— Значит, у вас осталось…
— Сто пятнадцать новых фамилий. В основном это военные, из них мы вычеркнули двадцать три человека, которые на момент событий находились за пределами страны, в зоне боевых действий. Итого остается…
— Ты хочешь проверить, не разучился ли я считать в уме?
— Нет, сэр, я сам воспользовался калькулятором. Итого получилось девяносто два. То есть девяносто два человека, прошедших обучение и имеющих доступ к «И-снайперу», с которыми мы не столкнулись в первый раз. Сейчас ими усиленно занимаются мои люди, мы работаем круглосуточно, без выходных, но пока ничего нет. Да, нужно добавить четверых сотрудников «И-снайпера». Это Энтони Гроган, Энто, и еще трое: Джимми Саут, Роджер Спид по прозвищу Имбирь и Реймонд Ричардсон-Браун, все граждане Великобритании, которые, возможно, в интересующее нас время находились в Штатах. И еще одна группа изучает «И-снайпер» и его владельца, компанию «Грейвульф», но должен вас предупредить, эти ребята укрылись от окружающего мира за надежным юридическим забором.
— Что говорит Свэггер?
— Что из винтовки Хичкока патронами Хичкока с прицелом «И-снайпер» действительно можно было сделать все четыре выстрела, и только. Больше он ничего не говорит.
— Где он сейчас?
— У себя в номере в Арлингтоне. Я решил сначала узнать ваше мнение по поводу того, что делать дальше.
— Направь двух наших лучших убийц… — Директор подождал, пока на лице у Ника проявится шок. — Нет-нет, Ник, это шутка! Нет, полагаю, лучше заплатить Свэггеру за работу и поблагодарить за блестящий ум; пусть он едет домой, счастливый и довольный. У него есть кое-какие весьма неприятные качества, и очень не хотелось бы, чтобы он тут во все вмешивался, особенно если учесть, что время поджимает.
— Не сомневаюсь, Боб изъявит желание остаться до конца.
— Должен признать, он проделал колоссальную работу. Указал нашим экспертам на частицы краски «И-снайпера», оставшиеся на винтовке Хичкока. Это было гениально. Ты уверял, что Свэггер умен, и ты оказался прав. Однако его очень трудно контролировать. Он провернул это дело, снайпер против снайпера, и результат получился великолепный. Мы дадим ему премию и выразим благодарность. Но это все. Свэггера пора выводить из игры.
— Да, сэр.
— А теперь вернемся в реальный мир. Тебе нужны дополнительные люди? Все к этому идет?
— Боюсь, что да. Мы отпустили следователей из полиции других городов, а проверить девяносто шесть новых человек, если считать ирландцев, — задача очень трудоемкая. Чем больше опытных людей у меня в команде, тем быстрее мы с этим разберемся и придем к заключению и тем скорее вернемся к нормированному рабочему дню.
— Ну хорошо, можешь считать, что люди у тебя уже есть. Я еще не знаю, где их брать, но обязательно найду. А ты, Ник, дай мне что-нибудь такое, что можно слить в газеты. Нас поедом едят, обвиняя в бездействии. Все эти затертые фразы о неповоротливой бюрократической машине, безынициативных трусах, просиживающих штаны в кабинетах, и тихом часе после обеда — если только мы не трахаем своих секретарш. Все уверены, что мы здесь в потолок плюем от безделья. Мне уже жаловались начальники полицейских управлений Чикаго и Кливленда на то, что мы еще не закрыли дело; на них давят собственные политиканы, потому что всем хочется к концу года добиться самых высоких процентов раскрываемости преступлений.
— Да, сэр. А Констебл — он по-прежнему подталкивает вас вперед?
— Он привык действовать чужими руками, меня это нисколько не удивляет. Ты больше не встречался со своим новым приятелем Биллом Феддерсом?
— Нет, сэр, но я почти ожидаю, что случайно наткнусь на него в туалете.
— Ладно, Ник. Ты отлично потрудился, дело крепкое, расколи же его — или отправь на покой.
— Сделаю все возможное, сэр.
— Да, и еще одно, Ник. Меня просили напомнить, что с тобой уже давно хочет связаться наш пресс-секретарь Фил Прайс.
— Просто я был очень занят, сэр.
— Ну так порадуй меня, старого дурня, и позвони ему.
Глава 17
И что дальше?
А ничего.
Дальше возвращение к нормальной жизни.
