- Конечно.
- Тогда я скажу вам.
Хью глубоко вздохнул и выпалил:
- Я думаю, что только несчастный бунтовщик мог замыслить весь тот ужас, который вы предлагаете. Я полагаю, что вы один из тех людей, которые получают удовольствие от разрушения всего того, на чем стоит печать традиций и стабильности. Вы бы вышибли опоры из-под всего мира, если бы могли!
- Простите, - сказал Рэймонд. Он был очень бледен и в гневе. - Но мне кажется, что вы путаете перемены с разрушениями. Вы, конечно, должны понимать, что я не собираюсь что-либо уничтожать, речь идет только о необходимых изменениях.
- Необходимых? - усмехнулся Хью. - Выкорчевать прекрасные деревья, которые стоят здесь столетиями? Разрушить дом, который крепок, как скала? Я называю это бессмысленным уничтожением.
- Возможно, я чего-то не понимаю... Но обновить пейзаж, переделать его...
- У меня нет желания спорить, - отрезал Хью. - Говорю вам прямо, у вас нет права трогать здесь что-либо!
Теперь они стояли, свирепо уставившись друг на друга, и единственно, что не давало нам повода испугаться по-настоящему, это уверенность в том, что Хью не применит насилия, а Рэймонд слишком уравновешен, чтобы выйти из себя. Потом этот опасный момент каким-то образом остался позади. Лицо Рэймонда выразило изумление, и он с вежливым интересом посмотрел на Хью.
- Да, - сказал он, - теперь я понимаю, было глупо с моей стороны не понять это сразу. Это имущество всегда было скорее музейным и должно оставаться таковым, а я его хранителем. Можно сказать, смотритель прошлого, хранитель его реликвий.
Он с улыбкой покачал головой.
- Но боюсь, я не совсем подхожу для этой роли. Я снимаю шляпу перед прошлым, это правда, но я предпочитаю устраивать настоящее. Поэтому я возьмусь за осуществление своих планов и надеюсь, что они не будут служить препятствием нашей дружбе.
Помню, что и на следующий день, когда я уехал в город, и всю последующую жаркую неделю на службе меня не покидало ощущение, что Рэймонд сделал свое дело прекрасно и что, слава богу, оно не зашло слишком далеко. Поэтому для меня оказался полной неожиданностью звонок Элизабет в конце недели.
По ее словам, все было ужасно. Это было связано с Хью, Рэймондом и поместьем Дэйн, но теперь положение сложилось хуже, чем когда-либо. Она рассчитывала на то, что я приеду в Хиллтоп на следующий день, и нисколько не сомневалась в этом. Она собиралась как-то решить проблему, и я просто должен быть рядом с ней. В конце концов, я был одним из немногих людей, кого еще слушал Хью, и она очень надеялась на меня.
- В чем ты рассчитываешь на меня? - спросил я. И мне самому не понравилось, как это прозвучало.
- Что касается Хью, то не слишком ли ты все преувеличиваешь, Элизабет? Мне лично не кажется, что ему требуется мой совет.
- Если ты обиделся...
- Я не обиделся, - ответил я. - Только мне не хотелось бы связываться с этим. Хью вполне способен позаботиться о себе сам.
- Может быть, даже слишком.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я не могу объяснить это сейчас! - воскликнула она. - Я расскажу тебе обо всем завтра. И если у тебя еще остались хоть какие-нибудь братские чувства, ты приедешь сюда утренним поездом. Поверь мне, это действительно серьезно.
Я прибыл утром в очень плохом состоянии. Мое воображение работает настолько активно, что в состоянии из пустяка раздуть трагедию вселенского масштаба. Поэтому, когда я приехал в Хиллтоп, то был уже готов ко всему.
Но внешне, по крайней мере, все выглядело спокойно. Хью тепло встретил меня, Элизабет была сплошное очарование. Обед прошел очень мило, но мы ни разу не коснулись Рэймонда и его дома во время разговора. Я ничего не сказал о звонке Элизабет, но думал о нем с постоянно растущим чувством недовольства, пока мы наконец не остались вдвоем с ней.
