– Хоть какое-то развлечение, – вздохнула Людмила, гася окурок и тоже вставая.
– Это бездействие и отсутствие планов прямо-таки убивает.
– А нас, поверь, в буквальном смысле, – тяжело вздохнула Наташа, приближаясь к нам. – Если в ближайшее время не наступит развязка, то, боюсь, уже станет поздно.
– Ну-ну, не надо так. Давайте будет оптимистичнее, – сказал я.
Хотя, внимательно посмотрев на девушек, подумал, что дела действительно идут неважно. Наверное, если бы не все наши приключения, Женя и Наташа продолжали бы смотреться ну точь-в-точь как живые, сохранив силы и энергию. А сейчас они больше напоминали какие-то измождённые и блёклые проекции. Нет, конечно, так продолжаться не может – надо ещё раз поднять с Виталием Александровичем вопрос по оптимизации поисков Бориса и Веры Павловны. Наверное, и делается всё, что возможно, но от этого явно лучше никому не становится. Но я был рад, что с Виталием Александровичем всё в порядке и что у Наташи есть такой замечательный отчим, иначе было трудно даже представить, как поступить и на чью помощь рассчитывать.
– Кирилл, Люда! Всё в порядке? – закричал Виталий Александрович, неожиданно появляясь из леса в сопровождении трёх хмурых крепких мужчин. – Вы всем довольны?
– Да, спасибо, – отвлекаясь от своих мыслей и вставая, ответил я. – Как ваше самочувствие?
– Нормально. Пустяки – действительно царапины.
– Мы очень рады.
Людмила покосилась на меня и вздохнула:
– Чудесное место.
Виталий Александрович подошёл к нам, тепло поздоровался и сразу спросил:
– Наташа здесь?
– Да, конечно. Вот… – кивнул я и полез в карман, где находился пакет.
Достав один из камней с Трюфельного холма, я бережно протянул его на открытой ладони, и тут же в глазах Виталия Александровича мелькнуло что-то такое, словно часть пелены, покрывавшей их до этого, мгновенно спала, и он стал видеть больше.
– Наташа, Женя. Как вы, мои дорогие?
Девушки, улыбаясь, приблизились:
– Всё в полном порядке – вот, старались этим не мешать поворковать о своём. Ну и, конечно, беспокоились за раненого. Но, видим, с этим всё в порядке.
– Да, так оно и есть. А вот о вас я ничего такого не могу сказать. В чём дело-то?
– Мы теряем силы, и наше время стремительно уходит… – вздохнула Наташа и кивнула в мою сторону, словно предоставляя слово.
– Да, надо срочно действовать. Что-нибудь слышно об Оле, Борисе и Вере Павловне? – спросил я, впрочем, уверенный, что это сразу стало бы известно.
– Нет, все словно сквозь землю провалились… – покачал головой Виталий Александрович: – Просто ума не приложу. Однако давайте не будем о грустном. Вы мои дорогие гости, и, полагаю, у нас есть замечательный повод отпраздновать моё возвращение из больницы. Что вы скажете о красном домашнем вине?
– Я только за, – встрепенулась Людмила. – В самом деле, надо радоваться жизни, пока есть такая возможность.
Я посмотрел вдаль, привлечённый каким-то движением, и увидел на фоне грязно-серого неба одинокий самолёт. Сначала я принял его за воздушного змея, но потом понял, что, соизмеряя расстояние, тот должен быть гигантских размеров. Кроме того, на порывистом ветру простенькая игрушка вряд ли смогла бы передвигаться так плавно. Интересно, разве в такую погоду самолёты летают? С этим вопросом я обратился к Виталию Александровичу, который пожал плечами:
– В той стороне находится аэродром ещё советских времён, и, как положено, там сейчас за деньги тебя прокатят когда угодно. Бизнес, надо понимать.
