– Убью!
Потащил Прищепу к стене.
Инга закричала, вскочила. Одним скачком догнала Горчакова, вцепилась ногтями в его шею.
– Отпусти! Отпусти! – верещала она.
Но Славка уже ничего не соображал. Ярость и боль его только подхлестывали. Ему хотелось растереть по кирпичам Прищепу в кашу, а потом в этой кровавой мешанине надругаться над Ингой. И непременно чтобы она кричала, только от боли.
– Если ты хочешь денег, я попрошу отца! – пытался вразумить его Витя. Драться с Горчаковым он не мог, мог только пытаться отталкивать его жёсткие руки. – Отец даст столько, сколько захочешь! Всё отдаст! И никто тебя не тронет. Я его попрошу. Клянусь тебе! Только дай нам уйти!
– Ну, конечно! – Горчаков рассмеялся злым, чужим смехом. – Так я тебе и поверил.
Он снова толкнул Витю, и тут вдруг Прищепа исчез…
Глава IX. Витя
Как она заверещала…
Вся чуть не вывернулась наизнанку.
Славка схватил её, зажал рот. Особо не помогло, лишь слегка приглушило крик. «Так она соберет всю округу!» – перепугался Горчаков.
– Тише, дура! – зашипел он. – Так мы его не услышим.
Подействовало.
Инга вытерла щеки грязными ладонями, подползла к дыре в полу, в которой исчез Прищепа. Позвала:
– Витенька!
Никто ей не ответил. Позвала ещё жалобнее:
– Витенька!!
Тишина.
Славка оттащил Ингу от дыры: вдруг, дура такая, следом сиганёт.
– Он не отвечает! Что это за дыра!
– Это какая-то шахта. – Горчаков тоже заглянул вниз, но ничего, кроме пустоты и темноты, не увидел. – Или ещё что…
– Шахта? – Инга вся аж встрепенулась. – Значит, там глубоко! Ему нужна помощь! Его надо как-то достать!
– Как?
– Не знаю! – Инга плакала. – Почему он не отвечает? – Закричала в дыру вновь: – Витя! Витя! Витенька!
Славка разозлился. Мало того, что все его планы рухнули, эта истеричка ему шею разодрала, так ещё теперь и за ботаником лезь. Щас, ага!
Сказал:
– Он умер.
– Нет! – Инга чуть не закричала. – Он просто потерял сознание! Он…
– Он покойник! – Славка едва сдерживался. – Эта шахта хрен знает куда ведет. Мы его не вытащим. Позвать никого не можем.
– Почему?
«Она что, совсем чокнулась?» – зло подумал Славка и продолжил так, словно разговаривал с маленькой девочкой:
– А что ты скажешь? Врачам, милиции, папашке его? Что Витенька по собственной инициативе туда прыгнул? – даже плечи девушки сжал, встряхнул её. – Он молчит – значит, убился.
Инга всхлипнула.
– Насмерть, – еще жёстче продолжил Славка.
– Нет, он просто потерял сознание.
– Он умер. И мы сейчас тихонько уйдём, пока от твоего крика пол-Новосибирска не сбежалось!
– Да ты с ума сошёл!! – Инга вся разом как-то пожелтела. Слезы на её щеках стали похожи на янтарь. – Его надо достать! Он ведь не с сотого этажа упал! Он, может, просто без сознания!
– Откуда ты знаешь, что там внизу? – Славка встряхнул Ингу ещё раз, а ведь так захотелось ударить! – Вдруг балки, трубы или ещё что.
– Кретин! Он там! Внизу! – Инга вдруг вырвалась, вскочила. Бросилась бежать!
На первом этаже она кинулась к стене, за которой проходила шахта. Но стена была монолитной, ни намека на шахту. «Нужно в подвал, – судорожно подумала она, – здесь где-то есть лестница». Бросилась бежать.
Славка догнал ее как раз у первых ступенек. Инга отбивалась не хуже дикой кошки. Царапалась, верещала.
