Наконец его заметил Филдс.
— Ребята, к нам Ник пожаловал! — радостно воскликнул великан, и тут же дюжина голов повернулась к дверям.
Ник явился не из долгого плена, его неофициальная ссылка продолжалась всего неделю, и все же в комнате воцарилась атмосфера радушной встречи. Все повскакивали с мест и устремились к Нику, спеша пожелать ему всего наилучшего.
— Мы рады снова видеть вас, Ник, — с теплотой в голосе произнес Филдс, и его глаза сверкнули, правда не силой ума. — Я верил, что вы справитесь со всем этим дерьмом. Мы знаем, кто за ним стоит.
Старлинг улыбнулась. Ник улыбнулся в ответ, но тут его окружили со всех сторон, и он ограничился лишь такими банальностями, как: «О, ребята, счастлив вас видеть. Эй, как у вас дела? Отличная прическа. У тебя новый галстук? Как поживает Мери?»
Наконец Ник спросил:
— Ну а теперь кто-нибудь введет меня в курс дела? Что тут у вас?
— Ну… — начала Старлинг. — Я работаю над подготовкой отчета, еще мы перебрали большинство фамилий из нового списка и пытаемся разобраться, что к чему. Может, кто-либо из оставшихся даст толчок, но даже это кажется…
Старлинг замолчала, потому что как раз в этот момент из кабинета вышел Робот. Остановившись в дверях, он сказал:
— Ник, если хочешь заглянуть к себе, я не буду мешать. Схожу прогуляюсь. Я постарался ничего не трогать; все мое барахло сложено в углу.
— Спасибо за предложение, но мне там ничего не надо, — отказался Ник.
Это квазивоссоединение, омраченное необходимостью избегать прямых упоминаний о фото в «Таймс» и о том, что привело сюда Ника, продолжалось какое-то время, затем Ник взглянул на часы и понял: осталось всего пять минут, надо закругляться. Постояв еще немного и показав всем своим видом, что пора уходить, он направился к двери.
Ник удивился, увидев в коридоре человека, который, несомненно, ждал его, чтобы проводить к лифту. Это был Рей Кейс, сотрудник отдела по расследованию поджогов и ограблений, легендарный оперативник, вместе с Ником состоящий в наблюдательном совете комиссии по выбору новой снайперской винтовки. Однако в отличие от Ника Рей относился к своему членству в комиссии серьезно. Что здесь делает Рей? Или это чистая случайность?
Но нет, это была не случайность, потому что Рей агрессивно посмотрел Нику в лицо, после чего кивнул, приглашая на короткую беседу с глазу на глаз.
Обернувшись, Ник еще раз попрощался со своей группой, гордый тем, что они проделали такую большую работу и сохранили профессиональный подход к делу, несмотря на весь этот политический вздор и красочный сценарий падения, исполненный их руководителем. Затем Ник зашагал по коридору, к лифту, к своей судьбе.
Рей Кейс быстро догнал его.
— Малыш, нам надо поговорить, — сообщил он.
Поэтому Ник опоздал на собственную казнь на несколько минут. Однако директор был не из тех, кто придает значение подобным пустякам, и встретил его достаточно тепло, учитывая ситуацию. В дверях они обменялись пустыми фразами, после чего директор повел Ника в свой личный зал совещаний.
— Ник, я попросил заглянуть Джеффа Нили и Роба Харриса из отдела профессиональной этики. Их отчет еще не готов, но они поделятся с нами предварительными результатами, дадут понять, что к чему, и у меня будет что сказать на пресс-конференции, на которой я выступаю… — директор сверился с часами, — через пятьдесят одну минуту.
— Конечно, — отозвался Ник, кивнув двум охотникам за головами.
Те кивнули в ответ, скрываясь за неестественно равнодушными профессиональными улыбками.
Все сели, директор во главе стола, Джефф и Роб по одну сторону от него, Ник по другую.
