— А твой отец? — спросила Коди.
Ксев горько засмеялся.
— А что с ним?
— Разве ты не предан ему?
Его лицо окаменело, он отвел взгляд.
— После того, что они с Калебом сделали со мной, я больше не предан никому. Мы прекрасно понимаем друг друга. Верлайн никогда не хотел быть моим отцом, я никогда не хотел быть его сыном, — но Ник не упустил боль, которая стояла за его сухим тоном. То, что они отшвырнули Ксева, ранило его так сильно, что он встал перед выбором, перед которым Нику пришлось встать в ситуации с собственным отцом.
Отказаться от желания любить, так ведь проще. Притвориться, что тебе все равно, что тебе не нужен отец. Но где-то глубоко внутри ты знаешь правду. Открытая ненужная рана кровоточит не переставая.
Твое проклятие.
Именно поэтому Ник не мог отвернутся от Ксева, поэтому держал его здесь, когда остальные называли его идиотом. Он слишком близко знал эту боль, чтобы оставлять с ней другого.
Они с Ксевом были братьями по боли.
Братьями по сердцу.
Ник не мог, как и остальные отшвырнуть Ксева и оставить его гнить в одиночестве. Он не мог быть таким холодным. Его мать хорошо его воспитала.
Ксев посмотрел в глаза Нику. В этих карих глазах было так много боли, что Ник увидел отражение того, что он сам пытался скрыть от других.
— Когда ты привел меня сюда, Малачай, я сказал тебе, что не понимаю добра или любви. Стоило оставить меня в тюрьме, как и Малачаи до тебя. Там мне и место, это все, что я понимаю.
От этих слов по спине Ника побежали мурашки. Они были так похожи на те, что с колыбели твердил ему отец. Не оставляй никого у себя за спиной, если не хочешь, чтобы в нее всадили нож.
И все же…
Внутри Ксева он чувствовал нечто большее. Его инстинкты говорили, что Ксев не был таким крутым парнем, каким притворялся, что внутри него была уязвимость, которую он отрицал. Желание, чтобы его принимали, какое было и у Ника. Может, он и ошибался, но каждая частичка говорила ему, что Ксев не был чистым злом, как хотели верить древние.
Пусть он и был сыном Азуры.
Хотя не ему об этом говорить, ведь он сын Малачая. Он не хотел, чтобы его судили за отца, он хотел верить, что они были выше своих генов.
Кроме того, Ксев не сражался бы за их спасение, если бы ему было все равно. Не защищал бы их раненными и не вернулся бы за Коди, а просто бросил бы ее в ловушке между мирами. Ксев мог отрицать сколько угодно, но у него было сердце и он знал, что такое честь и доброта.
Кроме того, он был старше всех, кого знал Ник, даже старше Ашерона, которому было больше одиннадцати тысяч лет. Сейчас ему было нужно это преимущество. Если Ксев знал первого Малачая, то может он знает, как не дать Нику стать монстром Амброузом.
Стоило попробовать.
И как не грустно, но это был их единственный шанс.
Ник подтолкнул его к шкафу.
— Иди, переоденься, Ксев, — сказал он мягко. — У нас было тяжелое утро, и моя мама пропала. Калеб болен и…
— Что значит болен? — спросил Ксев, перебивая его.
— Он вроде как простыл.
У Ксева отпала челюсть.
— Нет, невозможно.
Ник обменялся встревоженными взглядами с Коди, когда почувствовал что-то в голосе Ксева.
— Ты знаешь, что с ним такое?
— Другие боги заражены?
Ник покачал головой.
— Калеб демон, а не бог, — как только он произнес это, то понял, что это была не совсем правда.
— Малфас демибог, у нас один отец… Верлайн. И хотя демоны не болеют, моя мать создала болезнь, которая может ударить по древним богам, включая Калеба, если он с ней столкнется.
Ник не хотел соглашаться с этой идеей.
— Ерунда какая-то. Как что-то может заразить бога, а демона нет?
— Когда болезнь направлена прямо на него. Это биологическое оружие, разработанное под командованием моей матери, чтобы уничтожить весь пантеон. В свое время она была той еще стервой.
Коди встревоженно ахнула.
— Это включает и тебя?
Ксев рассмеялся.
— Ты и правда думаешь, что мать постарается уберечь меня от боли? — он указал на слова проклятия на своем торсе, которые указывали на то, как мало его мать волновало то, что ее сына оставили вечность барахтаться в водах отчаяния.
От этого холодного замечания она поморщилась.
— А Ник? Это может навредить ему?
Ксев рассматривал Ника, как будто тот был научным экспериментом, который странно мутировал.
— У него может быть иммунитет, ведь его поколения ушли от богов, породивших первого Малачая. Вот тут я не знаю. Я даже не уверен, что это та же болезнь, что я видел на древнем поле боя. Но это единственное, что по моему мнению, может заразить Калеба. У него должен быть иммунитет на другие болезни.
