– Ударить в обелиск.
– Ерунда какая, – поморщился Терс. – А в чём подвох?
– Предварительно нужно смочить молот кровью жреца.
– Хорошо, – помолчав, произнёс хван. – Одним выстрелом двух зайцев. Слушай, что ты должен будешь сделать…
* * *– Их тысячи, – прошептал совершенно счастливый Корнюшин. – Тысячи!
И каждый готов и умереть, и убить.
Каждый!
«КамАЗ» медленно, не быстрее пешехода, подкатывал к Зелёному острову, а за ним тянулись ростовчане. Жаждущие. В буквальном смысле жаждущие смерти, а принести её или принять – не важно.
Сейчас им было всё равно.
– Всё зависит от того, что я им прикажу…
Чувство власти поглощало даже сильнее, чем Жажда.
Пьянило настолько, что в нескольких случаях Жрец сам, без подсказки Камня, приказывал Слугам подать жертву и разил её ножом, наслаждаясь не кровью, нет – покорностью.
Готовность безропотно умереть под его ножом приводила Корнюшина в экстаз так же, как смерть и кровь жертв радостно возбуждали его помощников.
– Выбери меня!
– Жрец, возьми меня!
– Убей меня!
Гул, издаваемый морем людей, был несколько однообразен, но приятен. Гул показывал, что всё идёт как надо и эти животные будут превосходно подготовлены к главному Ритуалу. К кровавому цунами, которое очень скоро накроет и остров, и город, а затем, набрав ещё больше силы – в тысячи и тысячи раз больше, чем имеется сейчас, – покатится по планете, наделяя Жаждой всех и каждого.
Жаждой, её утолением и наслаждением от её утоления…
И снова – Жаждой.
Корнюшин улыбнулся.
«КамАЗ» медленно въехал на полянку и остановился, постепенно окружаемый напирающими челами. Некоторые прошли через сделанный грузовиком проход, но многие бесстрашно вломились в колючий терновник, продрались сквозь него, не обращая внимания на полученные раны, и окровавленные, но счастливые, встали вокруг Ритуального Круга.
Жертвоприношения прекратились.
Гул тоже стих – горожане жадно смотрели на обелиск, ожидая, что будет дальше, но объяснять им, жалким животным, Корнюшин ничего не стал. Объясняют достойным, а их удел – убивать, умирать и поклоняться.
Поэтому Жрец молчал.
Дождался полной тишины и с плавной неспешностью поднял правую руку. Гигантский обелиск медленно приподнялся над кузовом. Челы ахнули.
– Склонитесь! – прогремел Корнюшин.
И вновь улыбнулся, разглядывая падающих на колени челов.
Жаждущих…
Ещё живых…
Повинуясь его руке, Чёрный Камень подплыл к центру Круга и стал медленно опускаться на своё законное место. Челы с благоговением наблюдали за перемещением огромного обелиска.
– Сегодня – день нашей Жажды! – поднатужившись, объявил Корнюшин. – Сегодня мы утолим её! Сегодня мы заставим весь мир…
Закончить Жрец не успел.
Камень, только что с достоинством опускавшийся на своё многовековое место, неожиданно дёрнулся вверх, затем пошёл в сторону и резко завалился на толпу завопивших горожан.
И лишь после этого присутствующие услышали грохот взрыва.
* * *Обелиск не пострадал – что ему взрыв? Сорвался с невидимой привязи, за которую Корнюшин вёл его к месту, завалился, накрыв нескольких «счастливчиков», и замер.
Два центнера пластиковой взрывчатки, которую шас с помощью магии выкрал с ближайшего военного склада, сумели только чуть переместить Камень.
Зато ударная волна получилась на славу: мощной и стремительной. Собравшуюся на поляне толпу разметало, как будто в центре Ритуального Круга заработал невидимый миксер. «КамАЗ» зашатался, но устоял, а вот Жрец и Слуги вылетели из кузова, оказавшись по уши в грязи.
Жаждущие обернулись пострадавшими.
Удар оказался настолько силён, что сорвал с землянки крышу и перемешал собравшихся друг с другом и с влажной землёй. Ломая рёбра и конечности. Вызывая вопли, стоны и плач. Крики о помощи и страх внутри.
Среди возникшего бедлама никто не обратил внимания на выскочившего из землянки человека в элегантном костюме и щегольском пальто.
И с чёрным молотом в правой руке.
* * *У него не было права на ошибку, но он и не собирался её совершать. Он шёл один против огромного количества челов, пусть оглушённых и растерянных, но всё равно опасных – и это его не смущало. Он знал, что не может отступить, потому что обязан предупредить всемирную катастрофу, и не тратил попусту время.
