– Война войной, а ужин по расписанию, – проворчала Ника.
… Ни Маши, ни Лешки в столовой не было. Остальные ребята ели молча и выглядели подавленно. Даже Гречушкин оставил свои глупые реплики и с мрачным видом работал ложкой. И только с другого конца столовой, где сидели самые маленькие, доносились веселые голоса и смех.
Костя сел на свое обычное место, придвинул к себе тарелку, взялся за ложку, но тут же положил ее и недоуменно спросил:
– Что вы все такие хмурые? Что-нибудь случилось?
– Ешь и не болтай, – посоветовал ему Гречушкин. Остальные промолчали. Это уже ни в какие рамки не лезло!
Наскоро покончив с ужином, Костя и Денис направились к выходу. Проходя мимо стола первоклашек, они услышали возбужденный детский голосок:
– Я теперь вспомнил! У меня есть мама!
Ребята оглянулись. Голосок принадлежал шустрому курносому крепышу лет семи, который тоже шел к выходу в компании двух своих ровесников – мальчика в очках и девочки.
– Ну, ты, Порфирьев, удивил! – иронично заметила девочка. – У меня тоже есть мама, вот чудо-то!
– Ты не понимаешь! – горячился Порфирьев. – Я раньше думал, что Лида моя мама, а теперь вспомнил: Лида уже потом появилась, а у меня есть настоящая мама, она в деревне живет!
– В какой еще деревне?
Порфирьев сосредоточенно свел светлые бровки:
– В деревне Сне-ги-ревке, вот в какой! Мы раньше там жили – мама, папа и я, и там было так хорошо! А потом приехала бабушка Нина, долго кричала и ругалась, и мы с папой уехали жить к бабушке Нине. Мама так плакала, не хотела отдавать меня, и папа не хотел уезжать, тоже плакал.
– Да ну, разве папы плачут!
– Да, он плакал, он боялся бабушку Нину. Они все ее боятся – и он, и Лида, и вообще все. Лида к нам потом пришла. А моя мама красивее! И я уеду к ней жить насовсем, я не хочу жить с бабушкой Ниной, она плохая!
– А как ты уедешь?
– Сяду в автобус и уеду, – серьезно ответил Порфирьев.
Мальчик в очках авторитетно сказал:
– Конечно, это легко сделать: мы с мамой сюда приехали восьмым автобусом, и по дороге нам встречалась остановка с надписью «Снегиревка».
Дальнейшего разговора Денис и Костя не услышали, так как троица вприпрыжку побежала вперед.
– Я бы такой бабушке мышьяка в чай насыпал! – злобно прокомментировал Денис.
Костя в душе был с ним солидарен, но такая кровожадность ему не понравилась, и он попытался перевести все в шутку:
– Уж лучше пургена!
– Можно и пургена, – не возражал Денис. – Но только в мышьяк! Слышь, Костя, а ведь этот Порфирьев тоже был ТАМ!
– Да, точно! Наверное, этим и объясняется его пробудившаяся память. А в остальном тот же диагноз, что и у Лешки.
Глава VIII Рыжий мальчик на скамейке
Денис и Костя вернулись в свою комнату. Лешки не было, а Славик яростно копался в его вещах.
– Куда же он дел мобильник?! Не мог ведь и вправду выбросить!
– Мог запросто, – ответил Костя. – Кстати, где он?
– А вы не знаете? Ой, тут такое было!
И Славик начал пересказывать события в своей обычной «профессорской» манере. Оказывается, Лешку перевели в изолятор. Если прежде его поведение еще можно было со скрипом назвать нормальным, то потом с ним стало твориться и вовсе невообразимое. Он принялся бормотать что-то про себя, словно с кем-то разговаривал, беспорядочно двигал руками, а то и вовсе пускался в какой-то глупый танец. Сначала ребята решили, что он шутит, но быстро поняли, что с Лешкой неладно, и позвали Дмитрия.
