— Нет, — ответил мальчик. Девочка промолчала.
— Хотите днем жить у меня?
— Зачем нам жить у тебя? У нас есть свой дом, — отвечает девочка.
— Если есть свой дом, — говорю, — то почему вы все время у магазина стоите?
— Кушать хочется, вот и стоим, — отвечает мальчик.
— Ну вот, видите, — говорю, — а я вас буду кормить. Пойдемте ко мне, я здесь рядом живу.
— Нам нельзя, — отвечает мальчик.
— Это еще почему? — удивился я.
— С нами еще мама и папа живут, они ведь тоже кушать хотят.
— Так вы что, — вытаращил я глаза, — их кормите?
— Ну да, — гордо отвечает мальчик. — Они болеют.
— Чем они болеют? — опешил я. Я-то знаю, что их родители — пьяницы.
— Я не помню названия, — говорит девочка и обращается к брату: — Паша, ты помнишь, как болезнь называется? Тетя Нина, соседка наша, говорила. Паш…
— Отстань, Танька, — буркнул Паша.
— Ну, скажи, как болезнь называется? — настаивала девочка.
— Алкоголизм…
Сколько я их ни уговаривал, так они и не согласились. А я, честное слово, хотел им помочь. Спальня у меня большая. Есть надувной матрас, громадный такой. Могли бы и отдохнуть у меня, детям нужен тихий час днем. Да и мне было бы веселее. Только ведь они правы. Как родителей бросишь? Вот если бы у меня мама с папой были пьяницами, я ведь тоже не бросил бы их. Правильно? Тоже, наверное, у магазина стоял бы. Хотя нет, у меня же еще бабушка и дед есть. И сестра с сожителем. Да, нам проще. У нас большая семья. Не пропали бы наши родители. А Пашке с Танькой, конечно, тяжело. У них ни деда, ни бабушки, ни старшей сестры с мужем — никого нет. Жалко мне их. Вот Юрка поправится, нужно им как-то помочь. Я знаю, у Юрки есть деньги в копилке. Сам говорил, тысяч пять насобирал. Думаю, не пожадничает, поможет Таньке с Пашкой. Сводим их в магазин, купим им новую одежду, игрушек. Еды наберем, чтобы хоть немного отдохнули от магазина. А там, может, и родители поправятся. Не будут же они всю жизнь болеть своим алкоголизмом. Врачи вылечат любую болезнь. Вон ангину и ту лечат. Юрка, кстати, звонил, говорит, что температуры уже нет. Осталось пару дней полежать, и все — будет Юрец-огурец. Поскорее бы он уже выздоравливал, что ли. Скучно без него.
Глава 11
Ну, слава богу! Позвонил Юрка, сообщил, что выздоровел. Только вот в гости приехать не сможет. Куда-то снова уезжает с родителями. Жаль. Но, как говорит моя бабулька, нет худа без добра. К нам в гости на целую неделю нагрянула мамина подруга, тетя Галя с дочерью. Слышал я об этой тете миллион раз, а вот увидел впервые. Сначала она мне показалась какой-то суетливой, неуверенной, но потом я понял, что сразу по приезду она просто боялась стеснить нашу семью и приглядывалась, как ее встретят. Убедившись, что мама принимает ее с радостью, тетя Галя стала вести себя более естественно и спокойно. Рыжеволосая, с красивым маникюром, но немного полноватая женщина оказалась веселушкой-хохотушкой (это не я придумал, дед).
Про дочку ее я тоже слышал. Кстати, она, как и я, перешла в седьмой класс. Но ей уже исполнилось тринадцать в марте. Когда она об этом говорила, то мне показалось, что нос ее чуть ли не прилип к потолку.
— Так тебе еще тринадцать не исполнилось? — спрашивает.
— В августе, — отвечаю.
— А у меня в марте был день рождения, — сама говорит и смотрит на меня как бы свысока, мол, мелкота я для нее.
Не знаю, может мне, конечно, показалось.
