Она частенько прогуливалась по дорожке, ведущей к дому. Особенно когда жизнь начинала казаться неудачной и Сэнди ощущала, что Элмор стал для нее неподъемной обузой. Ранчо – это единственное, чего ей хотелось в жизни, и ради него она была готова на все. Когда же Сэнди его получила и когда разведение лошадей понемногу начало приносить прибыль, оказалось, что ей нужно что-то большее. Вернее, кто-то другой. Человек, с которым можно было бы общаться как с равным, который разбирался бы в бизнесе, разделял ее любовь к лошадям…
Элмор стал эмоциональной ловушкой, из которой Сэнди теперь ни за что не выбраться. В Монтане жил один ее знакомый. Сейчас он женат, но она постоянно вспоминает о нем. С таким, как он…
Сэнди заставила себя выбросить эту мысль из головы. Пустое. Она повернулась и по хрустящему снегу зашагала обратно. Так и ее жизнь – все по кругу, по кругу, без всякого просвета. Женщина посмотрела на северный небосклон и, увидев над сводом вечнозеленого леса первые всполохи северного сияния, решила, что ей непременно нужно с кем-то поговорить о Дике Лашезе.
– Не сейчас, – сказала она Элмору, когда вернулась домой. – Давай подождем пару дней. Может, они все-таки уедут. В любом случае нам нужно придумать убедительную историю. Вот когда что-нибудь придумаем, тогда и пообщаемся со старым Джоном.
* * *Энди Стадик вошел в прачечную и сел на стул. В помещении пахло стиральным порошком «Тайд», грязной мыльной водой и пересушенным бельем.
Какая-то женщина подозрительно посмотрела на визитера раз, затем другой. Он продолжал сидеть, хорошо одетый белый мужчина, который ничего не собирался стирать. Женщина занервничала. Она сидела на складном стуле и читала журнал «Пипл» двухнедельной давности. Достав из машины постиранную и высушенную одежду, торопливо сложила ее в розовую пластиковую корзинку и ушла. Стадик остался один. Он подошел к двери, перевернул табличку «открыто/закрыто» стороной «закрыто» наружу и посмотрел в окно.
Мимо прачечной прошел белобрысый хиппи, не иначе тот самый молодой южанин, который наехал на Деймона Харпа. Спустя минуту к прачечной приблизился белый мужчина с крючковатым носом и засунул голову в дверной проем.
– Ты Стадик?
– Я.
– Сядь.
Черт побери. Энди же сказал им, что не хочет светиться в общественных местах. Он сказал им, что Харп будет наблюдать.
Прошла еще минута, и из-за угла показался бородач в надвинутой на глаза бейсболке. У него была походка фермера, тяжелая, грузная и немного неуклюжая. Неряшливая стрижка, как у фермера. Красные от холода уши. Затылок слегка подбрит. Мужчина неторопливо вошел в прачечную. Стадик узнал его по фотографии с полицейского плаката. Лашез.
– Какого хрена ты о себе возомнил? – произнес Стадик, решив, что нужно сразу наехать на этого типа, показать, кто есть кто.
– Заткнись! – осадил его Лашез.
У него был низкий баритон и тяжелый неприятный взгляд.
– Это ты мне говоришь заткнуться? – вскочил со стула Стадик.
Лашез сунул руку в карман и, не вынимая, пошевелил ею. В кармане был пистолет.
– Доставай свою пушку! – скомандовал он Стадику.
– Что? – Произнеся это короткое слово, тот понял, что проиграл.
– Хочешь устроить мне неприятность? Тогда доставай свою пушку. Я готов к неприятностям. Я уже пришил одного копа, так что второго грохну не раздумывая.
– Мать моя женщина!
Лашез понял, что взял верх над этим легавым, и вынул руку из кармана.
– Где документы?
– Ты сошел с ума, если думаешь, что я принесу тебе документы.
– Я псих, – просто ответил Лашез и снова сунул руку в карман. – Предупреждаю заранее. Ну, где документы?
– А зачем они вам, хотел бы я знать?
– Хотим припугнуть народец, – пояснил Лашез. – Пусть кое-кто попрыгает через обруч, как в том русском цирке. А сейчас хватит меня злить: или отдай их мне, или скажи, что у тебя их нет. Если у тебя их нет, я уйду.
Когда они договаривались о встрече по телефону, Лашез сказал, что если Энди не принесет документы, то следующий его звонок будет в службу внутренней безопасности.
Стадик шумно выдохнул и качнул головой:
– Припугнуть, говоришь? Только и всего?
– Только и всего, – подтвердил Лашез.
Он лгал, и коп это понимал. Дик это видел, но ему было наплевать.
– Гони свои гребаные бумаги.
– Слушай, Лашез, я же сказал, что пришел налегке.
