— Это моя мама!
***
Лагерре улыбнулась Гриму, входя в его офис, где обнаружила его сидящим за столом.
— Наш друг вернулся домой с подарком для нас. Король готов поставить шах.
На его лице появилась медленная улыбка.
— И когда?
— Легко, когда сложатся все кусочки мозаики. Говорила тебе, Малачай верит нашему новому союзнику. Он этого даже не ждал. Он не знал, что его испытывали, и если он провалит испытание, то потеряет все.
Очень даже очевидно.
— Где его мать?
С ее губ сорвался злой смешок.
— В безопасном месте.
Грим поморщился, подумав о последнем месте, в котором станут искать Чирайз Готье.
— Фу, ненавижу эту дыру.
— Большинство ненавидит, именно поэтому ее и выбрали в качестве тюрьмы. Он ее там никогда не найдет.
Грим одобрил холодный, расчетливый выбор Лагерре.
— А что, если наш король решит пожертвовать королевой?
— Нет. Он живет ради нее. Ник отдаст нам своего любимого арелима, но не позволит матери умереть. Тот, кто контролирует Чирайз, контролирует Ника. И ты это знаешь.
— Но ты задумывалась почему?
Лагерре нахмурилась.
— Зачем?
— Подумай вот о чем — вначале Адариан отдал свою жизнь за нее, теперь Ник. Что такого особенного в обычном человеке, что два Малачая готовы умереть, чтобы спасти ее?
Она пожала плечами.
— Любовь. Бесполезное, назойливое чувство. Адариан влюбился в нее, и по этой жалкой причине отдал свою жизнь. А Ник из-за того, что та его мать, и он боготворит ее. Еще более нелепая причина, если интересно мое мнение.
Но все же это казалось для Грима слишком простым объяснением. Какая разница Адариану? Что может заставит такое жестокое, безразличное к другим, эгоистичное и холодное создание заметить крошечную хрупкую женщину? Хотя Чирайз была привлекательна, но существовали миллионы других женщин. Миллионы привлекательных для Малачая женщин. Что в ней было особенного, что Адариан, который соблюдал осторожность многие века, выбрал ее матерью своего наследника?
А затем, защищая ее, умер? Чушь какая-то. Здесь что-то большее, точно.
Чирайз Готье была не просто хрупкой человеческой матерью.
Когда Грим угрожал навредить или даже хотя бы приблизиться к Чирайз, Адариан взрывался. В этой игре за жизнь или смерть, за власть над миром, она была неприкасаема. Никто не мог разыграть эту карту.
Единственный туз, который сможет согнуть Ника.
И теперь…
Грим наконец-то заполучил ее в свои руки, и у него было время изучить эту женщину, которая в одиночку завладела двумя самыми могущественными Малачаями.
Она уже стала причиной смерти одного.
И скоро станет причиной смерти другого.
[1] — Энтони Эдвард "Тони" Старк (англ. Anthony Edward Stark) — владелец «Старк Индастриз» и по совместительству супергерой, известный под псевдонимом Железный человек (англ. Iron man). Участник команды Мстители.
[2] — «Говорящая доска» или «уиджа» (англ. Ouija board) — доска для спиритических сеансов с нанесёнными на неё буквами алфавита, цифрами от 1 до 9 и нулём, словами «да» и «нет» и со специальной планшеткой-указателем.
Глава 5
Ник воспользовался силой, чтобы скрыть свое присутствие от полицейских, которые заполонили маленькую парковку у его дома. Бледный и потрясенный Бабба сидел под большим черным зонтом у мокрой двери черного входа, через которую Ник недавно вылетел в школу. Он держал окровавленную бейсбольную кепку Технического Университета Джорджии, которая, как Ник знал, принадлежала Марку, и отвечал на вопросы полиции.
Ник вслушивался в произошедшее, испытывая тошноту.
«Не могу поверить», — Бабба надел черную кепку на кулак, оглядывая парковку.
— Мне можно идти? — спросил он копа, допрашивавшего его. — Марку не нравятся больницы, и я не хочу, чтобы он очнулся один. А еще не хочу, чтобы Ник узнал о матери от незнакомца. Мальчик итак пережил много горя. Не так давно он потерял отца, и он боготворит мать. Не хватало еще, чтобы он узнал, что остался сам по себе, он же всего лишь ребенок. Я не хочу, чтобы Ник считал, что остался один на белом свете, когда это не так. Ему нужен кто-то рядом, чтобы помочь все осознать.
Полицейский кивнул.
— Мы уже узнали все, что нужно. Можете идти.
Когда Бабба направился к своему внедорожнику, его остановил офицер Дейвис.
— Бердетт, позволь нам выполнять нашу работу, не надо в это вмешиваться. Мы найдем ее.
