– Это хорошая история. Где твоя база?
Локарт пожал плечами.
– Загрос.
– Хорошо. Кто-нибудь уже спрашивал у тебя документы?
– Да. Кондуктор в Ахвазе и какие-то «зеленые повязки».
– Scheisse! – Руди уныло открыл дверь.
Фаулер внес поднос с чаем.
– Как дела, Том? – спросил он, широко улыбаясь своим беззубым ртом.
– Рад тебя видеть, Фаулер. Все материшься?
– Ну, поменьше Долбаря Джордона. Как там мой старый друг?
Усталость накатила на Локарта, и он откинулся спиной к стене.
Ему показалось, что Загрос и Долбарь Джордон, Родригес, Жан-Люк, Скот Гаваллан и все остальные были так далеко.
– По-прежнему ходит в своей шапке, – произнес он с огромным усилием, благодарно принял чашку чая и сделал большой глоток. Горячий, густой, крепкий, со сладким сгущенным молоком – такой и мертвого на ноги поднимет. Что там говорил Руди? Бежать? Не могу, подумал он, соскальзывая в сон. Без Шахразады никак не мо…
Руди закончил рассказывать Фаулеру придуманную Томом историю.
– Передай это всем остальным.
Механик заморгал.
– Отпуск пешком в горах? Том Локарт? Сам по себе, без никого? Когда у него в этом чертовом Тегеране сам знаешь кто? Ты что, спятил Руди, старый хрен?
Руди в упор посмотрел на него.
– Как скажешь, старина. – Фаулер повернулся, чтобы поговорить с Локартом, но тот уже спал, его изможденное лицо осунулось. – Фу-фф! Он… – Хитрые глазки Фаулера, глубоко сидящие на морщинистом лице, взглянули на Руди. – Расскажу всем до единого, словно это сама чертова Книга Бытия. – Он вышел.
Как раз перед тем как дверь закрылась за ним, Руди заметил Хушанга, который ждал его снаружи, и пожалел, что оставил его одного так надолго. Он бросил взгляд на Локарта. Бедный старина Том. Какого черта он делал в Исфахане? Боже всемогущий, ну и заваруха! Черт, что же мне теперь делать? Он осторожно забрал чашку из руки Локарта, но канадец, вздрогнув, пробудился.
Секунду Локарт не мог сообразить, где он, сон это или явь. Сердце колотилось как сумасшедшее, голова раскалывалась от боли, он снова был на плотине у воды на краю помоста, Руди стоял спиной к свету, совсем как Али, и Локарт не знал, прыгать ему на него или рискнуть нырнуть в воду, ему хотелось кричат: не стреляй, не стреляй…
– Господи, я подумал, что ты Али, – выдохнул он. – Извини, теперь я в порядке. Все нормально.
– Али?
– Пилот, который полетел на НВС, Али Аббаси, он собирался меня убить. – Полусонный, Локарт рассказал ему о том, что произошло. Лицо Руди сделалось белым как мел. – Что такое?
Руди дернул большим пальцем в сторону двери.
– Это его брат… Хушанг Аббаси… это он расстрелял НВС…
ГЛАВА 29
Тегеран. 16.17. Оба человека озабоченно сверлили взглядом телекс в управлении иранским отделением S-G на верхнем этаже.
– Ну давай, давай же, черт возьми! – пробормотал Мак-Айвер и посмотрел на часы. 125-й должен был прибыть в пять тридцать. – Нам скоро нужно будет идти, Энди, с этими пробками на улицах никогда не угадаешь.
Гаваллан рассеянно покачивался в старом скрипучем кресле.
– Да, но Дженни еще не приехала. Как только она будет здесь, мы тронемся в путь. Если уж совсем ничего не получится, я могу позвонить в Абердин из Эль-Шаргаза.
– Если Джонни Хогг сумеет пройти воздушное пространство Киша и Исфахана, а разрешение останется в силе в Тегеране.
– В этот раз он сядет, у меня доброе предчувствие, что мулла Тегерани очень хочет получить новые очки. От души надеюсь, что Джонни сумел их ему купить.
– Я тоже.
Это был первый день, когда комитет разрешил кому-либо из иностранцев вернуться в это здание. Большая часть утра ушла на то, чтобы прибраться и запустить их генератор, в котором, конечно же, кончилось горючее. Телекс почти немедленно ожил и застрочил: «Срочно! Пожалуйста, подтвердите, что ваш телекс работает, и сообщите г-ну Мак-Айверу, что у меня телекс из Авис-ярда для его босса. Он все еще в Тегеране?» Сообщение было прислано Элизабет Чен из Абердина. «Авис-ярд» был кодовым словом компании, использовавшимся крайне редко и означавшим сверхсекретное послание, предназначенное только для глаз Мак-Айвера, который должен сам находиться у аппарата. Ему удалось передать в Абердин подтверждение получения только с четвертой попытки.
– Только бы не оказалось, что мы потеряли один из вертолетов, – сказал Гаваллан, молясь про себя.
– Я тоже об этом подумал. – Мак-Айвер пошевелил затекшими плечами. – Есть какие-нибудь соображения насчет того, что заслуживало бы «Авис-ярда»?
– Нет. – Гаваллан скрыл свою печаль, вспоминая настоящий Авис-ярд, Замок Авис-ярд, где он провел столько счастливых лет с Кэти, которая и предложила использовать это название как код. Не думай сейчас о Кэти, приказал он себе. Сейчас нельзя.
– Ненавижу я эти проклятые телексы: вечно с ними что-нибудь не так, – говорил между тем Мак-Айвер. На душе у него было скверно, главным образом из-за бурной ссоры, которая вчера вечером вышла у него с Дженни – он настаивал, чтобы она улетела сегодня на 125-м, – и еще из-за того, что не было никаких вестей от Локарта. В добавление ко всему этому, опять никто из иранских сотрудников офиса не вышел на работу, только пилоты, которые приходили сегодня утром. Мак-Айвер отослал их всех домой, кроме Петтикина, оставил его дежурным. Около полудня в управление забрел Ноггер Лейн, сообщив, что его полет с муллой Тегерани, шестью «зелеными повязками» и пятью женщинами прошел успешно. – Думаю, наш дружелюбный мулла хочет прокатиться и завтра тоже. Он ждет вас ровно в пять тридцать в аэропорту.
– Хорошо. Ноггер, смени Чарли.
– Да ладно, Мак, старина, я в поте лица проработал все утро, со рвением, значительно превышающим служебный долг, и Паула все еще в городе.
– А то я не знал, старина, и, судя по всему, она пробудет здесь всю эту неделю! – сказал ему Мак-Айвер. – Сменишь Чарли, усадишь свою не в меру горячую задницу на стул, обновишь все наши летные журналы по сегодняшний день, и если я услышу от тебя еще хоть слово, отправишься у меня работать в чертову Нигерию!
Они ждали, угрюмо осознавая, что сообщение по телексу часть пути проходило по телефонным линиям.
– Чертова куча проводов отсюда до Абердина, – пробормотал Мак-Айвер.
Гаваллан сказал:
– Как только Дженни приедет, мы отправимся в аэропорт. Я прослежу, чтобы ее хорошо устроили в Эль-Шаргазе, прежде чем полечу домой. Ты был совершенно прав, что настоял на ее отъезде.
– Я это знаю, ты это знаешь, весь растреклятый Иран это знает, а вот она, видишь ли, нет!
– Женщины, – дипломатично заметил Гаваллан. – Я могу еще что-то сделать?
– Не думаю. То, что ты выжал из двух наших оставшихся партнеров, здорово помогло. – Гаваллан сумел-таки их разыскать: Мохаммеда Сиамаки и Туриза Бахтияра – распространенная фамилия в Иране для: тех, кто происходил из богатого, влиятельного и многочисленного племени бахтиаров, одним из вождей которого был бывший премьер-министр. Гаваллан выдавил из них пять миллионов риалов наличными – чуть больше шестидесяти тысяч долларов, крохи в сравнении с тем, что партнеры были им должны, – вместе с обещаниями дополнительных выплат каждую неделю в обмен на письменное обязательство возместить им эти средства лично «за пределами страны, если возникнет такая необходимость, и предоставить место на 125-м, если возникнет такая необходимость».
– Хорошо, но где Валик, как мне с ним связаться? – спросил их Гаваллан, притворяясь, что ничего не знает о побеге генерала.
– Мы уже сказали вам: он в отпуске со всей семьей, – ответил Сиамаки, как всегда грубый и высокомерный. – Он свяжется с вами в Лондоне или в Абердине: есть давно требующий внимания вопрос, касающийся наших фондов на Багамах.
– Наших совместных фондов, дорогой партнер, и есть вопрос долга почти в четыре миллиона долларов за уже выполненную работу, помимо арендных выплат за наши вертолеты, уже давно, очень давно просроченных.
– Если бы банки были открыты, вы тут же получили бы эти деньги. Не наша вина, что мерзкие союзники шаха, чума на них, погубили его и погубили Иран. Нас нельзя винить ни в одной из случившихся катастроф, ни в одной. Что касается денег, которые мы должны, разве мы не выплачивали их в прошлом?
– Да. Обычно с полугодовым опозданием, но я согласен, дорогие друзья, в итоге нам всегда удавалось получить свою долю. Но если деятельность всех совместных предприятий приостановлена, как сказал мне мулла Тегерани, как мы станем теперь работать?
– Некоторые совместные предприятия, не все – ваша информация преувеличена и недостоверна, Гаваллан. Нам направлено уведомление, что мы должны вернуться к нормальной работе как можно быстрее – смены пилотов могут уехать сразу же, как только их замена благополучно прибудет сюда. Нефтяные промыслы должны вернуться к производству в полном объеме. Проблем не будет. Но дабы предотвратить любые неприятности в будущем, мы в очередной раз выручили наше партнерство. Завтра мой светлейший кузен, министр финансов Али Киа, войдет в правление, и…
– Погодите минуточку! У меня есть право предварительного утверждения любых изменений в составе правления!
– У вас было такое право, но совет проголосовал за изменение этого пункта устава. Если вы хотите выступить против совета, вы можете поднять этот вопрос на следующем заседании в Лондоне, но в сложившихся обстоятельствах это изменение необходимо и разумно. Министр Киа заверил нас, что наше совместное предприятие не будет включено в список приостановленных. Разумеется, гонорар и проценты, следуемые министру Киа как члену правления, будут удерживаться из вашей доли…
Гаваллан старался не смотреть на телекс, но обнаружил, что это нелегко; он пытался найти выход из ловушки, в которую его загнали.
– В один момент все выглядит нормально, в другой – все опять катится к чертям собачьим!
– Да. Да, Энди, согласен. Талбот сегодня был последней каплей.
Сегодня рано утром они имели краткую встречу с Талботом.
– О да, старина, совместные предприятия теперь определенно персона нон грата, очень сожалею, – сухо сообщил им Талбот. – Верхи постановили, что деятельность всех совместных предприятий приостанавливается до последующих указаний, хотя каких указаний и от кого, они не сообщили. Как не сообщили и того, что это за «верхи». Мы полагаем, что сей олимпийский указ исходит от милого старого комитета, кто бы они там ни были! Другая сторона медали, старина, такова, что аятолла Хомейни и премьер-министр Базарган оба заявили, что все иностранные долги будут оплачены. Разумеется, Хомейни отменяет решения Базаргана и отдает собственные распоряжения, Базарган выдает распоряжения, которые отменяются Революционным комитетом, местные комитеты представляют собой самодеятельных борцов за справедливость, которые не признают иного закона, кроме своего собственного, и ни один шелудивый мальчишка до сих пор не сдал ни одной единицы оружия. Тюрьмы заполняются уверенными темпами, головы катятся с плеч – все тот же веселый, старый, утомительно знакомый круг, разве что гильотины не хватает, старина; и круг этот в общем-то предполагает, что нам бы всем следовало удалиться куда-нибудь в Маргейт и подождать там, пока все это не кончится.
– Вы серьезно?
– Наш совет вывезти всех сотрудников, не являющихся безусловно необходимыми для работы, остается в силе, сразу же как откроется аэропорт, что произойдет бог знает когда, но обещано на субботу – мы договорились с «Британскими авиалиниями» о сотрудничестве, они пришлют 747-е для чартерных рейсов. Что же до светлейшего Али Киа, он мелкий чиновник, даже очень мелкий; он не имеет никакой власти и является, смотря по погоде, добрым другом любой из сторон. Кстати, мы только что получили сообщение, что посол США в Кабуле был похищен антикоммунистом, моджахедом из шиитских фундаменталистов, который попытался обменять его на других моджахедов, арестованных просоветским правительством. В последовавшей перестрелке он был убит. Ситуация накаляется самым милым образом…
Телекс щелкнул, их внимание немедленно переключилось на него, но машина не заработала. Оба громко выругались.
– Сразу же, как только я доберусь до Эль-Шаргаза, я смогу позвонить в офис и выяснить, что там стряслось…
Гаваллан повернулся к открывшейся двери. К их удивлению на пороге стоял Эрикки; он и Азадэ должны были ждать их в аэропорту. Эрикки улыбался своей обычной улыбкой, только радости в ней не было.
– Хеллоу, босс, привет, Мак.
– Привет, Эрикки. Что стряслось? – Мак-Айвер бросил на него проницательный взгляд.
– Небольшое изменение в плане. Мы… э-э… в общем, мы с Азадэ сначала возвращаемся в Тебриз.
Вчера вечером Гаваллан предложил, чтобы Эрикки и Азадэ улетели немедленно. «Мы найдем замену. Как насчет того, чтобы полететь со мной завтра? Может быть, нам удастся раздобыть Азадэ документы взамен украденных в Лондоне…»
– Почему вдруг такие перемены, Эрикки? – спросил он сейчас. – Азадэ передумала уезжать из Ирана без иранских документов?
– Нет. Час назад мы получили записку… я получил записку от ее отца. Вот, прочтите сами. – Эрикки протянул ее Гаваллану, который прочел ее вместе с Мак-Айвером. Написанное от руки послание гласило: «От Абдоллы-хана капитану Йокконену! Мне необходимо, чтобы моя дочь немедленно вернулась сюда, и я прошу вас дать ей такое разрешение». Внизу стояла подпись: Абдолла-хан. Послание повторялось на фарси на другой стороне листа.
– Вы уверены, что это его почерк? – спросил Гаваллан.
– Азадэ уверена, к тому же она знает посланца, который ее принес. – Эрикки добавил: – Посланец больше ничего нам не сказал, только то, что в тех краях идут ожесточенные бои.
– О том, чтобы ехать на машине, не может быть и речи. – Мак-Айвер повернулся к Гаваллану. – Может быть, наш мулла Тегерани выдаст Эрикки разрешение? Если верить Ноггеру, после сегодняшней утренней прогулки он был как поедающий собак валах. Мы могли бы оснастить 206-й Чарли баками для дальних перелетов, и Эрикки мог бы отправиться на нем, может быть, с Ноггером или с кем-то другим, чтобы тут же пригнать его обратно.
Гаваллан спросил:
– Эрикки, ты понимаешь, на какой риск ты идешь?
– Да. – Эрикки еще не рассказал им про убийства.
– Ты все предусмотрел, обо всем подумал? Ракоци, застава на дороге, сама Азадэ? – Мы могли бы отправить Азадэ назад одну, ты мог бы сесть на 125-й, а ее мы заберем с воскресным рейсом.
– Полно вам, босс, вы бы сами так никогда не поступили, и я тоже. Я не могу ее оставить.
– Конечно, но это надо было сказать. Хорошо. Эрикки, займись баками, а мы попробуем раздобыть разрешение. Я бы советовал вам обоим как можно быстрее вернуться в Тегеран и сесть на 125-й в воскресенье. Обоим. Наверное, тебе было бы разумно перевестись в другое место, отлетать один срок где-нибудь еще, в Австралии, например, или в Сингапуре, или в Абердине, хотя там Азадэ, наверное, будет слишком холодно, ты дай мне знать. – Гаваллан с бодрым видом протянул ему руку. – Счастливой поездки в Тебриз, а?
– Спасибо. – Эрикки помялся в нерешительности. – Есть новости о Томе Локарте?
– Нет, пока нет. Мы до сих пор не можем связаться ни с Ковиссом, ни с Бендер-Деламом. А почему ты спрашиваешь? Шахразада начинает тревожиться?
– Больше, чем тревожиться. Ее отец в тюрьме «Эвин», и…
– Господи Иисусе, – взорвался Мак-Айвер; Гаваллан был потрясен не меньше него, до них дошли слухи об арестах и расстрелах. – За что?
– Его вызвали, чтобы он ответил на вопросы… вызвал комитет. Никто не знает, за что или как долго его там продержат.
Гаваллан обеспокоено произнес:
– Ну, если только для ответов на вопросы… а что произошло, Эрикки?
– Шахразада пришла домой полчаса назад или около того, вся в слезах. Когда вчера вечером после ужина она вернулась в дом родителей, там такое творилось… Судя по всему, какие-то «зеленые повязки» пришли на базар, схватили Эмира Пакнури – вы помните? ее бывшего мужа? – схватили за «преступления против ислама» и приказали Бакравану явиться на рассвете для дачи показаний, никто не знает, по какой причине. – Эрикки перевел дыхание. – Сегодня утром они отправились в тюрьму вместе с ним, она, ее мать, сестры и брат. Они пришли туда сразу после рассвета, а потом все ждали и ждали, и ждали бы до сих пор, если бы в два часа один их тамошних «зеленых повязок» не приказал им убираться.
В комнате повисло молчание, Гаваллан и Мак-Айвер были потрясены.
Молчание нарушил Эрикки.
– Мак, попробуйте связаться с Ковиссом. Пусть они свяжутся с Бендер-Деламом. Том должен знать про отца Шахразады. – Он заметил взгляд, которым они обменялись. – Что происходит с Томом?
– Он выполняет чартерный рейс в Бендер-Делам.
– Да, это вы мне уже говорили. Мак говорил мне, и Шахразада тоже. Том сказал ей, что вернется через несколько дней. – Эрикки ждал. Гаваллан просто сидел и смотрел на него. – Что ж, – сказал Эрикки, – у вас, должно быть, есть веские причины.
– Я так думаю, – ответил Гаваллан. Они с Мак-Айвером были оба убеждены, что Том по своей воле не полетит дальше, в Кувейт, какую бы взятку Валик ему ни предлагал – и в равной степени оба боялись, что его заставили это сделать.
– Хорошо, вы начальник. Что ж, я пойду. Извините, что принес дурные вести, но я подумал, что вам лучше быть в курсе. – Эрикки натянуто улыбнулся. – Шахразада была не в лучшей форме. Увидимся в Эль-Шаргазе!
– Чем скорее, тем лучше, Эрикки!
Мак-Айвер добавил:
– Если наткнешься на Джен… не говори ей про отца Шахразады, а?
– Конечно.
Когда Эрикки ушел, Мак-Айвер сказал:
– Бакраван – весьма влиятельный базаари, чтобы арестовать его вот так, на скорую руку.
– Согласен, – помолчав, Гаваллан добавил: – Всей душой надеюсь, что Эрикки не отправляется в ловушку. Эта история с посланием очень неприятно попахивает, очень непри…
Треск телекса заставил их обоих вздрогнуть. Они прочли сообщение, строчка за строчкой, по мере того как оно выползало из аппарата. Гаваллан разразился проклятиями и продолжал ругаться до тех пор, пока аппарат не умолк.