Саванна обхватила колени руками.
— Обычно я не гуляю с малознакомыми людьми, — сказала она, подумав. — А мы с тобой познакомились только вчера. Я могу тебе доверять?
— Я бы на твоем месте не доверял, — честно сказал я. Она засмеялась.
— Ну, в таком случае я, пожалуй, сделаю исключение. — Да?
— Да, — ответила она. — У меня слабость к честным парням с «ежиком». Во сколько?
Глава 4
К пяти я был дома. На пляже я не заметил, что обгорел — ох уж эта моя кожица белого южанина! — но под душем вполне прочувствовал. Струйки воды рикошетили от груди и плеч и жалили, как крапива, а лицо горело так, словно я подхватил лихорадку. После душа я побрился (впервые после приезда домой) и натянул чистые шорты и одну из «приличных» рубашек с пуговицами от горла до низа, светло-голубую (подарок Люси — она уверяла, что цвет мне очень идет). Я закатал рукава и не стал застегивать воротник, а потом некоторое время рылся в шкафу в поисках своих древних сандалий.
Сквозь неплотно притворенную дверь кухни я увидел отца, сидевшего за столом, и спохватился, что уже второй вечер подряд я не ужинаю дома, да и в выходные внимания ему не уделял. Жаловаться он бы не стал, но я невольно ощутил вину. Когда мы перестали разговаривать о монетах, единственным, что мы разделяли, стали завтраки и обеды. Теперь я лишил родителя и последнего утешения. Может, я не так уж изменился, как мне казалось. Я жил в отцовском доме, ел его пищу, а сейчас даже собирался попросить его машину — другими словами, наслаждался жизнью, походя используя отца. Я попытался представить, что сказала бы об этом одна знакомая брюнетка. Саванна уже поселилась в моей голове в виде маленького разумного голоска, не удосуживаясь платить за проживание, и теперь нашептывала мне: «Раз ты чувствуешь за собой вину, значит, сделал что-то неправильно». Я решил, что буду проводить с отцом больше времени. Конечно, это компромисс, но я не знал, что еще делать.
Я открыл дверь. Отец с изумлением поднял глаза.
— Привет, пап, — сказал я, усаживаясь на свое обычное место.
— Привет, Джон, — ответил он, украдкой оглядев стол и проведя пальцами по редеющим волосам. Пауза затягивалась, и папа понял, что придется немного поинтересоваться жизнью сына. — Как день прошел? — спросил он наконец.
Я двинулся на сиденье.
— Отлично. Сегодня я весь день провел с Саванной — я тебе рассказывал о ней вчера вечером.
— О-о… — Папа привычно отводил глаза, избегая встречаться со мной взглядом. — Ты мне о ней не говорил.
— Не говорил?
— Нет. Но это ничего, время было позднее.
Я видел, что папа заметил мой выходной наряд. Он никогда не видел меня приодетым таким приличным образом, но не может принудить себя расспросить, по какому случаю парад.
Решив удовлетворить его любопытство, я оттянул рубашку на груди.
— Да, я хочу произвести на нее впечатление и сегодня веду на ужин. Можно взять твою машину?
— О… О'кей, — ответил папа.
— Я чего спрашиваю, может, она тебе нужна сегодня? Тогда я позвоню кому-нибудь из приятелей.
— Нет, нет, — сказал отец, полез в карман и достал ключи. Девять из десяти отцов небрежно бросили бы сыну ключи, мой протянул мне связку.
— Ты как, нормально? — спросил я.
— Просто устал, — ответил он. Я встал и взял ключи.
— Пап?
Он вновь поднял глаза.
— Извини, что не ужинаю с тобой последние дни.
— Ничего, — ответил он. — Я понимаю.
Солнце начинало медленно клониться к закату, когда я подъехал к дому на пляже. В небе беззвучно буйствовала настоящая оргия красок всевозможных фруктовых оттенков, невольно поражавшая после тусклых вечерних сумерек, к которым я привык в Германии. Транспортный поток на шоссе оказался чудовищно плотным, и лишь через тридцать сизых от выхлопных газов минут я въехал на песчаную подъездную дорожку.
Я толкнул дверь, не постучав. В гостиной на диване сидели два парня и смотрели бейсбольный матч.
— Привет, — сказали они без интереса и удивления.
— Саванну не видели?
— Кого? — переспросил один, проявив крошечный проблеск внимания.
— Ладно, сам найду. — Я пересек гостиную и вышел на веранду позади дома, где все тот же полуголый парень жарил что-то на гриле, окруженный кучкой студентов. Саванны нигде не было видно. На пляже ее тоже не оказалось. Я вернулся в дом и, совсем было отчаялся, когда меня легонько похлопали по плечу:
— Кого ищешь? Я обернулся.