Глаза Баббы потемнели от гнева.
— Уж постарайтесь. Ведь это будет не просто отчет об уличном ограблении или пропашем человеке. Это расследование убийства, и уверяю вас, тела вы не найдете.
— Мальчик, не забывай, что говоришь с представителем закона.
Губы Баббы скривила зловещая ухмылка.
— Ага, знаю. Того самого закона, который так и не поймал убийц моей жены и сына. Но с Ником так не будет, он этого не заслужил. И я готов это остановить. Так что лучше найдите преступника раньше меня, потому что, обещаю, от него мало что останется, когда я доберусь первым. А теперь, если вы не возражаете, я пойду проверю друзей, побуду с ними рядом.
Напуганный и трясущийся Ник не мог дышать, наблюдая за тем, как Бабба садится во внедорожник и уезжает.
Кто-то забрал его маму? Правда?
— Мне жаль, Ник.
Не способный справиться с этим, он едва заметил сочувствующие слова Коди. Мысли крутились слишком быстро. В отличии от полиции и Баббы, он знал, что не стоит искать обычных преступников. Люди бы мимо Марка не прошли. Его друг был слишком хорошо натренирован для этого.
Нет, тут попахивает сверхъестественным.
Может, поэтому Калеб заболел? Поэтому испортилась погода? Поэтому в скорую за ним явился какой-то чокнутый демон и атаковали комары-убийцы?
Его отвлекали? Кто-то старался удержать их подальше от дома Ника, чтобы враги смогли пробиться в защищенную квартиру и похитить его маму?
Но разве тот бы осмелился, зная, что как только Ник вырвется из хватки, то разорвет на части?
Связываться с Малачаем было опасно. Особенно, пока Ник плохо контролировал себя. Скорее уж Малачай контролировал его, что роднило его с Куджо[1] на стероидах, скрещенным с Годзиллой.
Когда Малачай вырывался наружу, всегда был шанс, что Ник не оправится от него полностью или тот вообще захватит контроль над ним, и он больше никогда не станет человеком. Пусть Нойр и считает, что смог бы контролировать его, Ник не был так уверен. Если уж древний бог в прошлом не смог контролировать его отца, когда у него было больше сил, то вряд ли ему удастся совладать с чудовищем-Амброузом, после того как Нойр слабел веками.
Но сейчас это не важно. Важна лишь его мама.
Ник поморщился, когда его охватила паника. Как такое могло случится? Они специально защитили его дом. Никто не должен был добраться до его матери. Никто не знал, что он Малачай и о том, где он жил.
Не правда.
В его доме поселилось одно маленькое чудовище. Ксев прекрасно знал, кем он был.
И как его мать важна для него.
В горле поднялась желчь, когда он вспомнил предостережения Калеба, когда он собирался приютить у себя Ксева. Он был единственным «врагом», который знал все о Нике, чем он жил и дышал. Как выбить его из колеи. Ксев уже отказался от роли хорошего парня, чтобы встать рядом с Нойром. Предположительно он привел врагов прямо к собственной семье, чтобы армия Нойра смогла их всех вырезать. Именно поэтому Калеб не позволил Ксеву жить в своем доме, хотя они и были братьями. Именно поэтому Нику пришлось приютить Сарру-Дара, кровавого генерала Малачая в своей квартире. Калеб не смог бы удержаться и не напасть на Ксева, если бы тот был рядом.
Если Ксев смог так поступить с Калебом…
«Ксев предал меня, как и говорил Калеб».
Не одно доброе дело не останется безнаказанным. Это часто повторяли ему его босс Кириан и Ашерон.
Коди прикусила губу.
— Ник? О чем ты думаешь? Что значит этот взгляд?
Он был так рассержен, что проигнорировал Коди и телепортировался в свою комнату. Его глаза затуманила кровавая пелена Малачая, Ник обнаружил Ксева там, где оставил его, когда ушел в школу. Спящим на его кровати, как будто в мире все было хорошо, как будто ничего не случилось.
Это лишь разожгло его гнев сильнее. Как смеет древнее создание валяться здесь, как будто мир не в хаосе. Как будто его мать не забрал бог знает кто. Да она уже может быть мертва.
Ее могли запытать до смерти…
Ник, одержимый жаждой крови и мщения, низко зарычал и выдернул из-под него одеяло.
Ксев проснулся таким же злым, как и Ник. Он обратился в человека, припал к земле и зашипел, как кот, обнажая острые зубы. Зрачки его голубых, как холодное море глаз, вытянулись, он согнул руку, чтобы выстрелить в Ника, и только тогда понял, кто напал на него. Так как его пленил Малачай, он не мог навредить ему физически, поэтому его зубы и зрачки стали нормальными, он едва сдерживался, чтобы не избить Ника. Это сделал с ним отец Ника за оскорбление.
