– Больше десяти не дам, – твёрдо произнёс Виктор. – Или вообще в Волгограде закажу. У Хамзи.
– Хамзи – мошенник, – машинально охарактеризовал конкурента Томба.
– О вас он говорит то же самое.
– И тем подтверждает мою характеристику. – Шас выдержал короткую паузу. – Восемнадцать процентов.
– Одиннадцать, – с невозмутимым видом выдал своё предложение Вебер.
– Вы добавили всего один процент, – с негодованием заметил Магар.
– И что?
– А то, что я скинул двенадцать!
– Да хоть восемьдесят два, – пожал плечами чуд. – Сойдёмся на пятнадцати? Это реальная цена для Ростова.
Он знал, что на меньший процент шас не согласится.
– Вы меня без ножа режете, – вздохнул Томба. – Пятнадцать, но лишь из уважения к вам и вашему благородному отцу… Которого я знал лично.
– Договорились!
– Договорились!
Чуд протянул Магару карточку, и деньги плавно перетекли со счёта на счёт.
– С вами приятно иметь дело.
– С вами тоже.
– До свидания, Магар.
– Увидимся.
Вебер вышел из ломбарда, колокольчик звякнул, дверь закрылась, снаружи послышался шум запущенного двигателя, и примерно через полминуты после того, как машина чуда отъехала от дома, из задней комнаты появился Терс. Остановился, глядя на замершего у прилавка шаса, пару раз качнулся с пяток на мыски, после чего заметил:
– Романтически настроенный мальчик.
Фраза прозвучала приговором.
– Верно, – кивнул Магар, не удивлённый тем, что четырёхрукий сумел описать сложный внутренний мир молодого чуда всего лишь тремя словами.
– И ты его боишься?
– Опасаюсь.
– Его? – Хван постарался вложить в вопрос весь отведённый ему Спящим запас искреннего изумления. – Романтически настроенного мальчика? Ты?
– Я опасаюсь не его, а того, что он может натворить, – уточнил Томба.
– А что он может натворить?
– Именно это ты и должен выяснить. – Четырёхрукий осёкся – вспомнил. – За очень солидный, между прочим, гонорар.
– Я сделал тебе грандиозную скидку, – тут же высказался Терс. – Мои родственники меня не поймут.
– Поймут, ты ведь работаешь на шаса.
– Которому очень нужна помощь.
– Гм… Не важно.
Несколько мгновений мужчины переглядывались, тонко улыбаясь друг другу, после чего хван осведомился:
– Что может устроить романтически настроенный мальчик?
– В том-то и проблема, что всё, что угодно, – вздохнул Магар. – Именно роматически настроенные мальчики безмозгло лезут куда угодно и безмозгло нажимают на любые кнопки, совершенно не задумываясь о последствиях. И ладно бы, если после лазания и нажатия они безмозгло погибали бы в единственном числе… Нет! Как правило, юноши влипают в такие передряги, что достаётся всем вокруг.
– То есть их основная проблема – безмозглость? – уточнил сбитый с толку хван.
– И максимализм.
– Э-э…
– Но главное ты уловил правильно – безмозглость. Взрослые сначала думают…
– Не все.
– Э-э… – На этот раз сбился шас. – Пожалуй. Не все. Но многие.
– Угу, – кивнул Терс.
– Так вот, многие взрослые сначала думают, а потом делают. Эти – наоборот. И поэтому я крайне опасаюсь данного романтически настроенного мальчика. И поэтому я плачу тебе огромные деньги и выполняю все твои прихоти ради того, чтобы узнать, что он задумал.
– Понятно.
Однако по тону чувствовалось, что четырёхрукий не особенно убеждён, и шас решил усилить впечатление.
– Хочу тебе кое-что показать, – произнёс он, выходя из-за прилавка. – Чтобы ты относился к делу серьёзно.
– Я всегда отношусь к делам серьёзно, – изобразил обиду Терс.
– Знаю, знаю… – Томба прошёл по залу и остановился у высоких, под потолок, напольных часов в роскошном корпусе красного дерева. – Когда мой прадед переехал в Ростов, он, естественно, побеспокоился о своей безопасности. В Тайном Городе всё просто и понятно: Великие Дома сами внимательно отслеживают вероятности катаклизмов любого рода и предупреждают их. Или предупреждают подданных. А вот Ростов, к сожалению, в сферу внимания Великих Домов не входит, поэтому моему прадеду пришлось выложить небольшое состояние вот за этот артефакт.
– Это артефакт? – удивился хван, который до сих пор считал часы одним из выставленных на продажу товаров.
– Самый настоящий, – подтвердил Магар, ласково проводя рукой по деревянному корпусу.
– Я не чувствую магической энергии.
– Её расходуется очень мало.
– И при этом артефакт точен?
