На карте было написано «Кипарисовый причал».
– По правде, не знаю. – Марш оглядел кают-компанию. Сейчас, когда пассажиров на борту не было, она на три четверти пустовала. Карл Фрамм, Уайти Блейк и Джек Эли ужинали на другом конце стола. – Мистер Фрамм, подойдите сюда на минутку! – Когда Фрамм подошел, Марш указал на маршрут, обозначенный Йорком: – Вы сможете провести нас вниз по реке вот в этот рукав? Или у нас слишком большая посадка?
Фрамм пожал плечами:
– Некоторые рукава достаточно широкие и глубокие, по другим невозможно пройти и на ялике, не говоря уже о пароходе! Кто знает, может, у меня и получится. Там имеются и другие плантации со своими причалами, следовательно, пароходы туда ходят. Хотя большинство из них не так велики, как наш. Могу только точно сказать, что продвижение будет медленным. Нам придется всю дорогу измерять глубину и постоянно опасаться, как бы не наскочить на топляк или не сесть на песчаную банку. Наверное, придется попилить изрядно деревьев, я имею в виду их ветки, если не хотим, чтобы они снесли нам трубы. – Он наклонился над картой, чтобы повнимательнее изучить маршрут. – Куда мы направляемся? Я был в низовье раз или два.
– Это место называется «Кипарисовый причал», – пояснил Марш.
Фрамм задумчиво сложил губы.
– Должно получиться. Это старая плантация Гару. Раньше пароходы регулярно приставали там к берегу, забирали у них сладкий картофель и сахарный тростник и доставляли в Новый Орлеан. Но Гару умер, и вся его семья тоже, с тех пор о Кипарисовом причале ничего не слышно. Хотя, насколько мне известно, о тех местах ходят всякие странные истории. Зачем нам идти туда?
– По личному делу, – сказал Джошуа Йорк. – Отчаливаем завтра в сумерках.
– Как скажете, капитан, – ответил Фрамм и вернулся на свое место.
– Где мое молоко, черт побери? – пожаловался Эбнер Марш. Он осмотрелся по сторонам. На пороге кухни появился официант, худощавый чернокожий парнишка. – Скорей неси мне мой ужин, – прорычал капитан, и парень задвигался шустрее. Марш повернулся к Йорку: – Эта поездка относится к тем мероприятиям, о которых ты мне рассказывал?
– Да, – коротко ответил Йорк.
– Она опасна?
Джошуа Йорк пожал плечами.
– Мне это совсем не нравится, – проговорил Марш, – вся эта история с вампирами. – Голос его перешел на шепот.
– Скоро все закончится, Эбнер. Заеду на плантацию, сделаю одно дело и вернусь оттуда со своими приятелями. На этом все кончится.
– Разреши мне пойти с тобой, – попросил Марш. – По этому твоему делу. Я не говорю, что не верю тебе, но мне будет все же проще поверить, если я увижу одного из них… ну, этих, ты знаешь… своими собственными глазами.
Джошуа посмотрел на него. Марш на минуту заглянул ему в глаза, что-то в них отразилось и коснулось его. Вдруг, сам не зная почему, он отвел взгляд. Джошуа свернул карту.
– Вряд ли это было бы разумно с твоей стороны, – заметил он, – но я подумаю. А теперь извини. Дела. – Он поднялся и вышел из-за стола.
Марш проводил его взглядом. Что-то между ними произошло, но что именно, он не понял. Наконец капитан пробормотал:
– Ну и черт с ним, – и перенес свое внимание на ожидавший его кусок ветчины.
Несколько часов спустя у Марша были гости.
Он лежал в каюте и пытался уснуть. Тихий стук в дверь подействовал на него, как удар грома. Марш почувствовал, как тяжело заколотилось в груди сердце. По неизвестной причине он испугался. В каюте было темно, как в преисподней.
– Кто там? – спросил он. – Чтоб вам!..
– Это Тоби, капитан, – услышал он тихий шепот.
Тут же от страхов Марша не осталось и следа, и теперь они казались ему глупыми. Тоби Лэньярд был добрейшей душой, ступавшей когда-либо на палубу парохода, и самым робким.
– Входи! – крикнул Марш, зажег на прикроватном столике лампу и пошел открывать.
Снаружи стояли двое мужчин. Тоби было около шестидесяти лет. На его голове блестела лысина, окруженная коротким ежиком седых волос. Лицо старое, сморщенное и черное, как пара удобных сношенных сапог. Рядом с ним стоял более молодой негр, толстый коротышка в дорогом костюме. В тусклом свете Марш не сразу узнал Джебедию Фримена, парикмахера, нанятого в Луисвилле.
– Капитан, – пробормотал Тоби, – мы бы хотели переговорить с вами с глазу на глаз, если можно.
Марш жестом предложил им войти.