— Итак, ребята, — начал директор, — вы занимались экспертизой документа, напечатанного в «Таймс».
— Совершенно верно, сэр.
— А теперь, Ник, хоть ты и не под присягой, эта встреча записывается на магнитофон, и я хочу удостовериться, что ты до сих пор отказывался от юридической помощи и находишься здесь, не получив разрешения своего адвоката.
— Да, сэр, — громко произнес Ник, словно стараясь облегчить магнитофонам их задачу.
— И хотя мне больно задавать такой вопрос агенту с блестящим послужным списком, ты сознаешь, что любые искажения фактов по решению обвинения станут считать ложью и тебе могут выставить счет по статьям такой-то и такой-то, если докажут, что ты искажал факты умышленно?
— Да, сэр, — подтвердил Ник.
— Итак, для протокола: ты отрицаешь, что когда-либо ездил в Колумбию, штат Южная Каролина, за свой или за чужой счет и бывал в штаб-квартире американского филиала ФН?
— Отрицаю, сэр.
— И ты утверждаешь, что документы, добытые и опубликованные «Таймс», — фальшивка?
— Да, сэр. По-другому и быть не может.
— Мы попросили службу профессиональной этики провести криминалистическую экспертизу этих документов с целью установить их подлинность. Напоминаю, документы якобы представляют собой внутренний меморандум американского филиала ФН о пребывании Ника в Колумбии. Их сопоставили с уже имеющимся в нашем архиве заявлением о принятии участия в тендере на поставку снайперской винтовки, напечатанным на официальном бланке. Сотрудники сравнили эти бумаги, исходя из того, что заявление является подлинным. Все понятно, Ник?
— Да, сэр.
— Итак, ребята, — продолжал директор, повернувшись к двум специалистам по внутренним проблемам, — этот меморандум подлинный?
Джефф посмотрел на Роба, тот посмотрел на Джеффа, и Джефф наконец повернулся к директору.
— Мы выяснили, что оба документа, как и сообщалось в «Таймс», подготовлены с помощью одного и того же текстового процессора и распечатаны на одном и том же принтере. То есть имеются одни и те же отклонения букв, неточности и неровность строчек. Если желаете, господин директор, могу представить наше заключение, подготовленное для суда.
— Верю вам на слово. Это означает, что меморандум подлинный?
Роб и Джефф переглянулись, затем быстро посмотрели на Ника и снова повернулись к директору.
— Такое предположение можно сделать на основе этих документов, сэр.
— Предположение? Любопытное слово.
— Да, сэр.
— И каков же смысл туманной фразы «предположение можно сделать» по сравнению с простым и четким «доказывает»?
— Сэр, данное заявление и меморандум могли быть распечатаны везде, где имеется нужное сочетание текстового процессора и принтера, в данном случае «Хьюлетт-Паккард девятьсот шестьдесят», способного распечатывать гарнитуру под названием «Макферсон бизнес три». Что касается расписок и квитанций, все они являются различными ксерокопиями, и подлинность их можно установить потом, если, конечно, это «потом» будет.
— Гм, — кашлянул директор. — То есть вы хотите сказать, что два ключевых документа распечатаны на одной и той же машине?
— Одно и то же программное обеспечение в виде текстового процессора, одни и те же аппаратные средства в виде принтера, сэр.
— Но это одно и то же устройство, один и тот же физический объект?
— Да, сэр.
— Понятно. А то обстоятельство, что одна из бумаг является официальным заявлением, напечатанным в штаб-квартире компании, и его подлинность не вызывает сомнений, — это для вас не доказательство? Ничего не понимаю.
— Сэр, все зависит от смысла слова «являться». Да, листы меморандума являются — множественное число настоящего времени глагола «являться» — документами, распечатанными на одной машине. Да, она же распечатала заявление, которое хранится в наших архивах и поэтому официально считается пришедшим из оружейной компании. Однако…
— Однако? — оборвал директор. — Ненавижу «однако»!