– Димон сделал Лешке замечание, потребовал прекратить клоунничать. Лешка не прореагировал, тогда Димон схватил его за плечи и несколько раз встряхнул. Тут Лешка умолк и перестал двигать руками – он просто сел на землю и уставился в одну точку. Димон позвал докторшу, и Лешку перевели в изолятор. Но что с ним такое, она понять не может. Хотели позвонить родителям, но номер его мамы, указанный при поступлении, не отвечает, а его мобильник пропал. Вызвали «Скорую помощь» из города, только неизвестно, когда она приедет. Сказали – сегодня точно не будет. Ой, а потом!..
Новость облетела лагерь мгновенно. Когда двое вожатых вели Лешку под руки в левое крыло здания, где располагался медпункт, посмотреть сбежалось пол-лагеря. Едва за ним закрылась дверь, вся эта толпа собралась во дворе, громко обсуждая произошедшее. Но в какой-то момент все разом притихли и один за другим стали в испуге смотреть в сторону крайней аллеи. Оттуда медленно и вразвалочку шел Костя, и было в его фигуре что-то зловещее…
– Я?! – изумился Костя. – Да меня и близко там не было!
– Тем не менее все увидели тебя. Ты приближался неспешной походкой, с какой-то гаденькой усмешкой на лице и смотрел на всех сразу своими немигающими темными глазами…
– Славик, посмотри на меня! Мои глаза всю жизнь были серыми!
– Дослушай до конца, пожалуйста. Ты подошел и сказал таким свистящим шепотом: «Ну что, пойдемте в лагерь». И тут, представляешь, из этой толпы вышла вперед Убейволкова. Вышла и вперила свой тяжелый взгляд тебе прямо в глаза. Тогда я понял, что это вовсе не ты. Это, наверное, был тот самый морок, про который Машка говорила. Потому что под взглядом Убейволковой он вдруг стал уменьшаться в росте, съеживаться, корчить уродские рожи, а потом крутанулся, и его не стало видно, только мелькнуло в воздухе что-то мохнатое. Ой, что тут началось! Все словно очнулись, некоторые бросились бежать, а большинство опять загалдело: что это было? И вдруг прорезается голос Гречушкина: «Я знаю, что это! Это Егоров и Тютюнник из башни волка-оборотня выпустили, вот он и превращается то в одного из них, то в другого»…
– Ну, дела! А он откуда знает?! Шпионил за нами, что ли?
– Не исключено, – пожал плечами Славик. – Разумеется, далеко не все ему поверили – спорили, такой гам устроили…
В дверь раздался негромкий стук.
– Мальчики, можно к вам? – послышался голос Ники.
– Заходи!
Ника вошла и тяжело села на стул у входа:
– Я не могу с ней рядом находиться!
– С кем?
– С Машкой! Она уже совершенно не реагирует ни на что, села и сидит. А мой охранный знак стал немного нагреваться в ее присутствии: с утра чуть-чуть, но все же заметно.
– Кстати, ты знаешь, что сейчас произошло?
– Знаю, мне уже рассказали. Так я и думала: с этой Убейволковой не все так просто. Как-то она с этим волком связана.
– Хм, волк – Убейволкова, – не удержался Денис от смешка. – Интересный каламбурчик выходит.
Ника встала и прошлась по комнате. Внезапно ее внимание привлекла книга, лежавшая на Костиной кровати. Девушка взяла ее в руки, заглянула в оглавление, открыла какую-то страницу в середине и села, углубившись в чтение.
– Костя, это твоя книга? – спросила она через несколько минут. – Можно я возьму ее?
– Вообще-то, книга Машкина… Но, боюсь, ее уже не спросишь. Бери.
Ника прижала книгу к груди, словно дорогую для себя вещь. Через открытое окно донеслись звуки залихватской музыки – начиналась дискотека. За дверью раздался гулкий топот по деревянному полу, болтовня и смех, а через минуту все стихло.
