Чужой потолок, незнакомые шторы, край одной из них закинут на подоконник. Старомодная двуспальная кровать, каких больше не выпускают, а жаль...
Хорошая вещь. Удобная. Но все же не своя, чужая, и от этого как-то неуютно, как-то не по себе.
- Что с тобой, Витя? - Совсем рядом, подперев голову ладошкой, лежала на боку полуобнаженная Даша, и взгляд у неё был испуганный.
- Со мной? - Виктор настороженно огляделся и не слишком внятно пробурчал:
- Надеюсь, я хоть в постель не обмочился?
- Нет, - хихикнула сразу повеселевшая хозяйка. - Но ты так жутко кричал во сне, так метался...
- Странно. Ничего такого вроде раньше за мной не замечалось. Хотя, если честно, просто замечать было некому... А что я кричал, не помнишь?
- Ругался. Как последний гопник! Какого-то Болотова вспоминал, а ещё требовал, чтобы Васька не кусался...
- Вот ведь чушь, - Рогов присел на край кровати и неуклюже начал натягивать трусы.
- А ещё ты обещания не сдержал. И приставал!
- И что? Было, да? - Сконфузился Виктор. - Ты извини, я не нарочно. Я бы не... м-м-да.
- Да ладно, чего уж оправдываться! - Хмыкнула Даша, встала и, накинув на плечи цветастый халатик, подошла к зеркалу:
- Если бы сама не захотела - ничего бы не было. Думаешь, я такое бревно бесчувственное, что меня можно так... во сне?
- Нет-нет! Почему же? Ты очень чувственная!
- Прекрати, - оборвала его девушка. - Несешь пошлятину какую-то.
Виктор как-то сразу весь обмяк и поплелся в ванную. Плеснул в лицо холодной водой, пофыркал и наскоро, небрежно одевшись застыл в прихожей, словно статуя.
- Может, позавтракаешь, прежде чем уйти? - Даша приблизилась к Рогову и с улыбкой обняла за шею.
Только теперь Виктор заметил, что хозяйка почти на голову выше его. Он смутился, попробовал отстраниться, но она уже навалилась на мужские плечи.
Рогов чуть потрепыхался - и кивнул:
- Конечно... я бы, конечно, сьел... Только чай!
- Что с тобой? - Откинулась Даша. - Вчера ты был смелее.
Вместо ответа гость приподнялся на цыпочки и сочно поцеловал её в мягкие, влажные губы. Тело девушки отозвалось дрожью, веки прикрылись в истоме... Даша застонала.
Рогов обхватил её за талию, крепко прижал к себе, приподнял и поволок обратно в спальню.
- Ага... ага! - Хозяйка то шептала, то покусывала его ухо. - Узнаю... Узнаю бандюгу вчерашнего...
Ноги их путались, переплетались неуклюже - а Виктор все пыхтел и тащил на себе сладкую ношу. Добравшись, наконец, до кровати, он повалил Дашу и начал стаскивать с неё халатик.
- Ну зачем? Зачем он тебе?
- Ладно, ладно, подожди... Я сама!
Вслед за халатиком слетели на пол его джинсы, свитер... Остались лишь рубашка и носки.
"Плевать. Не мешают... Хорошо хоть, куртку не успел надеть," - подумал мимолетно Рогов и забыв обо всем жадно приник к жаркому, покрывшемуся испариной женскому телу.
... Когда все было кончено, Виктор сполз в сторону и затих.
- Опять в меня, - сладко поморщилась Даша. - Ну, уж теперь я тебе точно рожу...
- Пожрать бы чего, - отозвался не сразу Рогов и бесцеремонно отер себя пододеяльником. - Я уже сутки с пустым брюхом.
- Сейчас, милый, - хозяйка нежно чмокнула его в небритый подбородок и заторопилась на кухню. Оттуда сразу донесся треск расколотой яичной скорлупы, зашипела, захлюпала сковорода, хлопнула дверца холодильника.
- Ну, идешь? - Послышалось вскоре.