- А сейчас, - начал я, - я бы хотел, чтобы ты объяснила всю эту таинственность. Я ожидал обнаружить здесь бог знает что, но явно не то, что увидел. И поэтому надеюсь получить хоть какие-нибудь объяснения за все мои волнения после твоего звонка.
- Хорошо, - сказала она мрачно. - Вот что я хотела тебе сообщить. Пойдем.
Она повела меня длинной дорогой через сады, мимо конюшен и надворных построек. Недалеко от той самой дороги, которая была собственностью владельцев поместий и находилась за последней рощей, она неожиданно остановилась и спросила:
- Когда автомобиль подвозил тебя к дому, ты не заметил ничего странного на этой дороге?
- Нет, ничего.
- Вполне возможно. Дорога к дому заворачивает слишком далеко отсюда. Тогда ты сможешь увидеть все сам.
И я увидел. Посередине дороги стоял стул, на котором сидел плотный человек, читающий журнал. Я сразу узнал этого толстяка: это был один из конюшенных Хью. У него был терпеливый взгляд человека, который сидит уже давно и, видимо, просидит еще достаточно долго. Мне хватило мгновения, чтобы понять, для чего он там находился. Элизабет не могла ничего добавить к моим заключениям. Когда мы подошли к нему, человек встал с усмешкой на лице.
- Уильям, - сказала Элизабет, - сообщите, пожалуйста, моему брату, какие инструкции вам дал господин Лозьер.
- Конечно, - бодро ответил конюх. - Господин Лозьер велел комунибудь одному из нас всегда находиться здесь, задерживать любую машину со стройматериалами для дома Дэйн или что-нибудь похожее на это и отправлять их обратно. Все, что мы должны делать - говорить, что это частное владение и они нарушают границу. Если они коснутся нас хоть пальцем, мы сразу звоним в полицию. Вот и все.
- А вы завернули уже какие-нибудь машины? - спросила Элизабет, чтобы я был в курсе. Конюх удивился.
- Вы же знаете, госпожа Лозьер, в первый же день было две, и с того времени их больше не было. Никаких проблем, - объяснил он мне. - Никто из водителей не хочет связываться с полицией.
Когда мы отошли от дороги, я хлопнул себя по лбу.
- Невероятно. Но Хью должен знать, что это ему так не пройдет. Это единственная дорога, ведущая к дому, и она так давно была в общественном пользовании, что уже больше не является частной собственностью!
Элизабет кивнула.
- Именно это и сказал несколько дней назад Рэймонд. Он явился сюда в ярости, и они долго спорили по этому поводу. И когда Рэймонд сказал что-то о привлечении Хью к суду, тот ответил, что будет рад провести остаток своей жизни в тяжбе по этому делу. Но и это не самое ужасное. Напоследок Рэймонд сказал Хью, что тому следовало бы знать, что сила рождает только силу, и с того момента я жду, что здесь в любую минуту может разразиться война. Разве ты не видишь? Человек, загораживающий дорогу, является постоянным вызовом, и это пугает меня.
Я понимал это. И чем больше я обдумывал это дело, тем более опасным оно мне представлялось.
- Но у меня есть план, - нетерпеливо сказала Элизабет, - вот почему я хотела, чтобы ты сюда приехал. Сегодня вечером у меня небольшой, неформальный, прием. Он должен стать встречей примирения. Там будешь ты, доктор Уинант - Хью прекрасно относится к вам обоим - и, - она запнулась, - Рэймонд.
- Нет! - воскликнул я. - Ты хочешь сказать, что он и вправду придет?
- Я была у него вчера, у нас был долгий разговор. Я ему все объяснила - о соседях, которые могут прийти к понимаю, о братской любви - все это, наверно, звучало ужасно напыщенно и назойливо, но сработало. Он сказал, что будет у нас.