И всё-таки этот самолёт мне чем-то не нравился – возможно, тем, что летел в нашу сторону, а может быть, из-за последних событий у меня обострилась интуиция. Наверное, стоило действительно немного посидеть, выпить в тёплой компании и хотя бы на какое-то время позабыть все эти беспокойства, скорее всего, накрученные самому себе. Тем не менее, как я вскоре заметил, одинокий самолёт обеспокоил не только меня, но и охрану – парни задирали головы, прикладывали ладонь ко лбу и что-то уточняли по телефону. А когда он оказался практически над нами, кто-то громко закричал:
– Ложись!
И мы все попадали на мокрую траву. Я весьма неудачно угодил в лужу и чувствовал, как рубашка и свитер под распахнутой курткой мгновенно напитываются водой. Потом раздалось нечто вроде хлопка, и в землю недалеко от нас воткнулся длинный толстый кол, к середине которого было что-то небрежно прикручено чёрной изолентой. Я ожидал услышать автоматные выстрелы охраны или что-то в таком роде, но потом подумал, что глупо стрелять по пролетающему над тобой самолёту – ведь можно ненароком и попасть. А последствия легко предсказать даже такому профану, как я.
– Никому не двигаться! – приказал неизвестно откуда взявшийся Владимир Борисович, и мы замерли, лишь немного приподнимая головы. – Скорее всего, это бомба.
Час от часу не легче. Конечно, я не верил, что Борис или Вера Павловна могут быть причастными к чему-то подобному. Это было бы уж чересчур. А вот некие недруги Виталия Александровича – скорее всего, вполне разумное объяснение. Только что теперь делать? Было бы обидно, пройдя через всю эту мистику, погибнуть от чего-то совершенно постороннего. Впрочем, судя по реакции этих людей, дело для них привычное – вот пусть и разбираются.
– Думаю, это сюрприз от какого-нибудь моего знакомого, – подмигнул мне Виталий Александрович, почему-то ставший ещё веселее. – Знаешь, сколько их у меня? Некоторых и не упомнишь. А они меня, видишь, не забывают. Шутники, понимаешь.
– И что же нам делать? – Я немного приподнял живот, чтобы не так хлюпало: – У вас есть какие-нибудь идеи? Ведь, насколько я понимаю, она может в любой момент грохнуть? Ведь так?
– Ты, конечно, прав. Но, думаю, как-нибудь прорвёмся. Бывало и похуже. – Виталий Александрович повернулся в другую сторону: – Ну, чего там?
Владимир Борисович сделал успокаивающий жест рукой, достал телефон и тихо с кем-то заговорил. Я видел лишь шевелящиеся губы и неприятную складку, которая шла от носа ко лбу.
– Всё в порядке. Сейчас они будут. Пока не двигаемся и ждём.
Он опустил руку с телефоном и уселся напротив кола в дорогом, причудливо переливающемся пальто. Я подумал, что, если всё-таки рванёт, то его сразу разнесёт на кусочки вместе с фирменным предметом одежды. Конечно, рядом был дом, и вполне можно было начать медленно двигаться туда – понадёжнее за кирпичными стенами-то. Но, раз сказано так, то не моё дело оспаривать что-то в теме, в которой я заведомо не разбираюсь.
– К сожалению, мы вряд ли можем здесь помочь, – расстроенно пробормотала Наташа. – Мы встанем вот здесь, и это должно ослабить взрывную волну, но сил в нас остаётся всё меньше. Вы же понимаете?
– Да, конечно, – кивнул я, осознавая справедливость их слов слишком хорошо.
– А почему взрыва не было сразу? – озабоченно спросила Людмила. – Ведь логичнее было бы что-то сбросить, видя нас всех, и чтобы бабахнуло наверняка?
– Не знаю. Может быть, это устройство управляется дистанционно, реагирует на движения или ещё что-то такое. В любом случае будем рассматривать ситуацию, как она есть. А этих злоумышленников – кто поймёт, – бодро откликнулся Виталий Александрович.