– Все на дискотеку убежали, – с горечью прокомментировал Славик. – Одни мы тут остались. Эх, Лешка…
– Слушай, Ника, ведь и девчонки, наверное, тоже все на дискотеке? – спросил Костя. – Пойдем, посмотрим, что там с Машкой? Может быть, и ее нужно в медпункт?
– Пойдем, – согласилась Ника, прижимая к себе книгу.
Все четверо вышли в коридор, непривычно пустынный и полутемный. Костя знал, что этот коридор пронзает все здание – оба крыла и холл посередине. Он не был прямым, а слегка изгибался дугой, как и само здание.
Ребята шли, минуя двери пустых комнат, и гулкое эхо подхватывало звуки шагов. Все это было очень непривычно, и в душу против воли опять вползал страх. К тому же Косте вспомнились слова сторожа о том, что зданию уже не меньше двух столетий, о призраках…
Вот и холл. Подходя к нему, Костя надеялся, что там кто-нибудь будет смотреть телевизор или хотя бы свет окажется включенным. Но нет, в холле царил тот же полумрак, а на всем втором этаже, видимо, не было ни одной живой души, кроме них… и Маши. Непривычная, пугающая тишина сильно давила на нервы, казалось, еще чуть-чуть, и услышишь в ней не только звук собственных шагов. Косте потребовалось немало храбрости, чтобы шагнуть в темный проем двери, уводящей на девичью половину.
Ника открыла одну из дверей. Щелкнул выключатель. Костя увидел небольшую комнатку на пять человек и Машу, неподвижно сидящую на стуле у окна. Она никак не прореагировала на появление гостей, даже глаз не прищурила от яркого света.
– Эй, Машка, что с тобой! Очнись! Скажи что-нибудь, – стали трясти ее ребята. Одна Ника стояла в стороне и наблюдала за этими бессмысленными попытками. Через пару минут мальчишки, осознав их бесполезность, оставили Машу в покое.
– Надо звать врача, – вынес вердикт Славик.
– Если врач тут поможет, – отозвалась Ника и прижала руку к груди: – Знак нагревается! Раньше это было слабее!
– Надо звать врача, – вынес вердикт Славик.
– Если врач тут поможет, – отозвалась Ника и прижала руку к груди: – Знак нагревается! Раньше это было слабее!
– А может… – несмело начал Костя, – может, тут еще какая-нибудь нечисть бродит?
Все невольно оглянулись на приоткрытую дверь, за которой чернел коридор.
– Ну тебя, не пугай! – рассердился Денис.
– По-моему, дело все же в Машке, – ответила Ника. – Знак нагревается, когда я приближаюсь к ней. Может, в нее какой-нибудь бес вселился?
– Вряд ли, – мотнул головой Славик. – Я видел передачу про бесноватых: они ведут себя как угодно, но не сидят целый день в трансе. Как бы там ни было, врача надо позвать.
– Тут, похоже, не бес вселился, а сама она куда-то… выселилась. Ну ладно, сделаем так: мы с Денисом пойдем за врачом, а Ника и Славик пусть Машку покараулят, – сказал Костя.
– А зачем караулить? – легкомысленно махнул рукой Денис. – Украдут ее, что ли?
– Ну, все-таки одна остается на этаже…
– Не одна! – процедила вдруг Ника. – Мы с вами забыли о еще одной обитательнице этажа…
Мальчишки испуганно повернулись к двери. Из темноты коридора на них смотрело бледное лицо Убейволковой. Коричневое платье в темноте было неразличимо, бросалось в глаза именно лицо в обрамлении растрепанных белесых кудрей.
– Чего тебе надо? – спросил Денис нарочито грубо, чтобы скрыть испуг.
Убейволкова не ответила. Она так и стояла за порогом, обводя медленным взглядом приятелей, а потом уставилась в лицо Маше. С удивлением ребята увидели, как Маша, до сих пор тупо глядевшая в пол, подняла голову и посмотрела в глаза Убейволковой. Вот только взгляд этот никак не вязался с Машей – колючий, жесткий, из-под прищуренных век. Коротко вскрикнула Ника, прижав руку к груди, но на нее никто не обратил внимания. Несколько секунд длилась эта «дуэль», а потом Маша уронила голову на грудь. Костя бросился к ней:
– Машка, ты очнулась? Скажи что-нибудь! Не молчи!
