– Почему странный? Нашел человек дневник жены, которую еще даже схоронить не успел, а там охи, ахи и описание большой страсти. Сжег, потому что злился, а теперь не знает, как жить дальше, то ли горевать, что жены лишился, то ли слезы лить, что сам не убил. Оттого и убийцу простил на всякий случай… Вроде тот сделал доброе дело, и самому в тюрьму не садиться.
– Это ты так шутишь? – нахмурился Артем.
– Нет, шутить я даже не пытаюсь.
Около четырех Артем получил результаты вскрытия (третье убийство не на шутку встряхнуло город, поэтому все работали оперативно).
– Парень не левша, – глядя на меня с душевной болью, сообщил он.
– Интересно, – расползлась я в улыбке, ему это вовсе не понравилось.
– Чего тебе интересно?
– Все. Забавная штука вырисовывается.
– Хорошо хоть не смешная, – зло фыркнул он.
– Некто убивает женщину, случайная свидетельница тоже гибнет, а вслед за ней и подруга, с которой свидетельница могла поделиться.
– Но какого черта она с нами не поделилась? – рассвирепел Артем. – Если она действительно что-то видела. Этот парень был бы у нас в кармане, то есть уже в тюрьме, а две женщины остались бы живы и здоровы. – Он малость выдохся и добавил упрямо: – Первое и третье убийства совершил не левша, так что твоя версия чушь собачья.
– Не скажи. Допустим, убийства совершили два разных человека, то есть сначала убил один, а вот свидетеля убил его приятель, после чего выяснилось, что свидетелей двое, и на охоту вновь вышел первый. Очень может быть, он все-таки боялся, что кто-то его запомнил, и не рискнул появиться в торговом зале через несколько дней. А сегодня не побоялся. Хотя могу подкинуть альтернативную версию: второе убийство с первым никак не связано, и совершил его псих, которому не давали покоя чужие лавры.
– А как же… – Артем сердито посмотрел на меня, махнул рукой. – Да ну тебя…
– Ты вот что скажи, когда эти деятели из Бодайбо на запрос ответят? Пока мы не узнаем об этой Серафимович, понять, что она тут делала и почему кому-то вдруг захотелось избавиться от нее, практически невозможно…
Договорить я не успела, Артему позвонили на мобильный. Он долго слушал, отвечал односложно и косился на меня. Закончив разговор, он сообщил:
– Только что звонила уборщица с железнодорожного вокзала, утверждает, что видела убитую.
– Которую? – поинтересовалась я.
– Откуда я знаю? Говорит, по телику показывали, и она, как честный гражданин…
– Она хоть свою фамилию назвала?
– Назвала. Сидоркина Анна Ивановна. Нарушая все известные мне правила, я лихо развернулась и помчалась в сторону железнодорожного вокзала. После недавней реконструкции он выглядел роскошно. Реконструировать его начали лет десять назад, но лишь при правлении Деда начатое довели до конца, и теперь здание девятнадцатого века радовало глаз. Дед этим очень гордился, я, кстати, тоже. Я вообще люблю гордиться, это наполняет мою жизнь смыслом. На торжественном открытии я выступала с длинной речью, которую произнесла по памяти (память у меня хорошая), и многие решили, что я умная, а некоторые даже зауважали. В общем, железнодорожный вокзал рождал у меня приятные ассоциации. Я улыбнулась, чем вызвала недовольство Артема, он нахмурился. Похоже, парень глаз с меня не спускает. Знать бы, к чему такое? Может, посоветовал кто, а может, влюбился. Почему бы и нет? Девушка я привлекательная во всех отношениях, хоть сейчас на конкурс красоты, плюс ум, незаурядное образование и перспективы. Есть с чего разума лишиться простому менту вроде Артема.
Я улыбнулась шире, а он еще больше нахмурился.
– Что у тебя за манера зубы скалить? – спросил он недовольно.
– Так они у меня красивые.
– Кто? – вроде не понял он.
