Сердце моё полно жалости. Я не могу этого сделать.
А. и Б. Стругацкие. Трудно быть богом.
Скайуокера Йода почувствовал сразу, но не подал виду. Почему? Наверное, это было похоже на последнюю попытку утопающего ухватиться за соломинку и оттянуть момент неизбежной гибели, до последнего надеясь на чудесное спасение или не менее чудесное пробуждение. Молодой рыцарь подошёл неслышно и замер за спиной старого Учителя.
«А ты учишься…»
«Чему же, Учитель?»
Тот резко обернулся, смерив взглядом высокого юношу, стоящего рядом.
Вы звали меня, Магистр?
Закат нынче…
Скайуокер покосился на пылающий где-то далеко внизу горизонт и фыркнул.
Отлично, Учитель. Будем любоваться закатом?
Йода вновь нахохлился на своём парапете. На фоне вечерней зари тёмный силуэт магистра напоминал невозмутимо-вычурное архитектурное украшение.
Закат нынче…
Старый джедай задумчиво закряхтел, полуприкрыв глаза веками. Палочка из дерева гимер будто сама собой царапала серый булыжник – вечная привычка Йоды что-то рисовать, размышляя. Энекин нетерпеливо переступил с ноги на ногу и на автомате проследил путь суковатой трости Учителя. «Ситх побери!» Нити Силы задрожали, сплетаясь в надёжный плотный кокон. Лёгкий кивок означал, что он всё понял правильно…
«Не один ты пришёл…»
… Это был обычный день… Самый обычный день самого необычного города Галактики. Корускант… яркое лоскутное одеяло тысячи лет назад поглотило эту планету, навсегда изменив её лик, заставляя одновременно и восхищаться и ужасаться этому урбанистическому монстру.
Хотелось затеряться в сутолоке толпы, многоликой, разномастной, разноголосой. Бесконечная улица тянулась и тянулась вдоль уходящих куда-то в далёкое небо игл небоскрёбов. Странно, но, прошагав пару кварталов, Энекин вдруг заметил, даже не удивившись, как-то отстранённо, как будто он находился где-то далеко-далеко отсюда, что толпа движется ему навстречу, а сам он, как будто следуя чьей-то минутной прихоти, борется против нескончаемого потока куда-то бредущих, идущих, бегущих существ. Один… Резко и ощутимо кольнуло в груди – он согнулся на секунду, переводя дыхание. И выпрямился вновь, оглянувшись – затылки и загривки всех мастей спешили по своим делам. Кто-то шёл работать, кто-то домой – в круг семьи или же в одинокую конурку, кто-то шёл убивать, кто-то намеревался стащить кошелёк у соседа, а кто-то просто бесцельно брёл, едва переставляя ноги… А куда шёл он сам? Скайуокер вскинул голову, стягивая капюшон плаща. Здесь не было солнца… здесь не было звёзд… здесь не было ветра… даже день не сменял здесь ночь. Была просто улица. Один из нижних уровней.
«Интересно, а можно ли прожить жизнь вот так – ни разу не увидев неба?»
И, срываясь на бег, он кинулся к ближайшему зданию – выходу на верхние уровни. Выше, быстрей, ещё выше… Он шёл, бежал, терпеливо ждал, когда разойдутся створки турболифта, опять шёл, пока, наконец, в лицо не ударил порыв свежего ветра…
Гроза… Разгул стихии в небе над Корускантом. Изорванном, измочаленном войной небе, затянутом вечным грязным облаком смога. Как будто сама природа, сама Сила выражала свой протест, отвечая на войну разумных существ своей собственной войной.
«И она не будет щадить… Никого…».
Ветер, швыряющий в лицо пригоршни холодной воды, забирающийся под плащ и тунику, отбирающий последние крохи кислорода, ещё задержавшиеся на вершине этой многокилометровой башни, словно старался сбить с ног, выбросить упрямого человечка из своих законных владений.
«Врёшь… Не возьмёшь…».
Позади Скайуокера сквозь набегающие громады туч ещё пробивались солнечные лучи, а навстречу уже тенью катилась, подминая под себя расчерченные словно по линейке кварталы, небоскрёбы, площади, стена мокрой пыли, уже завертелся сорванный с многочисленных уровней мусор, стремительно поползла по поверхности планеты черта терминатора… Энекина охватило странное чувство, что он уже видел эту картину. Где? Давно или совсем недавно? Наяву или во сне? Или ему ещё только предстоит испытать на себе весь удар разгневанной стихии? А впрочем, сейчас ему не было до этого никакого дела – слишком многое надо было обдумать, чтобы принять одно единственное решение – делать или не делать.
