— Идем, самка! — один из «братьев» начал ко мне приближаться и я запаниковала.
— Никуда я с вами не пойду! Позовите вашего Господина! Он подтвердит, что покои мои! — я пятилась к выходу на террасу, когда меня грубо схватили за руку и потащили к выходу.
— На твой счет специальных распоряжений не было. Значит, ты подчиняешься общим правилам, — не слушая, прервал слуга.
— Но я не могу идти босая! — упорствовала, сопротивляясь железной хватке.
— Не создавай для себя лишних неудобств, — сквозь зубы выплюнул тащивший меня на буксире.
— Когда ваш Господин вернется, ему ваше самоуправство очень не понравится! — кричала, все еще надеясь на чудо, но его не случилось.
— Ничто не может нарушить заведенный порядок. Женщине не место в покоях Господина. Сама пойдешь? — уже как-то зло спросили меня, я гордо отрицательно помотала головой.
— Твой выбор, — ответил второй и зловеще ухмыльнулся, нажимая на странный цилиндрик у себя в руках.
Тотчас из странного предмета вырвалась сеть, тонкая, но чрезвычайно прочная, спеленав меня будто младенца. Каждое плетение было соединено металлической деталью, которая при соприкосновении с телом вызывала невыносимую боль. Хотелось кричать и выть, но голосовые связки словно парализовало, и только слезы катились по щекам. Потеряв равновесие, рухнула к ногам слуг.
— Говорили тебе, не создавай лишних проблем, — сказал один из них.
Меня подхватили и понесли через анфиладу переходов и помещений. От проклятых пут все тело горело огнем, но даже выгнуться или пошевелиться не было возможности. Воистину права народная мудрость Земли: «Бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы!». Хорошо размышлять и говорить, что такое меня никогда не коснется, пока твое сердце свободно, но как только на горизонте появляется объект, заставляющий его биться быстрее, способность мыслить правильно и рационально исчезает призрачной дымкой. Но как он мог? Неужели играл так правдоподобно? Все это было лишь для того, чтобы получить от меня желаемое? Взял бы уж лучше силой, это было бы честнее. Да и сопротивляться я бы не стала, слишком силы не равны и весовая категория не та. Ах, да! Мистический симбионт, который теоритически должен был меня защитить! Что же ты, звездочка, так меня подвела? Нас обеих провели, словно детей неразумных. В ответ на мои слова, в груди стало теплее, а болевые ощущения отступали, возвращая способность двигаться. Хоть так ты мне помогаешь и на этом, спасибо.
Наша процессия достигла цокольного этажа. Мрачные стены выкрашены серым, а свет с улицы едва проникает в узкие оконца под потолком. Боковым зрением заметила на другой стене прозрачные двери, за которыми были аскетично обставленные помещения, по большей части пустые. Но в некоторых из них, словно в аквариуме, находились девушки, молча взиравшие на нас тусклым взглядом. Меня поставили перед одной такой витриной, за которой уже находилась девушка. Мой конвоир вновь нажал на странный прибор и сеть втянулась, заставляя меня невольно застонать от облегчения.
— Ну вот и пришли. Твои покои, — прозрачная стена отъехала в сторону и меня втолкнули внутрь.
От сильного толчка в спину пролетела по инерции несколько метров, пока не уперлась руками в стену. Вернув себе равновесие, осмотрелась вокруг. Обстановка не поражала разнообразием и изяществом: все те же серые стены, что и в коридоре, небольшое окошко под потолком, стол, пара стульев, да две кровати, покрытые чем-то серым. Не густо. Куда это меня снова занесло?
Перевела взгляд на испуганно-сжавшуюся в уголке девушку. На меня смотрели полные ужаса, огромные, карие глаза. Синяя кожа, стройная фигурка, щупальцеобразные наросты, похожие на косы на симпатичной головке — все это напомнило красавицу с планеты Тресса, которую первой продали на аукционе. Только та трессианка знала себе цену, ее осанка, стать, походка, движения говорили о гордости и чувстве собственного достоинства. Это же существо, жавшееся в уголке, совсем не походило на ту статную красавицу. Точнее, девушка тоже была очень хороша собой, но в остальном, она производила впечатление сильно-запуганного, затравленного зверька, при любом движении вокруг готового кинуться в бегство. Не подходя к ней близко, присела на краешек ближайшего ко мне стула.
— Привет, — улыбнулась ей я.
— Тише, — едва слышно зашептала она в ответ, — тише, иначе они придут и накажут. Хотя меня сегодня в любом случае накажут.