— Да, сэр.
— Ладно, слушаю, какие там у вас «однако».
— Однако, поскольку документ находился в архиве комиссии по выбору снайперской винтовки, в службе хозяйства и снабжения, где с бумагами обращаются крайне халатно, — в конце концов, не забывайте, кто-то ведь передал копию в «Таймс», — мы никак не можем установить подлинность этого документа. И я должен признаться: на данном этапе расследования мы зашли в тупик.
— Следующий наш шаг, сэр, — подхватил тот, которого звали Роб, хотя, возможно, это был Джефф, — получение в федеральном окружном суде ордера на обыск в Колумбии; надо проверить все принтеры, находящиеся в собственности ФН, и определить, подходит ли один из них, предположительно тот, который стоит в кабинете директора. Вот тогда появятся убедительные доказательства, что оба документа распечатаны в штаб-квартире ФН, в Колумбии, штат Южная Каролина. Однако без этого принтера, учитывая неидеальное соблюдение режимных мер в службе хозяйства и снабжения…
— Ваш намек я понял, — угрюмо прервал директор. — Но если бумаги не из американского филиала ФН, то это ведет к почти неправдоподобному сценарию. Какова возможность того, что документы — подделка? Очень незначительная, верно? Ведь тогда выходит, что один из наших людей проник в архив, отыскал оригинальное заявление, выкрал его, скопировал убедительным образом официальный бланк компании и сам текст заявления, распечатал меморандум и вернул в архив поддельное заявление, после чего передал меморандум журналисту «Таймс». Затем журналисту нужно было найти кого-нибудь, кто достал копию подложного заявления. Слишком сложная махинация. Она кажется вам вероятной?
— Ваш намек я понял, — угрюмо прервал директор. — Но если бумаги не из американского филиала ФН, то это ведет к почти неправдоподобному сценарию. Какова возможность того, что документы — подделка? Очень незначительная, верно? Ведь тогда выходит, что один из наших людей проник в архив, отыскал оригинальное заявление, выкрал его, скопировал убедительным образом официальный бланк компании и сам текст заявления, распечатал меморандум и вернул в архив поддельное заявление, после чего передал меморандум журналисту «Таймс». Затем журналисту нужно было найти кого-нибудь, кто достал копию подложного заявления. Слишком сложная махинация. Она кажется вам вероятной?
— Сэр, мы никак не оцениваем вероятность. Мы только доказали, что оба документа распечатаны на одном устройстве. Для движения дальше нам нужна санкция, и хотя мы ее запросили, никто не торопится нам ее дать.
— То есть, по сути дела, у нас… ничего нет.
— Ничего, пока мы не получим ордер на обыск и не исследуем тот принтер. Все считают, что документы обладают прямо-таки магической силой, однако с точки зрения закона их применение на удивление ограничено. И в данном случае без санкции на обыск не обойтись.
— Хорошо, попробую ее вытрясти, — пообещал директор. — Ладно, ребята, можете идти. Отличная работа.
Сухо улыбнувшись Нику, Джефф и Роб собрали свои материалы, до которых так и не дошла очередь, и удалились.
— Что ж, парень, — вздохнул директор, когда за ними закрылась дверь, — от этой пули ты увернулся и еще поживешь какое-то время. Должен признаться, мне казалось, что «Таймс» выстроила дело весьма убедительно, даже без фотографии.
Ник молча кивнул.
— Гм, — продолжал директор. — Ладно, давай посмотрим, что можно будет сделать со снимком. Хорошо, Ник?
— Да, сэр.
— Отлично, снова официальная часть: могу я попросить тебя выразить свое категорическое осуждение относительно фотографии, появившейся сегодня на первой полосе «Таймс»?
— Да, сэр. Не припомню, чтобы я приезжал в Колумбию и посещал штаб-квартиру американского филиала компании ФН, ни в две тысячи шестом, ни когда-либо еще. Не припомню, чтобы выбивал группу с разбросом один и семь десятых дюйма на дистанции триста ярдов из винтовки ФН ПСВ калибра триста восемь, если судить по подписи, и не припомню, чтобы фотографировался с кем-то из руководства этой компании.