У меня появилось неприятное предчувствие.
- А Хью знает об этом?
- Об ужине? Да?
- Нет, о том, что там будет Рэймонд.
- Нет, не знает.
И когда она увидела мой тяжелый взгляд, то вызывающе выпалила:
- Надо что-то делать, и я сделала это, вот и все! Но лучше так, чем просто сидеть и ждать неизвестно чего.
Пока мы сидели за столом в тот вечер, я еще как-то мог согласиться с ее словами. Хью был явно шокирован появлением Рэймонда, но потом, под влиянием косых взглядов Элизабет, в которых можно было прочитать многое, ему удалось достаточно успешно скрыть свои чувства. Он с изяществом представил гостей, поддерживал разговор и вообще с честью выполнял роль хозяина.
По иронии судьбы именно присутствие доктора Уинанта, сначала в значительной мере послужившее успеху предприятия Элизабет, потом сыграло противоположную роль. Доктор был выдающимся хирургом. Коренастый, седоволосый, он был резким в манерах и уверенным в себе человеком. Несмотря на свое положение, он радовался как школьник при встрече с Рэймондом, в другое время они бывали достаточно сдержанны в проявлениях своих чувств.
Но когда во время ужина Хью обнаружил, что почти все внимание сосредоточено на Рэймонде и очень мало уделено ему, его образ радушного хозяина стал быстро таять, а изъяны в плане Элизабет становились все более явными. Есть люди, которые находят удовольствие, играя роль львов, и есть такие, которые любят купаться в лучах чужой славы. Хью не принадлежал ни к тем, ни к другим. Кроме того, он считал доктора одним из своих ближайших друзей. А я обратил внимание, что в высшей степени самоуверенные люди наиболее ревнивы по отношению к своим друзьям. А когда на признанную дружбу посягает человек, к которому питаешь отвращение больше, чем к кому-либо на свете... Я просто представил себя на месте Хью и, наблюдая как весело и беззаботно Рэймонд разглагольствует на другом конце стола, приготовился к худшему.
Рэймонд был поглощен обсуждением средств, используемых при выполнении трюков. Он утверждал, что их бесчисленное множество. Почти все, что попадет в руки, может стать таким средством. Проволока, кусок металла, даже клочок бумаги - в разное время он использовал все.
- Но из всего этого, - сказал он с неожиданным торжеством, - есть только одно, чему я могу полностью доверить свою жизнь. Странно, но это нельзя увидеть, нельзя подержать в руках - практически для многих это даже не существует. Однако это то самое, чем я чаще всего пользовался и что никогда не подводило меня.
Доктор наклонился, его глаза горели от интереса.
- И это?..
- Это знание людей, мой друг. Или, по-другому говоря, знание человеческой натуры. Для меня это так же жизненно необходимо, как скальпель для вас.
- Правда? - спросил Хью, и его голос прозвучал так резко, что все немедленно повернулись к нему. - Вы говорите о ловкости рук как о психологии.
- Может быть, - ответил Рэймонд, и я увидел, как он оценивающе наблюдает за Хью. - Видите ли, в этом деле нет никакой тайны. Моя профессия, точнее, мое искусство - так мне больше нравится - не более чем искусство дезориентирования, и я являюсь одним из профессионалов в этой области.
- Я бы не сказал, что в искусстве исчезновения работало много артистов, - заметил доктор.
- Верно, - сказал Рэймонд, - но, как вы заметили, я говорил об искусстве дезориентирования. Артист магии исчезновения, мастер иллюзиона - вот группа, которая выступает в самой экзотической форме этого жанра. Что же касается тех, кто занимается политикой, рекламой, торговлей... - Он положил палец на нос уже знакомым жестом и подмигнул. - Боюсь, что все они сделали мое искусство своей работой.
Доктор улыбнулся.
- Поскольку вы не притянули медицину к этому, я готов сотрудничать с вами. Но я хотел бы точно знать, каким образом знание человеческой природы имеет отношение к вашей профессии.