Она склонила голову и из ее глаз покатились огромные слезы, которые на мерцающей синей коже напоминали бриллианты.
— Кто тебя накажет и за что? — непонимающе уставилась на трессианку.
— Эти слуги Господина — тэксы, — и она всхлипнула.
— Не реви! Сядь и давай спокойно поговорим, а то я ничего не понимаю, — кивнула на соседний стул.
Синяя красота, смахнув слезы, тяжело вздохнула и присела рядом.
— Просто ты новенькая и ничего не знаешь о здешних порядках, — робко выдохнула девушка.
— Конечно не знаю, но раз уж я здесь, хорошо бы было обо всем узнать. Предупрежден значит вооружен, — снова улыбнулась я ей, а она как-то удивленно на меня взглянула.
— Ты странная. Улыбаешься, разговаривать хочешь.
— Что же тут странного? Ты же не сделала мне ничего плохого.
— Но ведь могу сделать, — уже спокойнее ответила мне трессианка.
— Можешь наверное, только зачем? Я ведь тоже не сделала тебе ничего плохого.
— Но тоже можешь сделать.
А я от удивления раскрыла рот и не сразу нашлась, что ответить.
— Давай сначала познакомимся, а то как-то неудобно общаться не зная имени. Я — Кэт, можно Катя. Попала сюда с аукциона, а до этого жила на красивой планете Земля, — выжидательно уставилась на девушку.
— Таури тель Ро, я с Трессы, — она вздохнула, видимо на что-то решавшись и продолжила, — можно просто Таури.
— У тебя очень красивое имя. Так почему ты решила, Таури, что я могу тебе сделать что-то плохое?
— Здесь все девушки так делают. Сначала выспрашивают, разговаривают, а потом все рассказывают тэксам, да еще и преувеличивают и дополняют от себя, — снова опустились плечики на хрупкой синей фигурке.
— Видимо тебе часто доставалось…
— Трессианцы никогда не лгут, это противоречит нашей природе. Когда-то наши предки были великими судьями во Вселенной, — в ее глазах вспыхнул огонек гордости, — самыми справедливыми судьями.
— А зачем девушки так поступают?
— Это ведь логично. Если накажут меня, то не накажут их.
— И их никогда не наказывают?
— Всех наказывают. Часто. За все, — она как-то вдруг задумалась, — только нубериек ни разу не наказывали… Странно…
— Значит, раз все равно всех наказывают, то девушки передающие ваш разговор тэксам поступают глупо.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно, — снова улыбнулась я и ответила ей ее же словами, — это ведь логично.
Трессианка посмотрела на меня изучающе-долгим взглядом и вдруг улыбнулась, обнажив хорошенькие жемчужные зубки.
— Знаешь, мне даже толком поговорить не с кем было за двадцать лет что я здесь.
— Двадцать лет? Но ты выглядишь такой юной!
— Мне сорок два года, по меркам моей планеты я еще совсем молоденькая. У нас доживают и до четырехсот лет. А у вас? Ты очень похожа на Господина. Я прежде не встречала похожих на тебя женщин.
— А у нас дожить до ста лет это большое везение, поэтому сорок два года считались бы зрелостью. Таури, послушай, мне бы очень хотелось разобраться в том, что сейчас вокруг меня происходит. Понятия не имею куда я попала, что меня ожидает. Может быть ты войдешь в мое положение и расскажешь о здешних порядках? Мы сейчас где находимся? — я скорчила умоляющую рожицу.
— Ох, ты наверное и правда ничего не знаешь! — вздохнула моя собеседница, — Как только тебя купили — ты сразу становишься собственностью Господина Дракона Анситора Нарам-Суэн. Это очень почетно. По крайней мере я раньше всегда так думала…
— А сейчас?
— А сейчас я думаю, что тут еще хуже, чем дома, где любимый отец должен был отдать меня за долги противному старому соседу. Когда аукционный выбор Трессы пал на меня, я была так рада, и так горда! А потом попала сюда…
— Скажи, а вот эта комната, где мы сейчас находимся, это что? Специальное помещение для наказаний?
— Нет, что ты! — трессианка снова улыбалась, скорее всего моей наивности, — это покои, в которых живут женщины Господина. Комната для наказания она другая… жуткая, — ее ответ мне совсем не понравился.
— Как-то мне совсем по-другому представлялись покои гарема Великого Дракона. В то время как Господин живет в окружении богатства и роскоши, вы томитесь в этих ужасных кельях!
— Женщины во всех домах содержатся скромно. Зато здесь есть чудесный сад и озеро, там нам разрешают гулять по часу дважды в день. И тут было бы чудесно, если… — она замолчала, на ее пушистых ресницах вновь задрожали капельки слез.