«Ты сам ввязался в эту игру, парень…».
«Или тебя ввязали, не сказавши и не спросивши…» - шепнул какой-то гаденький внутренний голос.
«Я сам хотел этого».
Голос скептически хихикнул:
«Хотел чего? Справедливости для всех? А нужна ли она всем – твоя справедливость? Ведь она – только твоя. Это НЕ их справедливость… А это – не твоя Игра».
«Так таки не моя?» - привычно взбрыкнул знакомый с детства дух противоречия. Молнии били уже над самой его головой. Но он не боялся их. «В конце концов, - Энекин усмехнулся, закрывая глаза и позволяя воде стекать по лицу за шиворот, - если верить храмовым сказкам, мы ведь одной породы».
«А они там… внизу… знают ли они о том, что здесь гроза? Они – там… а я? А я – здесь… Что ж вы, магистр? Не спросясь?»…
Магистр, я был там… я и сейчас там… на этой войне… Я видел, как умирали мои друзья. Мои Братья-в-Силе. И что толку от всей этой Силы, если нас так легко загнать в угол и расстрелять в упор… Что толку? Мы не страшимся открытого боя, но так уязвимы для удара в спину. Мы думали, что сможем защитить их, закрыть собой, мы думали – они с нами, а они – сами по себе…
«Они» - это твой народ, Энекин… Твоя Семья… И ты дал клятву. Клятву быть с ними.
«Не один ты пришёл – много вопросов на сердце твоём…»
«Я задам один…»
Энекин покачал головой, словно гоня прочь какое-то наваждение, которое никак не хотело уходить и рвалось наружу, требуя выхода:
Мы приходили к ним, чтобы защитить их дома и их близких, но они гнали нас. «Убийцы, нахлебники…» - это их слова, обращённые к нам. Они не хотят ни во что вмешиваться! Они просто хотят мира! Они хотят, чтобы эта война закончилась, но не хотят знать ПОЧЕМУ она началась!
А ты знаешь?
Скайуокер кивнул:
Да. Знаю.
Он в упор посмотрел на Йоду. В потемневших от гнева синих глазах было всё: боль, страх, ненависть…
И я знаю, что вы знаете также.
Йода отвёл взгляд…
«Задавай…»
«Вы ответите?»
«Отвечу. Если будет на то воля Силы …»
Скайуокер кивнул, опускаясь на пол рядом с сидящим на парапете Йодой… А, впрочем, какой тут пол – на крыше башни Совета? Сложил локти на колени и, уткнувшись лбом в перекрещенные запястья, застыл в этой отражающей полное его отчаянье позе.
И даже не вопросительно, а утвердительно…
«Учитель, то о чём говорил Оби-Вану… граф Дуку… правда… Канцлер?»
«Догадался ты как?»
«Вы знали…»
Вы предвидели это… и ничего не… - Энекин замолчал. «Да… и ничего не сделал…» - мысленно закончил старый мастер.
Йода вспомнил день назначения Энекина Скайуокера на пост личного телохранителя Верховного канцлера. Сразу после банкета в честь победы в битве при Корусканте. О желании Палпатина оставить при себе своего спасителя Совету сообщил магистр Ки-Ади-Мунди. Винду возмутился по поводу выскочек, только-только лишившихся падаванских косичек, но следом же махнул рукой: «Какая разница?»…
«Это второй вопрос и… я не могу сказать…»
«А я не могу сказать, как догадался…»
«Неважно – это правда».
…Они быстренько вызвали «на ковёр» Кеноби и Скайуокера, мирно переругивающихся в ожидании решения магистров здесь же, под дверью Совета. Быстренько отправили Оби-Вана к «ситху на рога» ловить сбежавшего генерала сепаратистов, быстренько сообщили его напарнику о новом назначении, быстренько заткнули рот строптивому мальчишке, пытавшемуся возразить, что он не политическая нянька и на фронте пользы от него будет много больше: «Да кто ты такой, чтобы здесь командовать!»…
«Почему я?»
«Ты задаёшь много вопросов…»
«Я задам его вновь…»
«Ответил я на вопрос твой…»
… Лицо его тогда окаменело. Нет, не оттого, что завтра его товарищи вернутся на места назначений без него, а оттого, что от него отмахнулись как от назойливой мухи, сделали статистом без права голоса, права вырвать из пламени войны ещё несколько жизней, а может быть планет, а может быть систем. Оттого, что ему приказали забыть, что это такое – быть Джедаем. Он просто повернулся тогда и вышел из зала Совета, зацепив плечом не успевшего отступить с его дороги Кеноби. Молча, не поклонившись, как будто Совет перестал существовать для него в тот миг. А они? Что они?..