Но когда Ник увидел глубокие шрамы, покрывавшие каждый дюйм тела Ксева, особенно два в том месте, где у него жестоко вырвали крылья в качестве наказания за преступления, он успокоился. Хотя Ник не сомневался, что Ксев был злобным, опасным созданием, способным на жестокость и предательство, он уже не считал, что тот причастен к похищению его матери. Ксев не уснул бы после того, как забрал ее, это было бы глупо.
А глупым Ксев не был.
Если бы он забрал его мать, то знал бы, что нужно бежать подальше, опасаясь, что Ник узнает об этом.
Коди облегченно выдохнула, когда вошла в комнату за Ником, и увидела, как обнаженный Ксев свернулся на кровати. Она пискнула, быстро отвернулась и вылетела в коридор.
— Прости, Ксев.
Ксев по-прежнему молчал и пялился на Ника, ожидая, что тот выместит на нем свой гнев.
И от этого испарились остатки гнева Малачая. О нем неверно судили все вокруг, но сам он на это был не способен. Он протянул Ксеву одеяло.
— Ты не слышал грозу?
Ксев прикрылся.
— Какая гроза? — он почесал ухо, затем запустил руку в красно-желтые волосы, которые были частью его проклятия, пытаясь пригладить их.
— Был град, гром… кровавый дождь, — ответила Коди, вернувшись в комнату. Она с подозрением уставилась на Ника. — Ты в порядке?
Не совсем. Но Ник все равно кивнул, потому что ему больше не хотелось вырвать глотку Ксева или превратиться в Малачая.
— Мою маму похитили с парковки, — он посмотрел на Ксева. — Ты разве не слышал?
Ксев провел рукой по древним словам проклятия, вытатуированным на его торсе.
— Ты думал, это я?
— Я не знал, что думать. Если честно, я так взбешен, что едва могу сосредоточиться. Просто хочу выбить из кого-нибудь дерьмо. А так как ты больше, выше и подлее, то становишься неплохой целью, приятель.
Коди положила руку ему на плечо, успокаивая.
— Это в тебе говорит Малачай.
— Знаю, но это не меняет того факта, что мне хочется выбить из кого-нибудь дух. Или уничтожить того, кто причастен к этому, — Ник посмотрел на Ксева. — Мне показалось подозрительным, что никто не знал о местонахождении моей матери, пока сюда не переехал ты. А теперь…
— Клянусь, я тебя не предавал. Зачем мне?
— Не знаю, Ксев. Я даже не знаю, кто ты такой на самом деле. Каждый раз, когда я спрашиваю, ты уклоняешься от вопроса, как от пули, летящей в твою голову.
Ксев встал и распрямился. Он держал одеяло и переводил разгневанный взгляд с Коди на Ника.
— Хорошо, хочешь правду? До того, как меня прокляли и отняли силы в качестве наказания Первые боги, я был богом Даразурсисом. Двоюродным братом и лучшим другом первого Малачая.
Ник встал, шокированный от того, что наконец-то получил ответ от Ксева.
Ксев знал первого Малачая.
Да ну…
Хотя он знал, что Ксев был старым, самым первым генералом Малачая, до этого момента он не представлял насколько. Как и не знал, что Ксев родственник Малачаев, что он знал Монакрибоса.
— Ты был там с самого начала?
Он резко кивнул.
— Хотя мы были друзьями, во время первой войны богов, я боролся против Малачая и его армии. Против собственной матери и ее сестры. Из-за меня был побежден, проклят и порабощен твой великий предок. Именно за это предательство меня предали и наказали те, кого я считал союзниками, включая моего собственного брата, который больше никогда не поверит мне. Ни за что. Моя мать и тетя преподали мне хороший урок о том, как доверять другим, и я отлично его усвоил. Не важно, сколько даешь, не важно сколько крови проливаешь, в итоге верят в любую ложь, которую захотят. Видят лишь худшее, когда ты даешь только лучшее. И ничего нельзя сказать или сделать, чтобы изменить мнение других.
В глазах Ксева отражалась его боль.
— Правда никогда не всплывает из-за яда, которым поливают тебя твои враги. Так что я не жду, что ты мне поверишь. Никто не верит. Моя мать лично позаботилась, чтобы никто не в коем случае не поворачивался ко мне спиной.
— Погоди, — сказала Коди, нахмурившись. — Война закончилась из-за генерала сефиротов, Джареда.
— Нет, он наивно предал свою армию сефирилов ради темных сил, подвел своих солдат, но именно я был богом, который покончил с войной, чтобы выкинуть Мавронимо из этого мира. Так что, когда Брейт покинула своих братьев и сестер из-за сделки, которую они заключили против ее дитя, именно моя кровь запечатала изначальные ворота Азмодея. Моя кровь не дает попасть им в этот мир.
