– Тоже верно. Это я так спросил… На всякий случай. Ты не особенно напрягайся. Чего стоим? Потопали! Время пошло.
Двор был пустынный, только в противоположном крыле здания, пробивая ярким светом оранжевые занавески, ярко полыхало окно. В какой-то момент свет потускнел – чья-то крупная фигура заслонила нависшую люстру, а потом поток света, освободившись от преграды, неровной желтой рассеивающейся трапецией снова лег на серый асфальт.
Таясь в густой тени разросшихся по двору деревьев, дошли до угла дома, где на стене, на высоте протянутой руки, была закреплена металлическая пожарная лестница.
– Давай подсажу, – сказал шатен, подставляя руки.
Колючий шагнул на сомкнутые ладони и легко дотянулся до лестницы.
– Давай теперь ты, – протянул он руку и, когда шатен вцепился в его запястье, подтащил вверх.
Уцепившись за лестницу, Башка уверенно взобрался следом за ним.
С высоты второго этажа можно было видеть, что происходит за металлической оградой. Метрах в пятидесяти на ярко освещенной улице прогуливалась молодая пара. Наверняка не было денег на такси, и домой решили добираться пешком. Перед домом разбита небольшая площадка, заставленная машинами. Еще дальше – круглосуточный супермаркет, полыхавший неоновой витриной. Из распахнутых дверей выходили редкие покупатели. Дважды, слепо шаря ближним светом по обочине дороги, промчались машины.
До них, затаившихся на подвесной лестнице здания, никому не было дела. Собственно, и они сами в какой-то момент стали невидимыми, слившись со стеной здания. Колючий, уже добравшись до второго этажа, посмотрел на Башку, напряженно поглядывающего на улицу, и толкнул раму. Окно послушно протолкнулось вовнутрь комнаты.
– Ну, что я тебе говорил! – торжествующе воскликнул Башка.
Ступив ногой на подоконник, Колючий распахнул окно пошире, а потом неслышно соскочил на паркетный пол. За ним, так же осторожно, чуток скрипнув петлями, в здание прошел и Башка.
– Куда теперь? – осветил Колючий помещение фонариком.
– Вниз по лестнице.
– А сторож там?
– Там. Их двое… Они в противоположном конце здания, не услышат. Распивают сейчас пиво и футбол по телику смотрят. Наша сборная проигрывает.
– И хочется им смотреть на этот позор? – ядовито хмыкнул Колючий.
Дважды под подошвами слабо пискнул паркет и тотчас смолк, испугавшись собственной дерзости. Спустившись по длинной с двумя пролетами лестнице, оказались на первом этаже. Неожиданно громко стукнула дверь, и на простор, раздирая тишину, вырвался голос комментатора, жизнерадостно сообщавшего об очередной атаке национальной футбольной сборной.
Сторож, шумно шаркая, прошел по коридору, натянулась пружина на двери туалета, после чего раздался громкий стук. Он что-то приглушенно пропел через закрытую дверь, а потом вышел, позвякивая чайником.
– Оружейная комната за тем поворотом, – махнул в дальний конец коридора Башка.
– Все! Идем!
Неслышно прошли по коридору и остановились подле металлической двери. Колючий сорвал печать, осмотрел замок, одобрительно крякнул и уверенно вытащил отмычку. Просунув ключ в замочную скважину и недолго поковырявшись, отомкнул. Второй висячий замок открыл столь же расторопно, дужка, освободившись от крепления, щелкнула где-то между пластинами металла.
– Все, открылась, – объявил он, сжимая навесной замок.
Далее вход загораживала металлическая решетка с проваренными профилями и двумя замками. Вытащив подходящие отмычки, Колючий без труда открыл их и, посветив перед собой, ступил в оружейную комнату. Помещение сработано капитально, как того требовало правило хранения оружия: с толстой кладкой, с железобетонными панелями. В металлических шкафах и больших деревянных ящиках, обшитых железом, лежали пистолеты, в пирамидах, закрепленных к стене, стояли автоматы.
Колючий подошел к одному из ящиков и слегка сдвинул его.
– Тяжелый… Сколько здесь? – Осветив закрепленную на боку ящика бирку, прочитал: – Ага, двадцать стволов. Это примерно пятнадцать килограммов. Замочек хиленький. Оно и понятно, кто же его будет срывать в оружейной комнате. Одной печати достаточно!
– Забираем их и уходим?
– Ты что, Башка, думаешь, я сюда пришел из-за каких-то двадцати стволов? – скривился Колючий.
– Постой, что-то я не врубаюсь. Ты же сам сказал, возьмем несколько стволов и обратно.