Приехали они из Ростова-на-Дону. Года два назад я был с родителями в этом городе. Проездом. Мы в тот год ездили в Сочи и останавливались в Ростове на ночлег. Гостиница так и называлась «Ростов-на-Дону». Гостиница мне понравилась. Мы там баловались с одним пацаном, бегали по длинным коридорам. Я упал на пол и притворился мертвым. Пролежал минуты три, не больше. Ужас. Внезапно столько народу набежало. И охрана, и дежурная по этажу, и врачи. Умора. Оказывается, у них, как в том злополучном супермаркете, везде видеокамеры понатыканы. Вот кто-то меня там и засек. Подумали, что мне плохо или я разбился насмерть. В общем, шуму было много. Отец сильно был недоволен моей глупой шуткой. Целый час не выпускал из номера. Потом сжалился, отпустил.
— Еще раз, — говорит, — «умрешь», ремня всыплю. Что это еще за цирк?
— Обещаю: не умру, — сказал я и смылся.
Однако без ремня в тот вечер все-таки не обошлось. Так что не только Темке Гаринскому от отца влетало. Хотя, по правде говоря, не так уж я и боюсь того ремня. Отец вроде и врежет, но такое впечатление, что он сам боится сильно ударить. Получается что-то вроде не удара, а хлопка, что ли. Правда, все равно неприятно. Но я был сам виноват и отца, как Тема, за пальцы не кусал. Тут никаких претензий к родителям. Мы все с тем же пацаном (по-моему, Андреем его звали, уже забыл) пробрались на кухню ресторана. Это Андрюха мне показал потайной ход. Вы не поверите, но там жутко было интересно. Мы спрятались в кладовке и ждали, пока все разойдутся, чтобы потом совершить экскурсию. Как назло, в кладовку вошла какая-то невероятных размеров женщина и начала перетаскивать всякие мешки и коробки. Напылила так, что там бы и мумия чихнула. Как было удержаться? Ну, я и чихнул на свою беду. Не громко так, тихонечко. Но женщина остановилась, выпрямилась и полезла в угол, как раз в тот, где я сидел. А Андрюха чуть поодаль от меня. Как он потом рассказывал, он хотел остановить женщину и тихонечко пальцами кусь ее за ногу. Он думал, что она отвлечется и перестанет ворочать эти мешки с ящиками. А случилось, как всегда, все наоборот. Кладовщица как заорет, как прыгнет к двери, не знаю, как она дверную коробку не вынесла, даже странно. В кладовку-то она входила бочком, а из нее вылетела прямо. Слышим, кричит:
— Крыса! Крыса! Меня укусила крыса! А-а-а!
После такого громогласного объявления в кладовку набежало народу больше, чем мешков. Ну и, конечно, нас обнаружили. Я не видел, как выводили Андрюху, а меня выволокли за ухо и стали пытать. Ну не в смысле, как на войне пытают, а мол, кто такие, откуда, гостиничные или пришлые? Из какого номера? Пришлось сознаться, потому что охранники пообещали милицию вызвать. Так никто нам и не поверил, что мы просто хотели совершить экскурсию. Думали, что мы забрались к ним, чтобы что-нибудь стырить. А что там тырить? Крупу и макароны? Или муку с картошкой? Странные люди. Два дня мне нельзя было удаляться от родителей более чем на три метра. Это, конечно, мама придумала. Вот так я и проходил двое суток, как бычок на веревочке. Утром мы поехали в какой-то ресторан, расположенный на левом берегу Дона. Кстати, в Ростове все по-другому, не как в Москве. Там все люди живут на правом берегу реки. А на левом у них только рестораны и кафе. Что мне там запомнилось, так это уха. И мама, и бабушка тоже иногда варят дома уху, но такую я ел тогда впервые. Вы не представляете, какая там уха. Для меня целая трагедия — слопать тарелку первого. Вечно в меня запихивают все эти борщи, супы, а тут я, конечно, родителей сразил наповал, когда попросил добавки. Скажу вам правду. Уху я съел и впрямь с удовольствием, а вот добавку попросил нарочно, чтобы удивить маму с папой. А особенно маму.
Глава 12
Гостью, дочку тети Гали, зовут Маша, как нашу кошку. Правда, при знакомстве девочка представилась Марией. А фамилия у нее — отпад мозгов, в смысле наикрасивейшая — Сизокрылая. Вы представляете, никогда не встречал таких красивых фамилий. Заметьте, не Сизокрылова, а именно Сизокрылая. Мария Сизокрылая. Вот бы мне такую фамилию — Михаил Сизокрылый. Страшно подумать, какая красота. Машка так смешно разговаривает. Да, вспомнил, так говорят почти все в Ростове-на-Дону. Не «город», а «хород», не «главный», а «хлавный». Ну, может быть, не совсем вначале буква «х», она вроде как и «г» звучит, но как-то по-другому. В общем, не знаю, как объяснить. Будете в Ростове, сами услышите. Вспомните потом меня. С первой же минуты знакомства я попал в немыслимо трудную ситуацию. Все думал, как бы не обидеть эту сизокрылую голубку, знакомя ее с нашей кошкой. Придумал такой ход:
— Красивое у тебя имя, — говорю. — У нас в семье всем это имя нравится. Мы даже свою любимую кошку так назвали.