— Однако существует фотография, свидетельствующая, что ты делал именно это. И ее подлинность установлена газетой.
— Сэр, позвольте заметить, что подлинность фотографии не установлена. Эксперты из фотолаборатории описали ее как «не имеющую между отдельными элементами расхождений, позволяющих предположить о манипуляциях». Это существенное отличие, как и в случае с двумя документами. Отсутствие доказательств не доказывает ничего, кроме отсутствия доказательств. Эксперты-фотографы, как и эксперты, изучающие документы, не устанавливают подлинность в прямом смысле; они лишь выносят заключение о наличии или отсутствии расхождений, говорящих о вмешательстве. Слова экспертов можно считать лишь профессиональными предположениями.
— Принято. Но опять же только подлинная фотография может пройти такой придирчивый анализ или ее подправили настолько опытные специалисты, имеющие доступ к такому совершенному и дорогому оборудованию, что найти его в частном секторе крайне маловероятно, правильно?
— Сэр, тут я не могу ничего возразить. Я не изучал, какое оборудование доступно и какими возможностями оно обладает. Это выходит за рамки моего опыта. Вам лучше получить заключение специалиста.
— Да, согласен, больше того, я собираюсь выбить ордер на изъятие оригинала фотографии. Тогда ее можно будет отдать на анализ лучшим специалистам в данной области. Я уже навел справки о компании «Донекс», производившей анализ по заказу «Таймс», и услышал только самые благоприятные отзывы. Это высококлассная компания, обеспечена облигациями, часто выступает со своими заключениями в судебных разбирательствах. У нее хорошая репутация во всем мире.
— Да, сэр.
— Ник, есть в этой фотографии что-нибудь такое, о чем ты забыл упомянуть? Ты же понимаешь, это смертельная бомба. Я просто не знаю, как быть со снимком на первой полосе «Таймс», который вечером попадет во все выпуски новостей. Его появление требует ответных действий, и ради интересов Бюро я должен быть впереди, а не позади. Если есть что-то, выкладывай сейчас. Если, ради всего святого, ты совершил ошибку, признайся. Мы что-нибудь придумаем. Уход в отставку без лишнего шума, сохранение пенсии, отличные рекомендации для устройства на работу в частный сектор. Если мне придется официально отстранить тебя от дела и служба профессиональной этики предъявит обвинение и доведет дело до официальных слушаний, я ничем не смогу тебе помочь. У тебя чертовски хороший послужной список, и мне бы не хотелось такого печального финала.
— Сэр, могу только повторить, что у меня нет никаких мыслей насчет этой фотографии и я никогда не был в Колумбии, штат Южная Каролина.
— Ну хорошо, Ник. — Директор снова вздохнул. — Мне не остается ничего другого, кроме как… Ник, по-моему, ты радуешься. Вот что я никак не могу понять. Я вижу — ну, не ухмылку, но какой-то странный взгляд. Туз в рукаве, «я знаю то, чего ты не знаешь», хо-хо-хо, мой класс победит в конкурсе — вот какой взгляд. Взгляд человека, который собирается пошутить. Или я ошибаюсь?
— Нет, сэр, — выдавил из себя Ник.
После чего, не в силах больше сдерживаться, рассмеялся. И чем больше он смеялся, тем больше ему хотелось, так что в конце концов смех превратился в приступ, в истерику.
Приняв вид милостивого снисхождения, директор позволил Нику нахохотаться вдоволь.
— Ну хорошо, — наконец произнес директор, — ты повеселился на мой счет, мне уже приходилось слышать, что ты любишь розыгрыши. Но настало время принять удар. Сейчас я пойду на пресс-конференцию и хочу там сказать не только то, что «специальный агент Мемфис смеется у меня в кабинете».
