– Где?? Эта тушка – и в обмороке?! От страха?! – наш гость был откровенно поражен этим известием. А чего он ожидал? – И не надо так на меня коситься! Он меня мечом хотел угуманизаторить…
– Чего–чего он хотел с тобой сделать?! – не понял Викор.
Честно говоря, и я тоже. Я половины его слов не понимаю!
– Мечом. Убить. Меня! Повторить еще раз?..
Эйлан начал понемногу нервничать и злиться. Ну и сам виноват, надо сразу понятно изъясняться.
– Не обращай внимания, у него просто шутки такие. – Рони успокаивающе положила ему руку на плечо. – А на счет страха – сам посуди. Есть чего испугаться, если на тебя бросается демон!
Эйлан откровенно недоумевал. Я даже заподозрил, что он притворяется. Не знать самых простых и элементарных вещей! Это ж кем быть надо!
– А нечего было меня провоцировать! – виновато пробурчал этот, не пойми кто. – Если надо, я извиниться могу…
– Лучше не надо, – криво ухмыльнулся я – а то он ночью больше не заснет!
Хотя я и не сильно люблю Монка, но всю ночь слушать его шаги над ухом… извините меня, я на это не согласен!
– Мое дело предложить, его дело – отказаться. – равнодушно пожал плечами Эйлан – Кстати о ночи и сне. Ничего, если я пока под кустиком посплю? Я не убегу, чесслово! А то спать так хочется–а–а–а–а…
И он зевнул так, что у меня возникли здоровые подозрения в целостности его челюстей. А что касается честности – я с ужасом понял, что и мене зверски хочется зевнуть! О, Светлые боги, ну что я вам такого страшного сделал, что вы от меня отвернулись?!
– Спокойной ночи – тем временем пожелала Эйлану Рони – и – до завтра…
Парень уже ничего не слушал, как сонамбула направившись к кустам золотянки. Облюбовав какой–то кустик, демон положил непрерывно таскаемую им голову на землю возле себя, закутался в свой плащ и улегся на земле. Спать. Я еще несколько минут постоял, понаблюдал за ним, а вдруг прикидывается, но ровное и тихое дыхание спящего убедило меня, что он действительно заснул.
К тому времени немного пришедший в себя Монк, обходя место ночевки нашего иномирного гостя десятой дорогой, тем не менее, последовал его примеру и тоже стал готовиться ко сну. Викор, посмотрев на это сонное царство, досадливо сплюнул на землю и дал отмашку на разбивку всеобщей ночевки…
…Посреди ночи меня разбудило довольно неприятное ощущение холода. Откуда?! Последний раз мне так было холодно на Высоком перевале!
С минуту я лежал, созерцая полный диск Аскери – младшей сестры Моны и Керии, пока не понял, это не я мерзну, это этот демон, забери его… Пресветлая!
Пришлось встать, отыскать в развалинах пару брошенных балахонов и укрыть его одним из них. Демон завозился под дополнительным одеялом, чуть–чуть распрямился и вскоре завернулся в него с головой, постепенно согреваясь.
Второй балахон я свернул плотным валиком и подсунул ему под голову в качестве подушки.
Вставать еще раз посреди ночи из–за неудобства, ощущаемого э'гленером, не хотелось. Вернувшись на свое место и улегшись, я вновь прислушался к своим и не своим ощущениям – вроде бы больше ничего не беспокоит. Значит, все в порядке.
…Возле уха ветер тихо шепнул уже ставшим знакомым голосом «Спокойной ночи…».
И чего только не привидится ночью возле развалин темного храма…
Глава 2. Не будите лихо утром рано… Проснуться оно в любом случае успеет!
Лана
Проснулась я резко, вдруг. Вот бывает такое – спишь, спишь, спишь и вдруг всё – сна уже нет ни в одном глазу. Мне было тепло и уютно. Тело приятно ныло, как после хорошей работы и последующего хорошего отдыха. Видимо, не слабо мы вчера отметили Самайн… Интересно, а в парке все на месте? Ничего не поломали?
Бодрость била через край! Хотелось вскочить и чего–то делать, чем–то заниматься. Я радостно открыла глаза и тут же скоренько их захлопнула. Вот не помню я, что бы в моей спальне кусты из матраса росли! Ко мне что, Галя в гости приехала или это такое оригинальное продолжение сна? Открыла один глаз – куст никуда не исчез, все так же склоняя надо мной свои ветви, густо обсыпанные золотистыми соцветиями. Открыла второй – та же картина.
И вот тут я все вспомнила! И обряд, и про то, как отбивалась, и про три луны, всё… Как–то сразу взгрустнулось, но где–то, где–то там, в глубине души, ехидно скалилась радость – не у каждого исполняется розово–заветная мечта.