– Он мёртв! Мёртв! – твердил Славка, стискивая девушку всё сильнее. – Да успокойся ты, идиотка! Успокойся! Он мёртв…
Глава X. Инга
Она всё-таки позволила себя увести. То ли Славка нашёл нужные слова, то ли в какой-то момент Инга ему поверила, а может, просто испугалась?
Горчаков привел девушку к ней домой. И там, прямо в прихожей, повалил на пол. Инга не сопротивлялась, хоть и было противно. После ушла в душ и долго стояла, кутаясь в горячую воду.
Горчаков ждал её в комнате. Он казался в полном порядке, если не считать, конечно, испачканных брюк и глубоких царапин на шее.
Инга села на диван, поджала под себя голые ноги.
– Мы ничего не могли сделать, – повторил Горчаков. – Он упал и умер.
Инга молчала. Поглаживала пальчики на ногах и пыталась не думать.
– Чего ты молчишь, дура? – рассердился Славка. – Ты хоть понимаешь, как всё серьезно?
– Понимаю, – сказала Инга холодным, равнодушным голосом, словно действительно ничего серьезного не произошло.
Горчаков рассвирепел.
– Идиотка! Если Сметана узнает, где его сыночка, он нам шеи посворачиает!
– Почему это нам? – возмутилась Инга. – От начала и до конца это была твоя идея! Это ты похитил Витьку! Это ты привязал его к батарее! Это ты столкнул его в шахту!
– А ты прям беленькая такая! Как ты вообще узнала, где Витька?
– Догадалась, – огрызнулась Инга.
– А почему к папочке сразу не побежала?
Инга прикусила губу. Действительно, почему? Ведь если бы она пришла на стройку не одна, то Витя, скорее всего, был бы жив. Но она боялась. Просто боялась.
– Так бы тебе Сметана и поверил! – съехидничал Славка. – Сама знаешь…
Инга кивнула: знала.
– Так что надо молчать обо всём. Витя просто пропал. Сотни людей ежедневно исчезают по всему миру, так почему ему так просто не исчезнуть?
Инга опять кивнула: действительно…
– Поняла! – Славка склонился над девушкой, даже легонько встряхнул её. – Поняла? – прорычал ей в лицо. – Никому и никогда! Ни подругам, ни родителям, ни священнику. Иначе сама знаешь, что будет.
– Нас убьют, – тихим шёпотом ответила Инга.
– Умница! – Славка неприятно хихикнул. – Соображаешь, когда хочешь. Только помни, что убьют не только тебя, но сестрицу твою, и родителей, и даже соседей. Ясно?
Инга кивнула. Всхлипнула.
– Все вразнос пойдут, – сказал Славка, и даже самому страшно стало. Словно только сейчас осознал, чем ему может обернуться эта правда.
Сел.
– Инга… – сказал Горчаков уже изменившимся голосом. – Ты была права с самого начала. Но ничего изменить нельзя.
– Ничего, – равнодушно ответила Инга.
Девушка раскачивалась из стороны в сторону, теребила волосы. Безумная какая-то. Даже глаза сухие, хотя сейчас ей полагается плакать.
На самом-то деле ей очень хотелось зарыться в подушку, завыть, но держалась. Потому что здесь Славка. Потому что будет утешать. А ей этого не хочется. Ей вообще больше не хочется, чтобы он был рядом.
– Ты можешь уйти? – спросила она.
– А ты точно будешь в порядке? – Славка обрадовался. Он и сам подумывал как бы потехничнее свалить, а тут такой подарок.
– Точно, – заверила его Инга.
Славка быстро собрался. А на пороге наклонился и поцеловал ее, оба понимали, что в последний раз.
* * *Дверь захлопнулась.
Горчаков еще пару секунд постоял на площадке. «Болтанёт – убью», – подумал он. Решив так, успокоился. По крайней мере, на счёт Инги – других проблем полно.
Дверь захлопнулась.
Инга судорожно не только все замки закрутила, но и на цепочку защелкнулась. Человека, от которого только что закрылась, боялась теперь больше, чем Сметану.