Зря я волновался, она отнеслась к моим словам совершенно спокойно и попросила показать ей нашу любимицу.
— Хорошенькая, — говорит и гладит нашу Машу. А та прямо вся прогибается, мурлычет, родственницу в гостье увидела. Вот дуреха, а не кошка.
А я, глядя на гостью, неожиданно поймал себя на мысли, что, мол, ты и сама ничего. И действительно, она не похожа на остальных девочек. Белобрысая, неровно постриженная челка, придавала ее лицу какую-то… сразу и не придумаешь, какую-то особую привлекательность, что ли. Такой озорной вид, и в то же время лицо ее казалось серьезным, но невероятно добрым. В какое-то мгновение мне даже захотелось потрогать ее челку, но, конечно же, я этого не сделал — черт знает что подумает. У Марии была тоненькая шея, а справа на подбородке малюсенькая родинка. Длинные лохматые ресницы, полуоткрытый ротик, и безумного цвета глаза. Днем они были синими-синими, а к вечеру стали почему-то зелеными. На молочно-бледной руке красовался узор из красновато-коричневых царапин, оставленных, скорее всего, игривым котенком — иногда точно такие же узоры рисует на моей руке раздраженный Макар. Я не сразу заметил на ее коленке кусочек пластыря, потому что он был телесного цвета. Постеснялся спросить, что случилось. Но через некоторое время Мария сама, поглаживая ушибленную коленку, оповестила, что во время игры в «классики» подвернула ногу и упала на асфальт. Странно, в Ростове девчонки до сих пор играют в «классики»? Я об этой девчоночьей игре слышал от бабушки и мамы. Почему-то в Москве девчонки забыли эту игру. Я попросил гостью показать правила старинной забавы. Она рассмеялась и пообещала научить меня. Ростом Машка была чуть пониже меня, худенькая, легкая, даже какая-то воздушная. Мне показалось, если бы я взял ее на руки, то мог бы нести бесконечно долго. Хотелось бы попробовать. Девчонка, как оказалось впоследствии, была очень начитанной, много знала наизусть стихов и играла на аккордеоне. Она училась в музыкальной школе. Вот бы кого взять с собой в электричку, подумал я, мы бы могли заработать кучу денег. Но я не решился предложить ей такую работу, хотя в душе все-таки позавидовал ее знаниям и умению музицировать.
Сошлись мы быстро. Машка без всяких девчоночьих заскоков. У нас в школе все девчонки помешаны на всех этих марках, брендах. Что ни сумочка, то «Луи витон», что ни туфли, то «Гуччи». Страшно не люблю, когда при мне затевают все эти разговоры. Меня это так бесит. Спросите, почему? Да потому что, если бы ты сама все это заработала, тогда бы я еще понял — хочешь похвастаться, да хвастай, сколько угодно. А то мама с папой купят, а эта принцесса ведет себя так, словно она сама владеет несметными богатствами. Фу, какая гадость.
И, между прочим, у нас в параллельном классе такой пацан есть. Я его ненавижу. Вечно в нос тыкает то часами, то телефоном, то какой-нибудь дурацкой шапочкой. Дескать, у меня часы стоят больше, чем вся эта школа. Ну и носи себе на здоровье, остальным-то это зачем? Хоть бы у тебя их стырили. Хотя это не поможет. Этот богач где-то проворонил свой навороченный телефон, а на следующий день пришел с новым и, как говорят, хвастался, что новый еще круче и дороже.