– Поэтому он и стоил так дорого… – Томба прикоснулся пальцем к стеклу. – Все считают, что часы сломаны, в действительности же они просто указывают приближение полуночи. Нормальное положение стрелок – на одиннадцать тридцать.
Хван машинально бросил взгляд на циферблат и прищурился: артефакт показывал без трёх минут двенадцать.
– Приближаются неприятности?
– И крупные.
– Гм… – Терс потёр подбородок. – Ты в это веришь?
– Разумеется, верю, – удивился идиотскому вопросу Магар. – По правилам, артефакт должен проходить сервисное обслуживание раз в десять лет, я вызывал мастеров из Тёмного Двора в прошлом году, так что сейчас артефакт работает, как… Работает, как часы.
– И указывает на без трёх минут…
– А если они начнут бить полночь, в этот момент лучше быть от Ростова подальше, – тихо добавил шас.
– А когда они пробьют? – не удержался четырёхрукий.
– В любой момент, Терс, в любой. – Магар вернулся к прилавку. – Поэтому я тебя и позвал.
– Почему не уехал?
Шасы славились предусмотрительностью и осторожностью, поэтому вопрос хвана был вполне логичен. А вот ответ он услышал неожиданный.
– Потому, что я сжился с этим городом, Терс, – улыбнулся Томба. – Мои предки выбрали Ростов, город им понравился, а они понравились городу. Здесь живут несколько моих сводных братьев, которые не знают, что они мои сводные братья, несколько моих дядей, которые об этом не знают, и несколько…
– Твоих детей, – догадался хван.
Секунд пять Магар с улыбкой смотрел на собеседника, а затем закончил:
– Я хочу защитить свой город, Терс, и ты мне в этом поможешь.
* * *– А, мальчик! – Завидев вошедшего в столовую племянника, тётушка Доброслава улыбнулась уголками губ. – Ты голоден?
Она всегда спрашивала об этом, когда Зоран возвращался домой после более чем часового отсутствия, как будто за это время можно проголодаться. Так она проявляла заботу.
– Поешь?
– Нет. – Юноша опустился на стул. – Хотел поговорить.
– Слушаю.
Когда тётя говорила вот так, едва заметно улыбаясь, Зоран чувствовал себя не в своей тарелке. Тёплый любящий взгляд немного раздражал повзрослевшего Зорана, его не покидало ощущение, что Доброслава по-прежнему относится к племяннику как к маленькому ребёнку, от которого можно услышать только милую околесицу.
«И как после всего этого рассказывать ей о моих планах? Нет, она совершенно точно не воспримет мои слова всерьёз…»
– Я собираюсь съездить в Ростов, – сообщил Зоран. – На несколько дней.
– Вот как? – удивлённо вскинула брови Доброслава. – Зачем?
– Навестить друзей.
Это объяснение, безусловно, больше смахивало на отговорку, и Зорану оставалось надеяться, что тётушка не примется расспрашивать о каких-то подробностях – вроде имён или…
– У тебя есть в Ростове друзья?
Впрочем, юноша явился на встречу подготовленным и «знал» не только имена выдуманных друзей, но и ответы на каверзные вопросы.
– Ребята сами из Москвы, мы в человском клубе познакомились… а сейчас они туда перебрались…
– Ты дружишь с челами?
– Да.
– Что ж… – Было видно, что ответ племянника Доброславе не понравился, однако деваться ей было некуда. – Тебе уже двадцать, Зоран, и ты волен отправляться, куда захочешь и когда захочешь, не сообщая об этом старой тётушке…
– Зачем ты так говоришь?!
– Но мне приятно, что ты решил меня предупредить. Спасибо и удачи.
Чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, Зорану потребовалась вся его выдержка. Неужто Доброслава наконец не только на словах, но и на деле признала, что он уже взрослый? Это её вечное обращение, «мальчик», несколько сбивало с толку, однако в общем и целом Зоран был рад. И требовалось-то лишь, оказывается, дожить до двадцати, чтобы тебя сочли ровней.
Впрочем, самое сложное было впереди.
– Тут вот ещё какое дело… – откашлявшись, начал Зоран.
– Да?
– Одному из этих моих… ростовских друзей требуется помощь мага в одном… деликатном вопросе, – с трудом подбирая слова, произнёс люд.
– А ты тут при чём? – с улыбкой поинтересовалась тётушка, намекая на то, что Зоран не обладает магическими способностями и никогда их не получит. Мужчины в Зелёном Доме отличались неимоверной физической силой, которая компенсировала им генетическое отторжение магии.
– Ну…
– Твои друзья знают о Тайном Городе?
– Ну…
– Твои друзья знают о Тайном Городе?
– Нет.
– Тогда к чему этот разговор?