– Зубы. Вот и показываю товар лицом.
Он неожиданно засмеялся и покачал головой.
Припарковав машину возле служебного входа, мы вошли в здание вокзала. Не так давно меня здесь буквально носили на руках, оттого соориентировалась я быстро. Через пару минут мы обнаружили дверь с надписью “Отдел кадров”, вошли и были встречены юрким мужчиной неопределенного возраста. Не успела я объяснить, что привело нас сюда, а Артем предъявить удостоверение, как дядечка ласково запел:
– Знаю, знаю. Сидоркина звонила из моего кабинета и даже по моей настойчивой рекомендации. Я своих людей знаю, а они меня. Контакт полный. Вот она и пришла посоветоваться, так, мол, и так, Семен Иванович, узнала я этих женщин, что в универмаге убили, а вот в затруднении, стоит ли звонить? Я, конечно, призвал ее к ответственности.
– А где можно найти Сидоркину? – мило улыбнулась я, сообразив, что дядя любит поболтать и конца этому не предвидится.
– Один момент, сейчас вызовем. – Он шагнул к деревянной перегородке. – Зиночка, найди Сидоркину по селекторной.
А я только тогда заметила, что в комнате мы не одни. За перегородкой сидела женщина, выражение лица у нее было мученическое, она кивнула, но, стоило Семену Ивановичу отвернуться, скроила ему рожу, ничуть не стесняясь нас. Должно быть, допек.
Минут через пять, в течение которых Семен Иванович неутомимо продолжал ораторствовать, дверь открылась, и вошла девушка лет двадцати, в джинсах и сереньком свитере.
– А вот, пожалуйста, наша героиня, – заголосил довольный Семен Иванович.
Девушка настороженно посмотрела на нас, а Артем протянул ей удостоверение.
– Вы Сидоркина? – спросила я, хотя могла бы и не спрашивать. Если честно, я почему-то ожидала увидеть старушку, из тех, кому до всего есть дело, и появление юной особы слегка меня удивило.
– Я, – согласилась она без всякой охоты, косясь на Семена Ивановича.
– Где мы могли бы поговорить? – спросил Артем, Семен Иванович засуетился.
– Из уважения к заслугам Ольги Сергеевны…
– Думаю, нам лучше пойти в кафе, – нахмурилась я, давая понять, что он может провалиться к чертям со своим уважением и моими заслугами.
Сидоркина равнодушно пожала плечами, и мы вместе покинули кабинет. Однако лишь только мы удалились от него метров на десять, девушка преобразилась, сонное выражение с ее лица исчезло, и она вполне отчетливо пробормотала:
– Козел.
– Это вы дядечку так? – усмехнулась я.
– А то… Зануда. Еще и руки распускает. Подкрадется сзади… Я ему на прошлой неделе ведром заехала, думала, уволит, ничего…
– А почему в уборщицах? С пропиской проблемы?
– Я на вечернем учусь, здесь зарплата хорошая, а работы я никогда не боялась. Работа не унижает, вот воровать – это грех. – Говорила она вполне искренне, и, сказать честно, мне она понравилась, шагала широко, уверенно, было в ней что-то мальчишеское.
Кафе наплывом посетителей похвастать не могло. Артем заказал кофе, мы устроились за столиком, а я попросила:
– Что ж, Аня, рассказывайте.
– Значит, так. Было это в прошлый понедельник. Мой участок, ну, где я убираюсь, возле камер хранения. Там я его и заметила.
– Его? – не поняла я.
– Ну, парня этого. Стоит, значит, парень, а я полы мою, он мне, конечно, мешает. Поначалу я внимания не обратила, что он кого-то высматривает, а потом увидела женщину возле первого выхода, он с нее глаз не спускал. Она ближе к дверям, а он, значит, за тумбу. Ну, думаю, не иначе как свистнуть чего хочет. Хотела подойти и предупредить ее, шпаны развелось, но тут она к нему повернулась и рукой махнула. В общем, ясно стало, знакомы они.