– Думаешь, я стал бы из-за каких-то пяти штук баксов рисковать? Возьмем по максимуму, и ходу! Так ты со мной, Башка?
– С тобой… Вместе забирались, вместе и вый-дем, – угрюмо буркнул Башка.
– Вот это правильно, – кивнул Колючий и осветил стоявшие вдоль стен ящики. Их было много. Пронумерованные, с жестяными бирками на крышках и стенках, они стояли вдоль по периметру стены. Пахло оружейным маслом. В отдельных ящиках, стоявших особняком, хранились патроны.
– И сколько же ты хочешь забрать?
– Возьму полторы сотни стволов! – ответил Колючий и, приподняв сумку, что держал в руках, добавил: – У меня тут два рюкзака и четыре сумки, так что не надорвемся.
– Значит, ты все продумал заранее?
– А то как же!
– Только я одного не могу понять, как ты все это через окно вытащишь? Это же килограммов сто пятьдесят будет!
– А вот эту проблему мы сейчас решим. Пойдем к сторожам.
– Ты их завалить, что ли, хочешь? – перепугался Башка. – Послушай, Колючий, я на «мокруху» не подписывался! Если ментов грохнем, нас уже в следственном изоляторе удавят. Нам даже до суда не дожить!
– Башка, кто тебе говорит о суде? Ты в тюрягу хочешь? – усмехнулся Колючий.
– Нет.
– И я не хочу. Все будет путем! Держи веревку, и пошли, только не топай!
Зашли в полутемный коридор и быстрым осторожным шагом направились в караульное помещение, из которого раздавался бодрый голос комментатора. Завершался второй период. Дверь оставалась слегка приоткрытой, и на паркетный пол, рассекая коридор на две неровные половины, падал свет.
– Завязывай лицо, – велел Колючий, вытащив из кармана две медицинские повязки.
Башка молча повиновался.
Дернув на себя ручку, Колючий ворвался в караульное помещение и, наставив пистолет на двух мужчин, расположившихся на диване, завопил:
– Встали!!
Охранники повернули перепуганные физиономии в сторону вошедших, и тот, что находился ближе к двери, потянулся рукой к тумбочке. Именно там могла находиться тревожная кнопка сигнализации.
– Поднялись, мать твою!.. Руки вперед! – выкрикнул Колючий и, когда охранники вскочили, бросил Башке: – Свяжи их! – Затем снова повернулся к охране: – Предупреждаю сразу. Если что не так, шмаляю без предупреждения, мне терять нечего!
Подскочивший Башка старательно и туго завязал запястья рук скотчем сначала одному охраннику, тому, что был поближе, затем так же энергично замотал руки второму.
– Ноги давай вяжи!.. На пол! Лежать!.. На живот! – продолжал орать Колючий.
Охранники повиновались, молча легли на пол, и Башка быстро связал им ноги.
– Вот теперь полный порядок, – расслабленно произнес Колючий. – Вы уж извините за беспокойство, но сами понимаете, без хлопот не бывает… Это лучше, чем убивать. Ха-ха!.. А телевизор можно и так послушать. – Глянув на экран, хмыкнул: – Опять продули! И за что им миллионы платят?! Вот где нужно порядок наводить… Крепко затянул?
– Крепче не бывает, – весело отозвался Башка.
– Вот и славно, вы здесь покуда полежите, а у нас еще дела имеются, так что не будем вам мешать… Вы не в обиде? Ну, тогда все ништяк!
Они вышли из караульного помещения и, более не таясь, заторопились в оружейную комнату. Взломали ящики с пистолетами, быстро переложили оружие в сумки и рюкзаки. Приподняв одну из сумок, Колючий произнес:
– Тяжелая, твою мать… Каждая килограммов по тридцать будет. Даже сложно представить, сколько бабла можно выручить. Все, двигаем!
Закинув поклажу на плечи, он зашагал к выходу. Приоткрыв входную дверь, бдительно осмотрел пустынный двор и, убедившись в безлюдности, скомандовал:
– Выходим!
Быстрым шагом пересекли двор, прошли под колыхающимся фонарем, бросающим длинные неровные тени по сторонам, вышли за металлическое ограждение и сразу же окунулись во мрак липовых крон, где пряталась машина.
– Открывай багажник!
– Что здесь? – удивленно спросил выскочивший из внедорожника водитель.
– Стволы!
– Ни хрена себе! Сколько же их здесь будет?
– А ты думаешь, мы считали? Там еще две сумки и рюкзак.
– Может, мне помочь?