«Совет знает?»
«Нет».
«Почему?»
… Он нашёл его после. Опираясь на клюку и проклиная старость, приковылял в один из тренировочных залов. Скайуокер не обратил на него никакого внимания. Вокруг уже валялось несколько располовиненных дроидов, а светящийся клинок с мерным гулом продолжал рассекать воздух. Йода остановился неподалёку, сверля взглядом спину молодого рыцаря – насквозь промокшая от пота рубаха липла к телу, но Энекин, казалось, не замечал этого. Как, впрочем, и ничего вокруг. Йода терпеливо ждал. Его игнорировали. Йода продолжал смотреть. Через какое-то время Скайуокер занервничал более явно и, наконец, деактивировав сейбер, снизошёл до того, чтобы вполоборота развернуться к старому магистру.
Знаю, что чувствуешь ты. Думаешь, предали тебя, долг твой и веру твою. Я предал. Но я не предавал тебя, джедай Скайуокер. Тебя – не предавал. Мир изменился, и нет смысла доказывать, что сажа бела. Иные слова много дней спустя услышаны будут. В решении Совета не сомневайся теперь. С канцлером будь неотступно. Жребий твой много трудней, много дольше твой путь и твоя война… Когда увидишь то, что ныне скрыто – я позову тебя.
Энекин продолжал молчать. Йода вздохнул и побрёл к выходу. Оставалось надеяться, что он был услышан…
Неважно, как они к тебе относятся. Неважно… Важно как ты относишься к ним. Неразумно стадо, но пастух оберегает его.
Стадо не свободно… Я не хочу быть пастухом.
Не стадо – слуга пастуха, а пастух – слуга его. Без пастуха стадо лишь разбредётся по горам и погибнет, проклиная его и свободу свою обретённую. Направляя стадо, пастух служит ему.
И стадо проклянёт его за то, что он лишает его свободы…
Что лучше – быть проклятым за то, что сохранил жизнь или за то, что не сохранил?
Меньшее зло. «ОН тоже говорит о меньшем зле…» Если уничтожить всех вонскров вблизи стада – это выход?
Нет. Вонскр – часть Мира. Уничтожь одно звено – погибнет целый Мир.
Да, я знаю. Но наш вонскр – не вонскр. Он лишь носит его шкуру.
Тогда пастух должен надеть шкуру вонскра и научить стадо видеть истину.
А если пастух сам не знает истины?
«Дурной пастух много хуже вонскра».
«Предатель?»
«Да»
«Кто?»
Йода крякнул и ткнул клюкой в сторону горизонта – ярко-красное светило наполовину скрылось из виду.
Завтрашний день бурю ждёт…
Энекин поднял голову и повернулся к маленькой фигурке, сгорбившейся на своём «насесте». Ещё мгновение назад глаза его метали молнии, а сейчас… Йода не просто видел – спиной чувствовал горечь, обиду, растерянность молодого рыцаря.
«Как могло получиться ТАКОЕ?»
«Так должно было случиться»
«Он – ситх?»
«Нет».
Я не хочу защищать их теперь. Понимаете – НЕ ХОЧУ! Зачем? Им же плевать на всё! Абсолютно на всё… Единственное, что их привлекает – это набитое брюхо и новое холо-шоу. Они хотят мира только для себя. Они не хотят мира для всех. Они – никто. Да! Вы правы! Они – стадо! Серое стадо. Амёба, которая хочет только жрать, жрать и жрать…
Ты так не думаешь, Энекин. Ещё есть шанс…
«Тогда почему?»
«Предательством жизнь себе думает купить…»
«Но ведь…»
«Нет! Нож в спину – НЕ Свет! И думать не смей!»
Нет. Мы уже опоздали… - Скайуокер опять опустил голову на руки.
Йода в сердцах стукнул клюкой о камень.
Джедай ты! Помни об этом. Не к лицу рыцарю настроения подобные. Не ты ли величайшим из джедаев стать мечтал? Не ты ли малодушию и бездействию презрение открытое выражал? А? Не ты ли говорил о том, что невозможно познать Свет, не познав Тьмы?
Энекин вскочил и, провернувшись на каблуках, оказался лицом к лицу с остроухим магистром.
Я не знаю ваших замыслов, Учитель. Я всего лишь пытаюсь понять, ЧТО здесь происходит?! Но что я могу сделать? Я НЕ могу победить смерть, как бы я этого не хотел! Я понял это. Я видел смерть. Я смотрел ей в глаза…
«В смерти Дуку виновен я…»
«Дуку сам выбрал свою смерть! Вы же знаете…»
Никто не может победить смерть! Она в нас. В нашей природе. Также как и Тьма – часть нашей природы. Но ты можешь сравнивать! Ты видел не только смерть. Ты отличаешься от нас тем, что можешь сравнивать!