Я знаю, что этот жлоб никогда никому копейки не даст. Вот он бы точно второй билет на электричку не купил, даже если бы поклялся контролеру под страхом смертной казни. Надул бы. Непременно надул бы. Я давно заметил, чем богаче человек, тем он больше трясется над каждой копейкой. Я как-то говорил с дедом на эту тему. Так он объяснил, что, мол, потому и богатые, что трясутся. Мол, они умеют беречь свои деньги. Нет, я не согласен. Мне кажется, дело тут вовсе не в бережливости. Ну, вот возьмите нашу семью. Да мы хоть все вместе затрясемся над своими деньгами, все равно самолет не купим. Есть не будем, пить не будем, в кино ходить не будем, все равно самолет не купим. Сколько я ни пытался копить деньги, ничего не получается.
Однажды, еще в пятом классе, собирал деньги чуть ли не полгода. Все до копеечки откладывал в копилку. Всякие там сдачи, находки, подарки и так далее. И что? Три тысячи четыреста рублей накопил. Что на эти деньги купишь? Ничего серьезного. Поехали мы всем классом на экскурсию в Новгород, там все и потратил. В результате на память о той экскурсии у нас на кухне висит картина с волками, а у папы с мамой в спальне стоит шикарная металлическая ваза. Да, еще я там купил подарки бабушке, дедушке и Лильке. Бабушке — иконку, деду — пепельницу, а Лильке — бусы. Вот вам и все сбережения.
Дед мой говорит, что все большие деньги растут из-под земли. Вот этого я никак не могу понять. А дед не хочет разъяснить. Говорит, вырастешь, сам поймешь. Дед вообще любит загадками говорить. Как что-нибудь сказанет, хоть стой, хоть падай. И ломаешь потом голову целый день. Впрочем, бабушка тоже не далеко ушла. Но та любит всякие присказки, поговорки, старинные словечки и все такое. Когда я лежу и ничего не делаю, бабулька говорит мне: опять баклуши бьешь? Я раньше спрашивал у нее, мол, а что такое баклуши? Она говорит, бить баклуши — это значит, ничего не делать, то есть лентяйничать. И так уверенно заявляет, что и не переубедишь. А я покопался в Интернете и нашел. Вы знаете, что такое «баклуши»? А? То-то! Мало кто знает. Так вот запишите, если не знаете. Баклуши — это такие березовые чурочки, из которых делают деревянные ложки. Ясно? А однажды, когда я еще в детский сад ходил, бабушка меня своими присказками так напугала, что я целую неделю боялся к деду подходить. Уж не помню, из-за чего, но мы с дедом о чем-то заспорили. Я ему говорю: так, а он нет, не так. Я ему говорю: так, а он нет, не так. И тут, как всегда, вмешалась бабушка.
— Что ты споришь с дедом? — говорит. — Он на этом собаку съел.
— Дед, это правда? — спрашиваю.
— Правда, внук, правда, — отвечает дед.
После таких откровений что-то мне перехотелось с дедом спорить. Целую неделю думал, потом у мамы спрашиваю:
— А правда, что наш дед собак ест?
Зря я во время завтрака это спросил. Мама убежала в туалет и долго не выходила. Вышла с влажными глазами и грозно спрашивает:
— Кто тебе эту чушь сказал? Ты от кого это слышал?
— Бабушка сказала, — отвечаю.
Мать — в спальню к бабушке. Возвращаются втроем — дед, бабуля и мама. Хохочут, как ненормальные, дурачком меня называют. Я даже обиделся. Потом все объяснили, и я понял, что никаких собак дед мой не ел. Вот вам и поговорочки. Чуть заикой меня не сделали. Сейчас-то я знаю, что от бабушки можно ожидать чего угодно. Даже, если что-то непонятно, я не расстраиваюсь. Недавно подслушал, как бабушка ругала моего папу. Это же он для меня папа, а для нее такой же, как я для мамы. Так вот бабуля ругает папу, защищает маму (а они накануне немного повздорили) и вдруг говорит: ты не прав, Шурик (папа мой — Шурик, представляете?), она, чтобы угодить тебе, землю носом роет, а ты кричишь на нее. Это ж надо такое придумать! Мама для папы носом роет землю. Нет, бабуля у меня большой оригинал. Очень большой.