– Не нужно, оставайся в машине. Посматривай по сторонам, если будет что-то не так, дашь знать.
– Понял.
Загрузили сумки в распахнутый багажник и быстро вернулись в здание за следующим грузом.
Когда все оружие было уложено, Колючий скомандовал:
– Понял.
Загрузили сумки в распахнутый багажник и быстро вернулись в здание за следующим грузом.
Когда все оружие было уложено, Колючий скомандовал:
– Ну, чего стоим? В машину! – Расположившись на пассажирском кресле, он снял с лица медицинскую повязку и широко улыбнулся: – Представляю, какой завтра здесь начнется концерт.
– И что мы будем делать с этим добром?
– Не с этим, а с нашим. Сам понимаешь, своя ноша не тянет. А будут деньги, придумаем что-нибудь… красивое! Кстати, а откуда ты узнал про стволы?
– Соседа как-то своего встретил, вот он мне и рассказал.
– А он откуда знает?
– Учился здесь. Его потом за что-то отчислили.
– Менты могут на него выйти?
– Не думаю… Его сначала найти нужно, а он в Москве сейчас живет, в таком муравейнике вряд ли найдешь кого.
– Чего сидим? Поехали! – поторопил Колючий.
– Куда едем? – спросил водитель.
– В сторону Больших Выселок, как можно дальше от города!
– Там пост ДПС, могут остановить.
– Не переживай, – заверил водителя Колючий, – я знаю объездную дорогу.
Внедорожник, развернувшись, подмял широкими колесами чахлую траву и выкатил со двора.
Черный «Мерседес» начальника Главного управления МВД России по Красногорской области генерал-лейтенанта Патулова Анатолия Глебовича остановился прямо у дверей полицейской академии.
В глазах зарябило от звезд старших офицеров. Такое столпотворение руководящего состава полиции наблюдается только в профессиональный праздник или на панихиду. Сейчас был второй случай: многие из собравшихся благополучно «похоронили» свою службу в органах, правда, об этом пока еще не подозревали. Продолжали тешить себя иллюзорными надеждами, что обойдется, гроза минует, но в действительности все было гораздо хуже. Уже завтра на столе генерал-лейтенанта Патулова будет лежать целая папка заявлений на увольнение, так что его рука устанет расписываться под поломанными карьерами. Но все это будет после… Сейчас присутствующие должны в полной мере узнать масштабы генеральского гнева.
Генерал-лейтенант нарочито медленно вышел из машины. Сделал несколько неторопливых шагов по направлению к главному входу и остановился, терпеливо дожидаясь, пока к нему для доклада не подскочит взволнованный начальник академии, его бывший однокашник генерал-майор Мартынов. Вот кого трудно будет подвинуть. Следует крепко постараться, чтобы генеральский мундир тот поменял на серенький пиджачок рядового пенсионера.
– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить… – браво начал доклад начальник академии.
Однокашник был выше Патулова на целую голову. Подтянутый, стройный, генеральская форма выглядела на нем очень органично, но сейчас эта плакатная статность несказанно раздражала.
– Не надо, Петр Юрьевич, – вяло отмахнулся начальник Главного управления. – Наслышан, уже доложили… И не раз! Честно говоря, даже не знаю, что и сказать… Никак не думал, что в академию мне придется приходить не по дружбе, а на место преступления. И, кстати, генерал…
– Да, товарищ генерал-лейтенант, – шагнул вперед Мартынов.
– Я вот что хотел у тебя спросить… Генеральские погоны на плечики не шибко давят? – с нарочито-равнодушным видом постучал указательным пальцем по его плечу Патулов и, не дожидаясь ответа, прошел в распахнутую дверь здания. – Что там у вас? Показывайте!
– Сюда, товарищ генерал-лейтенант, – вышел вперед полковник по воспитательной работе. – По коридору и налево.
Начальник академии, будто бы спринтер, потерявший скорость на старте, поотстал, а потом, затираемый капитанскими погонами, и вовсе оказался где-то в самом конце собравшихся. Для начальника Главного управления его уже не существовало. Стремительное падение генерал-майора не ускользнуло и от преподавателей академии. Люди с погонами всегда очень остро чувствуют чье-то возвышение или чей-то скорый закат. Кто-то особенно нерадивый задел его плечом и, не извинившись, потопал дальше. Следовало собрать поистрепавшееся мужество в кулак, чтобы до конца отыграть отведенную судьбой роль.
Постояв немного в одиночестве, генерал-майор Мартынов уверенным шагом прошел в здание, где еще вчера был полноправным хозяином и даже тешил себя надеждами на дальнейшее продвижение.