– И эта женщина была Вероника Серафимович?
– Ну, я не знаю, Серафимович или нет, не помню я фамилии.
Артем достал фотографию и положил перед ней.
– Она?
– Нет. Эту она встречала.
Мы быстро переглянулись, и на стол легла фотография Ивановой.
– Да. Это она.
– Точно? – чувствуя холодок вдоль спины, спросила я.
– Точно. Я ее хорошо запомнила, она тут минут двадцать стояла, поезд задерживался.
– И она встретила Веронику Серафимович, то есть вот эту женщину на фотографии?
– Конечно. Я уже об этом рассказывала.
– Кому? – в два голоса спросили мы.
– Ну, менту… милиционеру, что всех тут расспрашивал. Ходил с фоткой, то есть их тут много ходило, ну и ко мне подошел. Я ему все и рассказала.
– Когда вы с ним беседовали?
– В среду или четверг. В среду. Точно.
– Постойте, – нахмурился Артем. – Но ведь Иванова в тот момент еще была жива.
– Ну, меня спросили, видела ли я эту женщину… Серафимович то есть. Я все и рассказала.
– Про парня тоже? – уточнила я.
– Конечно. Объяснить же надо было, почему я эту Серафимович запомнила. Парень к ним так и не подошел. Женщины с вокзала, и он следом, и вроде как таится.
– Таился, или Иванова все-таки его видела?
– До того, как Серафимович встретила, конечно, видела. Я же рассказывала. А как встретила, в его сторону даже не смотрела. Она такая возбужденная была.
– То есть приезду Серафимович она была очень рада?
– Конечно. Я еще подумала, сестры, наверное. Или подруги, но давно не виделись. И Серафимович вроде как не ожидала, что ее встретят радостно, вроде настороженная какая-то была. А другая повисла на ней и все приговаривала: “Ника, солнышко…”
– То есть приезду Серафимович она была очень рада?
– Конечно. Я еще подумала, сестры, наверное. Или подруги, но давно не виделись. И Серафимович вроде как не ожидала, что ее встретят радостно, вроде настороженная какая-то была. А другая повисла на ней и все приговаривала: “Ника, солнышко…”
– И все это вы рассказали следователю?
– Ну… менту, что меня спрашивал.
– А фамилию его помните?
– Нет. Зачем мне фамилия? Я и на документы не смотрела.
– Он вас просил составить словесный портрет Ивановой и этого парня?
– Конечно. Я составила. Полдня потратила, даже голова разболелась.
Мы переглянулись с Артемом уже в некотором недоумении.
– А почему вы сегодня позвонили?
– Ну, как же. Вчера по телику в новостях две фотографии показали. Мы-то сколько мучились, но все равно не очень похоже получилось, а тут обе сразу. Ну, я звонить, что, мол, точно она, Иванова то есть.
– А кому звонили? Милиционер, что с вами беседовал, телефон оставил?
– Оставил, но я куда-то бумажку засунула. Позвонила 02, там телефон назвали. Вот и все.
А парня нашли? Боюсь, он не очень похожий получился.
Мы спешно допили кофе и простились с Анной.
– Что за черт, – бросил Артем по дороге к машине. – Выходит, все это время фоторобот Ивановой был в отделении, а я об этом знать не знал?
– Ну, такое случается. Артем, сегодня же, сейчас же звони в Бодайбо, вытряси из тамошних ментов всю душу, но все узнай об этой Серафимович. Должно быть что-то интересное. Женщина приезжает сюда, ее радостно встречают, а на следующий день она уже труп. При этом неподалеку маячит парень, с которым, похоже, встречающая хорошо знакома, но представить его “Нике, солнышку” не пожелала. У Ивановой имелись веские основания не рассказывать милиции о своем близком знакомстве с убитой. Ее допрашивали, но она промолчала.
– Допустим, подозревала, что подружку убил тот самый парень?