Не только смерть… «Да, магистр, я видел не только смерть… Тут вы правы… Падме…»
Учитель Йода? – Энекин опустился на прежнее место.
М-м-м?..
Я боюсь…
Я чувствую твой страх…
Не за себя…
Йода глянул на него из-под полуопущенных век. Понимающе кивнул:
Понял ты теперь из чего отрицание привязанности Кодексом следует.
Скайуокер мотнул головой. Непонятно. То ли утвердительно, то ли продолжая упрямо отстаивать своё право жить своей жизнью. Йода продолжил:
Невозможно это. Знаю. Свойство разума – любить и ненавидеть равно сильно. Боясь возненавидеть или возлюбить кого-либо сверх меры, мы исказили Природу и опустошили свою душу. Природа же не терпит пустоты – крепко запомнить ты это должен…
Я помню…
Мало помнить – должно понять. Ты ничего не сможешь изменить. Ты можешь лишь измениться сам. И тогда изменится твой Мир. «Пророчество становится пророчеством только тогда, когда сбывается».
Это сказка. Всего лишь старая сказка. Я не верю в это. Эта избранность – к ситху её!
Энекин осёкся.
«Именно. К ситху. Не выбирал Дуку…».
«Что?! Но…».
Не хочешь быть слепым орудием? Не хочешь признать, что не мы выбираем Путь, а Путь выбирает нас?
«Да, Энекин, да…. Я виноват. Он проиграл. И я вместе с ним. Гордыня. Гордыня погубила его. Гордыня погубит и нас».
«Почему Дуку покинул Орден?»
«Дуку выбрал «делать»…»
Значит ли это, что выбора нам не дано вовсе?
Ты можешь уйти. Я отпущу тебя, Избранный. Но мне не дано знать, отпустишь ли ты себя сам? И это будет твой выбор…
«А потом я убил его, Магистр. Не просто убил – добил… Я был зол тогда – много наших осталось там. Почему вы не сказали? Вы выбрали за меня?»
«Избавь меня от ответа – мне он неизвестен…»
«В чём была его ошибка?»
«Он забыл кто он, надев шкуру вонскра…»
Я сделал свой выбор, когда пришёл в Храм. Но Храм мёртв и я не знаю, что мне делать с моей клятвой…
Он не мёртв. Ещё не мёртв…
Он не нуждается во мне. Никогда не нуждался.
Я стар, джедай Энекин Скайуокер, очень стар. Я не смогу закончить то, что начал.
«Дуку долго жил – много видел и много знал, но и он оступился…».
«В этом твоё преимущество – ты мало видел и мало знаешь… Вы, молодые, сомневаетесь, но идёте, потому что спешите набить собственные шишки. Вы совершаете поступки и вкупе с сомнением делаете один шаг вперёд. К Развитию. А мы стоим на одной ноге как цапли посреди болота и боимся взбаламутить мёртвую воду. Боимся нарушить равновесие там, где его давно уже нет»
Йода потянулся клюкой к Энекину, ловко развернув того носом к западу. Тонкая алая полоска – все, что осталось от пламени закатного пожара.
Смотри! Закат нынче… Закат Республики. Нового дня восход. Каким будет тот день – тебе решать. Не мне, - джедай ткнул в юношу кривым пальцем, - тебе. И тем, кто придёт за тобой…
Прежде восхода всегда время для ночи.
И малая звезда путь указать сможет, уммм…
Тогда позвольте мне идти самому. В Мире бесконечное множество звёзд, но моя – одна.
Чего ты хочешь?
Взбаламутить воду.
Ты выбрал?
Нет.
«Я понял, Мастер. Вы хотите, чтобы я ночью ползал на четвереньках в чужой шкуре вокруг спятившего стада, держа наготове световой меч в качестве подручного средства для выявления фальшивых вонскров. Чудесно. Шааки помрут со смеху. Слово и дело Республики».
М-м-м?.. – Йода расправил уши и встрепенулся. – Не врут мне уши мои или речи звания джедая гордого достойные слышу я наконец?
Глава VII. Имя есть знамение
И был небосвод глубок,
Но рок уже сети расставил…
Л. Смеркович-ака-Скади.
Он не верил в древние пророчества…
Покрытые пылью слова источали запах тлена и никакая сила «или Сила?» не могла оживить голоса того, кого много веков тому назад посетило внезапное и нежданное откровение. Что хотел сказать неизвестный, тщательно выводивший эти строки? Тот, кто стоял у истоков? Предупреждение это или… руководство к действию?