– Тогда я ухожу. – Дик направился к выходу.
– Погоди минуту, – остановил его Стадик. – Мне нужно засунуть руку в карман.
Дик снова взялся за пистолет, однако кивнул. Энди достал из нагрудного кармана документы и протянул их ему.
Лашез не глядя взял бумаги и попятился к выходу.
– Если это фальшивка, пеняй на себя. – Он шагнул к двери.
– Погоди, – проговорил Стадик. – Я должен знать, как связаться с тобой.
– Мы сами с тобой свяжемся, – ответил Лашез.
– Подумай сам, – продолжил полицейский. – По мне лучше, чтобы тебя здесь не было. Чтобы ты уехал или чтобы тебя пришили. Что угодно, лишь бы не поймали. Если они смекнут, что ты замыслил, и придумают способ тебя схватить, я должен знать, как до тебя дозвониться.
– У меня нет телефона, – ответил Лашез. – Мы попытаемся разжиться сотовым.
– Позвони мне, как только он у тебя появится. – Стадик достал из кармана карточку и написал свой номер. – Я всегда ношу с собою этот телефон.
– Я подумаю, – сказал Дик, беря карточку.
– Подумай. Пожалуйста.
Лашез натянул бейсболку на самые глаза, вышел в дверь и свернул за угол. Через две минуты в прачечную через заднюю дверь юркнул Харп.
– Насколько я понял, их было трое, – сообщил он. – Я видел на улице этого типа. Затем подъехал пикап, и из него вылез этот голодранец-южанин. Он новый, его я не знаю. Затем пикап отъехал. Ну, и водитель – это третий.
– Запомнил номера?
– Запомнил.
– Кого-нибудь еще видел? Кто был бы похож на копа?
Харп отрицательно покачал головой.
– Видел на улице пару пацанов и какую-то старую шлюху.
* * *Лашез просмотрел компьютерную распечатку страховой программы полицейского управления. В целом информация показалась ему сплошной абракадаброй, но в ней были квадратики и прямоугольники, в которых стояли имена застрахованных полицейских, их адреса и телефонные номера.
– Современная наука, – философски заметил он.
– Что? – спросил Мартин, повернувшись к нему.
– Я читаю компьютерную распечатку. Мне нужен сотовый телефон, – отозвался Лашез. – Технический прогресс, одним словом.
И он начал обводить кружком отдельные имена.
Глава 06
Уэзер Каркиннен накинула белый махровый халат. Голову венчало закрученное тюрбаном полотенце.
Сквозь окно она была похожа на фигуру с картины Вермеера – тихая, неторопливая, разомлевшая после ванны. Уэзер негромко подпевала мелодии диска с записью Гленна Гульда.
Она достала из холодильника пиво, открыла бутылку и нашла стакан. Неожиданно зазвонил телефон. Уэзер вернулась в комнату, взяла трубку и, прижав ее ухом к плечу, продолжила наливать в стакан пиво.
– Да, он здесь.
Лукас, закрыв глаза, сидел в старом кресле – мысленно пытался решить тактическую головоломку, в которой присутствовали автомобильная погоня и вооруженное ограбление.
Когда-то он разрабатывал учебные настольные игры, после чего переключился на компьютерные. Затем на время ушел с полицейской службы и создал компанию, занимавшуюся компьютерным моделированием полицейских задач.
Дэвенпорт вовремя сменил поле деятельности: выпускаемая им продукция пользовалась спросом. Теперь его компанией управлял профессиональный менеджер, и, хотя Лукас все еще был владельцем большей части основного капитала, ныне он главным образом занимался концептуальными задачами. Дэвенпорт работал над софтом, который бы отделил голос от передачи данных. Замаскировав серьезную проблему под внешне увлекательную программу, можно было бы обучать новых диспетчеров отвечать на срочные звонки в ситуации, предполагающей триаж.
Триаж. Это слово программисты использовали при составлении компьютерных симуляторов. Оно уже несколько дней как застряло в памяти и до сих пор не давало покоя. Было в нем что-то необъяснимо неприятное.
– Лукас!
Дэвенпорт вздрогнул. В дверях стояла Уэзер со стаканом темного самодельного пива в руке. Она сама варила напиток в большой оплетенной бутыли, которую хранила в чулане, пользуясь набором, подаренным ей Лукасом на день рождения.
– Тебе звонят.
Дэвенпорт стряхнул с себя задумчивость и с трудом встал.
– Кто это? – спросил он, зевая. Увидев пиво, оживился: – Это для меня?
– Тебе звонят.
Дэвенпорт стряхнул с себя задумчивость и с трудом встал.
– Кто это? – спросил он, зевая. Увидев пиво, оживился: – Это для меня?