– Что случилось, Тоби? – спросил он, прикрывая за ними дверь.
– Мы пришли как представители, – сказал кок. – Вы знаете меня уже много лет, капитан, и знаете, что я не стану вам лгать.
– Ничуть не сомневаюсь.
– И я не стал бы убегать. Вы дали мне свободу и все такое, и я вам готовлю. Но некоторые из них, другие черномазые, кочегары и прочие, они не желают слушать ни Джеба, ни меня, они не хотят знать, какой вы распрекрасный человек. Они боятся и намерены сбежать. Сегодня вечером мальчишка за ужином слышал, что капитан Йорк собирается заходить в Кипарисы, сейчас все негры только и говорят об этом.
– Ну и что? – спросил Марш. – Вы же никогда не бывали там раньше, никто из вас. Что вам этот Кипарисовый причал?
– Ничего, – согласился Джеб. – Но некоторые негры уже наслышаны о нем. Об этом месте ходят всякие слухи, капитан. У него дурная слава. Оттуда сбежали все негры, потому что там творится что-то неладное. Жуткие вещи, капитан, просто жуткие.
– Мы пришли просить вас, капитан, не ходить туда, – вставил Тоби. – Вы же знаете, я никогда вас раньше ни о чем не просил.
– Ни кок, ни цирюльник не вправе указывать мне, куда вести мой пароход, – твердо сказал Марш. Но, взглянув Тоби в лицо, смягчился. – Ничего не случится, – пообещал он, – но если вы двое хотите подождать нас в Новом Орлеане, я вас не держу. В таком коротком путешествии мне не понадобятся услуги ни кока, ни цирюльника.
Тоби с благодарностью посмотрел ему в глаза.
– А кочегары…
– Вот они-то как раз мне и нужны.
– Они ни за что не останутся, капитан, клянусь.
– Думаю, Волосатому Майку найдется что им сказать.
Джеб покачал головой:
– Конечно, они до чертиков боятся Волосатого Майка, однако еще больше боятся того места, куда вы собрались отправиться. Они непременно сбегут, можете не сомневаться.
Марш выругался:
– Чертовы дурни! Не можем же мы вести пароход без кочегаров. К тому же туда нужно идти не мне, а капитану Йорку. Дайте одеться, ребята, потом мы отыщем капитана Йорка, и я переговорю с ним об этом.
Двое чернокожих переглянулись, но ничего не сказали.
Джошуа Йорк был не один. Когда Марш подошел к двери каюты Джошуа, то услышал доносившийся изнутри громкий, размеренный голос партнера. Марш на какое-то время замешкался, а потом, когда понял, что тот читает стихи, простонал. Стон получился довольно громкий. Тростью он постучал в дверь, декламация прекратилась, и Йорк предложил им войти.
Джошуа сидел в спокойной позе с книгой на коленях, длинным бледным пальцем отметив на странице то место, где остановился. На столе подле него стоял бокал вина. В другом кресле сидела Валерия. Она подняла на Марша глаза и тотчас отвела их. После ночного эпизода на палубной надстройке Валерия избегала его. Удивительно, но Маршу на этот раз не стоило никакого труда проигнорировать ее.
– Скажи ему, Тоби, – попросил он кока.
Говорить с капитаном Йорком Тоби, похоже, было еще труднее, чем с капитаном Маршем, и все же он в конце концов отважился выложить все как есть. Закончив рассказ, Тоби стоял, опустив глаза, и мял в руках свою старую шляпу.
Лицо Джошуа Йорка помрачнело.
– Чего люди боятся? – спросил он вежливо-холодным тоном.
– Плыть туда, сэр.
– Передай им, что я даю слово, что с ними ничего не случится.
Тоби покачал головой:
– Капитан Йорк, не хочу вас обидеть, негры боятся и вас тоже, особенно теперь, когда вы собираетесь отправиться туда.
– Они думают, что вы один из них, – вставил Джеб. – Вы и ваши друзья хотите заманить нас туда, к другим. Из их рассказов следует, что те люди днем не выходят, капитан, вы, как известно, тоже. Конечно, я и Тоби думаем иначе, но у остальных другое мнение.
– Скажите им, что за время пребывания в том месте они получат удвоенное жалованье, – сказал Марш.
Тоби, не отрывая от пола глаз, покачал головой:
– Деньги их не интересуют. Они просто сбегут, и все.
Эбнер Марш выругался.
– Джошуа, если ни деньги, ни Волосатый Майк не способны повлиять на них, они туда не пойдут. Нам придется всех уволить и нанять новых кочегаров, матросов и грузчиков, а если так, понадобится дополнительное время.
Валерия подалась вперед и положила ладонь на руку Йорка.
– Прошу тебя, Джошуа, – тихо произнесла она. – Послушай их. Это знак свыше. Мы ведь не собирались туда отправляться. Давай вернемся в Сент-Луис. Ты обещал показать мне Сент-Луис.