«Витю не найдут, никогда не найдут. Никто не узнает, – подумала Инга. – Кому сейчас нужны старые стройки! А вот он… Он будет помнить. Всегда. И я». Всхлипнула. «Прости… – зажала рот ладонью. – Прости, Витя! Витька… Витенька… Витенькаа!!»
Отступление третье. Круги по воде
Вот так оно всё и случилось.
Жизнь расставила по местам то, что хотела расставить. И не сдвинуть. Нет такой силы.
Витька. Витя. Виктор Прищепа. Мечтатель, романтик, просто честный парень. В сложные девяностые – редкий вид. Когда многие топтались на месте, он уверенно шёл. Мог бы стать, но не стал… Судьба!
Как часто мы говорим так, не понимая всех расстановок жизни. Судьба!
А откуда она взялась, такая судьба? Стал ли Виктор Прищепа просто жертвой неумных поступков Вячеслава Горчакова? Или же ответил за грехи отца? А, собственно говоря, какая теперь разница? Смерть – это единственное, что нельзя исправить. Нет такой силы.
* * *Исчезновение Виктора Прищепы кругами затронуло жизни разных людей.
Лёшка Яковлев схоронился у боевых товарищей брата. Он лишь однажды пытался связаться с семьей, но, узнав, что Виктор Прищепа пропал и не найден, не появлялся больше никогда. Брат его запил окончательно, вскоре сел за драку. Потом – ещё раз, но уже за грабёж. В общем, так и пошло. Мать братьев Яковлевых с головой погрузилась в религию и за частоколом икон больше не видела ничего.
Летнюю сессию Горчаков так и не сдал. А поскольку планы на счёт Ленки Рубцовой не осуществились, забрал документы, уехал в Саяногорск, тем самым окончательно разочаровав родителей. Та самая компания, с которой он как-то ездил в Абакан, приняла его с раскрытыми объятьями, и вскоре следы Вячеслава затерялись.
Инга только вздохнула чуть спокойнее. Впрочем, дышать она теперь могла разве что вполсилы. И каждую капельку своих сил берегла так, как не берегут зеницу ока.
Вслед за Горчаковым тоже забрала документы, подала заявление в педагогический университет. Поступила. Родителей поставила перед фактом. Вытерпела скандал. Так ничего и не сказала в ответ. Потому что круглые глаза матери и хмурость отца уже не имели абсолютно никакого значения. Значение имел только Витя…
Родители Прищепы так и не узнали, что случилось с их сыном. Мать Виктора почернела, высохла. До конца так и не поверила в смерть сына. Исчез и всё. Как исчезали раньше на войне.
Сметана хоть и перерыл весь город, попутно отправив на тот свет парочку конкурентов, в которых заподозрил причастность к пропаже Виктора, тоже ничего не узнал. Даже ходил к гадалкам. Те лили воск, жгли травы на кладбище, их ответы были более чем туманны. Через несколько месяцев Сметана отчаялся окончательно, ударился в благотворительность, построил храм.
Раз в год, в день рождения Виктора, отец и мать собирались на плохонькой кухоньке той самой квартиры, где жил их мальчик. Рыдали друг у друга на плече. Больше ничего, по сути, у стариков не было.
Лишь двое могли им сказать, где и как умер Виктор Прищепа, но они предпочли молчать.
И только один человек приносил цветы в день его смерти на его могилу – Инга Миловская.
Так длилось вплоть до 2000 года. Пока жизнь опять не решила внести свои коррективы.
После
Глава II. 2000 г. День второй
Инга вернулась домой ближе к обеду. Поднималась пешком, на каждой ступени замирала от ужаса. Мог ведь и ждать, он такой. Но не ждал. Впрочем, нырнув в тень квартиры, не ощутила себя в безопасности, скорее – в ловушке.
