На миг все трое — Ксения и ночные бабочки — застыли от ужаса, глядя на окровавленный нож, потом Ксения выронила из омертвевших пальцев стакан с водой, тот с грохотом ударился о каменный пол и разлетелся на мелкие осколки.
Звук бьющегося стекла вывел рыжую из столбняка, она тоненько завизжала и со всех ног кинулась прочь, к выходу. Но парень непостижимым образом опередил ее. Он перемещался очень быстро, нереально быстро, Ксения и моргнуть не успела, как тот уже был в другом конце зала, закрывая девице путь к отступлению.
— Куда-то собралась? — спросил он вкрадчиво. — По-моему, ты забыла расплатиться.
Пятясь, девушка протянула ему сумочку и хрипло забормотала:
— Забирай, все забирай…
— Забирать все? — усмехнулся блондин. — Ты уверена?
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и Ксения увидела, как гримаса ужаса исчезла с ее лица, сменившись спокойствием и отрешенностью.
— Не надо убегать от меня, — попросил блондин, — иди сюда.
Он протянул руку, и проститутка в самом деле пошла к нему!
Читая детективы, Ксения часто думала, как поведет себя она, случись ей попасть в беду. Что, если на нее нападут? Станет ли она сопротивляться изо всех сил или впадет в ступор и позволит сделать с собой все что угодно? Обидно, но сейчас она все-таки впала в ступор. Сердце прыгало в груди как сумасшедшее, но ноги и руки совершенно не слушались. Ксении хотелось упасть на пол и, жалобно скуля, заползти в темный угол, забиться туда и сидеть, зажмурившись и закрыв голову руками. Если ты не видишь чудовище, может быть, и оно не видит тебя?
Брюнетка меж тем потихоньку пробиралась к двери, надеясь улизнуть, но чокнутый парень, хотя и был занят ее подругой, был начеку.
Он прижал рыженькую спиной к своей груди, приставил нож к ее горлу и посмотрел на брюнетку. И та совершила роковую глупость: встретилась с ним взглядом. И тотчас замерла, как кролик перед удавом.
— Ты тоже не спеши, дорогая.
Парень полоснул ножом по горлу рыженькой и быстро подставил чашу под брызнувшую струю крови.
Наблюдать за дальнейшем Ксения не стала.
В тот миг, когда хлынула кровь, она очнулась от гипнотического транса. Будто ее со всего маха хлестнули по щеке, прогоняя слабость и одурь. Она сползла со стула, опустилась на колени и, не замечая, что ранит руки осколками стекла, поползла в сторону кухонной двери в надежде, что ее не видно из-за барной стойки. Только бы удалось добраться до запасного выхода! Если она окажется на улице — считай, уже спасена! Выбежит во двор… Потом в переулок… А потом со всех ног помчится к метро… Возле метро всегда есть люди. Даже в такой поздний час.
Ксения тихонько отворила дверь кухни, заползла внутрь и тут же растянулась плашмя, больно вывихнув руку. Ладонь поскользнулась на огромной луже. Судорожно всхлипнув от боли и страха, она перевернулась на бок и кое-как встала на четвереньки. Весь пол был залит кровью. Весь! Господи, как же ее много! Ароматы жареного мяса, корицы и ванили смешивались с удушающим медным запахом. Тошнота подкатила к горлу, Ксения закашлялась, закрывая рот руками. Нельзя шуметь, нельзя паниковать, нельзя думать о том, что здесь произошло, нельзя смотреть — надо бежать, бежать…
С трудом поднявшись на ноги и стараясь опять не поскользнуться, Ксения поковыляла в сторону двери. Она видела лежащие на полу трупы, и каждый из них несмываемым оттиском запечатлелся в ее сознании. Саша лежит лицом вниз, откинув одну руку, а другую поджав под себя. Рядом Алена с неестественно запрокинутой головой, смотрит остекленевшими глазами куда-то в стену, горло ее перечеркивает рана, из которой все еще сочится кровь. Посудомойка Наташа сидит, привалившись к стене и опираясь головой о сливную трубу раковины. Толик… Алексей… Антон… Когда же он успел убить всех!
Ксения перешагивала через руки, ноги и тела, молясь только о том, чтобы не упасть, и чтобы дверь на улицу была открыта.
Она уже коснулась дверной ручки, когда услышала шаги за спиной.
Спокойные, неторопливые.
И отчетливо поняла, что ей не спастись. Какое-то время она не желала смириться с этой мыслью. Лихорадочно дергала дверную ручку, наваливалась на дверь всем весом, колотила по хромированному железу перепачканным в крови кулачком и кричала что было сил: «Помогите! Помогите!»
Ее крик оборвался, когда подошедший блондин положил руку ей на плечо и развернул девушку лицом к себе.