– А что? Убил, а вслед за первой жертвой избавился и от Ивановой. К чему ему свидетель?
– Стоп. Мы уже знаем, Иванову убил другой человек, левша.
– Да помню я. Чего влез, все так складно выходило. Иванова, испугавшись буйного нрава дружка, поделилась сомнениями с Тюриной, в результате та даже не успела допить свой чай в подсобке. Короче, найди мне любовника Ивановой.
– Легко сказать “найди”, – хмыкнул Артем. – Одного не могу понять, как же так вышло… – Он не договорил и лишь досадливо бросил: – Вот бардак…
Я пожала плечами, философски заметив:
– А где по-другому?
В отдел мы прибыли минут через двадцать. Вешняков пылал праведным гневом, а я тихо-скромно устроилась в его кабинете, наблюдая за Сашкой, который все осторожно обнюхивал. Кабинет был так себе, ничего интересного, и я заскучала, а когда я скучаю, в голову приходят разные мысли, иногда стоящие. Вот и сейчас одна такая посетила меня. Я набрала номер мобильника Деда.
– Привет, – сказала я застенчиво. – Ты с губернатором Иркутска не знаком?
– На что он тебе? – нахмурился Дед. Вот так всегда, нет бы просто ответил, обязательно свой вопросик ввернет.
– Надо тамошним ментам дать по шапке. Тянут, заразы, с жизненно важными сведениями.
Я коротенько обрисовала ситуацию, Дед буркнул:
– Хорошо.
А я приободрилась: наябедничаешь, и на душе становится как-то светлее.
Вернулся Артем, лицо багровое, глаза злые, ясно, нет порядка в родном отечестве, то бишь в отделе.
– Чем порадуешь? – лучисто улыбнулась я, стараясь поднять ему настроение. Он ответил весьма эмоционально, попил водички, отдышался, начал менять окраску с багровой на ярко-розовую и наконец перешел к изложению.
– Все так, как она сказала, и фоторобот есть, и показания… Ума только нет.
– У кого? – насторожилась я.
– Короче, парень, что с ней беседовал, в настоящий момент в командировке, в области. Уехал на следующий день. Сейчас сунулся в его стол… убил бы, ей-богу.
– А поговорить с ним можно?
– Говорю, он в области.
– Но телефон там есть?
– Черт его знает, – пожал плечами Артем, но побежал выяснять, вернулся через полчаса, и опять в сильном гневе, выпил два стакана воды и еще долго сидел, отдуваясь.
– Ну и?.. – поторопила я.
– Говорит, докладывал. А Карпов глаза выпучил: впервые слышу… борцы за раскрываемость. – Он так горько охнул, что у меня сердце сжалось: в самом деле страдает. Хотя должен был бы привыкнуть. Левая рука не знает, что делает правая, а голове вовсе знать ни к чему, чем там руки заняты.
– Ладно, не переживай, – попробовала я утешить его.
Тут позвонил Дед и коротко сообщил, что в ближайшее время ответ на запрос будет у меня на столе. Правда, не уточнил, на каком. Стол у меня есть, и даже не один, в кухне и то несколько. Но как-то не верилось, что кто-то кинется загружать их бумагами, а в конторе Деда у меня не было не только стола, но даже кабинета. Терпеть не могу кабинеты, оттого Дед и не настаивал, чтобы я в нем сидела. А может, просто не желал, чтобы я ему глаза мозолила. Как только мы выиграли выборы, я в своем кабинете, с его благословения, затеяла ремонт, который протекал весьма вяло из-за невозможности выбрать подходящие обои. Другого бы уже призвали к порядку за такие выкрутасы, но меня-то Дед любил, точнее, хорошо знал, оттого легко уступал в малом, чтобы выиграть в большом.
Эти размышления ненадолго отвлекли меня, и Артем спросил:
– О чем задумалась?
– Надо найти стол до завтра.
Он закатил глаза, а потом еще выпил водички.