Через пять минут раздался звонок в дверь – сердце чуть не остановилось. Оказалось, соседка. Она, прижимая ручки к груди, с упоением минут десять рассказывала, как полночи к Миловским ломился некий молодой человек. Инга хлопала глазами, наигранно удивлялась: мол, была у подруги, никого не ждала, может, перепутал?
Когда дверь наконец вновь захлопнулась. Инга села на пол в прихожей, обхватила колени руками. Замерла.
Из оцепенения её вывел телефонный звонок.
– Дура! Дура! – заорала трубка. – Ты что, думаешь, что всегда сможешь от меня бегать?
– Пока получается, – ответила Инга.
Говорила она ровным голосом, мимо трубки, глаза застекленели.
Что делать, она так и не решила. Хоть и думала. Впрочем, думала о другом. Вспоминала…
Думать о нужном вчера мешала бутылка. Катюха всё время подливала, что-то говорила. Инга даже смеялась, хотя смешно не было.
После легли спать.
Встали рано. Быстро позавтракали, Инга поехала домой. По дороге тоже не думалось.
– А чего ты хочешь? – вдруг закричала она.
Горчаков даже умолк от удивления.
– Чего ты хочешь? – повторила Инга. – Тебя не было два года. Не писал, не звонил. А тут явился. Ты правда думал, что я тебя с распростёртыми объятиями встречу?
– Почему бы и нет? – Славка сально растянул гласные.
– А с какой стати?
– В память о прошлом. К тому же ты тоже не писала, не звонила.
Что верно, то верно.
После Горчаков что-то сказал. Возбуждённо, зло. Потом ещё и ещё. Но всё зря – Инга сидела на полу, прижав трубку к щеке, и слышала лишь его злой, возбуждённый голос.
Она думала о Вите. О живом Вите. Как они ели мороженое в сквере, о книгах, о свободе. Было лето. Было счастье. А после не стало. Ничего.
– Что? – вдруг очнулась. Прижала трубку к уху. – Что ты сказал?
– Яковлев. Помнишь?
– Помню.
Ещё бы!
– В общем, видел я его.
– И? – спросила Инга. Впрочем, всё уже поняла.
Вот зачем он приехал.
– Он кое-что сказал мне. Прежде чем…
– Прежде чем что?
– Прежде чем я его убил.
Пауза.
– Хочешь узнать, что он сказал мне?
– Хочу. Завтра, – быстро сказала Инга.
– Почему не сегодня? – Горчаков явно удивился. – Приду, поговорим.
– Не сегодня, – у Инги даже нашлись силы рассмеяться. – Завтра. Сегодня я тебя не впущу. Даже не думай! А будешь ломиться, вызову милицию. Тебе оно надо?
Горчаков не ответил.
– Встретимся завтра. Ты знаешь где.
– Во сколько?
– Неважно, – и положила трубку.
После резко скрючилась, словно в приступе сильной боли. Но страха уже не было.
Совсем.
Глава III. 2000 г. День третий
Он пришёл рано. Так ему казалось. Около полудня. Пока встал, пока умылся, побрился. Всё-таки к девушке идет, и неважно, что… «Дура она, – думал Горчаков всю дорогу. – Могла бы всё иметь, а сама… Дура, одним словом».
– Ты здесь? – крикнул он.
Никто не ответил.
Славка ругнулся.
Может, она не это место имела в виду?
Он весь вечер думал об этом. Перебрал кучу возможных мест! Это мог быть институт, где они познакомились. Набережная, где любили гулять. Кафе, куда часто ходили. Даже то самое дерево, где он впервые поцеловал её. Да что угодно! Но пришёл именно сюда…
За два года ничего не изменилось. Та же стройка, тот же забор. Мусор, поле конопли, покосившаяся деревенька.
Славка пнул кусок кирпича, ругнулся, крикнул громче:
– Ты здесь? Инга!
Не ответила.
Славка сплюнул сквозь зубы:
– Вот дура.
Ясно, что здесь её нет. И не могло быть. Наверное, дома сидит. Надо навестить, как и думал.