- Да. Не иду, крошка - лечу! - Отозвался Виктор, продолжая лежать на кровати с раскинутыми в стороны руками.
Подумалось, что ведь по сути - славная девушка, добрая... Жить бы с ней вместе, взять, и не уходить отсюда никогда! Так вот... Пусть бы и родила. Это даже хорошо, если бы родила...
Но почему-то вновь стало тревожно, под сердцем зашевелился и начал расти холодок.
- Кто они? - Уже за завтраком поинтересовалась Даша.
- То о ком?
- Ну, эти все... кого ты во сне вспоминал.
- Да так, - вздохнул Виктор, ломая вилкой глазунью. - Просто вспомнилось давно минувшее. Нечаянно... Понимаешь? В общем, не обращай внимания, не надо это тебе.
- Ты хочешь прямо сейчас уйти?
- Да, - ответил гость, но тут же смутился и начал оправдываться:
- Я быстренько, только проведаю, как там дома...
- Вернешься?
Соврать Рогов не посмел:
- Не знаю. Поверь... Я очень хочу прийти снова, но ты ведь вчера сама видела... Неизвестно, что поджидает меня там, на улице.
- А ты не ходи никуда. Совсем.
Девушка вышла из-за стола и снова прильнула к Виктору, прижалась всем телом:
- Живи здесь. У меня. Я тебя кормить буду...
Рогов почувствовал себя неловко. Зачем нужно что-то такое изображать, выпячивать грудь, корчить одинокого супермена? Уж Даша-то видела вчера его до безумия перепуганные глаза, его пальцы, вцепившиеся в грязный борт мусоровоза...
Виктор поцеловал девушку в лоб, потом в шею, в губы... Нет! Не был он для неё героем, а казался просто мужчиной, которого хочется по-женски пожалеть.
- Знаешь, я честное слово приду к тебе, - неожиданно твердо пообещал Рогов. - Сбегаю быстренько, и приду!
... "Сбегаю и приду, - шептал про себя Виктор, выбираясь из подьезда и быстро топая вдоль улочки, к ближайшей остановке трамвая. - Сбегаю и приду..."
Однако, преодолев всего метров десять, он уловил за спиной ещё чьи-то торопливые шаги, а затем послышался смутно знакомый голос:
- Эй, Рогов!
От неожиданности Виктор сьежился. Втянув голову в плечи, он по-шпионски дернул вверх воротник куртки.
- Эй, ты Рогов? Или нет?
Виктор с удивлением понял, что хорошо знает говорящего - и все-таки обернулся:
- Коваленко?
- Ну точно, Рогов! - Перевел дыхание запыхавшийся прапорщик. - А то я кричу, кричу...
- Откуда ты здесь? Какими судьбами?
С последней их встречи прошло немало лет. За это время контролер учреждения УВ 14/5 несколько потучнел, обзавелся сединой и морщинами, но не узнать его было трудно.
- Вот, приезжал на Питер поглазеть, да прикупить гостинцев домашним, Прапорщик качнул пару раз из стороны в сторону обшарпанным фибровым чемоданом, верной приметой провинциала:
- Ты-то как? Женился, нет? Работаешь?
- Я? Работаю. Живу, в общем. Пока не женился, но думаю... думаю!
- Ясно-ясно, - подмигнул Коваленко. - Скромничаешь? Небось, давно уже в бизнесмены выбился?
- Да что ты, - отмахнулся Рогов. - Какое там... Расскажи лучше, что там у вас-то новенького?
- Соскучился?
- Если честно, то иногда... - без улыбки ответил Виктор. - Понимаешь, там по крайней мере все ясно было.
- А ты давай опять к нам? Отрядником? - Коваленко почти не шутил. Насколько помню, звания офицерского тебя не лишили?
- Не лишили, - усмехнулся давней промашке правосудия Рогов. Зачислили в запас...
- Ну, так в чем дело? Валяй! Новый "хозяин" примет.
- Новый?
- Много воды утекло, Виктор. Много... - Прапорщик перехватил поудобнее чемодан:
- Даже не знаю, с чего начать. "Хозяин" теперь, конечно, другой - из управления прислали. Провинившегося.