— Тише, — сказал он, проводя кончиками пальцев по ее щеке и осторожно вытирая кровавые разводы, — не надо меня бояться. Я не сделаю тебе больно.
Ксения встретилась с ним взглядом и снова утонула в серебряном блеске его глаз, которые были теперь так близко. Боль отступала, страх отступал, дышать стало легче, она снова не чувствовала своих ног, но теперь это было приятно. Она вдруг стала легкой, как перышко, и почти ненастоящей, и все вокруг тоже было ненастоящим, окружающий мир превратился в противную сцену из плохой книжки про маньяка. Можно не читать дальше, можно захлопнуть книгу и перерубить нить, связывающую вымысел и действительность. Кошмар рассеется. А в реальном мире ночь и тишина, и свет фонаря пробивается через штору, и голова опускается на мягкую подушку. Больше я не стану читать детективы, я буду читать романтическую чушь про то, как хорошенькая официантка встречает однажды самого прекрасного мужчину на свете, такого нежного, с удивительными серебряными глазами. Он не позволит ей убежать в морозную ночь, он бережно подхватит ее на руки, и она прижмется лицом к его груди, чтобы не видеть плохих людей. Ей станет хорошо и спокойно, и впервые в жизни она будет чувствовать себя по-настоящему защищенной. Он будет целовать ее пальцы, щеки и губы, слизывая с них кровь. А потом он приставит нож к ее горлу. Повторит, что не сделает ей больно, и она поверит.
2
Следить, не случилось ли в городе очередных массовых убийств, пришлось, конечно, Нине. Она просматривала милицейские сводки и новостные ленты в Интернете каждый день, но не была уверена в своей правоте. Прав мог оказаться и принц Филипп; не исключено, что жертвоприношение духам земли стояло последним пунктом в списке…
Прошел месяц, прежде чем Нина наткнулась-таки на весьма примечательное сообщение на первой странице одного из новостных сайтов.
В московском кафе произошел пожар. Дело было поздней ночью, и по непонятным причинам в огне погибло множество людей. Власти на сей раз не пытались скрыть трагедию. Приводилось и точное количество погибших. Одиннадцать.
Нина тут же позвонила Мишелю:
— Второе жертвоприношение. Да, уверена. Ровно одиннадцать, без случайных жертв. Нужно искать знак Огня… Записывай адрес.
Чуть подробнее происшествие описывали милицейские сводки, но только чуть. То ли расследование еще толком не началось, то ли ФСБ, тоже державшее руку на пульсе, постаралось информацию тут же засекретить… ну, по крайней мере, максимально, в меру сил ограничить, даже для своих милицейских коллег. Была бы воля ФСБ, в Интернет не просочилось бы, наверное, ни строчки, но, к счастью, «федералы» не всесильны, и кто-то из журналистов оказался достаточно расторопным и пронырливым… Единственной новостью, которую Нина почерпнула из сводки, была предварительная версия. Причиной пожара, как считалось, стал взрыв бытового газа — эксперты обнаружили в кухне кафе остатки газового баллона. Всё, больше ни слова.
3
Мишель вернулся с места преступления быстрее, чем ожидала Нина. Сгоревшее кафе находилось не так далеко от Архива, да и делать там было особо нечего. На сей раз Мишель знал, что нужно искать, и с самого начала прихватил с собой принца Филиппа, чтобы тот попытался найти магический след ритуала. Дабы принц не успел придумать причину для отказа и улизнуть, Мишель, едва сгустились сумерки, сам заехал за ним и чуть ли не силком потащил на пепелище. Теперь на щеке элегантного принца темнело пятно сажи, руки были перепачканы копотью, а на сапогах лежал такой слой грязи, будто ему пришлось форсировать гнилое болото. Нина закусила губу и отвернулась к монитору: если Филипп заметит, что она улыбается, ей не жить.
— Мы ничего не нашли, — с порога доложил Мишель. — Почти. Пентаграмма смыта при тушении пожара. Филипп почувствовал магический след, но очень слабый и нечеткий. Мы даже не можем сказать, был ли это знак Огня.
— Одиннадцать людей сгорели в пожаре, — напомнила Нина, — какие еще сомнения?
— Мишель, может быть, ты наконец отвезешь меня домой? — раздраженно встрял Филипп. — Остаток ночи мне придется потратить на то, чтобы отмыться! А пальто, похоже, испорчено безвозвратно!
— Нам нужно вычислить следующий шаг колдуна, Филипп. Вода или Воздух?
— Откуда мне знать?!
— Нам нужно вычислить следующий шаг колдуна, Филипп. Вода или Воздух?
— Откуда мне знать?!
— Мы должны поймать его на месте преступления. Иначе, боюсь, нам никогда его не найти.
