И я нервно заерзала выпутываясь из его рук и покрывала. Дракон ослабил хватку, и я выскользнула. Как можно беспечнее опустилась рядом с ним на кровать. Каменные полы все же были холодными, и нагота меня сильно смущала.
— Может ты передумал заниматься со мной сексом? Не хочешь? — тронула за плечо Дракона, по прежнему сжимавшего в руках покрывало.
— Очень хочу! — обернулся он ко мне, — Никогда никого так не хотел!
Глаза его горели. В них была такая жажда обладания, что я даже испугалась. Только усилием воли заставила себя остаться на месте, а не кинуться с позорным визгом прочь.
— Так приступай, — облизала вмиг пересохшие губы.
— Нет, котёнок, — Дракон покачал головой, — не так. Хочу, чтобы твои глазки горели, как вчера. Хочу, чтобы ты шептала мое имя. Хочу, чтобы ты вся принадлежала мне.
Он снова попытался накинуть на меня это злополучное покрывало, а я дернула плечом, сбрасывая.
— Как вчера уже никогда не будет, — тихо прошептала, — вчера оно закончилось. Если ты передумал, зови своих надзирателей, выдавай униформу и пусть сопровождают в камеру, к месту моего заключения. И не стоит прикрывать меня господским покрывалом, не по положению мне. К хорошему быстро привыкаешь, отвыкать потом трудно.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — второй раз блестяще сыграл одну и ту же сцену Дракон.
Похлопать ему что ли? Награду за лучшую мужскую роль здесь наверное еще не ввели.
— Чего ты не понимаешь? — меня его игры уже порядком раздражали.
Я устала, хотела опуститься на узкую койку в странной комнате, закрыть глаза и хоть ненадолго представить себя дома, а не в этом ужасном месте. А еще ужасно хотелось есть и пить. Наверное мне уже положен их скудный дневной рацион. Таури говорила, что после потери крови обычно кормят обильнее.
— Я ничего не понимаю, Кэт, — Дракон явно себя сдерживал, чтобы не накричать на меня, — о каких надзирателях идет речь? О каком заключении? И что такое камеры?
Ну, все!!! Хватит с меня! Я тоже раздражаться умею. Не понимает он.
— Зови своего Герина с его прихвостнями, и пусть меня ведут туда, где ты содержишь своих женщин! — я кричала на Анситора, уперев свой палец ему в грудь, — Можешь приказать им снова меня выпороть! Только, пожалуйста, после того, как все закончится, пусть меня оставят в покое! Хоть ненадолго!
Все! Алес! Слезы ручьями брызнули из глаз.
Нет, я не плакала, я ревела! Все накопившиеся эмоции, все невысказанное разом хлынули потоками слез. Истерика сотрясала мое тело. Сквозь рыдания почувствовала, как меня нежно прижимают к мужской груди, как гладят по волосам, шепчут что-то ласковое, обещают. Мне это было совсем не важно. Важным было тепло его тела. Возможно, чуть позже я пожалею о своей слабости, о том, что вот так доверчиво сейчас прижимаюсь к источнику всех моих обид и горестей, но его тепло и участие были для меня в эту минуту жизненно необходимы. Я словно мотылек летела на огонь, где-то глубоко понимая, что не стоит, но остановиться не могла. Рыдала так, как никогда в своей жизни, с надрывами, сотрясающими все тело, с громкими всхлипами. И чем больше нежности ко мне проявлял Дракон, тем сильнее становилась моя истерика. Никогда не думала, что во мне столько жидкости. Туника на груди Анситора давно промокла от слез, мои пальцы намертво вцепились в мокрую ткань. Я уже не голосила, нет, я выла в его грудь, выплескивая все свое горе.
Сколько продолжалась моя некрасивая слабость не помню, но в какой-то момент, кроме своего горя, я стала различать слова, что говорил утешитель. Ответить сейчас не смогла бы ни за какие сокровища мира. Я по прежнему за него цеплялась, прерывисто глубоко втягивала в себя воздух и крайне некрасиво шмыгала полным носом.
— Милая моя, хорошая, — тихо говорил мне Дракон, наглаживая по волосам, — я так виноват, я не хотел, я был таким слепцом…
Как же не хотел ты! Те столбы в страшной комнате видели море крови, впитав ее сами изменили цвет. Слепцом ты был… Как можно не увидеть такого у себя под носом? Врун! Обида на весь мир снова подкатила к горлу и я зарыдала по новой.
— Котёнок… маленькая… где болит? Я же ничего не знаю… — Дракон явно был растерян.
Конечно, не знаешь! Откуда тебе знать, имея целый штат воспитателей для телесных наказаний? Как ты меня то так долго терпишь? Пока меня отсюда не выгнали, попользуюсь еще немного полученным бонусом. И я, всхлипывая, прижалась щекой к мокрой груди.