— Женщины во всех домах содержатся скромно. Зато здесь есть чудесный сад и озеро, там нам разрешают гулять по часу дважды в день. И тут было бы чудесно, если… — она замолчала, на ее пушистых ресницах вновь задрожали капельки слез.
— Эй, Таури, ну не плачь. Ты же сейчас из-за наказаний так расстроилась? Ну чего ты? Ты же сильная девочка. За двадцать лет к любым наказаниям привыкают.
— Ты просто не представляешь! К этому нельзя привыкнуть! — воскликнула она.
— И за что же вас так сильно наказывает Господин Дракон? — от гнева у меня все сжалось внутри.
— Что ты! Господин никогда не наказывает. Он всегда ласков. Только зовет к себе ненадолго, — несмотря на мою злость, внутри поселилось чувство, которое от слов девушки начало грызть меня изнутри. Неужели я ревную этого Дракона к его же гарему? Да я сейчас ненавидеть его должна!
— И часто Господин вызывает ненадолго? — подавив эмоции, как ни в чем не бывало спросила я.
— Не часто. Девушки других Драконов говорили, что там чаще, намного.
— А где вы при такой изолированности могли пообщаться с девушками из других гаремов?
— О, бывают такие красивые приемы! И туда каждый Дракон является со своими лучшими женщинами, — она от восторга затаила дыхание.
— А ты была на таких приемах? — я снова начинала злиться.
— Несколько раз, — с гордостью похвасталась Таури.
— Значит ты лучшая женщина своего Господина? — как могла нейтральнее спросила я.
— Ну что ты! У нашего Господина любимиц нет. Он ко всем относится одинаково.
— Одинаково любит? — почти прорычала я.
— Любит это что?
О, Боги их проклятого космоса! За что мне это?
— Я хотела сказать, Господин Дракон всех своих женщин одинаково привечает и одинаково с ними нежен и ласков?
— Я так не думаю. Мы все ему принадлежим, а он не груб, учтив и никого не обижает, вызывая всех по очереди, — после слов Таури моя ревность слегка присмирела, хоть до конца и не успокоилась.
— Но если Господин Дракон так мил, то почему вас наказывают?
— Наказывает не Дракон, а тэксы. Они управляют замком и гаремом, требуя соблюдать все правила и традиции. Но их так много, что даже если сидеть и не двигаться, обязательно что-нибудь нарушишь.
— То есть ты хочешь сказать, что Дракон и не знает о бесчинствах, которые здесь творятся? — пазл никак не хотел сходиться.
— Я этого не говорила… — вновь испуганно прошептала моя собеседница.
— Получается, он знает о ваших наказаниях, но не догадывается насколько они сильны? А кто-нибудь из вас пробовал ему об этом рассказать?
— Катя, да как же можно!!! Он же Господин! — всхлипывал Таури.
— Вот именно! Он — Господин, вы — собственность. А о собственности принято заботиться. Так почему никто ему не рассказал? — я дотронулась до синей руки трессианки.
— Хорошо, — она как-то обреченно вздохнула, — нас у Господина мало и он обо всех знает. Редко появляются новые девушки, последней была я. Поэтому нас просто наказывают, пусть жестоко, но потом лечат и мы снова можем служить Господину. В других домах Драконов не так. Там бывает так много женщин, что и сам Господин не помнит их всех в лицо, и сменяются они часто…
Она сделала паузу, нервно огляделась и продолжила уже тихим шепотом.
— Так вот, никто не знает где девушки, которых убирали из гаремов, когда им на смену привозили других!
— Может их просто отправляли домой, к родным? — предположила я.
— Нет! — у Таури снова блестели в глазах слезы, — их нет дома. Здесь много одаренных девушек, и у одной летианки из другого дома был дар, связываться с нужным человеком на расстоянии. Когда пропала ее соседка и соплеменница, она попыталась связаться с нею, но наткнулась будто на стену, которую пробить было невозможно. Тогда, попыталась связаться с ее родными, но те не слышали о пропавшей девушке с момента ее отъезда на аукцион. Ты понимаешь? Они пропадают…
Трессианка всхлипнула и зарыдала, прижимая к груди сжатые кулачки. Да, здесь было о чем поразмышлять. Судя по психологическому состоянию, сидящей рядом девушки, вокруг творилось что-то зловещее. И снова ответ лежал на поверхности, но ускользал при любой попытке к нему приблизиться. Подошла и бережно обняла хрупкие синие плечики, щедро делясь своим теплом. Таури вздрогнула, но не отстранилась.