– Уже на подходе! – не поворачиваясь, сказал Владимир Борисович. И вскоре мы увидели двух человек в странных костюмах, напоминающих исследователей вулканов. А может быть, это была какая-то химическая защита. В самом деле, об этом я почему-то не подумал – ведь бомба может угрожать не просто взрывом, пусть и усиленным каким-нибудь металлоломом типа гвоздей, но и содержать любые опасные элементы, вплоть до радиации, от которых не убежишь и не спрячешься за стенами дома. Впрочем, уместно ли говорить о чём-то подобном, если речь идёт об обыкновенных бандитах, да ещё и из небольшого подмосковного городка?
Вновь прибывшие аккуратно склонились над колом и начали там что-то колдовать, а я представил себе взрыв во всех красках и подумал о том, что будет с камнями у меня в кармане, если их разорвёт на мелкие кусочки. Они точно так же начнут друг к другу притягиваться и создавать такой же эффект, как в доме Людмилы? Или подобными свойствами обладают лишь булыжники, не только уже использованные в деле воскрешения, но каким-то таинственным образом соединённые с тенями, вселяющимися в чужую плоть? Наверное, всё-таки так. В противном случае, наверное, весь Трюфельный холм представлял бы из себя нечто ужасное и пульсирующее, а отнюдь не умиротворяюще-обманчивое. А Наташа с Женей? Взрыв или просто время в нынешнем качестве их не пожалеют. И что тогда? Они вернутся в тень Трюфельного холма или, раз уже там побывали, сразу отправятся куда-то ещё, дальше? Или, быть может, вообще исчезнут, так как не смогли воспользоваться тем уникальным шансом, который дало им это место? Наверное, это я узнаю уже после смерти, но и пребывать в подобной неизвестности никак не улыбалось.
Хотя здесь, возможно, изначально стоит поставить вопрос несколько глубже и не уходить просто в область видимых результатов. В чём же он будет? Наверное, в том, почему именно Женя услышала это на Этне? Ведь сколько людей до неё там побывало и ещё будет, но только она стала объектом подобных мистических проявлений. Быть может, многие слышат нечто потустороннее, но нам не становится об этом известно по множеству причин? Наверное, кстати, и наша небольшая компания, независимо от результатов, несомненно, сохранит всё произошедшее в тайне. Ведь тот же Виталий Александрович вряд ли станет болтать с кем-то о духах, видениях, воскрешениях и прочих темах, которые, может быть, уместны в церкви или на сборище каких-нибудь поклонников сатаны, но никак не в обычной жизни.
– Ложись! – снова раздался громкий крик Владимира Борисовича.
Я плюхнулся лицом в мокрую траву, ожидая, что на этом наступит если и не конец мне, то, во всяком случае, Наташе и Жене точно. Однако вместо предполагаемого мощного взрыва неожиданно раздался какой-то, скажем прямо, неприличный звук, напоминающий протяжный негромкий хлопок, и вверх взметнулась скрученная бумага. Ветер подхватил её и вынес бы за ворота, если бы один из охранников не подпрыгнул и не ухватил лист, который сразу же протянул Владимиру Борисовичу. Тот неторопливо его разгладил, и напряжение на лице сменилось усмешкой:
– Вставай. На-ка, тебе письмо от неизвестных друзей!
Виталий Александрович, улыбаясь и ругаясь, поднялся, и мы все увидели, что на листе всего несколько отпечатанных на компьютере слов: «Не суйся к нашим – плохо будет, предупреждаем».
– Ну, что скажешь? Не наши ли это, так сказать, кавказские братья?
– Может, и так… – неопределённо протянул Владимир Борисович. – А может быть, по поводу того заводика или последней встречи. В общем, думаю, пора здесь гайки-то подзавернуть и напомнить – кто в Тиндо хозяин. Чёрт побери, а ведь вполне могли уже отправиться на тот свет! – ругнулся он. – Я сейчас пошлю ребят на аэродром, выяснить, что к чему, ну, и будем дальше прорабатывать вопрос. Думаю, скоро будут новости. Хоть купол какой сверху ставь – прямо и не знаешь, что ещё люди могут выдумать.
– Ладно, с этим мы разберёмся позднее. А сейчас – эй, Клавдия! – крикнул Виталий Александрович, и к нему быстро подошла полноватая, опрятная, располагающая к себе женщина лет пятидесяти. – Ты вот чего – помоги нашим гостям в сухое переодеться, покажи, что и где здесь у нас, и к столу собирай, винцом домашним хороших людей хочу побаловать.