Это уже звучало разумно. Наконец-то.
— А что насчет похищения моей матери?
— Я не знал, что ее забрали, клянусь. Она была на кухне, собиралась на работу, когда я пошел сюда вздремнуть. Это все, что я о ней знаю. Если бы я услышал хоть что-то, то защитил бы ее ценой своей жизни.
Ник кивнул ему.
— Ладно, одевайся. Мы будем ждать на кухне.
Ксев оделся еще до того, как он договорил.
— Покажи мне, где схватили твою мать. Посмотрим, смогу ли я понять что-то о ее похитителях.
Ник приподнял бровь, глядя на Коди.
— Черт, надо не забыть сделать так, когда буду опаздывать в школу. Полезный навык, одеваться, как ниндзя.
Она фыркнула, когда он пошутил не к месту.
Ник проводил их к задней части дома, но не стал открывать черный вход, так как там все еще были полицейские. Он дернул в их сторону головой.
— Кто-то напал на них с Марком, когда они садились в его джип. Его потрепали так, что он попал в больницу.
На лице Ксева появилось странное выражение.
Ник повернулся к Коди.
— У него видение или ему надо на горшок?
Коди пихнула его.
— Ник, — рявкнула она.
— Что? У него такой вид, как у малышей в яслях, за которыми мне приходилось следить во время благотворительных работ перед крещением.
Она громко застонала.
— Ты кошмар какой-то.
— Я Малачай, детка, — Ник подмигнул ей, чтобы она знала, что его дурашливое поведение, всего лишь шутка. — Это прилагается.
Глаза Ксева засветились, как у Калеба или Ника, когда они тянулись к своим силам. А вот это уже не шутки, как и темное вопящее облако, которое двигалось прямо на них.
Вначале Ник решил, что это еще один рой комаров. Но когда оно приблизилось, звук стал отчетливее. Это была стая ворон. И не какая-то обычная стая. Скорее, как в стандартном кровавом фильме Квентина Тарантино, с семьей, друзьями и всеми пернатыми знакомыми.
Вороны, как безумные атаковали их, как в старом фильме Хичкока. Они спустились на полицейских и обычных людей, которые с криками и бранью бежали в укрытие, а птицы царапали и клевали их. Раздался гром, мелькнула молния и снова хлынул дождь. Некоторые полицейские открыли огонь по птицам, но их было не сдержать. Разверзся ад.
Когда люди наводнили здание в поисках защиты, Ник мысленно пробежал по списку своих способностей. Он мог говорить с мертвыми и в каком-то роде контролировал зомби.
Ладно, работало не очень хорошо, да и против пернатых было бесполезно.
У него был своего рода телекинез, польза которого тоже сомнительна. Был гримуар еще более язвительный, чем он сам. Если бы сарказм был смертельно опасен, то Ник бы стал знаменитым убийцей. К несчастью, из-за этого навыка его лишь сажали под домашний арест или добавляли дней к наказаниям в школе. А еще Стоун и компания запирали его в шкафчиках…
И еще это бесконечно выводило из себя Кириана и Ашерона.
Его меч… Глупо вытаскивать его перед разгорячённой полицией.
Ничего не могло помочь ему с этой проблемой, даже его крылья. Он не был Доктором Дулиттлом, и птиц-убийц вроде не контролировал. Но, по крайней мере, вороны, кажется, не могли проникнуть в здание.
Защитные заклинания Меньяры и Калеба остановили их у порога.
Но Ксев все равно оттащил его назад в глубь здания.
— Смерть, — выдохнул он. — Это его любимые падальщики. Думаешь, он послал их?
От упоминания Грима внутри у Ника все застыло.
— Это значит, что он имеет отношение к исчезновению моей матери?
Ксев подумал над этим.
— Или же он ищет тебя.
Коди встретилась с Ником взглядами.
— Грим знает, где ты живешь и кто твоя мать. Что она значит для тебя. Может, он решил смошенничать и напасть?
А еще Грим знал, что его отец мертв. Что Ник завладел силами Малачаев. Хотя тот и должен был подчиняться Малачаю, в реальности у них были иные отношения.
У Смерти был тяжелый комплекс превосходства, который затрагивал и Ника.
Но все же что-то не сходилось. До этого момента Грим просто иногда оскорблял его, а бывало и в каком-то роде помогал.
Ник оглянулся на стаю ворон, которые пялились на них сквозь барьер.
— Но зачем было похищать ее и присылать этих… — он дернул головой в сторону ворон, — за мной? У него есть мой номерок телефона. В буквальном смысле. Позвонил бы, я же не настолько глуп, чтобы не встретиться с ним без всей этой театральщины.