Ты сделал максимум для Карла Хичкока и для морской пехоты Соединенных Штатов с ее средневековыми представлениями о чести и долге, несмотря на все сказанное Чаку Маккензи. Если ты и был в долгу перед ним и тем постоянно тающим поколением, которое наводило прицелы на врагов и убивало их в «далекой плохой стране», ты расплатился сполна. Ты представил новую важную информацию, добыл необходимые улики, передал все кому нужно, и теперь профессионалы доведут дело до конца. Если выяснится, что Том Констебл нанял Энто Грогана из «Грейвульфа» убить свою бывшую жену, поскольку она переспала с Джонни Карсоном[29] или Уорреном как там его[30] — так тому и быть. А может, Митци Рейли наняла Энто Грогана убить своего мужа, но того понесло. Или кто-то в Южной Америке нанял «Грейвульф» убить Митча Грина, потому что этому человеку не нравились его чересчур взрослые книги для подростков. Или, может… Да все, что угодно!
Свэггер сидел в унылом пустом зале отлета аэропорта имени Даллеса. Это был странный, окруженный стеклом островок посреди аэродрома. Снаружи за окном величественно проезжали большие самолеты, но внутри не было ничего, кроме сувенирных лавок и точек быстрого питания. До рейса на Бойсе оставался еще час, но Боб всегда приходил в такие места заранее, поскольку металлический шарнир бедренного сустава, как правило, означал хлопоты с предполетным досмотром. Однако в этот раз все обошлось. Боб старался не обращать внимания на ноющую боль в бедре, где стальной сустав несколько лет назад получил полноценный удар самурайским мечом, после чего живые ткани так и не срослись должным образом. Он сидел у выхода в жутком пластмассовом кресле, дожидаясь, когда объявят посадку, и наблюдал, как зал заполняется пассажирами. Боб старался не смотреть с завистью на расположенный неподалеку бар с полками, уставленными манящими бутылками. Он прогонял из головы мысли о тех удовольствиях, которые могли бы принести все эти бутылки, и думал только о том, как бы поскорее вернуться в кресло-качалку на крыльце и глядеть на сотворенные природой причудливые облака — эти небесные замки, которые проплывают над зеленовато-голубой степью, уходящей вдаль на многие мили, где ее обрывает зубастый оскал гор.
«Я пересчитаю свои деньги и решу, как потратить щедрую премию. Почитаю книгу или журнал про оружие. Прикину, как сделать хорошую винтовку из такого неподходящего кандидата, как „ремингтон“ калибра двести шесть, „кридмур“ калибра шесть и пять десятых миллиметра или „грендель“. Я сгоняю на день в Диллон и куплю тысячу патронов АСР сорок пятого калибра с пулей весом двести гран. Потом я снова пересчитаю деньги и буду ласков со своей женой, которой я недостоин. Может, помогу младшей дочери делать уроки, хотя она стремительно приближается к тому уровню, за которым я перестану что-либо понимать; Мико очень смышленая, на нее, семилетнюю, уже обращают внимание не только благодаря невероятным успехам в учебе, но и из-за способностей к верховой езде, доказательством чему служат многочисленные медали. Затем я позвоню старшей дочери Ники и поинтересуюсь, как ей нравится та большая газета, в которой она теперь работает.
О лучшей жизни нечего и мечтать. Кто может таким похвастаться? Земля, дочери, любовь, оружие, немного денег, осознание того, что ты сделал все возможное, чтобы ребята вернулись домой живыми. Ты платил по старым долгам, не боялся отстаивать свои убеждения, даже когда вокруг свистели пули и сталь рассекала воздух. Все в порядке, ты прожил настоящую жизнь, большего и не надо, но…»
Но Боб не мог просто отойти в сторону.
Он не мог ждать сложа руки, когда этот большой шутник Рон Филдс, эта девчонка, которую называют Старлинг, Уолтер Джекобс и даже сам Ник наконец догадаются, что к чему, и поймают преступника. И дело было не в том, что он лучше их или умнее, просто… что? Тщеславие, безумие, стариковский вздор? Просто Боб считал, что должен сделать все возможное, внести свою лепту.
«Оставь их в покое».
«Не могу».
У Свэггера в голове бурлили противоречивые мысли. Его подход разнился с подходом ФБР. Бюро не навязывает смысл, оно следует за уликами. Когда появляются новые улики, новые вызывающие интерес люди, Бюро методично идет по этому следу, а смыслы появляются сами собой. Для подобного подхода у ФБР есть ресурсы.
У него, Свэггера, таких ресурсов нет. Следовательно, прямолинейный удар в лоб исключается. Ему остается положиться на собственную интуицию и сделать упор на неожиданную интерпретацию событий. Он должен составить рабочую теорию, проверить и изучить ее, после чего или подтвердить, или опровергнуть.
