– Приезжай в “Центральный”.
– А что там? – проявила я вполне понятное любопытство.
– Приезжай, увидишь.
Судя по голосу, настроение у Артема было ниже точки замерзания. Следовательно, ничего хорошего меня в торговом центре не ждет, а с любопытством я могу умело справляться. В общем, я не понеслась сломя голову в универмаг, а не спеша выпила кофе, оделась и взяла с собой Сашку, чтобы в трудную минуту иметь рядом родное существо.
Подъезжая к универмагу, я уже представляла, что меня ждет, и не ошиблась, к сожалению. Возле дверей стояли милицейские машины, оцепление и толпа граждан, глухим ропотом выражающая недовольство. Машину мне вновь пришлось бросить у черта на куличках и двигать пешком. Ко всему прочему, пошел дождь, Сашка глухо рычал, а я строила зверские рожи, протискиваясь к дверям. Меня заметил Карпов, тот самый мент, что встречал меня здесь в прошлый раз, торопливо приблизился, по-мужски пожал руку, Сашка тявкнул скорее всего от злости, что его только что пихали и толкали. Карпов покосился на него с недоумением, но тут же потерял к собачке интерес, сунул руки в карманы и вздохнул.
– Неужто еще один труп? – поморщилась я.
– Так точно.
– Опять в кабинке?
– На этот раз нет. Может, пройдем?
Он предупредительно распахнул передо мной дверь. На его левой руке возле большого пальца я увидела татуировку в виде якоря.
– На флоте служили? – кивнула я, хотя что мне за дело, где он служил, дурная привычка без нужды языком молоть. Он растерянно взглянул на меня, перевел взгляд на свою руку, которую к тому моменту уже опустил, и рукав куртки скрыл татуировку.
– А-а… нет, так, знаете ли, грехи молодости. Я охотно кивнула, так как грехи являлись для меня вещью понятной.
Подниматься на второй этаж мне не пришлось, Карпов повел меня широким проходом между одинаковых витрин с выставленными в них товарами. Я вновь увидела мужчин в форме. Человек пять толпились возле распахнутой настежь двери, и среди них Вешняков. Услышав шаги, все дружно повернулись, а Артем, вздохнув, пошел навстречу.
– Еще один труп, – сказал он с намеком на отчаяние.
– Кто на этот раз?
– Тюрина Ольга Александровна, двадцать восемь лет. Продавец отдела игрушек.
Мужчины расступились. Я сделала еще несколько шагов вперед и увидела женщину. Она сидела на стуле в небольшой комнатке, что-то вроде подсобки. Ноги некрасиво раздвинуты, одна рука безвольно свисает вниз, другая лежит на столе, рядом опрокинутая чашка с чаем, на полу лужица. На стене вешалка с плащом, подол плаща скрыл лицо женщины, так что виднелся лишь ее подбородок. Чуть ниже зияла жуткая рана с вывернутыми краями, на сей раз женщине перерезали горло.
– Черт, – пробормотала я, совсем тихо, но мужчины услышали.
– Да уж, – вздохнул Карпов. – Теперь такого наговорят. – Кажется, только это его и беспокоило.
– Граждане волнуются, – пожал плечами мой старый знакомый по имени Петр Сергеевич. Я вздохнула – если он здесь, значит, все очень серьезно. – Третье убийство за неделю. Ведра грязи нам обеспечены: убийство одно страшнее другого, а органы бездействуют. Убийцу надо найти как можно скорее.
На лицах мужчин появилось выражение, которое можно было охарактеризовать, как тоску пополам с усмешкой. Легко сказать – “найти”. Убийца – парень затейливый и, похоже, далеко не дурак. Отыскать его будет непросто. Впрочем, по тому, как произнес это Петр Сергеевич, становилось ясно: он и против дурачка какого ни на есть возражать не станет, лишь бы те самые ведра грязи не опрокинулись на него лично.
– Она так и сидела? – стараясь не думать о том, как к произошедшему отнесется Дед, спросила я. Артем кивнул. – И лицо было закрыто?
– Думаю, он подошел, зажал ей рот, воспользовавшись плащом, чтоб крик не услышали, и полоснул ножом. Хотя, может, просто боялся взглянуть ей в глаза. – Он невольно поежился.
– Это маньяк-то? – присвистнула я.
– Хорошо, не маньяк. Тогда кто? Кто бродит по универмагу и убивает женщин ни за что ни про что? Ограбление исключается, у первой жертвы сумку даже не тронули, у второй ее вовсе не было. Здесь то же самое, сумочка стоит на полке, но убийцу она не заинтересовала. Он убивает, чтобы убить.