Я уже говорил вам, что с Машкой мы сошлись сразу? Удивительная девчонка. Когда мы познакомились, она была с хвостом. А вечером я увидел ее с распущенными волосами и обомлел. Не помню название, еще в детстве смотрел какой-то мультфильм, так вот там была летающая принцесса. Чтобы вы могли представить Марию Сизокрылую, вспомните или пересмотрите тот мультфильм, и вам сразу все станет понятно, о чем я говорю. У нее слегка обгорел кончик носа, и она стеснялась этого. Но, честное слово, это нисколько не портило ее. Напротив, когда она прикасалась пальчиками к носу, стараясь прикрыть розовое пятнышко, это выглядело очень забавно. Днем мы играли в бадминтон, и в какое-то мгновение я вдруг вспомнил аптекаршу. У меня даже дыхание перехватило. Так мне хотелось подойти к Машке и обнять ее. Но я же не придурок какой-то, бросаться на девчонок. Это я вам рассказываю свои мысли, а на самом деле я продолжал играть как ни в чем не бывало. Но понравилась она мне, конечно, безумно. С первого же дня.
— Миша, а у вас тут церковь есть? — вдруг спросила Маша.
— Конечно, есть, где ж их нету? — отвечаю. — А тебе зачем?
— Люблю в церковь ходить. Покажешь?
— Покажу. Здесь недалеко.
— А ты часто ходишь в церковь?
— Иногда, — соврал. Я же вам говорил, что не хожу в церковь и брыкаюсь, когда бабушка меня туда тащит. Сейчас я об этом пожалел. Нужно будет у бабульки вечером проконсультироваться, как там и что. А то опозорюсь перед Машкой.
— А я каждую неделю с мамой хожу, — говорит Мария. — Мне так там нравится. Вот скажи, ты замечал, что там душа начинает петь? Такое ощущение, что внутренний голос напевает какую-то мелодию.
Да, думаю, тебе хорошо, ты в музыкальной школе учишься, вот тебе и мерещатся всякие мелодии. Хотя, кто его знает, я же был там всего однажды, может, в следующий раз и у меня душа запоет.
Маша неожиданно резко сменила тему.
— Слушай, а вы тут на рыбалку ходите?
— Конечно, ходим, — облегченно вздохнул я. — Хочешь порыбачить? У нас и удочки есть.
— С удовольствием! — вскрикнула Мария. — Я так мечтаю на рыбалку сходить, но мой папа не любит этим заниматься. Сходим?
— Нет проблем! — воскликнул я. — Хоть завтра утром.
— Серьезно? — удивилась Маша.
— Конечно, серьезно, — говорю. — Ты на велике можешь кататься?
— Могу, — закивала Маша.
— Вот и хорошо, — говорю, — здесь до озера километра три, не больше.
Мы договорились встать в пять утра. Я с вечера приготовил снасти. Отец мне помог. И, как мне показалось, пока мы готовили все эти лески, крючки, поплавки, папа надо мной посмеивался. Мурлыкал себе под нос песенку: «Ты — рыбачка, я — рыбак…» А может, мне просто показалось или это совпадение. Чего это он вдруг песню такую запел. Никогда раньше за ним такого не замечал. Ах, папа-папа… Я же все понял, я обо всем догадался.
Глава 13
Все по плану. Если честно, я сначала даже сомневался. Думал, встанет Машка в такую рань или нет, все-таки девчонка. У них ведь семь пятниц на неделе — то в церковь, то на рыбалку.
— Там купаться можно? Купальник брать? — спокойно спросила она, а у меня все внутри оборвалось. Не знаю, что со мной случилось, но от этого простого, совершенно обычного вопроса, который я слышал миллион раз и от мамы, и от сестры, я думал, мое сердце сейчас выскочит и улетит сизокрылой птицей в небо.
— Да-да, — выдохнул я. — Конечно, бери. Мы всегда купаемся в озере. Там вода чистая и берег песчаный, как на море. Только ты куртку набрось, я сейчас тебе свою ветровку дам. Вдруг дождь пойдет, да и прохладно с утра. Так что куртки нам не помешают.
— Спасибо, — проворковала голубка.
Я заметил, если человек красивый, у него все красиво. И волосы, и руки, и ноги, и даже зубы. Маша очень красиво улыбалась. Я таких улыбок еще не встречал. Впрочем, а что она делала не красиво? Если бы вы видели, как она садилась на мой велосипед, не на дамский, хочу заметить, и причем в платье. Сначала хотел ей свой спортивный костюм предложить, но потом передумал. Пусть будет в платье. Мне хотелось любоваться ею. В платье она действительно похожа на птицу. Летящую птицу, как моя мама. Милая девочка, несмотря на облупленный нос. Носик.