Ксев нахмурился еще сильнее, когда вороны расселись по подоконникам, будто ожидая чего-то особенного. Это было так жутко, что у Ника встали дыбом волоски на шее.
Древний бог отступил и побледнел еще сильнее.
Коди побледнела, как и Ксев и прикусила губу.
— Что такое?
Ксев приблизился к окну и снова отпрянул.
— Это мемитимы.
— Меми-кто? — спросил Ник.
— Мемитимы, они сражались против арелимов, — он повернулся к Нику. — Когда-то ими командовал Малфас, они были в его армии.
— Не понимаю.
— Задолго до того, как Калеб встретил жену и решил зажить жизнью мирного фермера, он сражался с моей и его матерью против нашего отца. Он был одним из самых великих и сильнейших генералов Мавронимо. Мемитимы были его солдатами, которых он использовал против Калосума. Спустя годы войны против нас и уничтожения человечества, он поменял стороны из-за жены и навсегда отказался от меча. Когда мемитимы пришли за ним, отказываясь дать ему жить спокойно, он одной левой справился с ними, и те поклялись отомстить. Это их духи, которые пришли исполнить клятву, — его взгляд обжигал Ника. — Кто-то воскресил их для реванша.
— Откуда ты знаешь?
— Ты Малачай. Прислушайся и услышишь их и их плачь.
Ник наклонил голову на бок, закрыл глаза и сделал, как сказал Ксев. Он открыл часть себя, которая серьезно пугала. Каждый раз, когда он обращался к этим силам, часть его сердца боялась, что он не станет прежним. Часть его боялась, что он навсегда затеряется во тьме.
Но Ксев был прав, сейчас он мог их слышать.
«Малфас! Мы пришли за тобой! Пришла пара заплатить за то, что ты сделал! Выходи и встреться с нами, трусливый пес!»
Ник чуть было не сказал, что его здесь нет, но затем остановился. Уж лучше пусть они ошибаются. Пока они окружают не то здание, то не попытаются ворваться в нужное и убить его друга.
Одно он знал точно, эти тронутые вороны никуда не улетят, пока сердце Калеба не окажется в их чертовых маленьких клювах.
А еще они не собирались позволить остальным покинуть здание. Это стало очевидно, когда один из копов попытался сделать это, и толпа ворон накинулась на него, как крылатые пираньи.
Люди закричали, двое копов выстрелили в ворон, стараясь отогнать их от коллеги.
Пока те отвлеклись, Ник открыл дверь, чтобы вернуться в свою квартиру и увести Ксева и Коди, пока они не попали под перекрестный огонь.
Коди отошла от двери.
— Не понимаю, если мемитимы хотят отомстить Калебу, то что они делают здесь? Разве они не должны быть у Калеба?
Ксев пожал плечами.
— Его свежий запах присутствует в школе или у Ника. Думаю, именно он привлек их, когда их освободили. Но в защищенное здание падальщики проникнуть не могут. И найти его они не могут, ведь Ник телепортировал его домой, так?
— Ага.
— Тогда пока Калеб должен быть в безопасности.
— Опять это «должен быть», — пробормотал Ник. — Ненавижу это выражение.
Коди скрестила руки на груди, игнорируя его комментарий.
— Калеб мог заболеть из-за них?
— Ты беспокоишься не о том.
— Поясни?
Ксев посмотрел мимо нее в окно, где собралось еще больше ворон.
— Тебя не должно беспокоить, принесли ли они болезнь. Важнее, кто открыл адские ворота, чтобы выпустить их.
[1] — «Куджо» (англ. Cujo) — кинофильм. Экранизация произведения, автор которого — Стивен Кинг. Куджо — кличка сенбернара, принадлежащего семье Кэмберов, живущей в городке Касл-Рок. Здесь Джо Кэмбер работает механиком.
Глава 6
Ник поморщился от зловещих слов Ксева.
— Приятель, у меня итак желудок скрутило, я скоро схожу в туалет бриллиантом. О каких адских вратах ты сейчас говорил, мой лорд демон? Или демон лорд?
Ксев проигнорировал его сарказм.
— Ты должен знать, раз уж ты из усумгаллу, которые контролируют их. Более того, ты глава этих чудовищ.
— Да, но видишь ли, в разгар моего изучения экономики, биологии, кодов шкафчика, истории Америки, они как-то глупо проигнорировали мое основное обучение, так что у меня серьёзная нехватка знаний. Пожалуйста, просвети меня, пока еще больше гадких созданий не вцепилось в мой подоконник, напевая эти милые серенады смерти.
Ксев проигнорировал его сарказм.
— Знаешь историю ящика Пандоры?
— Ага, и?
— Это была коробка или банка, из которой люди выпустили в мир враждебных духов. Пандора разорвала живую мембрану, которую не залатать и которая не восстановится. Именно поэтому Смерть, Страдания и Война всегда в одной реальности с людьми. Никто не может победить их или изгнать навсегда, даже я.