— Я никогда не видел женщин в таком состоянии… Я не знаю, чем помочь… Давай позовем кого-нибудь? — ну вот и все, бонус закончился. Здравствуй, Герин!
— Не-е-ет! — вырвалось у меня между всхлипами прежде, чем я сумела подумать. Вряд ли мое «нет» имеет хоть какое-то значение. Стоит ли унижаться?
— Как скажешь, котёнок, — нежно обнимая, Дракон потерся подбородком о мою макушку, — только не плачь, твои слезки разрывают мне сердце.
Слезки сердце ему разрывают? Позёр! Слезы высохли. Обиду медленно, но непреклонно вытесняла злость.
— Тебе только слезки сердце разрывают? — неожиданно отчетливо проговорила я, не отрывая головы от его груди, но Анситор промолчал.
Боги! Какая же я страшная, наверное. Так и представляю, распухший нос — красные глаза… Думать надо было прежде чем реветь! Сейчас как взглянет, кого ему на аукционе подсунули и отправит обратно. Да и пусть отправляет хоть куда. Но сначала я ему все выскажу! Чтоб не разыгрывал наивного! И чтоб жизнь медом не казалась!
— Значит слезки сердце разрывают? — я разозлилась, лучше прячься! В гневе любая женщина страшна, а я — ужасна, — А вид крови тебе что разрывает? Или ты эти показательные наказания для своих рабынь проводишь, чтобы потом сильные эмоции испытать, жалея их, как меня сейчас?
Чтобы усилить эффект от слов, подняла голову и взглянула Дракону в глаза! Что, страшно? Да, парень! После истерики все женщины «квазимордочки», даже самые симпатичные. Анситор оказался не из пугливых, и взгляда не отвел.
— У меня нет рабынь, Кэт, — глядя мне в глаза, спокойно стал врать он, — есть женщины, точнее были… еще точнее пока есть, но скоро не будет, потому что в моей жизни появилась ты. И уж тем более я никого не наказывал. О той страшной комнате и о зверствах тексов я узнал, когда пришел туда за тобой. Я виноват. Да! Я вселенски виноват, что не уберег тебя, не защитил. Но я не знал! Я думал, что в моем доме ты в полной безопасности. А вот почему ты не позвала меня на помощь раньше?
Я схожу с ума? Он сейчас пытается сказать, что я сама виновата? Так… Спокойно и по порядку! Не могу больше сидеть голой! Чувствую себя беззащитной и слабой. Там у бассейна вчера костюмчик постиранный оставляла. Спрыгнув с колен мужчины, прошествовала в ванную. Нет, ну ничего в этих хоромах оставить нельзя! Сперли платьице то! Ладно, хоть умоюсь. Пеной своей сами намывайтесь, а я по старинке, водичкой. И уселась на бортик, опустив в воду руки и ноги. Дракон, молча шествующий за мной, не выдержал.
— Твои поступки не поддаются никакой логике! Боги космоса! Что ты делаешь?
— А твои поступки поддаются! Они просто логически оправданы всеми самыми логическими логиками мира! — вот сейчас приведу себя в божеский вид и мы по пунктам выясним кто из нас дурак. Уверена, что это не я, — умываюсь! А еще мне нужно во что-то одеться! А еще я есть хочу и пить! И разговаривать я с тобой буду только после этого! И полотенце захвати!
Выпалив все это, рыбкой нырнула в бассейн. Когда вынырнула у водопада, Дракона в помещении уже не было. Мне надо подумать. Маленький тайм-аут перед битвой. Что-то явно не сходилось между моими мыслями и его жалкими попытками объяснить ситуацию. Радовало одно: слуг он не позвал, значит настроен на диалог также, как и я.
Повелитель тексов
— Как? — огромная фигура в черном плаще возвышалась над склоненной в сером, — как могло такое произойти? Я приказывал уничтожить замлянку! Она спутала все наши планы! Разрушила все, что создавалось тысячелетиями.
— Повелитель, нас вовремя предупредили. Большинство тексов успели скрыться. Землянка скорее всего уже мертва, яд с Хаука губителен для всех организмов этой Вселенной.
Обладатель внушительной фигуры нервно мерил шагами зал. Казалось, погруженный в свои мысли Повелитель не замечал ничего вокруг.
— Продолжай, — от столь холодного тона, кровь могла бы обратиться в лед.
— Спешно подыскиваем укрытия, маскируем старые. Лаборатории перепрограммируют кольца. Не пройдет и месяца, как все тексы изменят свой образ.
— Ты идиот, если думаешь, что у нас есть месяц! И информация твоя устарела! — шипел голос из под капюшона, — Землянка жива. Тексы утратили свое влияние на дома Драконов. Скажи, как долго Драконы будут держать нейтралитет, если не подкреплять из безразличие эликсиром?