– Кто звонит, не знаю, а пива налей себе сам, – сказала Уэзер. – Слушай, мы с тобой говорим, как в телерекламе. Ты тот, кто храпит, сидя в кресле после ужина, – уточнила она.
– Я задумался, – рассеянно признался Лукас и взял трубку.
Уэзер скептически хмыкнула.
– Неужели?
Голос, прозвучавший в телефонной трубке, был каким-то неприятно маслянистым.
– Это Эрл Ступелла. Из «Блю Булл», помните такого?
– Да, Эрл, помню. Что случилось?
– Вы участвовали в той перестрелке, что была неделю назад. В «Кредитном союзе».
И это был не вопрос.
– И что?
– То, что сюда сегодня вечером приходила некая бабенка. Она сказала, что видела мужа одной из тех двух девок, которого якобы только что выпустили из тюрьмы и который сразу кого-то грохнул. Кажется, Лашез?
Сонливость Лукаса как рукой сняло.
– Лашез, верно, – подтвердил он. – Где она его видела?
– В автомате-прачечной на Одиннадцатой улице. Сказала, будто видела, как он туда вошел и поговорил с каким-то мужиком, который был внутри. Она разглядела их в окне. Они о чем-то перетирали с минуту, а потом Лашез вышел.
– Ясно. И кто эта бабенка? – уточнил Дэвенпорт.
– Только не говорите ей, что я вам звонил, – попросил Ступелла.
– Без проблем.
– Салли О’Дональд. Она живет где-то там неподалеку, кажется, возле кладбища. Точно не знаю.
– Я знаком с Салли, – ответил Лукас. – Что-то еще?
– Ничего. Салли сказала, что не хочет иметь с Лашезом ничего общего, поэтому когда она увидела его, то поспешила оттуда уйти.
– Когда это было?
– Салли заходила к нам примерно час назад, – ответил Ступелла. – Этого типа она видела утром.
– Хорошие сведения, Эрл. Чек получишь по почте.
– Спасибо, чувак.
* * *Дэвенпорт положил трубку на телефонный аппарат. Лашез. Значит, он был здесь. И, в общем-то, особенно не скрывался. Лукас секунду стоял, задумчиво глядя на телефон, затем снова снял трубку.
– Уходишь? – спросила Уэзер.
– М-м, да, пожалуй. – Дэвенпорт нажал на кнопку быстрого набора и вслушался в гудок.
Дел ответил со второго звонка.
– Слушаю!
– Надеюсь, что ты говоришь не по тому телефону, который стоит возле постели.
– Что случилось? – спросил Дел.
– Особенного – ничего. Я просто подумал, а не прокатиться ли нам с тобой, если ты ничем не занят.
– Ты приглашаешь меня на прогулку поесть мороженого? Или на прогулку, захватив оружие?
– Второе, – ответил Дэвенпорт, бросив взгляд на Уэзер; к ее верхней губе прилип клочок пивной пены.
– Второе, черт побери, – отозвался Дел. – Дай мне десять минут.
* * *Переулки были заезжены, колеи – заполнены льдом. Автомобильная печка работала плохо, и Дел, не любитель надевать перчатки, сунул руки под мышки. Единственное, что утешало в это время суток: подонкам, которых они ловят, так же холодно. В такие ночи преступления совершаются редко – в основном бытовые убийства, но они случаются независимо от погоды.
Вскоре ожил радиопередатчик, и Дел взял в руки микрофон.
– Слушаю.
– Дом О’Дональд – третий слева, как только свернете с главной дороги, – произнес диспетчер.
– Спасибо. Как-нибудь доберемся.
Лукас объехал вокруг дома, чувствуя, как «Эксплорер» подскакивает на ухабах. Полицейские заметили свет в окне в задней части дома, где обычно находится кухня. Из соседнего окна падал голубоватый свет включенного телевизора.
– Одна беда – у нее паршивый характер, – предупредил Дэвенпорт.
– А размером она с гараж на две машины, – подхватил Дел. – Может, пристрелить ее еще до того, как мы начнем с ней разговор?
– Лучше просто ранить, – развил шутку Лукас. – Желательно в коленную чашечку.
– В последний раз мы тоже попали в коленную чашечку.
– Это точно. Ну вот и приехали. – Дэвенпорт остановил машину. – Только не нервируй ее, договорились? Не хочу гоняться за нею по всему двору.
Салли О’Дональд пребывала в дурном расположении духа. Уперев руки в бока, она стояла по другую сторону закрытой стеклянной двери. Волосы были накручены на розовые бигуди, уголки сочных губ кривились в недовольной мине. На Салли был потертый банный халат, на ногах – меховые тапочки, похожие на раздавленных кроликов.
– Какого черта, мать вашу, вам здесь надо? Да еще ночью?