Тяжело вздохнув, Ксев задернул шторы, чтобы вороны не могли заглядывать в квартиру и шпионить.
— Из-за того, что женщина ослушалась божественного приказа, человечество проклято вечно страдать от них и их жестокости, не имея возможности избавиться от них. Думай об этом, как о прогулке по острию ножа Человечества. Вечно идти рука об руку с собственным разрушением и смертью. Слабую надежду человечества на спасение мы называем свободой воли. Когда первая женщина слепо и необдуманно дала жизнь этим трем, она неосознанно прокляла этот мир на болезни, смерти и войну. Бесконечную битву на этих землях, проклятие всему человечеству. Но… благодаря богам, которые заботятся о ее виде и жалеют их, четыре другие змея сарра или, как их называют, главари, все еще заперты. У каждого из них свои злобные группы, которые они контролируют, как пешки в этой вечной войне, ради единственного сюзерена, который поведет их.
Коди кивнула Нику.
— Малачая — вместе со своими семью лидерами он был усмугаллу.
Ксев кивнул.
— И Ник своими силами может открыть сверхъестественные реальности и выпустить демонов в этот мир, чтобы завладеть им. Малачай единственный, кто может призвать нас троих из наших темниц. Меня, Ливию и Ирре — вечный баланс. Трое усмугаллу, Война, Страдания и Смерть были в этом мире, трое оставались в стазисе. Никто, кроме Малачая не может открыть наши врата, но это не так просто.
Ник нахмурился.
— Я тут гадаю, почему Малачаи до меня не выпустили вас, ребята?
— По многим причинам. Первая — это слишком иссушает Малачая. Всегда существует риск, что как только он освободит нас, один из нас сможет убить его до того, как он оправится, чтобы защитить себя. Не забывай, он всего лишь дитя, когда наследует силу, и не может полностью контролировать нас. Если он объединит нас, нам будет легко убить или поработить его. Так что лучше всего Малачаю сдерживать нас… как бешеного пса, как только заберет жизнь отца. Никогда не подпускай нас к яремной вене, мы воспользуемся шансом.
Ник посмотрел на Коди, по его спине побежали мурашки. Он знал, как мало с ним считались и любили его Грим и Лагерре. Он мог лишь представить, как ужасно будет попасть под их «доброжелательный» контроль.
— Зачем ты предупреждаешь меня о своих друзьях?
Ксев потер бровь, как будто у него неожиданно начался приступ мигрени или появилась опухоль мозга.
— Начнем с того, что они не мои друзья. Пусть я и родственник первого Малачая, мы родились в разные века. Кроме тебя, я встречал лишь одного Малачая, который выдернул меня из дыры, высосал мои силы и вернул меня в ад, восстанавливаться до следующего призыва. С остальными сарра мы были врагами, и я с удовольствием пинал их коллективные задницы, так что я едва их выношу, — он выпрямился, чтобы высокомерно посмотреть на Ника. — Я рожден сыном Верлайна и Азуры, воспитывался Инари. Ты хоть представляешь, какие у меня когда-то были силы?
Ага, должно быть огромные.
Ксев горько посмотрел на Коди.
— Чтобы объяснить тебе более наглядно, Готье, я был единственным древним богом, способным убить Хтонианцев.
У Ника отпала челюсть. Хтонианцы были вымершей расой, убийцы богов, которые когда-то развязали собственную войну против родственников Ксева.
— Серьезно?
— Серьезно. И все эти силы сделали меня целью номер один для всех вокруг, по той или иной причине. Они никогда не приносили мне счастья, — его искренний взгляд прожигал Ника. — Я не хочу быть тобой, Малачай. На тебя охотятся, ненавидят, у тебя нет друзей и тебе не попасть в рай. Я не хочу быть частью этого мира… С меня хватит.
Ксев задержал взгляд на фото на стене с крещения Ника, на котором он стоял рядом с матерью у Собора Св. Луи. Его глаза были красными.
— Я помогу тебе вернуть мать по той же причине, что спас Никоду. Ты был добр ко мне, и я не верю, что надо платить злом за добро. Но если честно? Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое и забыли обо мне. Я бесполезен для этого мира, и еще более бесполезен для тебя.
Ник нахмурился.
— Ты правда хочешь, чтобы я отослал тебя назад?
Ксев потер руку с древними словами проклятия.
— Когда живешь без доброты столько, сколько я, она становится своего рода жестокостью. Жалит по-своему.
Нику было неприятно то, что он прекрасно знал, что имел в виду Ксев. Когда кто-то делал ему комплимент, у него возникали такие же подозрения. Он настолько привык к оскорблениям, что, если каким-то чудом его хвалили, он анализировал, пытаясь понять, не стояло ли за этим скрытое оскорбление.