Со времени жертвоприношения на кладбище подчиненные Мишеля осторожно присматривались ко всем достаточно сильным и старым московским вампирам, пытаясь понять, кому из них понадобился столь сложный и опасный ритуал. Колдунов среди вампиров было немного, все они вели уединенный и скрытный образ жизни, без нужды не появляясь в обществе. Ну, кроме принца Филиппа, но тот не был достаточно сумасшедшим. Никто из вампиров-колдунов не вызывал подозрений. А главное — ни у кого не было видимых причин так рисковать.
Неизвестный колдун-вампир провел второй ритуал, а расследование не продвинулось ни на шаг.
Прозоровский будет очень не рад об этом услышать. Да что там, он будет просто в ярости.
— Вода или Воздух… — проговорила Нина и с сомнением покачала головой. — Ритуал можно провести где угодно. Для духов Воды — на любом водоеме, их в Москве немало. А для духов Воздуха… Не знаю. В самолете? Ох, нет, только авиакатастрофы нам не хватало! Будет гораздо больше одиннадцати жертв! Нужно остановить этого безумца, Миша! Непременно!
Мишель прищурился. Вот ведь странное создание эта Нина. Жалеет никчемных, обреченных на заклание людишек. Для нее важнее спасти их, чем поймать колдуна.
— Аэропортов в столице меньше, чем водоемов, — сказал он, — будем надеяться, что ты права, и наш колдун решит устроить авиакатастрофу. Нужно обыскать каждый лайнер на предмет магических знаков… придется подключить всех Стражей. Только было бы неплохо знать дату следующего жертвоприношения. Здесь есть закономерность?
Он посмотрел на Филиппа, тот раздраженно передернул плечами, все еще злясь, и буркнул:
— Юпитер — в пятом доме Соляра. Или Марс — в третьем.
— Чего?
— А ничего. Мы слишком мало знаем о ритуале, чтобы понять, при каком расположении звезд и планет его следует проводить. Перебирать все возможные комбинации долго и муторно. Я не стану этого делать. Пусть мадемуазель занимается — такая работа должна ей нравиться!
Нина проглотила его вызывающий тон и иронично посмотрела на разгневанного принца:
— Я попробую. Впервые слышу про дома в Соляре, но разберусь. Полагаю, у меня есть время. Почти целый месяц.
Работа оказалась не такой трудной, как думал Филипп, и как опасалась Нина. Не понадобились никакие дома в Соляре и прочие астрологические сложности. Все оказалось проще некуда — жертвоприношения совершались в первый день лунного цикла. Только и всего.
И третье должно было произойти двадцать седьмого марта, с половины первого ночи и предположительно до трех часов утра, ведь колдуну-вампиру еще понадобится время, чтобы добраться до убежища, пока не наступило утро. Поскольку практически любой ритуал жестко привязан к определенному району — в данном случае, к Москве и Подмосковью — это будет взлетающий самолет. Количество авиарейсов в этот период времени не столь уж велико.
Помимо Стражей, Нина предложила для надежности задействовать и агентов-людей, которых у вампиров полно почти в каждом крупном ведомстве — не «доноров», знающих о существовании темного сообщества, а обычных людей, готовых за деньги исполнить любую работу, не спрашивая, кто, зачем и почему им ее поручил. Но Михаил был категорически против: чем реже вампиры будут иметь дело со смертными, тем лучше для всех.
Нина с ним согласилась. У нее впервые зародилась надежда, что они смогут предотвратить катастрофу.
4
Счастье не может быть вечным. То, у чего есть начало, всегда имеет и финал. Счастье было — когда их оставили в покое, и они смогли жить все вместе, втроем… Тогда ему казалось: так будет всегда. Вечно. Ведь в детстве не думаешь, что все может закончиться. Осознание этого приходит только с опытом. Он свой опыт приобрел слишком рано. Зато хорошо запомнил. Жаль, маму, ее лицо, голос, всю ее жизнь с ними он запомнил не так ярко, как ее смерть…
Овдовев, Ульрика осталась одна со своими ненаглядными малышами и с ангелом из снов, свободная и счастливая. Она больше не нанимала слуг, она сама вела хозяйство: ей нравилось и шить, и готовить, и мыть, и стирать, и гладить, и закупать снедь — ей было приятно заниматься всем этим для своих детей!
Она даже не пустила к себе жить овдовевшую и бездетную старшую сестру.
Ульрике хотелось, чтобы никто не нарушал ее уединения с детьми. Чтобы она одна наблюдала, как растут Гензель и Гретель, за их первыми шагами и первыми словами. Малыши развивались быстрее, чем сверстники, и Ульрике было неприятно думать, что кто-то посторонний узнает об этом. И о том, что с каждым днем они все сильнее похожи на прекрасного ангела, от которого она их зачала.