Тётушка подняла брови, всем своим видом показывая, что удивлена вопросами юноши, которому давным-давно, ещё в детстве, должны были рассказать и жёстко вбить в голову нормы режима секретности – основы выживания и сохранения тайны Тайного Города. Однако Зоран действительно хорошо продумал линию, знал, что услышит именно этот вопрос, и продолжил гнуть своё:
– Они верят во всю эту человскую ерунду с экстрасенсами и прочими «умельцами открывать космические чакры»… Вот я и подумал, что будет правильным посоветовать им настоящего мага… Ну… Из тех, что работают под прикрытием и временами действительно колдуют…
– Я поняла. – Доброслава вдруг улыбнулась. – Знаешь, в Ростове есть один человский маг… В смысле, сколько их там, я понятия не имею, но одного – настоящего – знаю точно. Мы подружились, когда он учился в Школе Озера Желаний… – Она позволила себе загадочную улыбку. – Но после наши дороги разошлись. Он вернулся в родные края, а я их и не покидала…
– Как его зовут?
– Николай Корнюшин… Я дам тебе его телефон, мы изредка болтаем. – Доброслава поднялась на ноги. – И давай ты выпьешь чаю.
– С удовольствием, – пробормотал Зоран.
Пять минут спустя перед ним стояла дымящаяся чашка с ароматным напитком. Тётушка держала свою двумя пальцами за изящную ручку и то и дело из неё прихлебывала, неустанно глядя на племянника. Взгляд её казался Зорану насмешливым, и он снова почувствовал себя неловко.
«Наверное, я всё же поторопился с выводами, – пронеслось в его голове. – Она и восемь лет назад смотрела на меня точно так же, умиляясь моей юностью. Разве что сочувствия во взгляде было больше, я ведь тогда только-только осиротел…»
– Как же быстро ты вырос, мальчик… – пробормотала Доброслава.
Зоран не нашёл, что на это ответить, только засмущался немного, сочтя сказанное тётушкой за комплимент.
– Помню, ты долго не мог привыкнуть к моему дому, – продолжала Доброслава. Взгляд её утратил фокус; она с головой ушла в воспоминания. – Всё тут было для тебя чужим, пугающим, ты вообще на весь мир тогда озлобился… но сейчас, кажется, немного смягчился, верно?
В порыве чувств тётушка коснулась лежащей на столе ладони племянника, сжала её в своей и благодарно улыбнулась Зорану.
– Знаешь, о чём я жалею, мальчик? – спросила Доброслава. – Что так мало времени уделяла тебе, когда ты был ещё совсем ребёнком. Ну, ещё до… в общем, ты понял. Узнала бы тебя получше, проще было бы потом, в случае чего… Впрочем, чего жалеть об упущенном? Что сделано, то сделано. Ты вырос хорошим людом, и это главное. Верно, мальчик?
– Да, тётушка.
Воцарилась тишина. Решив, что пора уходить, Зоран принялся пить горячий чай большими глотками и практически тут же обжёг язык.
– Спешишь?
– Не особенно…
– Я всё вижу. – Она снова улыбнулась. – Молодые всегда спешат, всегда торопятся жить и… И часто допускают ошибки.
Зоран замер.
– Не со зла ошибки делают, а оттого, что спешат. Не думают. Рубят сплеча.
Юноша не знал, что сказать. И не понимал, что происходит.
Она почувствовала ложь? Поняла, что он задумал нечто ужасное? Или тётушка знала о письме из тайника? Знала тайну его отца?
– Юношам часто кажется, что они правы по умолчанию, потому что неправыми они быть не могут, но ещё чаще они забывают, что меч – оружие обоюдоострое.
– Я не забуду, – пробормотал Зоран. – Я буду думать.
– О большем и не прошу, – мягко произнесла Доброслава. – А теперь – иди.
Зоран пошёл в коридор, на полпути остановился и, оглянувшись, произнёс:
– Спасибо.
– Не за что, мальчик. – Доброслава отвернулась к окну. – Помни о том, что я тебе сказала. И не ошибись в выборе.
* * *На самом деле работать с собратьями-челами Корнюшин любил…
Речь, разумеется, шла не о челах-магах, знающих о Тайном Городе и о Великих Домах, а о непосвящённых, тех, для кого в словах «чуд», «люд» и «нав» присутствовало не больше смысла, чем в лепете полугодовалого младенца.
Непосвященные делились на две категории: одни не верили в магию вообще, другие верили, но в большинстве своём никогда с настоящим колдовством не сталкивались. И когда те или другие оказывались в офисе Корнюшина, Николай получал истинное наслаждение, наблюдая за тем, как первые начинали верить, а вторые лишались дара речи от счастья прикосновения к «подлинной магии». С недавних пор он стал записывать клиентов на скрытую видеокамеру и изредка пересматривал наиболее яркие моменты встреч, жадно наблюдая за эмоциями клиентов.