– Я сдержу обещание, – сказал Джошуа, – но только после того, как закончу свои дела. – Он хмуро посмотрел в сторону Тоби и Джеба. – Конечно, на Кипарисовый причал я могу попасть и по суше. Наверняка так будет проще и быстрее. Но меня это не устраивает, джентльмены. Этот пароход мой или нет? Капитан я или нет? Я не потерплю, чтобы моя команда мне не доверяла. Я не хочу, чтобы мои люди меня боялись. – Йорк с громким стуком положил томик стихов на стол. Было видно, что он расстроен. – Разве я сделал тебе что-то плохое, Тоби? Разве я плохо обращался с тобой или другими? Чем я заслужил ваше недоверие?
– Ничем, сэр, – тихо согласился Тоби.
– Ничем, говоришь… И в награду за это они собираются оставить меня?
– Так точно, сэр. Боюсь, что так, капитан, – снова согласился Тоби.
Джошуа Йорк решительно распрямился.
– А если я докажу, что я не тот, за кого они меня принимают? – Он посмотрел на Тоби, а потом перевел взгляд на Джеба. – Если увидят меня в дневное время, они станут доверять мне?
– Нет, – запротестовала Валерия. Вид у нее был испуганный. – Джошуа, ты не можешь…
– Могу, – заявил он, – и сделаю так. Ладно, Тоби?
Кок поднял голову, посмотрел Йорку в глаза и медленно кивнул.
– Что ж, может быть. Если они увидят, что вы не…
Джошуа какое-то время пристально разглядывая чернокожих визитеров.
– Очень хорошо, – проговорил он наконец. – Завтра я вместе с вами пообедаю. Поставьте для меня приборы.
– Будь я проклят, – пробормотал Марш.
Глава тринадцатая
На борту парохода «Грезы Февра»
Новый Орлеан, август 1857 года
К обеду Джошуа вышел в белом костюме, и Тоби превзошел самого себя. Весть о предстоящем событии облетела весь пароход, поглазеть на Йорка собралась практически вся команда «Грез Февра». По салону то и дело сновали официанты, опрятные и одинаковые в безупречных белых куртках. На больших подносах в фарфоровой посуде они доставляли в кают-компанию дымящиеся блюда, приготовленные коком. Там был и черепаховый суп, и салат из омаров, фаршированные крабы и фаршированный хлебец, устричный пирог и свиные отбивные, черепашье мясо, цыплята табака, репа и фаршированный перец, ростбиф и телячьи котлеты, ирландский картофель и зеленая кукуруза, морковь и артишоки, бобы и фасоль, а также всевозможные булочки и хлебцы, вино и крепкие спиртные напитки из бара, свежее молоко из города, бруски масла, а на десерт сливовый пудинг и лимонный пирог, воздушные пирожные и бисквит с шоколадной глазурью.
Эбнер Марш никогда в жизни не ел лучше.
– Черт, – заметил он Йорку, – почему бы тебе не обедать почаще, чтобы мы могли так питаться каждый день?
Сам Джошуа к еде едва прикоснулся. В ярком свете дня он казался совсем другим человеком, стал как-то меньше, незаметнее. Его бледная кожа в свете дня приобрела нездоровый, землистый, как выразился бы Марш, оттенок. Движения Йорка казались замедленными, будто во сне, иногда резкими. От присущей ему грации и силы словно ничего не осталось. Но самое главное отличие заключалось в его глазах. Под широкими полями белой шляпы, которую он надел, глаза выглядели усталыми, смертельно усталыми. Зрачки уменьшились до черных точек, не больше булавочной головки. Серая радужка стала бледной, почти бесцветной, лишившись яркости, которую раньше отмечал Марш.
Но он был там, и это все меняло. Йорк вышел из каюты в разгар дня, прошел по открытым палубам, спустился по трапу и на глазах всей команды сел к столу. Теперь, когда на Джошуа и его белый костюм струился солнечный свет, все сплетни и страхи, порождаемые его ночным образом жизни, казались ужасно глупыми.
Большую часть обеда Джошуа хранил молчание, однако на вопросы, которые ему время от времени задавали, отвечал вполне логично, изредка во время застольной беседы он бросал свои собственные реплики. Когда принесли десерт, он отставил тарелку в сторону и устало положил на стол вилку.
– Попросите Тоби выйти, – сказал он.
Из камбуза, припорошенный мукой, вышел кок:
– Вам не понравилась еда, капитан Йорк? Вы едва к чему прикоснулись.
– Еда была просто превосходна, Тоби. Боюсь, что в это время суток у меня нет аппетита. Тем не менее я здесь. Надеюсь, мне удалось вам кое-что доказать.