— Схема с наложницами не давала сбоев уже много лет.
— Ты идиот, если думаешь, что у нас есть месяц! И информация твоя устарела! — шипел голос из под капюшона, — Землянка жива. Тексы утратили свое влияние на дома Драконов. Скажи, как долго Драконы будут держать нейтралитет, если не подкреплять из безразличие эликсиром?
— Схема с наложницами не давала сбоев уже много лет.
— Глупец, — черная фигура зловеще нависла над серой, — не будь ты тексом, я сам уже давно избавился бы от тебя. Желудок дракона нейтрализует любой состав, способный причинить вред. Лишь через контакт с кожей наложниц они получали эликсир, но для этого его должен кто-то туда нанести!
— Но разве кроме тексов мало рас, которые верны нам?
— Верны? — зловещий смех заполнил пространство зала, — боятся! Пока боятся — верны. Тексы сдают свои позиции. Землянка! Ее необходимо устранить! Это становится проблемой. Верных людей в домах Драконов не осталось. Всех, кто им служит сейчас, связывает магическая клятва. Не кстати вспомнили забытые традиции! Ох, как не кстати!
Его монолог прервала вспыхнувшая голограмма. Могучий нубериец низко склонился в почтительном поклоне.
— Повелитель, — пророкотал он, — Анситор провел с землянкой древний Обряд единения.
— Они связаны?
— Да.
— Это еще один веский повод! Устраняя землянку, сразу избавляемся и от Дракона. Вопрос, как это сделать.
— Повелитель, есть одна лазейка.
— Говори.
— Не все во дворцах принесли магическую клятву…
— Конечно же, — фигура в черном снова заходила по залу, — наложницы. В возникшей суете о них позабыли. Но без управления тексов они же стадо, неразумное, запуганное стадо.
— Среди них есть верные нуберийки. Наложницы Анситора малочисленны, но и среди них найдется верная женщина.
— Барт, — властный голос заставил нуберийца напрячься, — ты умен и наблюдателен, чего не скажешь о многих моих братьях.
При этих словах коленопреклоненная фигура в сером плаще съежилась еще больше и задрожала.
— Ликвидируй землянку и ты сможешь просить у меня любую награду, — из-под капюшона вновь послышался смех, — гуманоиды. Снова они не обращают внимание на мелочи. Что же, начнем сначала. Разыграем новую партию к прилету братьев.
— Слушаюсь, Повелитель, — нубериец преклонил колени, — я могу идти?
— Подожди. Я не знаю о судьбе трех тексов из дома Анситора.
— Двое погибли. О судьбе третьего я не знаю.
— Был ли среди погибших Герин?
— Судьба Герина мне неизвестна, Повелитель.
— Ступай. И возвращайся за наградой.
Голограмма растаяла в воздухе.
— Как ловко вы его обдурили, Повелитель, — подала голос фигура в сером, — Сможешь просить награду. Просить сможет, только кто ему ее даст.
— Знаешь, питаясь энергией крови жителей этой Вселенной, я чувствую, как заражаюсь некоторыми их эмоциями и чувствами. Они как вирус укореняются во мне, — зловещий шепот Повелителя заставил серого распластаться на полу, — и одна из них — ненависть к глупости.
— Повелитель, — пискнул текс в сером, — я могу идти?
— Исчезни.
Когда за ним закрылась дверь, Повелитель задумчиво посмотрел на пейзаж за окнами. Если бы тексы не опустошили бездумно свою Вселенную, не пришлось бы искать новые места кормления. Не та Вселенная, не та кровь, не та энергия. Как долго пришлось приспосабливаться. Новые тексы рождались крайне редко, восстановление численности шло медленно. Сколько было неудачных экспериментов, сколько сил отдано. Многие поколения его предшественников медленно по крохам отвоевывали этот чужой для тексов мир. И вот когда победа была так близка — вся хитрая пирамида порабощения развалилась. Из-за кого? Из-за одной девчонки. Повелитель злился. Воистину чувства местных гуманоидов заразны. Испытывая их, приходит осознание, что это не самое худшее. С ними все вокруг оживает и играет новыми красками, а жизнь не сводится к еде и воспроизводству. Она кажется чем-то большим, значительным и важным, тем, что нельзя потерять. Да, тексы в очередной раз проиграли сражение, но не войну.