– Она тебя не слышит, – раздался негромкий голос Убейволковой. – Она ушла.
– Как ушла, куда ушла? Вот же она сидит!
– Это, – с нажимом произнесла девочка, – уже не она. И Лешка уже не Лешка. Они ушли… А это, – она снова кивнула в сторону Маши, – уже не люди. Берегитесь их.
– Ты сама кто такая, отвечай! – рассердился Костя. – Что ты об этом знаешь? Ты можешь помочь или это из-за тебя здесь такое творится?!
Убейволкова язвительно скривилась:
– Из-за меня, говоришь? Не я, Костик, к башне ходила, не я замок сбивала. А помочь я помогу. Не мешай только мне.
С этими словами она повернулась и исчезла в темноте коридора.
Машу отвели в изолятор. На сей раз быстро, тихо и без посторонних, – присутствовали только врач, медсестра и вожатые. Чуть позже к ним присоединилась и директриса Лилия Ивановна, когда ей сообщили о случившемся.
– А вы ступайте-ка отсюда, да хорошенько вымойтесь с мылом! – строго прикрикнул на Нику и мальчишек Димон. – Вдруг это эпидемия какая-то?
Из тихого разговора взрослых Костя сумел разобрать, что Лилия Ивановна намерена звонить «самому Роберту Анатольевичу». Мальчик сделал вывод, что Роберт Анатольевич и есть тот самый бизнесмен, что возродил к жизни лагерь.
Ника и мальчишки вышли во двор. Дискотека все еще продолжалась – одни танцевали, другие веселыми компаниями сидели на скамейках во дворе или гуляли. Денис и Костя побрели куда глаза глядят, а глядели они туда, где было меньше народа.
– Ты вроде бы хотел на дискотеку? – спросил Костя через пару минут. – Так пойдем, хоть развеемся немного.
– Иди ты со своей дискотекой! Тут такое творится, а ему – танцульки!
Костя хотел сказать, что танцулек все это время требовал как раз Денис, но промолчал. Ребята вышли на крайнюю аллею, освещенную единственным фонарем. Здесь гуляющих почти не было, только на ближайшей к фонарю скамье сидел какой-то рыжий мальчишка, а больше никого не наблюдалось.
Денис плюхнулся на ту же скамейку и хмуро уставился под ноги. Косте ничего не оставалось, как опуститься рядом, оказавшись между Денисом и незнакомым мальчишкой. Так и сидели молча некоторое время, мрачные и невеселые. Потом Костя обратил внимание на мальчишку – тот тоже был грустным и замученным. Наверное, его кто-то обидел, подумал Костя.
– Ну, что будем делать? – спросил он у Дениса.
– Что тут можно поделать? Я виноват, я! Натворил дел. И неужели так бывает, что за одну минутную глупость, совершенную без злого умысла, придется так дорого расплачиваться?
– Бывает, – вдруг тихо произнес рыжий мальчишка. – Важен не умысел, а результат. Ты сделал глупость, и это привело к беде. Я тоже когда-то сделал глупость, и расплачиваюсь за это до сих пор. Вы даже не представляете, как долго это длится…
– Что же ты натворил?
– Дал по глупости клятву. Что выполню доверенное мне задание.
– И не выполнил? – поинтересовался Костя.
– Нет.
– Что ж ты так?
– В том нет моей вины, – вздохнул рыжий. – Во всем виноват случай… и проклятие. А теперь я не смогу успокоиться, пока клятву эту не сдержу. Только я никак его не найду…
– Кого – его?