— Прошу прощения, сэр.
— Продолжай.
Ник задумался.
— Просто гадаю, как можно отстранить меня от работы за фотографию на полигоне ФН, сделанную в две тысячи шестом году, с винтовкой, которой тогда и в природе не существовало.
— Что ты имеешь…
— Это даже не винтовка производства ФН. Это творение их заклятого врага, «Ремингтона». Мало того что у меня в руках винтовка «ремингтон», так она еще и появилась на свет только в две тысячи восьмом.
— Я не…
— В две тысячи шестом году этой винтовки не было и в проекте. Да, она есть в последнем каталоге «Ремингтона», но в две тысячи шестом она не была даже мечтой инженеров. Так что фотография — подделка. Вопиющая, самоочевидная поделка. Не представляю, кто ее создал, как и зачем. Но суть не в этом. Тот, кто ее изготовил, прекрасно понимал, в какой теме «Таймс» ничего не смыслит, и сыграл на этом. В конечном итоге этот неизвестный заставил газету опубликовать снимок, в котором двадцать миллионов человек сразу же увидят фальшивку.
Директор внимательно посмотрел на фотографию.
— Так, — протянул он, — судя по всему, последними будем смеяться мы.
— Да, сэр.
— В «Таймс» это уже знают?
— Если еще не знают, то узнают в ближайшее время.
— Хотел бы я при этом присутствовать.
Глава 43
Дэвид Банджакс решил устроить себе небольшой выходной. Он был уверен, что никто не станет возражать. Он чувствовал себя героем и хотел этим насладиться. Так что Дэвид не отправился в редакцию, как обычно, а повалялся в кровати, затем побродил немного по столичным улицам. Он прошел мимо редакции «Вашингтон пост» на Пятнадцатой авеню, мимо гаража, где получил от неизвестного первую пачку документов, по К-стрит, мимо ресторана «Маккормик и Шмик», где в последнее время повадился обедать, до Коннектикут-авеню и дальше, мимо площади до самого Дюпон-серкл и обратно кружным путем мимо посольств, выстроившихся вдоль Массачусетс-авеню, — величественных старинных особняков золотого века, превращенных в суверенные клочки других государств на американской земле, с заборами и живыми изгородями, преимущественно в средиземноморском стиле, что придавало этому району столицы сходство с Римом.
«Я Спартак», — усмехнувшись, подумал Дэвид.
Он ощущал себя так, как всегда в последнее время, когда выдавал крупную сенсацию. Ему казалось, что все обращают на него внимание, и он смущался. Немногочисленные поклонники восторгались его успехом, соперники в редакции завидовали, как обычно и происходит, когда кто-то отделяется от стаи и становится одиночкой, звездой, получающей приглашения на ведущие телевизионные каналы. Дэвид не торопился, пытался растянуть удовольствие и посмаковать предвкушение.
День был прохладный, но солнечный. Пронизывающий ветер распахивал полы плаща и проникал под спортивную куртку, ворошил волосы, выдувал слезы из глаз. Окружающие казались счастливыми и радостными, они были поглощены собой, прикованы к скандалу, к ожидаемому отчету, предстоящей беседе, конференции, показу, открытию, приему или репетиции. Город встреч. Судя по всему, этим утром все, кроме Дэвида, спешили на встречу; сам же он не собирался приходить на работу раньше четырех дня. Он небрежно заглянет в редакцию где-нибудь, допустим, в 15.43, успеет разобраться с многочисленными приглашениями, выслушать произнесенные скрепя сердце поздравления коллег и начальства и снисходительно кивнуть тем, кто не стал его поздравлять. Он быстро просмотрит электронную почту, проверяя, что поздравлений от либеральных друзей больше, чем полных ненависти ругательств консервативных врагов, — в последнее время это стало тенденцией. Дэвид прикинул, что сегодня наверняка поставит новый рекорд и получит по электронной почте больше сотни писем.