– Так точно, сэр, – сказал Тоби. – Теперь никаких проблем не будет.
– Отлично, – проговорил Йорк. Когда кок вернулся на камбуз, он повернулся к Маршу: – Я решил задержаться на один день. Мы отплываем не сегодня, а завтра, с наступлением темноты.
– Хорошо, Джошуа, – кивнул Марш. – Передай мне еще кусочек пирога, если тебе не трудно.
Йорк улыбнулся и выполнил просьбу.
– Капитан, сегодня было бы лучше, чем завтра, – вмешался в разговор Дэн Олбрайт, ковырявший в зубах костяной зубочисткой. – Я чувствую приближение грозы.
– Завтра, – твердо повторил Йорк.
Олбрайту ничего не оставалось, как пожать плечами.
– Тоби и Джеб могут остаться. Они нам не понадобятся, – продолжил Йорк. – С собой я возьму ровно столько людей, сколько нужно для обслуживания парохода. Если на борту уже имеются пассажиры, пусть сойдут на берег и несколько дней подождут нашего возвращения. Так как никакой груз мы брать не будем, подсобные рабочие тоже могут остаться. Возьмем только одну вахту. Это осуществимо?
– Думаю, что да, – ответил Марш.
Он обвел взглядом длинный стол. Офицеры с интересом смотрели на Джошуа.
– Значит, завтра с наступлением темноты, – повторил Йорк. – А теперь простите меня, мне нужно отдохнуть. – Он поднялся и едва устоял на ногах. Марш поспешно выскочил из-за стола, но Йорк жестом отстранил его. – Со мной все в порядке, – заметил он. – Сейчас я возвращаюсь к себе в каюту. Проследи, чтобы до момента отплытия из Нового Орлеана меня никто не беспокоил.
– Ты сегодня не будешь ужинать с нами? – спросил Марш.
– Нет. – Йорк обвел глазами кают-компанию. – Все же ночное время меня устраивает больше, – промолвил он. – Лорд Байрон был прав. День слишком ярок.
– Э-э-э? – промычал Марш.
– Разве ты не помнишь? – сказал Йорк. – Стихотворение, которое я прочел тебе на судоверфи в Нью-Олбани. Оно так подходит «Грезам Февра». «Она идет во всей красе…»
– «… как ночь ее страны», – промолвил Джефферс, поправляя очки.
Эбнер Марш недоуменно уставился на клерка. Джефферс, как бог, играл в шахматы, как бог, разбирался в цифрах, даже ходил в театр, но Марш никогда не слышал, чтобы он когда-либо читал стихи.
– Вы знаете Байрона! – обрадованно воскликнул Джошуа. На минуту он стал похож на себя прежнего.
– Знаю, – согласился Джефферс, посмотрев на Йорка, и одна его бровь удивленно изогнулась. – Итак, капитан, вы считаете, что наши дни на «Грезах Февра» благословенны? – Он улыбнулся. – Это, несомненно, станет новостью для Волосатого Майка и мистера Фрамма.
Волосатый Майк грубо расхохотался, а Фрамм горячо запротестовал:
– Эй, послушайте, три жены еще не значат, что я чем-то плох! Да за меня может поручиться любая из них!
– О чем вы? – растерянно спросил Эбнер Марш.
Большая часть офицеров и матросов команды так же, как и он, ничего не поняла.
У Джошуа на губах играла загадочная улыбка.
– Мистер Джефферс напомнил мне заключительные строфы этого стихотворения Байрона, – сказал он и начал читать:
– А мы невинны, капитан? – спросил Джефферс.
– Никто не может быть совершенно невинен, – ответил Джошуа Йорк, – но стихотворение это меня трогает, мистер Джефферс. Ночь прекрасна, и в ее темной красе мы можем надеяться найти покой и благородство. К сожалению, многие люди без причины боятся тьмы.
– Возможно, – сказал Джефферс. – Иногда все же ее следует бояться.
– Нет, – возразил Джошуа Йорк.
На этом он оставил их, внезапно оборвав словесную дуэль с Джефферсом. Как только Йорк ушел, из-за стола начали подниматься и другие члены команды, пора было приступать к выполнению своих обязанностей. Только Джонатан Джефферс не двигался с места. Он, задумавшись, продолжал сидеть за столом, устремив взгляд вдаль. Марш тоже сел, чтобы доесть пирог.
– Мистер Джефферс, – произнес он, – не знаю, что там ждет нас на этой реке. Проклятые стихи. Все же какой прок от всех заумных речей? Если этому Байрону было что сказать, почему он не сказал это простым, понятным языком? Ответьте мне.
Джефферс, хлопая ресницами, перевел на него взгляд:
– Простите, капитан, я пытался что-то вспомнить. Что вы сказали?
Марш проглотил большой кусок пирога и запил глотком кофе, после чего повторил свой вопрос.