это очень большие деньги.
– Нет.
– Хорошо, пусть будет восемьдесят тысяч. Но это потолок.
– Дом не продается.
Макар подал знак, и его телохранители вышли во двор.
– Нравишься ты мне, парень. По-хорошему нравишься, – недобро усмехнулся он. – И со мной за Полинку сцепился, и с отморозком, который на нее наехал… А знаешь, что с этим отморозком случилось? Нет его больше, лежит себе в земле, ждет второго пришествия. А мог бы жить, баб любить… Но нет его. Потому что неправильно себя повел. Ты его ударил, а я его уничтожил. Потому что очень сильно этого захотел. Натура у меня такая – всегда всего добиваться. Поэтому сейчас этот город мой. И мое слово здесь – закон. Да я и сам в законе… Короче, мне нравится этот дом, и я хочу здесь жить. Завтра к тебе подъедут люди, привезут восемьдесят тысяч долларов. Возьмешь – хорошо, нет – извини. А дом все равно будет моим. Потому что я этого хочу.
Макар смотрел на него немигающим взглядом. Глаза страшные, холодные и блестящие, как ледышки. Как ни храбрился Севастьян, ему стало не по себе.
Прощаться Макар не стал, просто повернулся к нему спиной и вышел из дома. Севастьян прошел в комнату, откуда было видно, как он садится в роскошный черный «Мерседес». Охранник услужливо распахнул перед ним дверь, и он, как барин, погрузился в темные и комфортные глубины кожаного салона.
– Телохранители, блин, – в ужасе от собственного бессилия, пренебрежительно усмехнулся Севастьян. – Сволочь.
Была бы у него «СВД», он запросто мог бы снять Макара одним выстрелом. Можно было срезать его автоматной очередью… Но не было у него ни винтовки, на автомата. Да и ввязываться в это безобразие не хотелось. Он любил Полину, но у него и в мыслях никогда не было убивать соперника. Из-за дома он тоже не станет лить кровь.
Сзади тихонько подошла Зойка, он спиной почувствовал ее взволнованное дыхание.
– Он что, дом купить хочет?
– Хочет. За восемьдесят тысяч долларов.
– Это очень большие деньги.
– При чем здесь деньги? Это мой дом, я для себя его строил.
– Для нас, – перебила его Зойка.
– Ну, для нас… Я не хочу его продавать.
– А дом правда очень красивый. Но ты можешь построить другой…
– Легко сказать.
– Ты можешь. Ты все можешь. За эти деньги, да с твоим отцом, ты два таких дома построишь…
– Ну, может быть. Только я не хочу продавать дом.
– Ты же видишь, этот Макар – очень крутой.
– Он и закон, он и в законе, – озлобленно скривил губы Севастьян.
– Вор в законе?! Ну, тогда тебе лучше подвинуться.
– А не хочу я двигаться!
– А ты обо мне подумай. И о нашем ребенке. Ты что, не знаешь, как сейчас дела делаются? Выстрел в голову – и проблема решена… Тебе это нужно?
– А как же свадьба?
– Ничего, так поженимся, без дома. Жить у родителей будем…
Севастьян глянул на окна дома, в котором жила Зойка. Интересное получается дело: Макар с Полиной будет жить в этом доме, а он – в том, что напротив? И он сможет видеть Полину каждый день в окне, во дворе? Полина будет жить в стенах, которые он возвел собственными руками. Она будет чувствовать тепло его души. Может, со временем она так привыкнет к его незримому присутствию, что уже не сможет обходиться без него. Может, она захочет телесной близости. Он, конечно, не захочет идти у нее на поводу. Как бы ни любил он Полину, но она предала его, и он не сможет ее простить. Но ведь как приятно будет ему тешить свое самолюбие, глядя, как она убивается по нему…
– Ну, я не знаю. Трудно жить без пистолета, когда у соседа пулемет.
– Значит, дом надо продавать. Твой отец все поймет, он возражать не будет…
Отец действительно владел ситуацией и даже знал, кто такой Макар. Это был вор в законе, под контролем которого находились бандитские группировки, делившие между собой весь город. Связываться с ним было крайне опасно. Поэтому на следующий день отец сам приехал в дом и еще привез с собой трех дюжих ребят, вооруженных охотничьими ружьями. Восемьдесят тысяч долларов нужно было еще получить. А то ведь можно было остаться и без дома, и без денег…
Но все тревоги оказались напрасными. Гонцы от Макара привезли деньги в полном объеме, договор купли-продажи участка с домом был составлен в присутствии нотариуса. Сделка состоялась, и Севастьян стал обладателем внушительной суммы и смелых планов на будущее.
…Бабье лето, солнце в зените, жара, но Севастьян не считал это поводом для простоя. Ему не нравилось, что рабочие сбились в кружок под сенью раскидистого вяза. Сидят, курят, о чем-то болтают, смеются. Устали они. Привычка у них такая, через полчаса – перекур.
– Может, хватит бездельничать? – не выдержал он.
Он и сам в работе, опалубку вместе со всеми ставит, фундамент для нового дома заливает. Но теперь у него есть деньги, и он может нанять шабашников, чтобы дело двигалось быстрей. Только что-то не хотят рабочие трудиться, не рвутся в стахановцы. Особенно не нравился Севастьяну смуглый брюнет с выпученными, как у окуня, глазами. Говорит много, но делает мало, а как на перекур или к столу, так он первый. Сам не работает и другим не дает.
– Да чего ты переживаешь, начальник? – пренебрежительно хмыкнул Сергей – как звали брюнета.
Он поднялся перед Севастьяном во весь свой высокий рост, расправил недюжинные плечи. И еще кулаком о ладонь шлепнул, дескать, связываться с ним опасно.
– Это не я переживаю, это работа переживает. Не нравится ей, что мы ее на месте держим.
– Да работа как тот буй, сама по себе не утонет. А то, что простой, так у нас же сдельщина; сколько наработаем, столько и получим.
– Много вы наработаете, если я один больше, чем вы вчетвером, делаю.
– Ну, так никто же тебя не гонит, начальник.
– Время – деньги.
– Ну так работай, если ты такой умный.
Сергей откровенно любовался собой. Снисходительная ухмылка на губах, пренебрежительный взгляд, в голосе приблатненные, как у прожженного уголовника, интонации. И выглядел он внушительно. Как будто не Севастьян здесь главный, а он сам. И логика у него ясная: кто-то работать будет, а он деньги получать. Видно, привык парень на чужом горбу в рай въезжать. Только не пройдет у него такой номер.