– Знамя. Я уронил знамя, должен его найти и поднять. Я поклялся его поднять, торжественной пионерской клятвой поклялся, понимаете? Мне было страшно, я не хотел… А они сказали: пионер должен быть смелым… Я сдуру и дал пионерскую клятву, для храбрости. А поднять не смог, уронил… И вот уже сколько времени ищу, а найти не могу. Хотя оно где-то здесь, я это чувствую – ведь на нем моя кровь. Она, эта кровь, держит меня тут, не дает уйти, не дает покоя…
Денис украдкой повертел пальцем у виска. К тому же друзья одновременно заметили на шее рыжего галстук. Да, подумал Костя, похоже, пребывание в этом лагере дурно влияет на мозги. Однако рыжий, видимо, все-таки заметил жест Дениса, потому что весь напрягся, его подбородок жалобно задрожал, а в тонком голосе зазвенело отчаяние:
– Ваши друзья уходят, а скоро, может статься, здесь вообще никого не останется. Людей не останется… Я видел, как уходили другие, давно, задолго до вас. Ваших друзей еще можно вернуть в течение трех суток, а потом уже поздно. А сейчас идите отсюда, чтобы не уйти раньше времени. Он бродит где-то близко…
Костя и Денис вскочили, озираясь, но в сгустившейся темноте ничего нельзя было разобрать.
– Идем, – сказал Денис, – по дороге расскажешь, как их можно вернуть. Как тебя зовут, кстати?
– Генка, – донеслось тоненько и тихо, словно издалека. Оба разом оглянулись – скамейка была пуста. Аллея, освещенная слабым светом фонаря, – тоже.
Тут уж ребята, не сговариваясь, бросились бежать. Послышалось им или нет, но где-то далеко за спиной несколько раз хрустнули ветки.
– Что случилось? – Ника еле успела отскочить. – Вы снова видели… его?
– Не поверишь, – выдохнул Денис, – мы видели привидение!
– Привидение?! – воскликнул Костя. – Я думал, это тот самый волк…
– Да нет же! Ты помнишь, что нам сторож рассказывал? Про пионера Генку?
Костя призадумался:
– И правда, все сходится.
Выслушав мальчишек, Ника уверенно сказала:
– Сторож рассказал нам далеко не все! Помните, он еще спрашивал, что именно нас интересует? А когда понял, что мы ничего толком не знаем, рассказал о мелочах, а главное скрыл!
– О чем вы тут шепчетесь? – подскочил Славик. – Что-нибудь стало известно?
– Ничего не известно, идем опять пытать сторожа!
– Не раскололся, хитрюга, в прошлый раз, – добавил Денис.
– Думаете, сейчас расколется?
– Посмотрим.
Глава IX Взгляд в прошлое
В комнатушке сторожа горел свет. Костя постучался и, не дожидаясь ответа, дернул за ручку двери.
Старик сидел на скамейке, уставившись в экран маленького телевизора.
– Здравствуйте, Василий Петрович! – поздоровалась за всех Ника.
– Здорово, здорово, ребятки, – не отрываясь от экрана, ответил тот. – Тут интересное рассказывают, про самолет, идите посмотрите.
– Василий Петрович, – четко произнес Костя, – мы… нечаянно… сбили с башни замок.
Сторож вздрогнул и медленно повернул лицо к ребятам. Благодушная улыбка на глазах сменялась страхом и гневом. Резким жестом он нажал кнопку, и экран погас.
– Что… что вы сделали?!
– Ну, мы же не знали… – пролепетал Денис.
– Не знали?! А для чего он, по-вашему, там повешен? Для чего забор сделан? Раз висит замок – значит, так надобно, и незачем туда шастать, вот как!
Ника подождала, пока старик перестанет возмущаться, и спокойно ответила:
– Между прочим, мы вас русским языком спрашивали, на какую чертовщину здесь можно нарваться? А вы какие-то глупости про призрак пионера несли, а самого опасного и не рассказали!
– Вот-вот, – воспрянул духом Денис. – Тут опасно, вы знали, а не сказали. Тем самым, получается, подставили нас под угрозу.
Василий Петрович почесал затылок:
– Вот оно как вышло-то – вы замок сбили, а я виноват получаюсь. Кстати, призрак пионера – это не глупости…