Даже таким вот, идиотским образом…
Всё равно ведь больше не усну, так почему бы и ни встать? Я окончательно проснулась и, сладко потянувшись всем телом, села на земле. О! Кто–то добрый укрыл меня, поверх моего собственного легкого плаща, одним из «боевых трофеев» – балахоном. Другой балахон, свернутый компактным валиком, служил мне подушкой. Я еще раз зевнула до хруста в челюстях, потянулась и выбралась из–под куста. Мама мия, порка бозка!..
Я очень редко вижу рассвет, так как очень даже люблю поспать. А вот теперь поняла, что эта красота стоит нескольких потерянных часов сна.
Рассвет только–только начинался. Солнца на небе еще не было видно, но облака уже были того ярко–розово–алого оттенка, когда еще чуть–чуть – и в глаза острым, золотым и сияющим копьем ударит первый луч. Солнце медленно, словно бы нехотя, выползало на небо из–за макушек деревьев, одевая еще густо–зеленые кроны во все оттенки золотого и алого, словно бы на миг, презрев законы времени, в этот скрытый ото всех уголок заглянула осень.
Белый, прозрачный и довольно зябкий туман, до этого окутывавший небольшую полянку уютным покрывалом, словно бы взорвался изнутри сотнями сотен ярких и сияющих самоцветов–искорок – росинок. Небо, выкрашенное во все оттенки розового и алого на востоке, медленно меняло свой цвет на голубой и темно–синий на западе, куда лучи восходящего светила еще не доставали.
Бледный овал одной из лун еле–еле проступал на этом темном кусочке неба, словно бы ночь не желала сдавать свои позиции, изо всех сил сопротивляясь наступающему дню. Тихо чвиркнула одна птаха, ей ответила другая – и уже нет той торжественной тишины, еще не так давно окутывавшей лес. Каждая птица пыталась по–своему поприветствовать восходящее солнце.
Я стояла с глупой улыбкой, созерцая сию фантасмагорическую картину, переполненная какой–то неземной, тихой и домашней радостью, пока какая–то синица неощипанная, взлетая, не смахнула мне всю росу с ветки за шиворот!!
Ух! Ладно, раз намочили – пойдем умываться! Тем более что ручей где–то рядом, судя по звонкому журчанию. Я подхватила свой плащ, один из балахонов (вытираться–то чем–то надо?) и направилась в ту сторону, откуда доносился звук.
А вот и ручеек! Там, где я выломилась из кустов, он собирался в небольшое озерцо, отлично подходившее для осуществления моих коварных замыслов. Умывания, то есть! На бережку этого природного «умывальника» был очень удобный камешек, на который я и не преминула влезть…
Ну–с, плащ в сторону, камзол снимем, что б не намочить, да и мешает он… Этот черный, плотный и расшитый серебристой нитью предмет моего одеяния (причем, настоящий, а не самодельный) был найден в костюмерной районного Дворца детского и юношеского творчества у бабы Маши (та еще тетка…), где он валялся, никому не нужный. Ну, я его быстренько и оприходовала, на свои нужды.
Оставшись в черной шелковой рубахе и черных, облегающих и блестящих кожаных штанах, приобретенных на базаре у бабульки (и где она их взяла?!) за пятнадцать рублей, опоясанных черным широким кожаным поясом с большим количеством металлических блях (выклянченным у брата под честное–пречестное вернуть в целости и сохранности) и заправленных в черные сапоги–казаки (выпрошенные у подруги), я наклонилась над озерцом…
Ой ты, боже ж мой! Так и заикой недолго остаться! Из воды на меня глядело НЕЧТО! Объясняю по порядку.
Выглядело это НЕЧТО следующим образом: длинные бело–серебристые волосы, разделенные пополам угольно–черной прядью ото лба до затылка, стояли дыбом после сна и были так перепутаны, что я с ужасом представляла себе, как я буду их расчесывать! Половины лишусь, не иначе! Бледное лицо когда–то расчерчивали ломаные черные линии, которые огибали глаза и острыми зигзагами спускались до губ, а к тому же, заштрихованные черным карандашом для бровей, производили убойное впечатление. А теперь они растушевались по всему лицу!
Кто сейчас меня увидит – с дерева не снимем! И доказывай потом, что ты не верблюд, то есть, не демон или не предсмертный глюк. Вот только темно–вишневые губы, которые были очерчены тем же самым черным карандашом, сохранили свой цвет и границы… Нет, надо умываться и срочно!!
Брррр! А водичка–то холодная! Родниковая! Сцепим отплясывающие яростную чечетку зубки (чтоб язык не откусить, этот орган мне еще пригодится!) и продолжим водные процедуры!… В очередной раз (третий? четвертый?) вытирая лицо краем балахона и заглядывая в воду, я осталась довольна полученным результатом.