– То есть все-таки маньяк? – спросила я, ни к кому не обращаясь.
– Если у тебя есть своя версия, охотно послушаем, – съязвил Артем.
– Для начала хотелось бы узнать кое-какие детали, – дипломатично пожала я плечами.
– Тело обнаружила Кузьмина Татьяна Петровна. Они с Тюриной работали вместе. По ее словам, Тюрина с самого утра чувствовала себя неважно, народу было мало, и она отпросилась попить чаю. Было примерно одиннадцать часов. Когда прошло полчаса, а Тюрина не вернулась, Кузьмина забеспокоилась и пошла ее проведать.
– Где она сейчас?
– Увезли на “Скорой”, похоже, сердечный приступ.
– И никто ничего не видел? – на всякий случай спросила я. Вешняков покачал головой. Я огляделась, по обыкновению прикидывая, где и как мог пройти убийца, когда зазвонил телефон. Звонил Дед.
– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул он так, что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Мужчины нахмурились и дружно подтянулись.
– Еще одно убийство, – сообщила я покаянно.
– Знаю, что убийство. В приемной телефон без конца трезвонит, люди в панике, а вы… – Тут Дед, должно быть, вспомнил, кому звонит, и патетику попридержал. – Ты же сказала, о маньяке и речи нет? – сказал он с обидой.
– Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю.
– Думай что хочешь, только сделай что-нибудь.
– Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо него раздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надо найти. Общественность в шоке.
Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дед так орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперь готовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но, видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного.
Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется, еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово.
– Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказал Вешняков и кивнул направо.
Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя по стойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией в том же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом… Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда вела лестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей. Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом и комментировал:
– Железная дверь выходит во двор.
Он распахнул ее, и я увидела заасфальтированный двор с мусорными баками, с двух сторон он был огорожен, а с третьей, там, где виднелись баки, соседствовал с гаражами. Если парень не калека, то смыться отсюда дело двух минут. Метрах в пятидесяти впереди высилась девятиэтажка.
– Туда послал кого-нибудь? – спросила я, указывая на жилой дом. Артем кивнул в ответ.
Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала, расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые на работе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять же расстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров.
Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшись о моих мыслях, заметил вслух:
– И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тут следы.
– Это точно, – согласилась я и вернулась в здание.
Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл, выглядевший по-прежнему пустынно.
– Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась я неизвестно чему.
– Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал, дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром.
– И никто чужого не заметил? – подивилась я.
– Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинище огромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, кто свой, кто чужой.
Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотно вернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашка чихнул, а я сказала зло:
– Терпи или сиди дома. – Пес обиделся и отвернулся.
– Собака у тебя смешная, – заметил Артем. – Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает.
– Это точно, – охотно согласилась я, так как в уме Сашки никогда не сомневалась. – С кем из работающих здесь успели поговорить?
– Да, считай, уже со всеми. Только что толку? Убитая работала в отделе три года, не замужем, характер, говорят, довольно склочный, особо ее здесь не жаловали.
– Оттого и прирезали, – горестно добавила я. Артем обиделся:
– По-твоему, это смешно?
– А кто сказал, что я смеюсь?
– Единственный человек, который вроде бы поддерживал с ней отношения, это убитая Иванова Елена. По крайней мере, ее с ней несколько раз видели.
– После убийства Ивановой девушку допрашивали? – кивнув в сторону подсобки, спросила я.
– Конечно, я посмотрел записи, ничего существенного… Даже не сказала, что дружили, “иногда встречались” – вот так вот.
– Может, и вправду не дружили, – задумчиво заметила я. – А накануне Иванова здесь не появлялась?
– Таких свидетельств нет. Последнее время они работали в разных сменах, я уже сравнил графики.
– Они могли встречаться вне работы…
– Ты думаешь… – нахмурился Артем. – То есть ты считаешь, что Иванова видела убийцу Вероники Серафимович и рассказала об этом подруге, то бишь Тюриной, оттого та и стала следующей жертвой?
– А ты что считаешь? По универмагу бродит маньяк?
– Почему бы и нет? – разозлился Артем.
– Потому что маньяк у нас затейник, жертвы выбирает довольно любопытно. Предположим, он душой сроднился с торговым центром, но отчего еще кого-нибудь не прирезать в кабинке, если это для него принципиально? И убил он ее совсем не так, как тех двоих.
– Что ты имеешь в виду?