– Да уж, не помешает. После такого-то… – торопливо закивала Людмила, разводя руки и беспокойно оглядывая себя.
А вскоре мы все уже сидели, сухие и довольные, в беседке и пробовали действительно восхитительное красное вино. Однако я сделал всего пару глотков и вообще, наверное, был не очень хорошим товарищем по застолью. А вот Людмила и Наташа, напротив, – болтали без умолку, Виталий Александрович хохотал и вообще вёл себя как человек, который снял с души большой груз.
Поднявшись, я сказал, что хочу немного прогуляться вдвоём с Нордом, и следующие часа полтора мы бродили по лесу, удивлялись изумительной красоте окружающей природы и буквально бесконечному пространству участка.
– Ну, как прогулка? – приветливо улыбнулся Виталий Александрович, когда я подошёл к беседке.
– Спасибо. Впечатляет и очень способствует размышлениям.
– И чего надумал? – спросила Людмила, но у меня почему-то создалось такое впечатление, что буквально только что они обсуждали нечто важное, но не предназначенное для моих ушей. Это не очень-то пришлось мне по душе. Впрочем, я подумал, что, когда придёт время, Люда сама расскажет мне всё, что нужно. Так оно и получилось.
– Так, ничего особенного. Всё о наших проблемах.
– Вот и ладно. Мне уже пора ехать. – Виталий Александрович встал, покачнулся и протянул руку.
– Как? Вы не останетесь передохнуть с нами?
Я был удивлён, хотя испытывал удовлетворение от того, что мы с Людой снова останемся одни. Конечно, не из-за каких-то интимностей, а, пожалуй, банального желания побыть наедине с нашими делами, а не смешивать их с посторонними проблемами, которые могут оказаться самыми что ни на есть серьёзными.
– Нет, дела зовут. Но, думаю, вы не успеете особенно без меня соскучиться, а завтра мы снова обязательно увидимся. Может быть, к тому времени смогу порадовать вас какими-то новостями. Во всяком случае, будем надеяться.
Однако в этом Виталий Александрович ошибся.
Мы посидели еще, допили вино, посмотрели какой-то зарубежный фильм, а когда начали укладываться спать, я решил выйти на крыльцо подышать свежим воздухом. Людмила пошла укладываться, а я задумчиво вышел под широкий козырёк, отмечая, что к ночи погода ухудшилась, и чувствуя себя необычайно уютно в этом сказочном доме. Немного постояв, я хотел уже возвращаться, когда раздалась трель телефона. Посмотрев на экран, я с удивлением увидел, что это номер Носатого. Неужели он каким-то образом выжил в этой заварушке и пришёл в себя? Я бы очень хотел на это надеяться, поэтому быстро ответил:
– Да, слушаю.
В трубке на какое-то время воцарилась тишина, а потом вкрадчивый знакомый голос осторожно поинтересовался:
– Кирилл, это ты?
– Да, Борис… – ответил я и непроизвольно перешёл на шёпот: – Что тебе надо?
– То же, что и тебе. Встретиться.
– Ну, приходи.
– Нет, так дело не пойдёт, и ты сам прекрасно это знаешь. Лучше мы увидимся на кладбище. Том самом. Ты понимаешь.
– Боюсь разочаровать тебя и Веру Павловну, но мне нет никакого резона туда идти, – невесело усмехнулся я.
– Нет, в этом ты ошибаешься. Во-первых, тебе нужны мы. Не так ли?
– Ну, допустим.
– А во-вторых, тело Оли.
– Так оно у вас? – выкрикнул я и тут же опасливо огляделся по сторонам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
– Да. Так как?
– А обладатель телефона тоже теперь с вами?
– Может быть, но это не имеет никакого отношения к нашим делам, – послышался голос Веры Павловны.
– Ладно. Когда мы там встретимся?
– Давай через пару часов на моей могиле.