- А где же... небось, на повышение пошел?
- Да уж, возвысился! Дальше некуда.
- Неужто в Благовещенск?
- Бери выше, - Коваленко уткнул прокуренный палец в небо:
- Прошлой зимой замерз вместе с Быченко. Помнишь ведь капитана Быченко? На охоту они под Сковородино ездили... Любка про то как узнала враз сединой покрылась! Вот так... Одним дуновением Господь распорядился: ни того ей, ни другого.
- Жаль бабу, - посочувствовал Рогов.
- А чего жалеть? - Прапорщик ожал плечами. - У неё сейчас Корзюк прижился. Свою клячу бросил - и к ней, под крылышко. Любка-то помоложе будет, да позажиточнее.
- А не знаешь, как там Васька?
- Какой Васька? - Наморщил лоб Коваленко.
- Ну, с которым меня в подвале откопали. Росляков!
- Ах, этот! Шибздик неугомонный... Так его на поселение выпустили, лес пилить. Вместе с ещё одним, который Шипов.
- Дядя? Ну, и что они?
- Росляков, вроде, пилит. А Шипов... Шипов, так тот драпанул, до сих пор ищут.
- Вот ведь молодец! - Не удержался Виктор.
- Ничего и не молодец, - рассудительно возразил Коваленко. - Дурак! Ему сидеть оставалось всего-ничего. А так рано или поздно все равно отыщут и треху лишнюю за побег припаяют.
- Тоже верно, - вынужден был согласиться Рогов. - А ты куда сейчас? Может, заскочим куда-нибудь? Бахнем по соточке за встречу?
- Да я бы с удовольствием, - смутился прапорщик. - Ты не думай... Но, понимаешь, спешу уже - на вокзал. Поезд у меня, домашние заждались.
- Ну, что же. Тогда - счастливо! Бог даст, свидимся.
Тот, кто "отбывал" и страж его крепко, по-дружески обменялись рукопожатиями. И не оглядываясь разошлись каждый своей дорогой, сразу потерявшись в многоликой толпе горожан и приезжих.
"Эх, жаль, про Болотова не узнал. И про Булыжника," - подумал Виктор, залезая в переполненный трамвай под номером двадцать пять. Мелькнула мысль: выскочить, догнать, спросить... Недалеко ведь ушел, и главное - ясно куда, к вокзалу.
Впрочем, Рогов вряд ли отыскал бы старого знакомца.
Потому, что прапорщик направился в совершенно противоположную сторону: поезд его, "Красная стрела", уходил на Москву только завтра.
А сегодня... Сегодня у Коваленко были ещё кое-какие дела в славном городе на Неве.
Во-первых, по назначению требовалось передать фибровый чемодан.
Во-вторых, нужно повидать начальство, доложиться и получить деньги за проделанную работу.
Ну, а потом уже личное: вещевые рынки, магазинчики, ресторан... Да и просто хотелось побородить по Питеру, полюбоваться!
Коваленко очень любил приезжать сюда, любовь эта была искренней и почти бескорыстной. Все вокруг - и Зимний дворец, и Русский музей, и тенистые аллеи Павловска, и сказочную геометрию Петергофа - он с тайной робостью провинциала считал созданным для него одного. Именно он, прапорщик из захолустья, был уверен, что как никто другой понимает и чувствовует замыслы зодчих, художественные изыски, стиль и промышленный размах этого неповторимого города.
Москва ему нравилась куда меньше. Слишком уж велика, шумна, громоздка. Все - слишком! Разумеется, если сначала пожить здесь, в северной столице... За последние годы Коваленко все чаще задумывался о переселении в Питер. А что? Почему бы и нет?
Работает он честно, как говорилось в мультике "отличается умом и сообразительностью". Глядишь, найдется теплое местечко! Надо только поделикатнее, не спешить. Доказать сначала свою полезность здесь и потом испросить ненавязчиво разрешения. Надо бы...