«Оставь их в покое».
«Не могу».
У Свэггера в голове бурлили противоречивые мысли. Его подход разнился с подходом ФБР. Бюро не навязывает смысл, оно следует за уликами. Когда появляются новые улики, новые вызывающие интерес люди, Бюро методично идет по этому следу, а смыслы появляются сами собой. Для подобного подхода у ФБР есть ресурсы.
У него, Свэггера, таких ресурсов нет. Следовательно, прямолинейный удар в лоб исключается. Ему остается положиться на собственную интуицию и сделать упор на неожиданную интерпретацию событий. Он должен составить рабочую теорию, проверить и изучить ее, после чего или подтвердить, или опровергнуть.
Боб сидел, не в силах отделаться от надоедливого голоса, звучавшего внутри и говорившего следующее: если за убийствами стоит не иррациональный мотив Карла Хичкока, если Карла на самом деле подставили, заодно подбросив липовый мотив, значит, настоящий мотив является рациональным. То есть речь идет о желании добиться чего-то реального: получить деньги или удовлетворение, отомстить или отвести угрозу. Следовательно, преступления хладнокровно продумали и осуществили с помощью высококлассных исполнителей. Блестящий замысел, практически идеальное воплощение в жизнь. Здесь не место для любителей; такое по силам только элите, специалистам высшего уровня мастерства.
Если так, это означает только одно: целью не могла быть Джоан Фландерс, кинозвезда, радикальная политическая деятельница, бывшая жена Т. Т. Констебла. Ее задача во всей этой цепочке — дать старт, чему как нельзя лучше способствовали ее бурная, прекрасно описанная жизнь, ее многочисленные «интересные» мужья и широкое освещение в прессе. Гибель Джоан должна была затопить расследование многочисленными догадками, обилием внимания и информации, и все это безнадежно спутывало, закупоривало расследование, одновременно требуя быстрого результата.
Итак, Свэггер, находясь в зале отлета аэропорта имени Даллеса, пришел к первому заключению: Джоан Фландерс ни при чем. Она лишь отвлекающий маневр. Значит, целью был кто-то другой: или Джек Стронг и Митци Рейли, или Митч Грин. Однако Митч Грин, насколько знал Боб, был, в конце концов, лишь клоуном и, скорее всего, тоже отпадает. Поэтому Боб сделал второе заключение: целью были Джек Стронг и Митци Рейли.
Но и в этом случае задача казалась непосильной. Эти двое, хотя и не в таких масштабах, вели яркую, хорошо задокументированную жизнь. Политическая жизнь, общественная жизнь, интеллектуальная жизнь, профессиональная жизнь, писательская жизнь, преподавательская жизнь (одних студентов за двадцать пять лет сколько наберется!). Ну как можно изучить все это — если, конечно, речь не идет о ФБР с его практически неограниченными возможностями?
Значит, нужно очертить круг. Но как? Как найти то, на чем сосредоточиться? От чего отталкиваться? Ведь ошибиться нельзя.
У Боба раскалывалась голова. Ему очень хотелось выпить. И за кого он себя принимает? Рано или поздно федералы доберутся и до Джека с Митци, проведут кропотливое, дотошное расследование, и, если что-нибудь не так, они обязательно раскопают. Может, не на этой неделе и не в этом году, но…
Что есть особенного в деле Джека и Митци? С технической точки зрения только одно: Джоан и Митч были убиты прилюдно. Их смерть тотчас стала достоянием десятков свидетелей, затем правоохранительных органов, а потом и пронырливых журналистов. Эти преступления сразу же стали публичными.
А Джек и Митци погибли в пустом переулке и почти целый час оставались незамеченными. Ну, тут можно предложить простое объяснение: на самом деле жертвы были наиболее беззащитны и уязвимы в тот момент, когда выезжали из гаража, а убийцам, поджидавшим в микроавтобусе, который стоял в соседнем квартале с чуть приоткрытой дверью, не грозила опасность обнаружения. Гм, с другой стороны, Гайд-Парк постоянно патрулируется полицией Чикагского университета, да и отсутствие машин, отсутствие уличного оживления могло превратиться в недостаток: если нет толпы, негде затеряться при бегстве. Это был наиболее уязвимый момент, от которого зависел исход всей операции. То есть в определенном смысле преступникам приходилось полагаться на случай. Получается, это было сделано… сознательно.
Какой смысл убивать при таких обстоятельствах? Чего этим можно добиться? Какие это дает преимущества? Для каких целей эти преимущества можно использовать? Какие цели могут оправдать потенциальный риск?