Из воды на меня глядела слегка бледная девушка с довольно темными губами и взъерошенными серебристо–белыми волосами. Слава богу, что нарисованные глаза смылись… А вот теперь не мешало бы и расчесаться! Увы и ах, но собственная расческа осталась дома. Хм… ну не руками же расчесываться!
Стоп. У Рони наверняка должна быть! Какая нормальная особа женского полу отправится в путешествие без походного «боевого набора» косметики? Попросим у нее. А пока, камзол под мышку, плащ на плечи, капюшон на голову и вперед, за гребешком!
На полянке перед руинами уже не спали. Народ активно потягивался, зевал и всячески изображал нежелание вставать. В центре уже пылал небольшой костерок, вокруг которого с котелком деловито суетилась Рони. Ладно, отвлечем ее на пару минут…
– Рони, можно тебя на пару минут? – спросила я, подойдя поближе.
– Да, Эйлан? – Рони поставила на землю котелок, в котором, наверное, предполагалось готовить завтрак, и обернулась ко мне.
– Ээээ… Рони… А у тебя вот чисто случайно, гребешка нет? И ленточки какой–нибудь? – спросила я.
Тонкие брови Рони поползли к своим старшим братьям в гости, к волосам то есть.
– Гребешка? – недоуменно переспросила она – Ленточки? А тебе зачем?
Хм, а что, гребешки используют еще для чего–то? Просветите, пожалуйста, темную меня, для чего??
– Расчесаться я хочу. А что, нельзя?
Действительно, не думала, что мое невинное желание нормально выглядеть, будет так странно воспринято. Рони покосилась на меня, но все же отошла к костру, порылась в неказистой сумке, валяющейся рядом, и протянула мне длинную темно–зеленую ленту, расшитую серебряной нитью, и деревянный гребешок.
– Спасибо! – сказала я и направилась к ранее облюбованному мной дереву на краю полянки.
Вообще–то, по жизни я ролевик[1] и официально состою в ролевом клубе, но ничто толкиенутое мне не чуждо. Поэтому по расе я считаю себя полуэльфом. К чему я это объясняю? А к тому, что как истинного представителя сей остроухой расы, меня тянет к зеленым насаждениям. И для приведения себя в порядок я выбрала именно дерево, не все, конечно, а его очень удобную и толстую ветку, росшую невысоко и практически горизонтально.
Закинула наверх камзол, гребешок и ленту – сунула в карман штанов, подпрыгнула, подтянулась – и я уже на ней. Теперь скинем плащик, устроимся поудобнее, встряхнем волосами, перекинем их на одну сторону, вытащим гребешок, ленточку пока в зубы, она нужна будет чуть позже, и займемся собой. А, заодно, и поразмышляем на тему «Куда ж это меня занесло и что мне со всем этим счастьем, собственно, делать»?..
Бдзоннн! Шмяк, хряпс… Нет, ну не дадут сосредоточится бедному несчастному полуэльфу! И как они умудрились, одновременно уронить три предмета?.. Ну я даже не знаю! Репетировали долго, что ли?..
Я подняла голову и глянула на полянку.
Хе! Спешите видеть! Музей восковых фигур мадам Тюссо на выезде! Выставка под названием «Герои и героини фэнтези»! Все персонажи моего личного бреда застыли в самых невероятных позах, позволив мне, наконец, составить полную картинку компании, куда меня занесло попутным (или не попутным, это как посмотреть) ветром.
Итак, сегодня (да и не сегодня тоже) весь день на арене:
Рони. Единственная девушка в отряде. Невысокая, стройная и хрупкая, с бледно–золотистыми, длинными волосами, заплетенными на висках в две косички, которые сцеплялись на затылке заколкой, а остальные волосы были распущены и струились по спине ниже талии.
Глаза зеленые, расширенные (наверное, от удивления, только чему же тут удивляться?), опушенные длинными ресницами, которые сейчас усиленно хлопали. Одета она в тунику бледно–зеленого оттенка, более темную по цвету рубаху, со шнуровкой на груди и на рукавах, и коричневые замшевые брюки, заправленные в невысокие мягкие сапожки. Застыла, уронив котелок на землю (А! Вот что зазвенело!) и облив себе сапоги.
Викор. Что–то помню еще с ночи. Высокий атлетического вида мужчина. Черноволосый и симпатичный на вид. Короче, эдакий классический герой. Лицо с правой стороны над бровью украшает небольшой свежий красноватый шрам. Волосы довольно длинные, до лопаток, собраны на затылке в хвост, перетянутый кожаным шнуром. Глаза светло–серые (и тоже круглые, хи–хи!), кожа бледная.