Впрочем, уйти не спешил. Вдруг захотелось увидеть ту самую комнату. Она тоже не изменилась? Наверное. Как и всё здесь.
Поднялся по лестнице. Прошёлся. Да, ничего не изменилось. Пустота, грязь, труба. Вспомнился Витька.
Славка сплюнул ещё раз, на этот раз с отвращением. «Кретин! – подумал он. – Был бы умный, был бы жив. Был бы в шоколаде».
За последние два года он вспоминал паренька по фамилии Прищепа лишь поначалу. Всё прикидывал, что было бы, если бы Лёшка не сбежал, если бы Витька не оказался таким дураком, если бы Инга… Впрочем, буквально за полгода мысли о них поглотили другие, более насущные.
Но тут однажды – кто бы мог подумать! – проходя мимо пивного ларька затрапезного городка, куда Славка приехал сугубо по делам, увидел знакомое лицо. Яковлев.
Лёшка тоже сразу узнал его. Шарахнулся. Заулыбался щербатым ртом.
Впрочем, Славке с легкостью удалось отманить его в сторонку с помощью дармовой выпивки.
Поняв, что попался, Яковлев залебезил, покаялся. Не спасло. Разве что произошло всё быстрее, чем мечталось ранее Горчакову.
– Я тебя найду, сука, никуда не денешься! – заскрежетало на зубах у Горчакова.
– Неужели?
Горчаков аж подпрыгнул. Развернулся. Инга стояла у лестницы. Рассмеялась и бросилась бежать вверх. Горчаков следом. Взлетел, но её уже не было.
– Прячешься? Хорошо! Это будет забавно, когда я найду тебя.
– А найдёшь ли? – Инга рассмеялась где-то в глубине этажа.
Тут же голос прозвучал ещё выше:
– Я так часто приходила сюда, что выучила все ходы и выходы. И знаешь, что! – она вновь рассмеялась. – Здесь есть места и получше, чем то, которое ты выбрал тогда.
Горчаков бежал на голос. То туда, то сюда. То вверх, то вниз. Она смеялась, кричала ему.
– Убью, сука, убью! – рычал он.
Кровь прилила к голове, а Инга всё смеялась где-то там, впереди.
– Здесь очень много лестниц, ходов, переходов. Я часами бродила здесь, пытаясь понять, где что планировалось. И знаешь, что?
– Что!! – Горчаков встал. Сердце в груди бухало. Но не от бега – от ненависти, ярости.
– Здесь много мест, чтобы спрятаться, – голос Инги прозвучал так неожиданно рядом, что Славка не успел отреагировать – на него обрушилось что-то тяжёлое, пыльное. Он пошатнулся, сделал шаг назад и понял, что ступил в пустоту. Вытянул руки вперёд, судорожно ухватился за кирпичи.
Перед ним стояла Инга. В руках она держала объёмный мешок.
– Ты знаешь, – сказала она. – Мне всегда хотелось узнать одну вещь.
– Какую? – Горчаков напряг мышцы, пытаясь покрепче ухватиться за неровную грань кирпичей, упёрся ногами. Ещё рывок, и он выпрямится, встанет. А уж там этой сучке больше не удастся гонять его по всей стройке.
– Я всегда хотела знать, как быстро он умер, – сказала Инга и обрушила мешок прямо на голову Горчакова.
Тот ахнул, пальцы разжались, и парень полетел вниз. В шахту. Ту самую, в которой когда-то исчез Витя Прищепа.
– Ну что? – крикнула ему вслед Инга. – Как приземление? – рассмеялась. – Ты не выберешься, и тебя никогда не найдут! Никогда! – она смеялась и плакала одновременно. – Зато он больше никогда не будет один. Ты слышишь меня! Никогда!! Никогда!!
Ей никто не ответил.
Инга вышла на улицу. По грязному лицу текли слезы, но она улыбалась. Она шла по Семье Шамшиных, где уже не было гробов, венков и прочей похоронной атрибутики. Шла без цели, словно не понимала, куда идёт.