Боб сидел, погруженный в раздумья. Он не заметил, как объявили посадку на рейс до Бойсе. Он даже не слышал, как дежурный у выхода называл его фамилию. Он был просто поджарым пожилым мужчиной в джинсах и тенниске, в мешковатой куртке и бейсболке, своими высокими сапогами заявлявший всему миру о том, что он ковбой, но взгляд его был отрешенным.
Боб пропустил свой самолет.
Ему казалось, он что-то нащупал.
Он это чувствовал, но всякий раз, когда пытался ухватиться за свою смутную догадку, она от него ускользала.
И наконец он ее поймал.
Но тут возникла новая проблема: на протяжении многих лет Боб использовал отдел кадров морской пехоты Соединенных Штатов как свое личное разведывательное ведомство. Когда ему требовался специалист в какой-либо области, он просто звонил бывшим коллегам, и те сразу находили нужного человека, что позволяло быстро продвигаться вперед.
Но времена менялись. Поколение Боба уже почти полностью ушло; явились новые люди, понятия не имевшие, кто такой Боб Гвоздильщик, и не считавшие себя обязанными ему помогать. Поэтому Бобу пришлось хорошенько подумать, а затем сделать несколько звонков, прежде чем он отыскал нужное звено: отставного сержанта, в прошлом работавшего в отделе кадров, знакомый которого оставался в отделе кадров и согласился оказать любезность другу друга.
И вот около шести вечера Боб получил фамилию и номер телефона; после нескольких промежуточных звонков он говорил с нужным человеком.
— Первый сержант Джексон.
— Первый сержант, вас беспокоит Свэггер, комендор-сержант в отставке. Билл Мартенс должен был…
— Конечно, конечно, ганни. Я получил по электронной почте сообщение от Билла и проверил ваш послужной список. Должен заметить, вы были настоящим морпехом. Лучшим из лучших. Вы служили еще до меня, но вы были лучшим.
— Сынок, порой мне кажется, что я служил еще в эпоху динозавров.
Первый сержант Джексон рассмеялся.
— Чем могу быть полезен?
— Дело вот в чем. Я изучаю обстоятельства последней недели жизни Карла Хичкока и его смерти…
— Ганни, надеюсь, вы не верите в эту чушь, будто убийства — дело рук Т. Т. Констебла, как я читал в Интернете?
— Нет, и я также не думаю, что мозгом Карла завладели инопланетяне. Нет, я просто пытаюсь разобраться, что к чему.
— Было бы здорово, если бы выяснилось, что Карл невиновен. Мы бы все обрадовались. Но я не знаю, есть ли шанс оправдать Карла.
— Я тоже пока не знаю, но обещал кое-кому сделать все возможное. Semper fi, «гунг хо», «динг хоу»[31] и все такое. У меня вот какой вопрос. Многие из наших после выхода в отставку идут в правоохранительные органы. Это естественный выбор. И я надеюсь, есть реальный человек, который пока что существует лишь в моем воображении. Это бывший морской пехотинец, работающий в полиции Чикаго, может, даже в отделе расследования убийств. И он входил в группу, которая трудилась над делом Стронга и Рейли, был на месте, видел все своими глазами, у него возникли какие-то идеи, он слышал мнения других полицейских. И все это до того, как расследование возглавило ФБР, свалившее вину на Карла. Естественно, направление поисков сразу изменилось, теперь всех интересовало только то, что указывало на Карла. Вот я и хочу выяснить, на что обратил внимание этот человек в самом начале. Вы поможете мне найти его, если он существует?
— Постараюсь, сделаю все возможное. Связываться с вами по этому номеру?
— Так точно.
— Хорошо. Полагаю, время не ждет.
— Совершенно верно.
Звонок раздался только в одиннадцать вечера, уже после того, как Боб поселился в мотеле в Александрии и поговорил по телефону со своей женой, объяснив ей, что нет, он не едет домой, ему нужно кое-что проверить, только и всего. Молчание жены было красноречивее любых слов. Она считала, что у мужа прямо-таки патологическая страсть ко всякого рода крестовым походам и он только ищет предлога, чтобы пуститься в какие-нибудь необычные бурные похождения. В конце концов жена приняла решение Боба, однако ее реакция ясно дала понять, как она ко всему этому относится. Боб повторил, что ничего серьезного не случилось, что нужно просто уточнить некоторые детали и ни о какой опасности речи не идет. Тем не менее он попросил жену ни при ком не упоминать, что задерживается. Для тех, кто будет интересоваться, он возвращается домой.