Домой я вернулась поздно и кинулась кормить Сашку. Пес выглядел совершенно несчастным. Я же считала, что день потрачен не зря. О маньяке можно забыть, а это на сегодняшний день самое главное. По дороге домой я успела обратить внимание на разом опустевшие улицы, молодежь еще тусовалась в центре, но стоило свернуть в сторону – и город точно вымер. Прав Дед, прав, обыватели не любят маньяков и сразу же косятся на власть, оттого власть тоже не любит маньяков и торопится избавиться от них.
– Найдем, – сказала я нараспев, вроде бы обращаясь к Сашке, но на самом деле подбадривая себя.
Тройное убийство в универмаге всецело занимало мои мысли, так что на прочее просто времени не было, поэтому звонок Коли привел меня в некоторое изумление. Звонил он на мобильный.
– Ты где? – спросил Коля-Спартак сурово.
– Дома. А ты?
– Я… – Он сделал паузу. – Приезжай немедленно. Первый Ямской переулок. Жду возле гастронома.
– А в чем дело? – попробовала продолжить я интересный разговор, но Коля уже отключился.
Стеная и охая, я торопливо оделась и спустилась в гараж. Сашка, измучившись за день, сделал вид, что спит, и даже не подумал сопровождать меня. Трижды чертыхнувшись, пожаловавшись на жизнь неизвестно кому, я поехала в Первый Ямской переулок, который находился на другом конце города.
Колю я заметила не сразу. Притормозила возле освещенного огнями рекламы гастронома, и тогда он вынырнул из темноты, торопливо подошел, сутулясь и пряча лицо в ворот куртки, распахнул дверь и плюхнулся рядом.
– Что горит? – спросила я без намека на иронию. Выражение лица у Коли было такое, что сразу становилось ясно, полыхает не на шутку.
– Ты про Мишку кому-нибудь рассказывала? – спросил он, сверля меня взглядом. Я не сразу сообразила, что так зовут юного тренера Дидонова по теннису.
– С какой стати?
– Может, кто-то слышал наш разговор?
– Скажи, в чем дело, потом вместе гадать начнем.
– Видишь тачку, – кивнул он на машину, стоящую метрах в тридцати от гастронома. Честно говоря, я бы на нее не обратила внимания, стоит себе, скрытая кустами. Надо полагать, хозяин на это и рассчитывал, я имею в виду – не искал чужого внимания.
– Дидоновская? – спросила я. Отсюда было не разглядеть ни цвет, ни какая модель и марка, должно быть, поэтому в глазах Коли появилось беспокойство.
– Ты…
– Ты спросил про Мишку, потом обратил мое внимание на машину, логично предположить… Давай рассказывай, в чем дело, не тяни душу, и так тошно.
– Я встретился с Мишкой, поговорил, – торопливо начал Коля. – Сначала он заартачился. Думаю, больше для того, чтобы цену набить, потом вошел в разум. Договорились, короче. Сегодня как раз тренировка, ну он и подсуетился.
– Так, значит, Дидонов явился на свидание. И чем ты недоволен?
– Он там торчит больше трех часов.
– Где?
– У Мишки на квартире. Тачку Дидонов здесь оставил, за рулем был сам. Дом прямо за гастрономом. Я приехал пораньше, чтобы убедиться, что все идет по плану.
– А что тебя так беспокоит? Ну сидит он у парня три часа, то есть не сидит, конечно. Должно быть, парень ему понравился. Счастливые часов не наблюдают.
– С той стороны возле дома стоят менты на машине. Подъехали через полчаса после того, как Дидонов появился, и до сих пор там. Вроде ждут кого-то. Не меня случайно?
– У тебя что, крыша поехала? – нахмурилась я.
– Звонил Мишке раз пять, трубку не берет. Странно, да? Телефон тарахтит и любовью заниматься мешает. Логичнее трубку снять, чтоб не надоедали, пусть названивают кому не лень, а в ответ гудки. Что скажешь?