Но эмоции ещё надо было вызвать, не просто ошарашить наивного чела настоящим волшебством, а плавно подвести к пониманию, что всё вокруг – правда, заставить осознать происходящее, проникнуться восторгом, и вот это было настоящим испытанием.
Потому что среди клиентов попадались разные, порой весьма неприятные люди.
Вроде того, что пожаловал сегодня. Да не один, а с холёной супругой, крашеной блондинкой, заплатившей пластическим хирургам на три-четыре операции больше, чем нужно. Сам же «клиент», случись ему начинать бизнес в девяностые, наверняка бы с радостью таскал малиновый пиджак и гнул унизанные перстнями пальцы в «козу», чтобы наводить на окружающих страх и ужас, но сейчас он выглядел прилично, если не сказать элегантно. И куда естественнее жены.
– Николай? – угрюмо поинтересовался гость, надменно глядя на поднявшегося с кресла Корнюшина.
– Добрый день. – «Экстрасенс» улыбнулся. – А вы, надо понимать, чета Старцевых?
– Старковых, – сквозь зубы поправил мужчина.
– Ради бога, извините. Денёк сегодня… насыщенный очень. Проходите, проходите, что же вы в дверях… Кофе? Чай? Чай с лимоном?
– Кофе, чёрный и… – Мужчина покосился в сторону супруги, та пожала плечами. – Во второй давай молока. Сахара две и ноль-ноль – туда, в молочный.
– Сейчас сделаю… Входите!
Выйдя в соседнюю комнату, Корнюшин, естественно, прикрыл дверь, включил шумную кофеварку, но все равно услышал шёпот женщины:
– Какой-то экстрасенс дурацкий, даже фамилию перепутал. Если он экстрасенс, как можно перепутать, Миш?
– Откуда я знаю?
– Может, он и не экстрасенс?
– Может.
– Что мы тогда здесь делаем?
– У него репутация.
– Ми-иш…
– Рот закрой.
Общались Старковы очень тихо, а слышал их колдун благодаря несложному заклинанию, усиливающему слух и обоняние. Казалось бы – мелочь, подумаешь, подслушал пару фраз, но при этом мнение о клиентах составлено и линия поведения выбрана.
Колдун расположил на подносе три чашки, сахарницу, молочник и вернулся в главный зал.
– Извините, что пришлось подождать.
– Николай!
– Да?
– Мне ещё лимончик, если есть. Это в чёрный кофе. Сделаешь?
Бизнесмен, похоже, прощупывал «экстрасенса», желая понять, до какой степени можно помыкать Корнюшиным. Хамить ему сейчас не имело смысла, а вот поставить на место нужно.
– Увы, лимона нет, – вздохнул маг.
– Ты же предлагал чай с лимоном, – прищурился Старков.
– Не нашёл… Может, коньяка?
– Не хочу.
– Как скажете.
Когда Корнюшин вошёл, Старков хотя бы убрал телефон во внутренний карман, а вот его супруга как начала пудрить носик, воспользовавшись отсутствием хозяина, так и продолжила, не обратив на его возвращение никакого внимания.
Николай поставил поднос на журнальный столик, опустился в кресло, оказавшись напротив расположившихся на диване клиентов, сплёл пальцы в замок и осведомился:
– Итак, чем я могу вам помочь?
– Дело у меня к тебе есть, волшебник, – почёсывая подбородок, сообщил Миша. – Мне тут предложили долю в фирме одной приобрести, хочу вот, чтобы ты мне сказал, стоит ли?
– М-м-м… – немного растерялся маг. – А у вас что, финансистов нет? Я в бизнесе не силён, не знаю, как эти специалисты правильно называются…
– Аналитики? Не, ну те говорят, что дело верное… но они ж точно не скажут! А вот ты… Ты, говорят, верняк.
– Кто говорит?
– Потапыч.
– Это который двадцать лет каторги получил?
– Ты ему сказал не верить адвокату, а он не послушал. – Старков ухмыльнулся. – Потапыч запомнил… Привет тебе шлёт. Говорит, что не в обиде.
Старкова закончила с пудрой и принялась ровнять губы. На мужчин она подчёркнуто не смотрела.
– Ты же будущее предсказываешь?
– Пытаюсь.
– Придётся попытаться как следует, волшебник. – Старков неожиданно стал жёстким. – Такие бабки на кону, ты не представляешь…
Блондинка резко захлопнула пудреницу и, повернувшись к мужу, воскликнула:
– Миша!
– Чего?
– Зачем ты ему рассказываешь, какие там бабки?
– Чтобы он понимал, почему мы к нему пришли! – Старков побагровел. – Чего ты вообще лезешь? Надо было тебя в машине оставить, сидела б там красилась, нет, блин, хочу посмотреть…
Женщина обиженно надула губы и, взяв со стола чашку, шумно отхлебнула кофе. Миша вновь повернулся к Корнюшину: