– Видишь ли, Вова. – Я улыбнулся, тем самым показывая полный контроль над ситуацией. – Я уже давно об этом подумал. Может «Звездопад» и звучит в какой-то степени для нашего телеэфира непривычно, но это лишь добавляет ему плюсов. Суди сам, – я пытался придумать довод поубедительней, – все уже давно устали от этих названий типа «Лучшие звезды», «Лучший артист», формальных совковых названий типа «ПАМК» и прочее. А тут – что ли оттенок аристократичности, романтики… Ведь верно я говорю? – Я повернулся в сторону пиарщиков.
Пиарщики, увидев мое внимание, довольно закивали и заблеяли.
«Господи». – Подумал я. – «Ну, вы и идиоты. Я же такую чушь несу, такие нелепые отмазки, а вы даже и слова сказать мне не можете, все соглашаетесь и соглашаетесь. Разумеется, никаких особых плюсов нет… Просто мне нравится… нравится это название…»
– Ну, как сказать… – Вова почесал затылок. – Тот же «ПАМК» – Премия Ассоциации Музыкальных Критиков, звучит не менее аристократично. Да и все эти премии «Лучший Артист», «Лучшие звезды» и т. д. – в глазах простого русского телезрителя имеют уже укоренившийся и немалый шарм…
– Простите, пожалуйста! – Вдруг поднял руку забавный чувак в оранжевом свитере и смешных очках, наш новый сотрудник отдела развития. – У меня тут появился небольшой комментарий к вашему названию «Звездопад». – Он прямо сиял от своей находки. – По-моему, это очень концептуально… Я нашел в этой фишке некоторый внутренний, метафизический, что ли, смысл.
При слове «метафизический» весь менеджмент тупо вылупился. Конечно, они больше привыкли к словам «бабло», «откат», «лаве», «пилить», чем к этим заумным репликам вечно летающих в облаках креативщиков. Но меня почему-то как током ударило. Я едва успел открыть рот и сказать: «Ну?».
– Короче… суть такая… Попробуйте представить себе на секунду восприятие шоу с таким названием со стороны простого человека. «Звездопад» – да, все правильно, падающие звезды, нотки апокалиптичности, вы правильно, Феликс Абрамович, заметили. Это в каком-то смысле просто находка! Настоящая постмодернистская идея!
– Ну и чего? – Непонимающе перебил его Вова. – Пос-мот-модернистская – это что? – Он явно был раздражен тем, что этот его подчиненный вылез без спросу, но видя мое оживление, сразу зажался и спорить не стал.
– А суть в том, – продолжал креативщик, – что вы, Владимир Иванович, разве не чувствуете какой накал экшена придает это восприятию нашего проекта? Борьба до конца, прикончи их всех, выйди победителям – в условиях нереальной борьбы, нереальной давки! Это же постмодернисткая идея – очень сегодня модно в кино и литературе – как в «Бойцовском клубе» Паланика, как в «Американском психопате» Эллиса – выживает лишь один и выживает сильнейший!!!
Одна звезда проиграла – всe – закатилась… Еще одна полетела вниз – прощай, артист…
Концептуально! Хотя я почти ничего из последних слов не понял, тема мне определенно нравилась. Да, я уже представил, как они прикончат друг друга все эти уебки…
– Отлично! Просто отлично! – вскричал я, с восхищением глядя на этого действительно талантливого парня. – Ты молодец! Вова накинет тебе денежек за этот месяц.
– Может все-таки еще немного подумать над названием? – робко вставил Вова. – Все-таки нам некуда торопиться…
– Нет-нет, – поднял руку я. – Мне определенно нравится вариант «Звездопада». Пусть так и будет.
– Ну да, – сразу сменил тон Вова. – Вообще-то действительно, ты прав. Поверим твоему авторитету, Феликс. – Он раболепно улыбнулся и закивал.
– Да… – Задумчиво усмехнулся я и продолжил: – Пожалуй, я и не против остаться сильнейшим. – И не давая ни секунды собравшимся на то, чтобы дойти до смысла этой туманной фразы, воскликнул: – Ну что ж, братцы! Будем работать! – И вышел из комнаты переговоров.
9
Валяясь на диване, я уже представлял, как выхожу на сцену, как закатываю гиперпафосную церемонию открытия, как на меня смотрят миллионы людей, а артисты упрашивают поставить их номер в программе попозже, объявить условия поудобнее. А после я расставляю всех этих звезд, как сам захочу, назначаю задания, и они, трясущиеся от желания получить кучу денег и славы, начинают под моим началом грызться за миллионы.
Все шло просто замечательно. Все-таки, тщеславие, как говорил Аль Пачино в «Адвокате дьявола», мой самый любимый грех. На что толкает людей жажда денег и славы? Во что она их превращает?
Я подошел к бару, налил себе виски, потом закурил сигару и плюхнулся опять. Несколько минут посмаковав всплывающие в голове образы, я взялся за телефон и принялся обзванивать артистов. Мне совершенно не хотелось с ними общаться: разговаривать про эти зубы, клипы, курорты и концерты, мне не был интересен новый ресторан Шевцова и то, какой откат кто где срубил, однако я должен был лично переговорить со всеми. Да, я мог скинуть эти звонки на секретаршу, но это, увы, был самый плохой вариант. Ведь знаю я этих пидорасов – чуть что, так сразу начнут вякать, что Феликс лично не позвонил, не проявил уважения. Секретаршу на хуй пошлют. И цену вслед за этим заломят, и мало ли каких отмазок напридумывают. Нет. Надо было сделать все самому. Просто дружелюбно с ними поворковать, все объяснить, поуламывать, поуговаривать. Заодно был шанс услышать какую-нибудь интересную информацию.