— Да так, одну особу. Она любит терять вещи на пирсе, но способная ученица, когда дело касается серфинга.
Саванна подбоченилась. Я улыбнулся. Она была одета в шорты и топик на бретелях, с каплей румян на щеках.
Я заметил, что она тронула тушью ресницы и подкрасила губы. Мне очень нравилась ее естественная красота — я вырос на пляже, знаете ли, — но сейчас она выглядела еще красивее, чем обычно. Саванна грозно подалась ко мне, и я уловил слабый лимонный аромат.
— Значит, «одна особа»?
Это прозвучало одновременно игриво и серьезно. На мгновение мне показалось, что я не выдержу и обниму ее прямо здесь и сейчас.
— О! — воскликнул я, разыгрывая удивление. — Это ж ты!
Парни на диване оглянулись на нас и снова уткнулись в телевизор.
— Ну что, пошли? — спросил я.
— Сейчас, сумочку возьму, — ответила Саванна. После извлечения сумочки из кухонного шкафчика мы направились к дверям. — А куда мы идем, кстати?
Услышав мой ответ, она подняла бровь.
— Куда же ты меня ведешь, если даже в названии есть слово «лачуга»?
— Я всего лишь неотесанный пехотинец с маленьким денежным довольствием. Это все, что я могу себе позволить.
На ходу Саванна пихнула меня бедром.
— Вот поэтому я и не встречаюсь с малознакомыми парнями!
«Лачуга креветки» находится в центре Уилмингтона, в историческом районе, ограниченном рекой Кейп-Фир. Часть исторического района превращена в типичную замануху для туристов — сувенирные лавки, пара антикварных магазинов, несколько приличных ресторанов, кофейни и разнообразные риелторские конторы. Однако старые уилмингтонские кварталы еще хранят дух города-порта и города-предпринимателя: здесь можно видеть огромные, частью заброшенные склады и старомодные офисные здания, занятые лишь наполовину. Сомневаюсь, что стада летних отдыхающих хоть раз отваживались забредать в эти края. Как раз сюда я и свернул. Мы углубились в путаницу старых улиц; пока мы ехали, прохожих становилось все меньше, и вскоре вокруг не осталось ни одного человека, а обступившие мостовую дома казались вконец обветшалыми.
— Где ресторан-то? — спросила Саванна.
— Немного дальше, — ответил я. — Вон там, в конце.
— Да кто же строит рестораны на отшибе?!
— Так ведь это заведение для местных, — объяснил я. — Владельца не волнует, придут туристы или нет. И никогда не волновало.
Через минуту я сбросил скорость и свернул на маленькую парковку у одного из складов. Как всегда, несколько десятков машин ожидали своих владельцев перед «Лачугой креветки». Само заведение тоже ничуть не изменилось. Сколько я помню, ресторан выглядел захудалым строением с широким, заставленным всяким хламом крыльцом, облезлыми стенами и покоробленной горбатой крышей — при взгляде на нее казалось, что она вот-вот рухнет, хотя старый ветеран потерял счет десяткам ураганов, с честью выдержанных с сороковых годов. Снаружи ресторан был декорирован рыбацкими сетями, автомобильными колпаками, номерными знаками, старым якорем, веслами и ржавыми цепями. У входа гордо красовалась дырявая гребная шлюпка.
Небо уже начинало лениво менять яркие краски на угольную черноту, когда мы подошли к входу. Я подумывал, не взять ли Саванну за руку, но все-таки не взял.
Может, на гребне гормональных волн я и пользовался успехом у женщин, но у меня почти не было опыта в отношении девушек, которые мне небезразличны. Нашему знакомству исполнился один день, но я уже чувствовал, что вступил на неразведанную территорию.
Мы взошли на просевшее крыльцо. Саванна показала на гребную шлюпку:
— Может, он открыл ресторан, потому что его лодка утонула?
— Ага, или кто-то бросил ее здесь, а хозяин поленился убрать. Ну что, ты готова?
— Всегда готова, — отозвалась она, и я толкнул дверь. Не знаю, чего ожидала Саванна, но она переступила порог с самой довольной миной. Вдоль стены тянулся длинный бар, окна выходили на реку, а для посетителей стояли деревянные скамейки, как на пикнике. Две официантки с высокими начесами — по-моему, они тоже не изменились — ходили между столами, разнося подносы с едой. Пахло неистребимым жирным чадом жареных креветок и сигаретным дымом, но отчего-то это казалось уместным и правильным. Многие столы были заняты. Я показал на свободные места рядом с музыкальным автоматом. Звучала кантри-песня в исполнении не известного мне певца.
Мы прошли туда, лавируя между столиками. Большинство клиентов казались простыми работягами: строители, ландшафтники, водители грузовиков и так далее. Столько бейсболок с надписью «Наскар» я не видывал с тех пор, как… Можно сказать, никогда не видел. В моем отделении были фанаты автогонок, но лично я не ощущал охоты смотреть, как несколько автомобилей целыми днями с воем нарезают круги, и не понимал, почему отчеты о результатах соревнований не печатают в разделе транспорта, а обязательно на спортивной странице. Мы сели; я наблюдал, как Саванна осматривается и осваивается.
— Мне нравятся такие заведения, — похвалила она. — Это здесь ты до армии регулярно зарабатывал похмелье?
— Нет, это приличное место, для особых случаев. Обычно я околачивался в «Лерое» — это бар возле Райтсвилл-Бич.
Саванна взяла ламинированное меню, втиснутое между металлической салфетницей и бутылками с кетчупом и острым соусом «Техасец Пит».
— Здесь намного лучше, — сказала она, открывая меню. — Чем же славится местная кухня?
— Креветками.
— Что, правда? — поразилась она.
— Серьезно. Креветки во всех видах, какие можно себе представить. Помнишь фильм «Форрест Гамп?» Бубба рассказывает Форресту, как готовят креветки? Жаренные на гриле, жаренные в масле, жаренные на вертеле, креветки по-кейджански, креветки с лимоном, креветки по-креольски, коктейль из креветок… Вот так и здесь.
— А как ты сам любишь?
— Я предпочитаю охлажденных креветок и отдельно сервированный коктейльный соус. Или жареных.
Саванна закрыла меню.
— Выбирай. — Она передала мне ламинированную книжицу. — Я тебе доверяю.
Я вставил меню обратно — между кетчупом и салфетницей.
— Ну что?
— Охлажденных. В корзине. Пальчики оближешь! Саванна склонилась вперед, налегая на стол.
— И сколько женщин ты сюда водил пальчики облизывать?
— Считая тебя? Сейчас прикину. — Я побарабанил пальцами по столу. — Одну.
— Я польщена.
— Для меня и моих друзей это заведение, где можно поесть, а не выпить. После дня серфинга в целом свете нет лучшей пищи.
— Надеюсь скоро убедиться.
Подошла официантка, и я заказал креветок. На вопрос, что мы будем пить, я лишь развел руками.
— Сладкий чай, пожалуйста, — сказала Саванна.
— Два чая, — добавил я.
Официантка ушла, а мы продолжали непринужденный разговор и не прерывались, даже когда принесли «напитки». Я снова говорил о гарнизонном житье-бытье, по какой-то причине сильно интересовавшем Саванну. Она расспрашивала о моем детстве и юности. Неожиданно я рассказал больше, чем собирался, о старшей школе и — пожалуй, слишком подробно — о трех годах перед армией.
Она внимательно слушала, иногда задавая вопросы. Я очень давно не был на полноценном свидании — уже несколько лет. Во всяком случае, после Люси. Глядя на Саванну, я всерьез задумался, чтобы переменить свое решение: мне нравилось быть с ней наедине и хотелось видеть ее чаще — не только сегодня, но и завтра, и послезавтра, и так далее. Все в ней — от привычно-насмешливого отношения к собственным суждениям до очевидного неравнодушия к окружающим — поражало приятной новизной и желанностью. Общество этой красивой брюнетки позволило мне осознать, насколько я одинок. Я упорно не признавался в этом даже самому себе, но после двух дней с Саванной понял, что это правда.
— Давай включим какую-нибудь музыку, — предложила она.
Я поднялся, порылся в карманах, выудил пару четвертаков и скормил автомату. Слегка согнувшись и положив ладони на стекло, Саванна прочитала список песен и выбрала несколько особо понравившихся. Не успели мы вернуться за стол, как зазвучала первая мелодия.
— По-моему, сегодня вечером говорю только я… — Да, ты очень разговорчивый, — поддела она.
Я взял вилку и нож.
— А ты-то? Я о себе все выложил, а о тебе ничего не знаю!
— Еще как знаешь, — возразила Саванна. — Тебе известно, сколько мне лет, где я учусь, по какой специальности и что я не пью. Ты знаешь, что я из Ленуара, живу на ранчо, люблю лошадей и провожу лето волонтером «Жилья для людей». Вот сколько ты знаешь!
«Плюс еще многое, о чем ты не упомянула», — подумал я и сказал:
— Этого мало. Давай, твоя очередь. Саванна оперлась локтями о стол.
— Спрашивай, раз хочется.
— Расскажи о своих родителях.