– Просто поговорить, только и всего, – ответил Лукас, глядя на женщину снизу вверх со второй ступеньки крыльца.
– В последний раз я разговаривала с вашим поганым Кэпслоком – так вроде бы его звали. Я была готова яйца ему оторвать, – заявила из-за двери хозяйка, не проявляя желания открыть гостям.
Через плечо Дэвенпорта она бросила колючий взгляд на Дела. Тот поежился.
– Салли, мать твою, открой дверь! Ты нас тут заморозишь. Богом клянусь, нам только поговорить с тобой нужно.
Через пару секунд О’Дональд сжалилась. Она впустила визитеров в дом и провела в комнату, где работал телевизор. Там было накурено, как в боулинге, – хоть топор вешай. Хозяйка отодвинула в сторону столик на колесах и, указав Дэвенпорту на обтянутое вельветом кресло, сама села в другое. Дел остался стоять.
– Мы знаем, что ты видела Дика Лашеза и всем об этом растрезвонила, – начал Лукас.
– Ничего я не растрезвонила, рассказала всего троим. – Салли сощурила свои и без того узкие поросячьи глазки. – Рано или поздно я узнаю, кто это на меня настучал. Он у меня получит.
– Только яйца ему не отрывай, договорились? – пошутил Дел.
– Мы лишь хотим услышать, где ты видела Лашеза, с кем он был и что ты о нем знаешь, – сказал Лукас. – Наш источник утверждает, будто ты с ним когда-то тусовалась.
– Кто он, твой источник? Я буду говорить, только если ты взамен кое-что мне скажешь.
– Ты же понимаешь, что я не могу тебе это сказать. Зато если пойдешь мне навстречу, я шепну своим коллегам, сама знаешь из какого отдела, и они на пару месяцев забудут о тебе, – пообещал Дэвенпорт и добавил: – Если, конечно, ты сообщишь нам что-то полезное.
Салли согласно кивнула, явно что-то подсчитывая в уме. Обещанная пара месяцев перетянула.
– Хорошо, – сказала она. – Время от времени я тусовалась с местными бандюками. Долго, лет десять. Но потом перестала, лет этак пять назад. Для начала они взяли меня в дело, возили на работу в Милуоки. Дик был у них самой большой шишкой, когда я с ним познакомилась. Тогда ему было лет двадцать пять. Так что, выходит, теперь ему под сороковник?
– Тридцать восемь, – уточнил Лукас. – Это было давно.
– Угу. Дик мне особенно запомнился. Он считал, что похож на Марлона Брандо. Любил носить приплюснутые рыбацкие шляпы, золотые цепочки и прочую хрень. Я как-то даже раз, в Милуоки, видела, как он улыбается перед зеркалом в сортире, в баре. Как будто репетировал улыбку.
– Репетировал?
– Ну да.
– Что-то он не похож на большого босса, – заметил Лукас.
– Еще как похож! Правда, с головой малость не дружит. Большинство местных бандюков как бы занимались бизнесом. Сам знаешь, наркота, порнушка, проститутки… Они тупые, но не обязательно шизанутые. Небось слышали, что Дик спал пьяный прямо на шоссе?
– Да, я слышал эту историю, – ответил Дэвенпорт.
– Я это видела собственными глазами. Точно тебе говорю. И еще видела, как он на «Харлее» пытался заехал на дерево, на высокий такой дуб.
Лукас и Дел обменялись взглядами и пожали плечами.
– Он убил конвоира. Взял и перерезал ему горло, – сказал Дэвенпорт. – Это в его духе?
Салли задумалась, склонив голову набок.
– Лет десять назад его лучше было не злить. Но чтобы взять и зарезать… – Она щелкнула пальцами. – Не знаю.
– Его жена и сестра занимались тем, что грабили магазины и банки, а деньги отдавали всяким чокнутым, – произнес Лукас. – Лашез не смог бы сбежать без помощников. Думается, ему помогли эти самые придурки.
– Я не была знакома ни с женой, ни сестрой Дика. Правда, в его банде ошивались несколько психов. К тому времени когда я отошла от них, я знала, что они против черных, евреев, политиков, легавых, всяких там феминисток, телевизионщиков, банкиров, против страховок и продуктовых купонов.
– Ты говоришь совсем как радио, – заметил Лукас.
Салли рассмеялась неприятным булькающим смехом, и ее толстый живот колыхнулся вверх-вниз.
– Да ты шутник! – сказала она, ткнув в Дэвенпорта пальцем.
– Что Лашез делал в прачечной? – вступил в разговор Дел.
– Разговаривал с каким-то мужиком, – ответила Салли. – Они стояли и спорили о чем-то, когда я проходила по улице и увидела их в окне. У Дика сейчас борода; она была и в то время, когда я с ним водилась. На снимке в газете он без бороды.