Одет он в плотную кожаную куртку, такие же кожаные штаны, заправленные в высокие и мягкие сапоги, голенища которых перехвачены под коленом ремешками. Рядом валяются перчатки из жесткой черной кожи с защитными металлическими накладками и походная сумка с вещами. До того, как застыть мухой в янтаре – точил оселком меч, хоррроший такой полуторник, теперь пытается заточить собственное колено.
Ну что ж, удачи ему в сем нелегком деле!
Монк. По размерам узнала. Шкаф. Зеленый. В смысле – кожа болотно–зеленоватого оттенка. Явно – не человек. Глаза карие с золотистой искрой (о форме вы и сами догадались, да?). Волосы жесткие, короткие, каштановые. Лицо приплюснутое и донельзя удивленное.
Одет в какие–то кожано–металические фиговины и ремешки, которые, по–видимому, являются его доспехом. Ну и флаг ему в руки, факел в зубы и электричку на рельсы, с таким–то доспехом, и орден «За храбрость» (посмертно, хе–хе!)! Он, видно, вставал, когда замер на взлете. Так что сейчас каблуки его сапог, размера эдак сорок восьмой растоптанный, скребли землю, пропахивая нехилые канавки! Про себя, я окрестила его равнинным орком.
Хряяяпс, проскребли сапоги очередную канавку. Успехов тебе, начинающий экскаваторщик.
Четвертый персонаж был гномом. Причем, таким колоритным и гномячьим гномом, что ошибиться в определении его расовой принадлежности было бы очень затруднительно! Его борода и волосы странного темного, красно–коричневого цвета, кучерявые до невозможности, но ухоженные, скрывали всю верхнюю половину лица представленного на обозрение персонажа. Видно, что их хозяин за ними ухаживал (КАК!!! Научите меня! А то пока свои волосы расчешешь – половины лишишься…). Хм… Наверное, эти заплетенные в косички, пряди, являлись усами, хотя я бы с трудом нашла в тех зарослях волос, именуемых бородой, даже отдельную прядку! То, что предположительно являлось волосами, стянули в мохнатый хвост на затылке.
Глядя на это издевательство над самим словом «хвост», создавалось впечатление, что к гному сзади разлохмаченный клубок тонкой медной проволоки привязали… Глаза у него маленькие, глубоко посаженные, и поэтому их цвет не разобрать. Нос большой, кавказский! Эдакий кацо! А если он еще и с характэрным акцэнтом разговарываэт… Я буду долго смеяться! А больше на лице ничего и не было видно….
Одет он в кольчугу, перетянутую широченным кожаным поясом с огромной медной пряжкой. Еще были заметны руки, с кирпично–красно кожей, и черные сапоги до колена, выглядывающие из–под этого произведения стального плетения. Всё остальное скрывала упомянутая выше кольчуга.
У самой кромки сапог, войдя до середины в землю, торчала двулезвийная секира пугающей наружности. Она, видимо, и шмякнулась…
Пятый, из представленных на поляне персонажей воскового музея, был невысокий и щупловатый паренек, не запоминающейся наружности. Светлые, вернее, блеклые, волосы, светлые глаза. Одет он во что–то серо–зелено–синее. Точнее, в рубаху и штаны, а вот коричневато–желтая куртка валялась на земле, рядом с ним. Поясом у него работал широкий и длинный кусок материи, несколько раз обхватывающий талию и доходящий почти до середины груди. Из–за отворота мягкого и невысокого сапога торчал кинжал. Вторым он пытался, вероятно, почистить ногти, но с большим успехом сейчас остался бы совсем без руки.
Ножики детям не игрушка! Покупайте пистолеты…
Эрланиона на полянке не наблюдалось, видно, мыться–стираться пошел… Весь, хи–хи–хи!
Тем временем, Викор, похоже, слегка оклемался, осторожно встал, медленно и с опаской подошел ко мне, и нерешительно, словно проверяя, а не кажется ли ему, пальцем потыкал в носок сапога.
– Ммые оеыы? – вопросительно вздернув брови, промычала я сквозь ленточку.
– Угу, – игнорируя меня, кивнул своим мыслям Викор. Потом повернулся к остальным и трагично, с надрывом, простонал – настоящая!..
– Мммы? – потребовала уточнения я.
– Ты – настоящая! – уточнил Викор.
– Мыму… тьфу! А вы думали что, глюк? Хе! Такое счастье вам не светит! Объясни, где именно и каким боком я «настоящая»? – сплюнув ленточку на ногу, уточнила я.
– Просто мы никогда еще не видели живой представительница клана л'Аллариэнай… – задумчиво протянула, тоже слегка пришедшая в себя, Рони.
– Ллаллани… ри… тьфу! Еще бы Тра–ля–ля назвались! Какого–какого клана? Извиняюсь, но ни к каким ай и вай я отношения не имею! – решительно открестилась от всего я.
Вот еще, не успела проснуться, а уже запрягли!