Выскочил сразу после взрыва и уверенно кинулся в ту часть поляны, куда, по всем расчётам, должны были отлететь Жрец и Слуги. Добрался без приключений, но там… Замер, быстро оглядывая орущий коктейль из перемешанных между собой и перепачканных в грязи челов. Крики, стоны, вопли, плач…
«Может быть, перебить всех?»
Терс легонько, примериваясь, взмахнул оружием, словно на самом деле намереваясь сокрушить всех окружающих, а в следующий миг услышал:
– Убейте его!
«Ну, конечно же!»
Сосредоточившись на поисках Корнюшина, четырёхрукий допустил ошибку, позабыл, что челу служат люд и чуд, которые быстро придут в себя после взрыва и сообразят, что чёрный молот не простое оружие, а…
– Это хван!
Всё верно: Вебер – маг, видит сквозь морок и обратил внимание на пару лишних конечностей. Глазастый…
– Где?
Навстречу Терсу рванул плечистый здоровяк.
«Проклятие!»
Силой лишённые магии люды превосходили даже навов, и противопоставить несущемуся на него Зорану хван мог только стремительность.
«Спящий тебе в глотку!»
Краем глаза Терс наконец-то увидел Корнюшина – шустрый чел оценил опасность и полез в самую гущу перемазанных грязью тел, намереваясь затеряться среди сородичей, – и поделать с этим четырёхрукий ничего не мог.
– Убью! – завопил белобрысый.
И убил бы, не исчезни хван с его дороги в самый, что ни на есть, последний момент.
Четырёхрукий метнулся вправо, пропуская люда мимо и не забыв подсечь его, сбивая с ног. Зоран, рыча, покатился по земле, а Терс уже прыгнул вперёд, туда, где Корнюшин пытался от него скрыться. Споткнулся – его кто-то схватил за ногу. Рявкнул от боли – тот же «кто-то» его укусил. Взмахнул молотом, вызвав крик боли. И едва успел выставить магический «Щит», отклоняя заклинание чуда. Раскаленная «Эльфийская стрела» улетела в небо, а где-то неподалёку захохотал спрятавшийся среди сородичей Жрец.
Терс понял, что балансирует на самом краю.
Челы стали приходить в себя от последствий взрыва и уже скоро, может быть, через минуту, а возможно, и раньше, на него набросится не пара глупцов, а все окружающие психопаты, ошалевшие от Жажды и крови. Им даже не надо будет приказывать: Жрец перестал приковывать их внимание к обелиску, и очнувшиеся горожане охотно вернутся к прежнему занятию…
К бессмысленным убийствам…
– Сдохни!
Подкравшийся со спины люд врезал четырёхрукому в затылок. От души врезал, вложив в удар всю данную Спящим силу – огромную, даже по меркам Тайного Города. Хвана швырнуло вперёд, перед глазами поплыло, в голове зашумело, руки ослабли, и если бы не ремешок, который шас предусмотрительно приделал к молоту, Терс наверняка уронил бы оружие на землю.
Не устоял, упал на колени.
– Скотина!
Зоран ударил хвана ногой, а подбежавший Виктор добавил усиленной «Кузнечным молотом» дубинкой. Хрустнула скула. Изо рта и ушей четырёхрукого хлынула кровь.
– Давайте принесём его в жертву! – выкрикнул Вебер, и люд, который уже заносил ногу для следующего удара, радостно поддержал сообщника:
– В жертву!
И ударил слабее, чем мог, чтобы не прикончить врага раньше времени.
– В жертву! – рявкнули поднимающиеся челы.
– На Камень его!
– На Камень!
– Смерть!
Жажда оставила их в покое ненадолго, теперь снова взяла за горло, требуя новых смертей, и оболваненные древним артефактом горожане принялись сжимать вокруг хвана кольцо. А он лишь улыбался, не поднимая глаз на мучителей. Казался слабым, казался сломанным.
Безобидным.
Годным лишь на то, чтобы…
– На Камень его!
– На Камень! – громко подтвердил приблизившийся Корнюшин. – Смерть его достанется всем нам!
– Да! – взвыли челы. – Кровь!
Жрец остановился и с ухмылкой посмотрел на чёрный молот, лежащий рядом с коленопреклонённым Терсом. Оценил исходящий от него фон магической энергии и негромко спросил:
– Откуда ты здесь?
– Случайно оказался, – хрипло ответил четырёхрукий, не поднимая глаз.
– Ты разведчик Великих Домов?
– Нет…
– Да мне и не важно, – высокомерно рассмеялся Корнюшин и плавным жестом обвёл психованных последователей. Временно притихших, реагируя на руку Жреца. – Любой, кто придёт сюда, станет честно служить мне и Силе, которая скоро поглотит весь мир. Любой! Потому что никто не способен противостоять Жажде…
И вдруг осёкся.