– Ну, чего стоишь? – прикрикнул он на дежурного старшего лейтенанта, буквально ошалевшего от огромного количества высоких чинов. – Тебя что, докладывать, что ли, не учили?
Стоявшие рядом офицеры невольно повернулись к генералу, прекрасно осознавая, что это был последний рык смертельно раненного зверя.
Начальник управления вошел в оружейную комнату. Остальные остались за ее пределами, включая прибывших экспертов. Генерал посмотрел на нагромождение взломанных ящиков, на пломбы, хаотично валявшиеся на полу, и негромко произнес:
– Всю охрану… после тщательного расследования вышвырнуть к чертовой матери! Да так, чтобы их потом сторожами в табачный киоск не взяли… Сколько пропало оружия?
– Сто пятьдесят пять пистолетов Макарова, – бойко ответил начальник по воспитательной работе – теперь уже наиболее реальная кандидатура на нового начальника академии.
Генерал-лейтенант в досаде покачал головой:
– Как они только все это смогли унести? Ведь не пять же килограммов, по карманам не распихаешь! Охрана что говорит?
– Грабителей было двое. Их лиц они не видели, на лицах были медицинские повязки. Очевидно, сложили в несколько сумок и оттащили к машине.
– Вот и сами подумайте, что будет, если эти сто пятьдесят пять стволов разойдутся по стране. Это как минимум сто пятьдесят пять жертв! Где тут у нас начальник ДПС? – шагнул генерал в коридор.
– Я здесь, товарищ генерал-лейтенант, – вышел вперед жилистый полковник с мускулистыми руками. По его подтянутой фигуре было понятно, что немалую часть времени он проводит в тренажерном зале.
– Доложите обстановку, что там у вас.
– Есть доложить обстановку! В настоящее время все дороги из города перекрыты. Идет усиленная проверка машин и документов на всех выездах из города. Осматриваются все проселочные дороги, проверяются все сигналы по подозрительным лицам, досматриваются все рейсовые автобусы… – принялся перечислять полковник. – Начальники подразделений докладывают мне обстановку через каждые полчаса, но пока ничего определенного. Мы связались с коллегами по соседним территориям и объяснили им сложившуюся ситуацию, просили помочь. Они тоже усилили бдительность и выдвинули на дороги дополнительные силы.
– А что вы можете сказать? – повернулся генерал-лейтенант к начальнику городской полиции, сравнительно молодому человеку, лет тридцати пяти, с румянцем на щеках (ямочек ему еще не хватало!). Несмотря на возраст, груз полковничьих погон он не ощущал и среди более взрослых и опытных коллег чувствовал себя вполне комфортно.
– Мы проводим усиленное патрулирование по всем вокзалам и аэропортам. Десять минут назад одновременно по всему городу начались полицейские рейды и обыски у всех лиц, кто так или иначе связан с торговлей оружием и судим за разбой и грабежи. Скоро мне должны доложить предварительные результаты.
– Как же это вы так прошлепали-то? – с горечью протянул генерал-лейтенант. – У вас агентуры, что ли, в городе нет?
– Агентура есть, – чуть смутившись, отозвался краснощекий полковник, – и она хорошо себя зарекомендовала. Но в этот раз не было ни одного сигнала. Мое мнение: ограбление, скорее всего, совершили какие-то гастролеры. Сейчас мы пробиваем ситуацию через своих информаторов, но пока ничего конкретного.
– Докладывайте мне каждый час, – устало произнес начальник управления. День начинался скверно. Если оружие не отловить в ближайшие несколько дней, уже через неделю оно забабахает по всей России. – Допросите каждого курсанта, допросите всех, кто был когда-то отчислен, уверен, что «наколку» на оружейную комнату дал кто-то из них… Все! Будем считать, что наша оперативка завершена. А теперь за работу! Сейчас ее у нас невпроворот!
Генерал-лейтенант скорым шагом вышел из здания академии и направился к машине, стоявшей во дворе. Поспешно, стараясь держаться на некотором отдалении, его сопровождал начальник академии, пока еще действующий.
Неожиданно остановившись, Патулов зашел за угол, посмотрел вверх на пожарную лестницу и распахнутое окно и спросил:
– Отсюда пролезли?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– А нельзя было догадаться установить лестницу как-то повыше, что ли… – Не дожидаясь ответа, генерал обреченно махнул рукой и вернулся к машине. Остановившись перед распахнутой дверью, неожиданно обернулся к сопровождавшему его начальнику академии и добавил: – Вот что, Петр… Срезай эту лестницу, на хрен!