Отвлекшись от своих мыслей, Повелитель вдруг опустил плечи и в тишине зала прозвучал шепот…
— Герин… Плоть от плоти моей…
Екатерина Мещерская
Подставляя лицо под струи воды, ощущала себя живой, чувствовала, как все невзгоды отступают. Способность объективно оценивать окружающую действительность вернулась через полчаса интенсивного плавания. Чем сильнее я чувствовала свои мышцы, тем четче раскладывалась по полочкам создавшаяся ситуация. Сыграть недоумение так, как сыграл его Анситор невозможно, даже после тысячелетия упорных репетиций. Неизвестных в этом космическом уравнении было еще достаточно, но определенные выводы уже можно было сделать. Герин говорил, что ему все сходило с рук, потому что мы, то есть и я, и Дракон, не обращаем внимание на мелочи. Значит теоритически Анситор мог не знать, что творили под его крышей тексы, но не мог же он совсем не интересоваться положением дел. В это поверить сложно. Да, что там сложно, скорее невозможно. Тогда ситуация еще более запутанная. Текс, зная, что я умру, не врал, значит и Дракон не врет. Кстати, почему я все еще жива? Герин ведь говорил, что от того яда спасения нет. Ох, сколько всего непонятного…
В прохладной воде думалось лучше, но тело предательски покрылось мурашками. На выходе из бассейна меня поймали и закутали во что-то пушистое и очень уютное. А потом у самого уха прозвучал тот самый голос, от которого я теряю волю, как розовый слон от звуков флейты.
— Замерзла? — и я увидела искристых змеек, сушивших мои волосы.
Вот бы мне так уметь, никакого парикмахера не нужно.
— Я приказал накрыть стол в спальне, — Анситор отводил взгляд, явно чувствуя себя виноватым, — одежду тебе подберут, а потом сама купишь себе, какую захочешь. А пока вот… Это моя туника…
Он как-то заволновался, протягивая мне вещь. Думает откажусь? Зря. Лучше уж драконья туника, чем казенная серая майка.
— Отвернись, — скомандовала я.
— Зачем? — искренне удивился Дракон.
И правда. Все я стыд земными мерками меряю, а тут возможно иные стандарты. И знакома я с ним близко, с недавних пор.
— Ну смотри, если хочешь, — с этими словами скинула с себя огромное полотенце и развернула тунику.
Анситор окинул меня взглядом и нервно сглотнул.
— Да, пожалуй отвернуться была хорошая идея, — тихо сказал он, — обуви нет, я хотел отнести.
— Неси. Чего уж, — сказала, натянув на себя тунику. А что, я пострадавшая, а пол холодный. Пусть отрабатывает.
Рядом с его огромной кроватью накрывали стол. Вокруг суетились незнакомые гуманоиды. Тексов среди них не было.
— А где милашка Герин и компания? — как можно беззаботнее сказала я.
— Тексов нет и больше никогда не будет, — спокойно сказал Анситор, усаживая меня на кровать.
— Ты сменил штат экзекуторов? — знаю, что язвлю, но ничего не могу с собой поделать. Отходняк у меня.
— Я же сказал, что виноват, — посмотрел мне в глаза Дракон, усаживаясь за стол напротив, — но я готов принести извинения еще миллион раз.
— Как все просто, — зло уставилась я на него, — попортили шкурку — извини, я больше так не буду! Детский сад, трусы в горошек!
— Что такое детский сад? — а я… а у меня… всю злость как рукой сняло.
— Как вы здесь живете? — усмехнулась я, — Что такое семья не знаете, понятие любви у вас отсутствует, даже детский сад — диковинка. Это такое место, куда родители отводят своих детей, пока сами заняты.
— У Драконов нет детей, — как-то грустно сказал Анситор, — но вот понятие любовь у нас есть.
— Да? Любовь к извращениям? — фыркнула в ответ.
— Что такое извращения? — отозвался он.
Да что же такое! Конечно, между нашими культурами пропасть, но, как тяжело, когда тебя не понимают!
— Объясняться будем постепенно, — выдохнула я, пытаясь взять себя в руки, — ты обещал покормить.
— Да, — оживился Дракон, подавая знак розовому толстому мужичку.
И стол передо мной начал заполняться явствами. Желудок заурчал, предчувствуя свой праздник.
— Слушай, может мне, как пострадавшей, положен алкоголь? — вдруг пришла в голову идея, подкупающая своей новизной, — стресс снять, душевное равновесие обрести.
— Вина?
— А покрепче нет ничего?
— Тахо.
— Ну давай свою таху, — согласилась я.
— Тахо — это напиток богов, — улыбнулся Дракон, отпуская пару змеек, и в его руке материализовалась пузатая бутыль с янтарной жидкостью, — у меня неплохой запас самого лучшего.
Ух, ты! Вот бы мне так уметь! Захотелось добавки — раз, и в магазин бежать не надо. Анситор плеснул жидкость в бокалы и один протянул мне.
— Только осторожнее, — предупредили меня, — очень крепкий напиток.
— Да это же коньяк! — понюхав, воскликнула я, — родной, земной коньяк! Почти национальный напиток моей родины!