— Знаешь, ты первое существо за двадцать лет, в котором я чувствую искренность, — тихо сказала она.
— А Господин Дракон?
— Чувствовать Драконов не дано никому.
Трессианка замолчала, а я никак не могла сформулировать вопрос, ответ на который мне был так важен. Странные дела творятся в Драконьем Королевстве. Ох и странные! Абсолютно все уверены, что драконы хозяева своих замков, своей судьбы, своей Вселенной. А по существу выходило наоборот. Словно умелый кукловод дергал за невидимые ниточки, заставляя всех вокруг делать то, что необходимо ему. Для каждого отводилась своя роль. Для каждого определялись границы дозволенного, переход за которые, четко контролировало и пресекало «бдительное око», ничто не ускользало от него. Каждое существо было чем-то ограничено, кто-то страхом, кто-то лестью, кто-то договором. Даже для могущественных Драконов нашлась своя ниточка, за которую профессионально тянули. Вседозволенность и выполнение любых желаний отвлекали Драконов от важных, происходящих совсем рядом с ними, событий. Хочешь женщину? Возьми столько, сколько тебе нужно. Хочешь еду? Будет такая какую захочешь. Хочешь политику? Новости подадут в такой форме, что ты будешь полностью уверен в царящих вокруг гармонии и справедливости. Только одно не сходилось у меня в голове. Никто, из встреченных мне, не отрицал власти и могущества драконов. Нельзя управлять такими сильными сущностями посредством одной лишь безотказности. Должно быть что-то еще. Но вот что? Быть может внушение? Нет, ну какое внушение, Драконы же самые сильные менталисты. А может их чем-нибудь опаивали? Какое-то средство подавляющее волю и порождающее безразличие ко всему?
— Скажи, Таури, а кто готовит для Господина еду?
— Нанятые слуги. Конечно, это самые лучшие повара, — она подняла на меня свои большущие карие глаза, — а почему ты об этом спросила?
— Подумала, вдруг вашего Господина отравят или одурманят.
— Ой, Катя, — трессианка разулыбалась. Меня настораживали ее резкие перемены настроения от слез к улыбкам, — Драконов нельзя ни отравить, ни опоить, это же все знают.
— И ничего странного с Господином не происходило?
Девушка задумалась, приставив голубой пальчик к своим пухлым губкам.
— Знаешь, были моменты, которые мне показались странными. Когда я приходила к господину, он был общительным и заинтересованным. А после того, как… как… — она замялась, а я вновь пришла в бешенство.
— После того, как у вас был секс, — излишне громко направила я мысль Таури, но та этого даже не заметила.
— Да, после секса, Господин словно терял интерес не только ко мне, но и ко всему окружающему.
Вот! Кажется сейчас я тянула за правильную ниточку, и, возможно, она окажется короткой, зато клубок немного распутается.
— Господин просил тебя уйти?
— Нет, всегда приходили тексы и уводили меня, а Господин не замечал моего ухода.
— Таури, вспомни, вы что-то ели обычно или пили?
— Я никогда не разделяла трапезу с Господином.
— Тогда, что происходило до того, как ты отправлялась в покои Дракона?
— Да ничего не происходило. Каждую девушку сначала уводили, потом приводили обратно, а потом вели к Господину.
— Куда уводили девушку до Господина?
— Ой… — трессианка выглядела такой растерянной, — я думала, что знаю, пока ты не спросила. Помню только как выхожу в коридор, а потом как по коридору возвращаюсь, а откуда не помню.
— А другие девушки никогда не рассказывали, куда их водили?
Таури отрицательно помотала головой.
— Нет. Я же говорю, пока ты у меня не спросила об этом, думала, что все знаю!
— Сплошные загадки! — я вдруг почувствовала, что зверски голодна.
Вчера за ужином так разволновалась, что толком ничего и не съела. А сегодня с утра мне даже стакан воды никто не предложил. Стоило только подумать о еде, как желудок предательски заурчал.
— А вас здесь кормят?
— Конечно кормят, Катя! Сейчас.
Она подошла к неприметной панели, встроенной прямо в стену, и нажала на кнопку. Тут же на стеклянной платформе, выросшей прямо из пола, материализовался поднос, на котором стояли большой бокал с темным напитком и пиала, до краев наполненная пастой зеленоватого цвета.
— Катя, тебе придется самой попросить еду для себя. Мое ДНК считали и больше до вечера еды не дадут, потому что в порции содержится все, что необходимо организму, для поддержания жизни и здоровья.
— Вас что, и в еде ограничивают?