Коваленко подмигнул сам себе, клацнул языком и через Банковский мостик перебежал на противоположный берег канала Грибоедова.
Здесь он сбавил шаг и степенно миновал ажурные кованые ворота ставшего недавно университетом Фмнансово-экономического института. Поднялся по мраморному крыльцу, кивнул, как старой знакомой, бабушке на входе и через пару минут был уже на четвертом этаже.
Мужской туалет... В соседней кабинке кто-то невидимый кряхтя справлял нужду. Закончив, пошуршал бумагой, застегнулся, и прежде чем слить воду поставил на пол, под перегородку, точно такой же, как у Коваленко обшарпанный чемодан. Прапорщик привычно поменял его на свой и дав незнакомцу время уйти тоже занялся приведением себя в порядок.
Половина дела сделана, можно сматываться вниз.
Бессменная институтская вахтерша улыбнулась ему на прощание, как старому знакомому: вот ведь какой мужчина положительный, скрупулезный. Раз в полгода приезжает, всегда в одно и то же время... Заочник, наверное, с производства.
Или, может, лекторат контролирует.
На набережной, у тротуара, уже поджидало прапорщика такси. Водители менялись, но машина всегда была одна и та же: в первый раз, в пятый... Ничего против Коваленко не имел: конспирация!
Такси оторвалось от поребрика и по асфальту зашуршали шины. Проплыл слева Казанский собор, стайка туристов метнулась из-под капота при выезде на Невский, потом замелькали окна, пестрые вывески магазинов, рекламные щиты, троллейбусы, автомобили...
Коваленко везли к начальству. Он представил, как отчитается, получит новую порцию указаний и много денег - а потом вынужден будет, как всегда, возвращаться из всей этой красоты и строгого великолепия в забытую людьми и Богом глухую свою Тахтамыгду.
Кошмар. Не хочется даже думать об этом!
Водитель припарковал такси у гостиницы.
Швейцар, расшитый золотом, будто он и не швейцар вовсе, а гоф-маршал, учтиво распахнул дверь, вытянулся - но разглядев костюмчик и багаж прибывшего, сделал лицо попроще. И оказался прав: чаевых не предвиделось. Каваленко давно решил, что всем раздавать - никаких денег не напасешься...
Выйдя их лифта, он оказался посреди бесконечного коридора.
Мимо прошмыгнула смазливая горничная с подносом в руках.
"А размалевана-то как... шлюха!" - Осуждающе покачал головой прапорщик, но внизу живота его что-то отозвалось.
- Вам в какой номер? К кому? - Невесть откуда появился высокий скуластый охранник.
- Мне бы... это самое...
- Пропусти! Это ко мне.
В конце коридора, среди широких, мясистых листьев декоративного фикуса возникла хитрая, прищуренная физиономия.
Годы нещадно берут свое, но и Виктор Рогов сейчас без труда узнал бы этого человека: это был отставной полковник медицинской службы, авторитетный зэк со стажем Болотов.
Очень дорогой костюм скрадывал все недостатки его обрюзгшей фигуры, а мягкие туфли были из тех, что не набивают мозолей и даже не скрипнут, как их не изламывай старческая нога. Словом, респектабельная ухоженность "папы" Болотова сразу бросалась в глаза.
Коваленко поприветствовал начальство взмахом руки и, получив приглашение, шагнул в номер. Рассевшись в кресле, мягком и облегающем тело, словно руки искусной любовницы, он мельком глянул на инкрустированный столик.
Полный джентльменский набор, мечта советского пижона: импортная выпивка в красивых бутылках, закуска, деликатесы, шкатулка из черного дерева - с сигарами. Настоящими, гаванскими...
- Ну-с? Как доехали? Спалось ли в дороге, кушалось ли? - Ласково, по-докторски, начал расспросы Болотов.
- Все в порядке, Валерий Николаевич, - доложил Коваленко, понимая, что речь идет вовсе не о его самочувствии. - Доставил в целости и сохранности. До последнего грамма.
- Отлично, - потер ладони собеседник. - Грандиозную работу вы там провели. Молодцы, одним словом... И выдержки хватило.