– Да ничего я не имею, – устало сообщила я и даже зевнула из вредности, чтобы Артем не вздумал приставать. – К родственникам убитой кого-нибудь отправил?
– Да.
– Ну и ладненько. Поехали к мужу Ивановой, очень мне захотелось с ним поговорить.
– А как же… – начал Артем, но вдруг махнул рукой: – Поехали.
Народ все еще толпился возле универмага.
– Представляю, что сегодня будет твориться в городе, – мрачно заметил Артем.
– А что такого? – подняла я брови. – Поболтают немного, а завтра опять побегут в магазин.
– Торговый центр закрывают.
– Это кто распорядился?
– Никто. Хозяева сами так решили. Говорят, пока убийцу не найдем, не откроется.
– Это они погорячились. День, два от силы потерпят, потом торговля вновь пойдет. Здесь убытки считать умеют.
– Тебе никто не говорил, что ты циник? – с неожиданной обидой спросил Вешняков. Я, признаться, удивилась.
– Я даже слова такого никогда не слышала, – хмыкнула я, торопливо шагая к машине. Артем только покачал головой.
Убитая накануне Елена Иванова жила в обшарпанной пятиэтажке на окраине. Пейзаж здесь был довольно унылый: заводские трубы, серое небо, дом с застекленными, каждая на свой лад, лоджиями, чахлые деревца и бродячие собаки.
– Рай на земле, – съязвила я, неохотно выбираясь из машины.
Возле подъезда блестела здоровенная лужа, Артем саркастически наблюдал за моими попытками спасти обувь, однако в критический момент сам подвернул штаны и запрыгал козликом.
Квартира была на первом этаже. На наш звонок открыл мужчина лет тридцати с помятым лицом. Сразу и не разберешь, то ли с перепоя мается, то ли от слез опух, то ли долго спал лицом вниз, впрочем, ничто не мешало ему соединить все это.
– Иванов Сергей Витальевич? – осведомился Артем, протягивая удостоверение.
– Ну… – кивнул мужчина, подумал и заявил: – Так ведь ваши были уже, – недовольно крякнул и предложил: – Заходите.
Мы вошли. Квартира была маленькой и какой-то захламленной. Женской руки здесь не чувствовалось, похоже было, что живет мужик бобылем и об уюте не тоскует.
– Садитесь, – кивнул Сергей Витальевич на диван, застеленный пледом, смел крошки с журнального столика в блюдце, торопливо подхватил чашку, скрылся на кухне. Я оглядела комнату со старой мебелью и блеклыми шторами на окнах. Хозяин вернулся, сел напротив, глянул на нас и отвел глаза.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Артем. Я покосилась на него с недоумением, но мужчина охотно ответил:
– А как я могу себя чувствовать? До потолка прикажете прыгать от радости, что жену убили? – В его голосе слышалась злость, что, впрочем, и неудивительно, но что-то мне в парне не нравилось. Он поднялся, прошелся, вновь сел, избегая моего заинтересованного взгляда.
– Вам жена про убийство рассказывала? – спросила я.
– Про какое? А… нет, то есть сказала, конечно, мол, вот ужас, убили прямо в примерочной. Но ничего больше.
– Не могли бы вы поточнее припомнить тот разговор?
– Да не было никакого разговора. Пришла вся взвинченная, говорит, убили. Вот и все.
– Есть предположение, что ваша жена видела убийцу. Оттого и погибла.
– Видела убийцу? – повторил он, вроде бы не веря.
– Да. Сегодня погибла еще одна женщина, там же, в универмаге. Ее часто видели с вашей женой.
– Погибла? – Иванов так побледнел, точно мгновенно обморозился. – Кто?
– Тюрина Ольга Александровна.
– Ольга, – пробормотал он. – Надо же…
– Вы ее знали?
– Ольгу? – Он вроде бы меня совсем не слышал, с усилием повернул голову и посмотрел мне в глаза. – Ольгу знал… видел несколько раз. Они с Ленкой раньше вместе работали, в магазине на Садовой, потом сюда перешли. То ли Ленка ее устроила, то ли она ее, я уж не помню.
То, что парень упорно называл погибшую жену Ленкой, слегка меня удивляло, может, для него это норма жизни, а может… Он вновь задумался, причем так основательно, что я подумала – уснул, но тут он поднял голову, бледность все еще заливала его лицо, а взгляд был слегка нездоровый. Если бы я встретила его в таком виде на улице, решила бы, что парень не в себе. Хотя смерть жены…
– Выходит, всех троих, – пробормотал он хрипло. Мы быстро переглянулись с Артемом.