– Идёт.
– Приходи один. Если ты прихватишь кого-то ещё, то не увидишь ни нас, ни Оли. Понятно?
– Да, всё ясно, – мрачно ответил я.
– Что же, тогда до встречи.
Я опустил трубку и задумался. Что же, вот он, пожалуй, мой единственный шанс как-то разрешить всё то, чего мы с таким нетерпением ждём. И, конечно, несмотря на всю очевидную опасность, я намерен им воспользоваться. Тем более что, несмотря на все усилия Виталия Александровича, ничего не указывало на то, что завтра с его стороны что-то изменится.
Глава 14 Можно умереть
– Долговато же ты. Мне уже стало как-то не по себе.
– Я должен немного поработать. Извини меня, – сказал я Людмиле, которая уютно расположилась на кровати у стены, прикрепив на лоб обмазанные мёдом и кажущиеся нелепыми листья капусты. По её утверждению, это было лучшим средством от лёгкой простуды после купания в луже. Правда, с оговоркой, что самым сильным лекарством будет всё-таки любовь.
– Ты можешь посидеть с ноутбуком здесь.
– Нет-нет, не хочу, чтобы тебе мешал свет – выспись и поскорее поправляйся. Конечно, сейчас ты выглядишь забавно, но лучше обходиться без этого.
– Мне было бы только приятно. – Люда потянулась и обхватила меня за шею. – А ещё лучше – просто отложи всё это на завтра. Думаю, в нашем случае любые дела подождут.
– Извини, но мне действительно необходимо уделить время важным проблемам.
– Поделишься?
– Обязательно, но позже.
– Ну, ладно. Как хочешь. Но если закончишь быстро, то не стесняйся – растолкай меня, и точно об этом не пожалеешь!
– Наверное, так и сделаю.
Я поцеловал ее и, погасив свет, пошёл по длинному коридору второго этажа в сторону рабочего кабинета, оборудованного четырьмя компьютерами, огромными мониторами и даже проектором. Так сказать, все условия для плодотворной деятельности. Но сегодня, разумеется, ничем из этих замечательных помощников я не собирался пользоваться, хотя шёл именно сюда. Зачем? Просто после неожиданного разговора с Борисом и Верой Павловной я спрятал там одежду, и, самое главное, именно из окна кабинета удобнее всего было перепрыгнуть на крышу спортивного зала, а по ней, миновав несколько деревьев, добраться до стены, за которой продолжался лес. Деньги лежали у меня в кармане куртки вместе с револьвером и телефоном. Норд дремал внизу в отдельной комнате, и я не собирался брать собаку с собой в такое опасное приключение. Хотя заранее подошёл к другу детства, нежно обнял и прошептал на ухо, что буду беречь себя и собираюсь обязательно вернуться живым и невредимым.
Зачем я вообще шёл туда? Прежде всего, конечно, из-за Оли, перед которой имел прямо-таки неоплатный долг и всё ещё верил, что смогу вернуть ее к жизни. Ну и, конечно, из-за Бориса и Веры Павловны, которые, судя по всему, были неуловимы, если их до сих пор не могли найти даже люди с такими возможностями, как Виталий Александрович. А раз силы Жени и Наташи оказываются на исходе, то, понятное дело, другого шанса их спасти, пожалуй, нет. Что случится, если эти девушки исчезнут? Тогда, наверное, мне из всей этой передряги не выбраться. Реакция Виталия Александровича понятна – я не справился с тем, на что он так надеялся. Поэтому в самом лучшем случае я не смогу рассчитывать на его поддержку, а значит, останусь один на один с тем, чего никто, разумеется, не поймёт. Конечно, с финансовыми возможностями Людмилы, скорее всего, можно побороться не без надежды на успех, однако уж слишком чудовищным было всё, что произошло, и, если я даже останусь на свободе, но всё это станет достоянием публики, как дальше жить? Поэтому, по сути, выбора у меня никакого и не было – так, банальная игра в то, что я на самом деле могу на что-то повлиять. И Борис с Верой Павловной, думаю, прекрасно это понимали.