А еще она боялась, как бы кто не прознал, что ангел по-прежнему приходит к ней во снах каждую ночь, и овладевает ею, и заставляет кричать от блаженства.
Ульрика сама научила Гензеля и Гретель читать и рассказала им все, что им следовало знать о Боге и Сатане.
А тем временем ангел из снов учил Ульрику колдовать.
Ульрике понравилось быть сильной и независимой, она хотела, чтобы все уважали ее и боялись, и колдовала, чтобы получить власть над душами и внушать страх…
Но пришло время, когда она внушила окружающим слишком сильный страх. И тогда священник, невзлюбивший ее за черствость, проявленную ею во время болезни мужа и после его смерти — ведь она так и не пришла на похороны! — донес на нее, и в город приехали Охотники на ведьм. И лекарь свидетельствовал на процессе. Не против нее, нет: он просто заявил, что господин Цуммер и две служанки умерли в результате пищевого отравления, поскольку это явно не было заразной болезнью, но он также не наблюдал и никаких общеизвестных признаков отравления. На основании его показаний и показаний священника, а также многочисленных свидетельств соседей было установлено, что господин Цуммер и две служанки умерли от колдовских манипуляций, называемых порчей.
А ведьма, звавшаяся Ульрикой Цуммер, подтвердила это под пытками.
… Она все звала и звала своего ангела. Звала, когда ее раздели донага, когда палач ощупывал все самые интимные уголки ее тела и даже залезал внутрь в поисках ведьмовских амулетов, когда все родинки и пятнышки на ее теле кололи длинной иглой в поисках дьявольской печати, когда ее остригли и подпалили факелом все волосы на теле, когда ее привязали к деревянной «кобыле» и стегали плетями, когда вздернули на дыбу с грузом на ногах, когда ее ноги сунули в жаровню, когда ее тело рвали раскаленными клещами. Она все звала и звала своего возлюбленного, звала сорванным от крика голосом, звала сиплым шепотом, но он не пришел, он не вырвал ее из рук мучителей, не покарал тех, кто терзал ее, даже не облегчил ее боль… и он не спас ее от костра.
Все закончилось костром на площади.
И крик молоденькой ведьмы несся к небесам, становясь все пронзительнее, пока не достиг высшей точки — пока не оборвался хриплым стоном — а потом был только треск огня.
И жирные черные хлопья оседали на крыльях каменных ангелов.
Все закончилось.
Они думали, что все закончилось!
Но на самом деле — костром на площади все только начиналось.
Глава восьмая Приношение воде
1
Максиму было скучно и смертельно хотелось спать. Он сидел, подперев голову кулаком, и уныло смотрел на крохотный танцпол, где, толкаясь из-за тесноты, разухабисто отплясывали гости. За столом вместе с Максом сидели только мама, бабушка и еще какой-то гость со стороны жениха, и мальчик подумал: вот было бы круто, если бы весь танцпол прямо сейчас вдруг провалился под воду, и все пляшущие утонули! Тогда они снова остались бы втроем. Он, мама и бабушка… Вот было бы здорово! Но, к сожалению, чудес не бывает. Они вернутся домой вчетвером. А еще через несколько месяцев их станет пятеро. Это капец.
Сегодня мама выходит замуж. Свадьба — это просто так, понарошку, потому что дядя Сережа и без того живет в их доме уже почти полтора года. Узаконить отношения пришлось, когда мама узнала, что ждет ребенка… Все эти подробности Максу, конечно, никто не сообщал, он подслушал разговоры взрослых. Ему всегда было интересно все, что касалось мамы и дяди Сережи. Каждый раз он надеялся услышать, что они расстаются. Не дождался. А теперь, видимо, и не дождется.
Своего отношения к отчиму Макс не скрывал. Почти с ним не разговаривал и вообще делал вид, что ему все фиолетово, хотя тот первое время старался наладить контакт. Зря старался. Пусть знает, что Максу он не нужен. И вообще — в их доме он лишний.
Самое паршивое, что Максу приходилось воевать с захватчиком в одиночку. Бабушка встала на сторону мамы и была совсем не против Сергея. Она даже ругала внука за эгоизм и называла нехорошим человеком, раз он не хочет матери счастья. А мама… ну, мама, с тех пор как появился Сергей, стала добрей. Должно быть, чувствовала свою вину, а потому меньше ругала за плохие отметки, да и вообще не так доставала. Даже старалась почаще его развлекать последнее время, водила в кино и по игровым зонам, и карманных денег давала больше. Это, конечно, было неплохо и даже здорово. Но Макс прекрасно знал, что все кончится, как только у нее родится младенец. «Максимка, ты хочешь братика или сестричку?» Она что, с ума сошла? Или он зла себе желает? На примере своих друзей и одноклассников Макс прекрасно знал, сколь невыносимой делают жизнь человека младшие братья и сестры.