— Хорошо, — отозвалась она, беря салфетку, чтобы вытереть запотевший стакан. — Папа с мамой женаты двадцать пять лет и до сих пор до неприличия счастливы и безумно влюблены. Они познакомились в колледже Аппалачского университета. Мама пару лет работала в банке, а после моего рождения стала домохозяйкой. Она самым активным образом участвовала в жизни школы — и в классе помогала, и школьный автобус бесплатно водила, и команду по соккеру тренировала, и родительский комитет возглавляла. Теперь, когда я окончила школу, она каждый день добровольно помогает в городской библиотеке, школах, церкви — везде, где нужно. Папа — учитель истории в школе и бессменный тренер женской волейбольной команды. В прошлом году в соревнованиях на приз штата они дошли до финала, но продули. Еще он дьякон в нашей церкви, ведет младшую группу и хор. Хочешь, покажу фотографии?
— Конечно, — ответил я.
Открыв сумку, Саванна достала бумажник, раскрыла его, как книжку, и протянула над столом, коснувшись пальцами моей руки.
— По краям снимки немного покоробились, побывав в воде, — сказала она. — Но основное ты разглядишь.
Я повертел снимок. Саванна больше походила на отца, чем на мать. По крайней мере масть у нее точно была отцовская — смуглая кожа и черные волосы и глаза.
— Красивая пара.
— Я их обожаю, — сказала Саванна, забирая бумажник. — Они самые лучшие.
— Почему же вы живете на ранчо, если твой отец учитель?
— Да это не настоящее ранчо, одно название. Во времена моего деда это было крупное фермерское хозяйство, но он понемногу продавал землю, чтобы заплатить налоги, и к тому времени, когда ранчо унаследовал мой отец, оно уменьшилось до десяти акров, на которых стоят дом, конюшня и кораль. Наше ранчо скорее похоже на большой зеленый двор, просто само слово вызывает неверные ассоциации.
— Я помню, что ты занималась гимнастикой. А в отцовской команде играла?
— Нет, — ответила Саванна. — Он отличный тренер, но всегда говорил мне: «Занимайся тем, к чему лежит душа». Волейбол — это не мое. Я пробовала и неплохо играла, но это не то, что я люблю.
— Ты любишь лошадей.
— Обожаю с раннего детства. Мама подарила мне статуэтку лошади, когда я была еще совсем малышкой. С этого все и началось. Первую лошадь я получила на Рождество, когда мне было восемь лет, — лучший рождественский подарок за всю мою жизнь! Слокум была добрейшей старой кобылой, идеально подходящей для восьмилетней девочки. Мы с родителями договорились, что я сама о ней забочусь — кормлю, чищу и убираю в деннике. Лошадь, гимнастика, другие животные — времени вечно не хватало.
— Какие животные?
— Когда я росла, наш дом напоминал ферму — собаки, кошки, даже лама жила одно время. Я не могла пройти мимо бездомных животных — родители даже не спорили со мной на этот счет. Обычно в доме обитали четыре-пять животных одновременно. Иногда какой-нибудь владелец приходил к нам искать потерянного питомца и уходил с одним из наших недавних приобретений, если не находил своего. Мы были как ломбард.
— Ну и терпение у твоих родителей!
— Да. Но они тоже не могли спокойно смотреть на бездомных собак и кошек, хотя и не признавались. Мама сердобольная, даже хуже меня.
Я изучающе смотрел на нее.
— Готов поспорить, ты хорошо учишься.
— Круглая отличница. Я была лучшей ученицей в выпускном классе.
— Почему-то это меня не удивляет.
— И вправду, почему? — отозвалась Саванна. Я не ответил.
— У тебя когда-нибудь был настоящий бойфренд?
— О, мы уже переходим к скучным подробностям и суровой реальности?
— Я просто спросил.
— А ты как думаешь?
— Я думаю… — сказал я, с трудом выдавливая слова. — Не знаю.
Саванна засмеялась.
— Тогда давай оставим эту тему. Немного загадочности не повредит. Кроме того, мне кажется, ты и сам в состоянии ответить на этот вопрос.
Подошла официантка с корзиной креветок и пластиковыми контейнерами с соусом, водрузила все это на стол и опытной рукой долила нам чай. Повернувшись, она удалилась, не спросив, будем ли мы заказывать что-нибудь еще.
— Заведение славится своим гостеприимством.
— Она просто занята, — возразила Саванна, подцепив креветку. — Кроме того, она видит, что у нас тут допрос с пристрастием, и сочла за лучшее не мешать инквизитору.
Разломив креветку, Саванна очистила ее, макнула в соус и попробовала. Я запустил в корзину руку и выложил целую горсть креветок себе на тарелку.