Резко умолк, вызвав у Слуг и челов удивлённые взгляды, и пристально посмотрел на стоящего на коленях Терса. Разглядел тень усмешки на окровавленных губах, изменился в лице, начал открывать рот, но не успел ничего сказать.
И ничего сделать тоже не успел.
Хотел крикнуть, приказывая Слугам атаковать или бросить в хвана заклинание, – теперь не узнать.
Потому что не успел.
Потому что в тот самый миг, когда Корнюшин открыл рот, ему в лицо врезалась крупная чёрно-белая птица с гигантским оранжевым клювом, и фраза, которую он собирался произнести, превратилась в невнятный, болезненный хрип.
– На!
Терсу было больно. В голове по-прежнему посвистывало и позвякивало, а руки – все четыре – слегка дрожали. Но он знал, что должен сделать, и был полон решимости победить. А профессия научила его не обращать внимания на боль во время работы.
– На!
Хван резко вскочил на ноги, взмахнул правой верхней рукой, за которой на ремешке летел молот, вцепился в обмотанную кожей рукоять и с силой ударил…
Хитроумный Конюшин успел упасть в грязь, чёрное тело молота просвистело над ним и взорвало рыжую голову чуда.
– Сука!
Зоран рванулся на врага, но Терс знал, что так будет и… нет, не подготовился к его нападению, а напал сам.
Прикончив Виктора, молот не остановился, продолжил движение по дуге, и Зоран, так уж получилось, поспешил на встречу со своей смертью.
Хрясь!
Лопнула белобрысая голова, но Слуги не были важны, их кровь не играла в заклинании никакой роли, и Терс, не обращая внимания на убитых, бросился к Жрецу.
Лицо которого по-прежнему рвал тукан.
– А-а!
Корнюшин не видел, куда бежать, где прятаться, где искать помощь, а челы… Челы заворожённо взирали на происходящее, словно впитывая в себя смерть Слуг.
Хрясь!
Хван ударил Корнюшина в тот самый миг, когда тому удалось оторвать от себя птицу. Тукан резко взмыл в воздух, а молот опустился на голову, напитавшись, как было сказано в инструкции по эксплуатации артефакта, кровью Жреца.
Хван резко развернулся, оттолкнув пару ближайших челов, в три быстрых прыжка добрался до поваленного обелиска, вскочил на него, взмахнул молотом – стоящие вокруг дружно ахнули – и с силой опустил орудие на гладкий чёрный камень.
И тут же схватился за уши, услышав резкий, до боли пронзительный крик.
Обелиск пошёл огненными трещинами. Чёрный Камень, казавшийся незыблемым воплощением тёмной Вечности, завыл от боли и, возможно, от боли всех, кто умер из-за него и ради него. Заверещал, подобно смертельно раненному зверю, в страхе умоляющему о пощаде, задрожал и рассыпался раскалённой пылью, заставив отшатнуться всех, кто был неподалеку.
Нет!
Отшатнулся, отпрыгнул подальше только Терс, а остальные рухнули на землю, криками и воплями провожая в небытие зловещий артефакт и его Жажду.
Эпилог
– Господи, шеф, здесь столько улик, что я чувствую себя последним дебилом, – с чувством произнёс Литвинов, хлопая себя по бедру. – Тридцать лет!
– Угу.
Брагин искренне надеялся, что его короткая реплика подскажет Борису, что развивать тему не следует, но капитан был слишком ошарашен.
– Тридцать лет этот душегуб убивал, а мы… А мы…
– Да, это Подражатель, – скупо согласился подполковник.
– Тридцать лет! – Литвинов выдвинул следующий ящик письменного стола «экстрасенса» и присвистнул: – Фотографии Филина! С улицы…
А классный фотоаппарат и несколько мощных объективов к нему они нашли чуть раньше, в кладовке.
– Шеф, Корнюшин следил за Филином!
– Угу.
– Вот откуда он знал, как тот действует.
– Угу…
Фёдор Семёнович испытывал двойственные чувства.
С одной стороны, найдены неопровержимые доказательства того, что Николай Корнюшин на протяжении трёх десятков лет водил за нос ростовскую полицию, маскируя свои преступления под деяния серийных убийц. Как именно он вычислял «коллег», осталось загадкой, но он знал их всех. И знал о них задолго до полиции.
Выслеживал, наблюдал и копировал.
Шевченко предположил, что у Корнюшина был свой человек в управлении, но за тридцать лет поменялся весь состав сотрудников, работавших над резонансными убийствами, соответственно, выходило, что Николай завербовал не одного, а целую группу полицейских, и в силу её фантастичности от версии пришлось отказаться. Отказались в пользу чуть менее фантастического предположения, что узнавать о появлении серийных убийц Корнюшину помогали необычайно развитые телепатические способности.
А ещё то, что Корнюшин был известным гипнотизёром и экстрасенсом.