Коди ахнула.
— Именно поэтому ты кровный генерал Малачая. Это ты запер Азура и Нойра в их тюрьмах.
Ксев медленно кивнул.
— Нужна моя кровь и магия Малачая, чтобы выпустить их в эту реальность.
Ник не двигался, пытался осознать все и не сойти с ума в процессе. Мавронимо, это имя одинаково и в единственном и во множественном числе, был чистой тьмой. Великое зло, породившее трех первых темных богов — Азуру, Брейт и Нойра.
После запретной любовной интрижки, которая закончилась трагически, Брейт родила первого Малачая и наблюдала, как ее дитя прокляли светлые боги, потребовав принести в жертву жену и дитя Малачая, чтобы умилостивить их.
У Брейт было разбито сердце, ей не за чем было больше жить, и она исчезла, оставив сына на милость двух злобных родственников, Азуры и Нойра.
Чтобы больше никогда не увидеть свое дитя, если она хочет, чтобы тот жил.
С того момента как их заперли вне человеческого мира, Азура и Нойр пытались вернуться и снова начать войну, которую проиграли. Каждого генерала Малачая старались перетянуть на свою сторону древние боги и сам Малачай, рожденный их оружием и пешкой. Без Брейт Азура и Нойр потеряли тотальный контроль над Малачаем, и не могли заставить его выполнять их приказы.
Как они ни старались, не могли полностью завладеть им. Так и установился баланс между добром и злом.
До этого момента.
Ник был чудовищем иного рода. Никто не знал почему, но он был гораздо сильнее своих предков. Он один мог склонить весы в сторону темных богов и позволить им наконец-то разрушить Калосум и навсегда изгнать свет из мира людей.
Что еще хуже, в будущем что-то вернет Брейт домой. Что-то, что заставит Ника встать на ее сторону против мира, вместе они устроят Армагеддон.
Хотя никто не знает, что же случится.
Даже Амброуз.
Было лишь известно, что Нойр и Азура изо всех сил старались завладеть Ником… Если они доберутся до него, он будет в еще худшем состоянии, чем Ксев, и больше не познает свободы.
Никогда не будет человеком.
Но еще существовало пророчество, в котором говорилось, что Ник будет единственным Малачаем, который изменится и встанет на сторону добра. Если они смогут привязать его к Калосуму, то навсегда изменят ход истории.
Все зависело от него одного. Но проще сказать, чем сделать, ведь Малачай был рожден от чистого гнева и ненависти, рожден от насилия, чтобы его совершать. Ему свойственно было причинять вред и источать яд, убивать и калечить. Любовь и доброта не давались ему легко. Никто до Ника не понимал значение этих слов. Да и Ник понимал лишь благодаря своей святой матери.
Если он ее потеряет…
Все изменится, он потеряет себя во тьме и станет бездушным Малачаем. Бесчувственной непобедимой машиной.
Коди нервно рассмеялась и посмотрела на Ксева.
— Блин, не удивительно, что Калеб так нервничал по поводу твоего освобождения.
Ник нахмурился.
— Ты о чем?
Она глубоко вдохнула.
— Разве ты не понимаешь, Ник? Ксев один из ключей к темнице Нойра и Азуры. Именно поэтому он так опасен свободным. Пока Ксев остается в этом измерении, ты на шаг ближе к тому, чтобы стать тем, кем не хочешь. Он не просто бог, он ключ.
Пусть так, но Ксев ничем не заслужил, чтобы его бросили в яму для надругательства и заперли там. Для него безразличие к жизни других было гораздо ближе к тому, чтобы стать Малачаем, чем его глупое желание дать шанс кому-то, кто нуждается в доброте, хотя и утверждает обратное.
Пока это проявление милосердия вредило только Нику, а не кому-то, кто был важен для него, он мог пережить последствия. Он не хотел быть тем парнем, за которого думают другие.
Но у него был еще один вопрос к Ксеву.
— Кто твоя мать?
Ксев приподнял свои ярко-синие брови, еще одна часть его проклятия, и назвал имя, которое Ник меньше всего ожидал услышать.
— Азура, перворожденное зло, она соблазнила моего отца, Верлайна, пытаясь контролировать и манипулировать им. Я был для нее всего лишь инструментом, источником постоянных издевательств над отцом, который презирал меня за то, что я связывал его с ней, — он сглотнул. — Как и ты, я был рожден от двух воюющих существ, что в итоге отразилось и на мне. Но в отличии от тебя, я никогда не выбирал добро или преданность Калосуму. Вместо этого я наносил удары по матери, желая заставить ее пожалеть и проклясть мое зачатие и рождение.
— А твой отец? — спросила Коди.
Ксев горько засмеялся.