- Суть дела в том, - начал Рэймонд, - что необходимо оценивать человека со всех сторон. И если в нем обнаруживается какая-то слабость, то можно установить ложный посыл, который будет воспринят без всяких вопросов. А поскольку ложный посыл принят на веру, все остальное уже легко. Жертва увидит только то, что захочет маг, или отдаст свой голос за того или иного политика, или купит тот или иной товар.
Он пожал плечами.
- Вот и все.
- Так ли это? - отозвался Хью. - А что получится, когда вы столкнетесь с людьми, которые окажутся достаточно умны и не проглотят ваш ложный посыл? Как тогда? Или вы действуете по принципу продажи бус дикарям?
- Это неуместное замечание, Хью, - сказал доктор. - Человек излагает свой взгляд на вещи, и нет причин делать это предметом обсуждения.
- А почему бы и нет, - ответил Хью, не сводя взгляда с Рэймонда.
Я понял, что у него возникли кое-какие идеи, и было интересно, что он собирается предпринять.
Рэймонд легким движением прикоснулся салфеткой к губам, а потом аккуратно положил ее перед собой на стол.
- Короче, вы хотите, чтобы я продемонстрировал вам свое искусство? - обратился он к Хью.
- Смотря что, - возразил Хью. - Меня не интересуют трюки с сигаретными ящиками, кроликами из шляпы или тому подобные глупости. Я хотел бы увидеть что-нибудь достойное.
- Что-нибудь достойное... - задумчиво отозвался Рэймонд. Он изучающе оглядел комнату, потом обернулся к Хью и показал на громадную дубовую дверь, закрывавшую проход в гостиную, в которой мы собирались перед ужином.
- Эта дверь не заперта?
- Нет, - ответил Хью, - она не запирается уже много лет.
- А от нее есть ключ?
Хью вытащил связку ключей и с усилием отцепил тяжелый старомодный ключ.
- Да, точно таким же мы пользуемся в столовой. Невольно он начал сам проявлять интерес.
- Хорошо. Нет, не давайте его мне. Отдайте его доктору. Я полагаю, ему вы доверяете?
- Да, - сухо ответил Хью. - Доверяю.
- Прекрасно. А теперь, доктор, пожалуйста, подойдите к двери и закройте ее.
Доктор прошествовал к двери твердой, решительной походкой, вставил ключ в замок и повернул его. Звяканье болта, вставшего на место, громко прозвучало в тишине комнаты. Доктор вернулся к столу, держа ключ в руке, но Рэймонд жестом отказался взять его.
- Вы не должны выпускать его из рук, - предупредил он. - А теперь я приближаюсь к двери, взмахиваю платком, - платок едва коснулся замочной скважины, - и... дверь открыта!
Доктор подошел к двери, взялся за ручку, с подозрением крутанул ее и потом уже с неподдельным удивлением увидел, как дверь бесшумно распахнулась.
- Да, черт возьми! - произнес он.
- Ложный посыл был проглочен легко, как устрица, - рассмеялась Элизабет.
Казалось, только Хью чувствовал себя так, как будто ему нанесли личное оскорбление.
- Хорошо, - потребовал он ответа, - как это было сделано? Как вы проделали все это?
- Я? - Рэймонд сказал это как бы с упреком и улыбнулся всем с явным удовольствием. - Вы сделали это. Я воспользовался только своим небольшим знанием человеческой натуры, чтобы помочь вам.
- Могу только частично догадываться, как это сделано, - высказал свое предположение я. - Эта дверь была выбрана заранее, и, когда доктор думал, что закрывает ее, на самом деле он открывал. Я угадал?
Рэймонд кивнул.
- Вы абсолютно правы. Дверь была закрыта заранее. Я предусмотрел подобное развитие событий сегодня вечером. Я постарался последним войти в комнату, а затем воспользовался этим.
Он поднял руку, чтобы мы могли видеть блеск металла.