Гипнозом объяснили странную слепоту полицейских, не сумевших в ходе тотального прочёсывания обнаружить логово убийцы на Зелёном острове, и страшное помешательство огромного количества горожан, приведшее к уличным беспорядкам.
Гипноз, чтоб его, используемый в подлых целях!
Точнее, массовый психоз, как следствие гипноза.
А о том, что Корнюшин старательно разрабатывал свои способности, тренируясь на широкой публике и добиваясь успеха, свидетельствовали его собственноручно написанные дневники.
Так что всё логично – гипноз.
Логичнее не бывает.
Однако Фёдора Семёновича, который очнулся в какой-то грязной арке, избитый, но сохранивший обрывки воспоминаний, смущал тот факт, что в тринадцатом департаменте ФСБ отсутствовал человек по фамилии Терсов. Ни майора такого там не было, ни даже лейтенанта. А сам департамент, как следовало из официального ответа, занимался административно-хозяйственными и планово-закупочными функциями в интересах Службы. Впрочем, с безопасников станется, соврут – недорого возьмут.
Поэтому, поразмыслив, упоминать о «психотронном оружии» в итоговом отчёте Фёдор Семёнович не стал, и Шевченко его поддержал.
– Заканчивай тут, – распорядился Брагин, глядя на сияющего Литвинова. – Я буду в управлении.
И, не дожидаясь ответа, вышел из квартиры.
Испытывая облегчение, что всё осталось позади.
* * *– Надо сказать, что Служба утилизации поработала на славу, – жизнерадостно начал шас, однако следующую фразу произнёс с приличествующей случаю грустью: – Но счёт они выставили такой, будто на месте Ростова пришлось строить новый город.
И вопросительно посмотрел на хвана. Тот пожал плечами:
– Ребята стоят своих денег.
– Согласен, – подтвердил торговец. – Только удивляюсь, почему за формирование улик против спятившего человского мага мне пришлось заплатить как за сценарий к блокбастеру?
– Врать пришлось много?
– Врут бесплатно. – Магар улыбнулся. – Ты тоже ничего не понимаешь?
– Раньше не понимал, – скупо обронил Терс.
– А теперь?
– А теперь я догадался, что ты с самого начала хотел заполучить Чёрный Камень, – мягко ответил четырёхрукий, глядя шасу в глаза. – Наверное, чтобы продать столь редкий и древний артефакт на аукционе Великих Домов.
Торговец вздрогнул, однако ответил спокойно, без дрожи в голосе:
– Напрасно ты так думаешь.
– А когда всё пошло не так, ты использовал план «Б» – уничтожение артефакта.
Несколько мгновений Томба смотрел на убийцу, после чего улыбнулся, но не жизнерадостно, как несколько минут назад, а задумчиво, признавая правоту собеседника, и кивнул:
– Легенда гласила, что ритуал разделён на два этапа: извлечение артефакта из магического тайника и его активизация. Я рассчитывал, что Вебер сумеет достать Камень, но не предполагал, что эта дрянь сразу же начнёт работать.
– То есть ты догадывался, что прячется в недрах острова?
– Легенда о Чёрном Камне общеизвестна, – развёл руками шас. – Я просто в неё поверил и подготовился к последствиям.
– Но не сообщил об этом Великим Домам, – заметил хван.
– Легенда о Чёрном Камне общеизвестна, – повторил Магар. – А благодаря нам эта история окончательно перешла в разряд легенд. Мы молодцы.
– Да, это так, – после паузы подтвердил четырёхрукий.
Великие Дома без восторга отнеслись к произошедшему, особенно Людь и Чудь, – ведь это их представители активизировали зловещий древний артефакт. Следователи из Ордена и Зелёного Дома попытались вынюхать «скрытые детали», чтобы переложить часть вины на шаса, но их усилия ни к чему не привели, и в результате львиную долю расходов Службы утилизации пришлось оплатить именно этим Великим Домам. А на долю стенающего Магара выпали медицинские услуги для хвана и менее пяти процентов суммы Службе утилизации…
Но он и их счёл чрезмерными.
Впрочем, шасы ещё ни один полученный счёт не сочли обоснованным.
А Служба замела следы с привычной ловкостью, не оставив даже намёка на действие сверхъестественных сил… Нет, намек, конечно, остался, но в гипноз челы верили, а о Тайном Городе не подозревали, и главным результатом действий Службы стало то, что статус-кво сохранился.
– Будем прощаться, – подвёл итог хван, отставляя бокал с коньяком. – А то на самолёт опоздаю.
– Будем. – Томба встал с кресла и пожал Терсу верхнюю правую руку. – Увидимся.
– Может быть…
– Но как получилось, что ты не поддался на чары? – плавно продолжил шас, не отпуская собеседника. – Чёрный Камень действовал на всех, это доказано, а ты сохранил ясность ума. Почему?