– Что вы имеете в виду? – вкрадчиво поинтересовалась я. Парень пялился на меня с минуту, не меньше. Вдруг его взгляд приобрел осмысленное выражение, он облизнул губы, бледность постепенно исчезла.
– А что я могу иметь в виду? – грубо спросил он. – Трех человек убили.
– Какие у вас были отношения с женой? – быстро спросила я.
– Хорошие, – усмехнулся он. – Я ее любил.
– А она вас?
Парень вновь поднял голову, с обидой посмотрел на меня.
– А она – не знаю.
– Довольно странно, – заметила я.
– Ничего странного. Я мужик простой, а ей все чего-то хотелось… эдакого, чего в жизни нет. – Он вздохнул так тягостно, что было ясно: жену он любил, и смерть ее для него страшный удар, хоть он и зовет ее Ленкой. И все-таки было за всем этим что-то…
– Ваша жена в прошлый понедельник отпрашивалась с работы якобы к зубному врачу. Мы проверили, у зубного врача она не была. Нам очень важно знать…
– Зачем? – спросил он.
– Вы знаете, где была ваша жена? – не обращая внимания на его вопрос, повторил Артем.
– Нет, – ответил он, но так, точно не был уверен.
– Вы знали, что у нее есть любовник? – спросила я. Он вздохнул, хмуро посмотрел на нас, но без обиды, скорее с удивлением.
– А вы откуда…
– Так знали или нет?
– Нет. И вы мне убийство не пришьете. Я на стройке работаю и в тот день… ох, черт… – Он обхватил голову руками и начал раскачиваться. Я терпеливо ждала. Артем хотел было открыть рот, но я его остановила. Прошло минут пять, парень выпрямился и заявил: – Я не убивал. Идите к черту.
– Если не возражаете, мы задержимся. О любовнике вы когда узнали?
– Вчера, – вздохнул он, но ответил почти охотно, должно быть, тяжело было у него на сердце, вот и захотелось выговориться.
– Кто-то позвонил?
– Нет. Нашел в ее вещах… фотографию хотел… а там записная книжка.
– Можно взглянуть?
– Я ее сжег.
– Ясно, – кивнула я. – Что там было, не расскажете? Понимаю, что это малоприятно, но…
– Нечего рассказывать. Он ее не убивал…
– Кто он?
– Любовник этот. Зачем? У них все прекрасно было. Да и эти женщины… он же не сумасшедший.
– Кто знает. Нельзя ли о нем поподробнее? Имя, где живет?
– Не знаю. Имя есть, конечно. Иван. По крайней мере, так она его звала.
– И все? – не поверила я.
– Почему все? – усмехнулся он. – Описания всякие, что да как. Похоже, они друг в дружке души не чаяли. Зачем она со мной жила? – сказал он с горечью. – Шла бы к своему Ивану. Разве б я возражал. Лучше разойтись, чем вот так… – Он с силой потер лицо и уставился в пол.
– Значит, записную книжку вы сожгли? – на всякий случай спросила я.
– Ага. Сжег.
– Почему?
– Противно стало. Разозлился, сжег. А эту Ольгу, ее что, тоже зарезали? – вдруг спросил он.
Я смотрела на него, забыв ответить. На помощь мне пришел Артем, он сказал резко, почти грубо:
– Да. Перерезали горло.
Мужчина на мгновение зажмурился, точно собираясь с силами, а может, что-то видел мысленным взором.
– Всех трех. Бог ему судья.
– Не пойму, о чем вы? – хмуро поинтересовалась я.
– Говорят, врагам прощать надо. А она не враг, она мне женой была. Может, скверной. Может, и человеком была никудышным… Я простил. А убийца… Найдете, что ж, так тому и быть, а если нет…
– Довольно странный тип, – сердито заметил Артем, вышагивая рядом со мной.
В машине громко тявкал Сашка. Отправляясь к Иванову, я его с собой не взяла, неловко заявляться с собакой к человеку, убитому горем. Я ускорила шаг и охотно поддержала разговор:
– Почему странный? Нашел человек дневник жены, которую еще даже схоронить не успел, а там охи, ахи и описание большой страсти. Сжег, потому что злился, а теперь не знает, как жить дальше, то ли горевать, что жены лишился, то ли слезы лить, что сам не убил. Оттого и убийцу простил на всякий случай… Вроде тот сделал доброе дело, и самому в тюрьму не садиться.