- Обычная отмычка, особенно эффективная для старых и примитивных замков.
На мгновение Рэймонд посерьезнел, затем снова весело продолжал:
- Наш хозяин сам задал ложный посыл, когда сказал, что дверь заперта. Он настолько уверенный в себе человек, что не подумал даже убедиться в этом. Доктор также относится к этому типу людей и попал в ту же ловушку. Теперь вы убедились, как опасна бывает подобная самоуверенность.
- Я принимаю это, - удрученно сказал доктор, - несмотря на то что подобное признание, учитывая мою работу, уже является ересью.
Он подбросил ключ через стол Хью, однако тот не двинулся, чтобы поймать его, и ключ упал перед ним.
- Ладно, Хью, нравится тебе это или нет, но ты должен признать, что человек отстоял свою точку зрения.
- В самом деле? - мягко сказал Хью. Он улыбался, однако легко было заметить, что какая-то мысль не выходит у него из головы.
- Ничего, ничего, - сказал доктор с легким нетерпением. Признайся, что ты попался так же, как и мы.
- Конечно, дорогой, - успокаивала его Элизабет.
Я подумал, что она намерена превратить все это в сцену примирения, как и собиралась сделать раньше. Но сказал бы, что она выбрала не самый удачный момент. Мне не понравился взгляд Хью - какой-то затаенный, совсем не характерный для него. Обычно, когда он был понастоящему рассержен, то поднималась настоящая буря, а после грома и молний он искренне раскаивался. Но нынешнее его состояние отличалось от привычного. В нем была какая-то странная неподвижность, которая встревожила меня.
Он сидел вполоборота, обняв одной рукой спинку стула, другую положив на стол, и не сводил взгляда с Рэймонда.
- Кажется, я остался в меньшинстве, - заметил он, - но должен с сожалением сказать, что ваш маленький трюк разочаровал меня. Не то чтобы он был неумело сделан - нет, отдаю вам должное, все прекрасно. Но это не больше чем уровень ремесленника.
- Можно еще вспомнить про зеленый виноград, - язвительно заметил доктор.
Хью покачал головой.
- Нет, просто я хочу сказать, что там, где есть дверь с замком, а у тебя в руках ключ от нее, не требуется большой ловкости, чтобы открыть ее. Если исходить из известности нашего друга, то я ожидал большего.
Рэймонд скривился.
- Поскольку я хотел немного развлечь вас, но разочаровал, то приношу свои извинения.
- Что касается развлечений, у меня нет претензий. Но вот относительно настоящего испытания...
- Настоящего испытания?
- Да, что-нибудь в другом ключе. Ну скажем, дверь без замков или без ключей, которыми можно открыть замки. Закрытая дверь, которую можно открыть мизинцем и которую в то же время невозможно открыть. Как вы на это смотрите?
Рэймонд прищурил глаза в раздумье, как бы оценивая то, что было ему предложено.
- Звучит в высшей степени интересно, - сказал он наконец. Расскажите мне об этом подробнее.
- Нет, - ответил Хью, и по тому, как прозвучал его голос, я почувствовал, что наступил момент, которого он ждал. - Я сделаю лучше. Я покажу ее.
Он резко поднялся, и остальные последовали за ним, за исключением Элизабет, которая осталась на месте. Я спросил, не хочет ли она пойти с нами, но она только покачала головой и беспомощно смотрела, как мы покидаем комнату.
Мы направлялись в подвалы. Я понял это потому, что Хью захватил с собой фонарь. Я иногда спускался вниз, чтобы выбрать бутылку вина с полок, но никогда не видел подземелье целиком. Сейчас мы прошли винный подвал и очутились в длинном, тускло освещенном зале. Наши шаги громко звучали на грубом каменном полу, на стенах виднелись подтеки, я почувствовал озноб от промозглой сырости. Когда доктор поежился и глухо сказал: "Это те самые гробницы Атлантиды", я узнал, что не одинок в своих ощущениях, и почувствовал даже некоторое облегчение.