- Как вы указывали.
- Да, вовремя... Лето на носу. У наших клиентов голодуха начинается, так что "трава" теперь на вес золота. Вдридорога купят!
- У меня, в основном, "пластилин", и...
- Знаю, - Перебил Болотов. - Вот, получи.
Он потряс перед собой туго стянутой пачкой стодолларовых купюр:
- Это вам, голубчики мои.
Коваленко взял деньги, взвесил их на ладони, прикинул и разочарованно шмыгнул носом.
- Что, милок? Что не так? - Заморгал Болотов. - Что беспокоит?
- Дык... не малолвато ли? - Прапорщик засмущался. - Наши там и без того артачатся. "Амурчанка"-то выводится, посевных площадей все меньше стало... Сложно стало качественную "дурь" собирать, да ещё сколько вы требуете.
- Это аванс, - успокоил его собеседник. - Как только реализуем, получишь ещё вдвое больше. Так что, вернешься - вразуми всех, мы же свои люди, не обидим.
- Понял, - кивнул Коваленко. - Обьясню.
- Вот и отлично... Да ты угощайся, будь как дома! Надо же твой удачный приезд отметить.
Прапорщик послушно потянулся к бутылкам, но тут только заметил, что столик накрыт на троих:
- Кого-то ждем?
Болотов отмахнулся:
- Наливай пока. Это для Булыжника, сейчас подойти должен.
- Обещал?
- Да, он тут, в соседнем номере. Прихватил мальчишечку "голубого" из бара и развлекается. Молодость решил вспомнить... - Валерий Николаевич покачал головой:
- Совсем уж старикан рехнулся! Книжонку недавно нацапрапал.
- Да вы что?
- Жиденькая такая, в мягкой обложке. Что-то насчет законности... Да ты разливай пока!
В этот момент послышался щелчок дверного замка и в номер вошел голый по пояс Булыжник. Изтатуированный торс его мог поведать искушенному человеку многое о бурном прошлом этого коренного обитателя тюрем, пересылок и лагерей.
Сейчас он жил тихо, почти пристойно. Молодость и здоровье потеряны, а сил осталось только на редкие развлечения с педиками. Впрочем, любил Булыжник и женщин, но общение с ними не давало ему всей той красочной гаммы ощущений, которые хоть на время возвращали старика в прошлое.
- Надо прожить жизнь так, чтобы жаль стало ушедшие годы, - любил он повторять, перекраивая на свой манер слова классика советской литературы...
Коваленко привстал и почтительно поздоровался.
Булыжник в ответ кивнул, выпил рюмку коньяка и загрыз яблочком:
- Ну, как тебе Питер?
- Ох, не давите на больную мозоль, - ответил курьер. - Питер - мечта моя с детства... Прямо балдею от него.
- Ничего, ничего, - покровительственно похлопал его по плечу Болотов. - Еще чуток послужишь - и к нам!
- Хорошо бы. Мне иногда по ночам даже снится... Красиво здесь. Людей вокруг тьма-тьмущая, а ни одной знакомой рожи.
Коваленко осекся и припомнил:
- Кстати... Представляете? Я же сегодня Рогова встретил.
- Кого? - Чуть не выронил рюмку Болотов.
- Помните, был такой? Циркачем его все называли.
- Где? - В один голос рявкнули Болтов и Булыжник. Да так, что прапорщик чуть не зажмурился.
- Где ж ты видел его, милок? Говори, - первым совладал с собой бывший военный врач.
Коваленко описал, на какой улице, когда и при каких обстоятельствах встретился с бывшим осужденным.
Собеседники переглянулись.
- Значит, никуда он в мусоровозе не уехал. - Потер подбородок Болотов. - Там и остался.
- У бабы той самой, - подтвердил Булыжник. - Про которую менты говорили...
- Больше негде. - Булыжник с размаху припечатал ладонью столик:
- Бля, ведь думал же! Парадная там одна, остальные квартиры или вообще нежилые, или дома никого тогда не было.