Впрочем, после пары звонков я убедился, что я – оракул, и ничего нового не произойдет. Разговоры шли скучные, обычные – кто – где спиздил, кто – где срубил, кто – где тусил и где лечился. К счастью или несчастью, мне не удалось дозвониться ни до Вайтмана, ни до Лугового – первый был на концерте, уехал выступать в Германию в рамках глобальной программы «Российская неделя», второй же лежал в больнице, заслуженному артисту России делали какую-то сложную процедуру по очистке и стабилизации работы почек. Слава богу, что я их не застал, ибо брюзжания этих монстров отечественной эстрады я бы точно не выдержал.
– Алло? – После нескольких гудков на том конце трубки послышался голос охранника.
– Это Феликс Абрамович. Дай мне Ингу.
– Алло? – Симоянова мигом подскочила к телефону. Я даже крякнул от удовольствия: все-таки вот что статус значит. – О, Феликс, как дела? Щас, погоди минутку… Да-да, два кадра еще… Да, извини, я тут просто на съемках… Ну чего? Как ты там? Как твое сердце?
– Да нормально, – усмехнулся я, – Москва-Москва, лечусь. Ты чего не звонишь-то совсем? Забыла старика?
– Да ну, брось, какое забыла? – Она так рьяно разыгрывала верную подругу, что мне даже хотелось ей верить. – Работы же очень много, концерты, гастроли… Кстати, на той неделе тебе звонила наверное раза три, так ты все мобильник не брал…
– Хм, выключен что ли был… – Задумался я. – Как вообще дела? Как продвигается работа с альбомом?
– Все отлично, уже скоро пойдет в тираж! – С гордостью начала она мне рассказывать подробности. – С Витей вчера сидели с «Национального радио», два часа обсуждали предстоящую кампанию, пиар. Витя, – сказала она не без радости, – считает его очень перспективным. Говорит, обязательно на платиновый пойдет…
– А ну да, платиновый… – Зевнул я. Отвали бы спонсоры Инги еще больше бабла Вите, он бы еще про премию «Оскар» стал говорить, и посрать что это вообще киношная премия. – Не, ну, слушай, удачи. А вообще Инг, знаешь, я тебе звоню по делу…
– Да, конечно, – голос Инги вытянулся и в нем зазвучали мягкие нотки. – Вся внимание…
– Ну, смотри, значит, намечается колоссальный проект, на кону – пять миллионов… – Вкратце я рассказал ей суть моей задумки, не забыв огласить внушительный список спонсоров.
– Очень интересно! – промурлыкала она, при слове «миллион» в ее голосе зазвучали уже кошачьи нотки. – Надо бы встретиться вообще, поговорить за жизнь, и это обсудить.
– О’кей-о’кей, давай… ммм… завтра в «Бедуине» на Таганке?
– Завтра не могу, у меня со съемками завал… Давай на той неделе, когда я полностью освобожусь?
– Ладно, договорились. Сама мне тогда позвонишь?
– Хорошо.
Я повесил трубку. Ну, блядь, какие к черту клипы? О чем вообще речь, когда на кону пять миллионов долларов? И у кого, интересно, она снимала клип? Наверняка же у Костенкова, хотя я ей рекомендовал своих. Ведь никогда не слушают, дураки, а потом, когда понимают, что бабло уходит со скоростью света, начинают в пояс кланяться, просить советов. Всегда поражался, как вообще можно платить за клип 100 тысяч долларов, если красная цена ему 40? Ну, продюсеры думают, отвалим бабла – будет крутой клип. Придурки… С вас так каждый раз не меньше 100 тысяч и будут теперь тянуть. Один раз заплатишь – все, пиши пропало. Да и вообще я не понимаю, как такие овцы, как Инга, уходят от продюсеров – сами ведь не в состоянии даже понять, где кнопка ON на микрофоне.
История взлета Инги, которая когда-то пела в девичьем квартете «Ассоль», а потом нашла себе респектабельного поклонника и за счет него выбилась в сольную карьеру с дурацкими песенками «Апельсинки» и «Фунтик» была мне хорошо известна. Закинув подушку под голову, я закурил еще одну сигарету и продолжил звонить.
– Привет, Петь.
– О, Феликс Абрамович… добрый вечер…
– Ну как там у молодежи нынче дела? Орел летает?
– Ой, летает… не могу как летает… – Судя по голосу, Веларди был явно нетрезв или под чем-то более серьезным.
– У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Но разговор не телефонный, надо обсудить.
– Да, конечно, вы только скажите, когда и где?
– Давай завтра?
– Хорошо…
Вот этот мне нравился гораздо больше. Молодой, амбициозный, уже понюхавший кокс и явно желающий снюхать его больше. «Мировое шоу», лучший артист России 2006 года по мнению телеканала «МУЗ ON», кумир семнадцатилетних малолеток, модель для показов Gucci, короче сплошные понты… Общаться с такими юнцами было куда приятнее не в самолетах, не на концертах, а именно в таком амплуа – амплуа всесильного продюсера.
Так-то они, галдят, орут, лезут со своими амбициями, самомнением, но только покажи им реальное бабло и статус, сразу смирненькие становятся, покорные, только на «Вы». Нет, роль управляющего этой сценой мне явно была по душе.
Потом был Скворцов, Лихачев, «Цветки», Кристина. С Лихачевым мы уладили все наши недоразумения – оказывается, он был так пьян в том казино в Бишкеке, что сам ничего не помнил. С Кристиной я мило попиздел за Сочи, охаивая этих мудаков – местных организаторов концерта, которые три месяца назад делали ей совместный тур с Луговым в рамках национального проекта «Классика отечественной песни». Дозвонился до Моржова из «Инфаркта Миокарда» – подкинул ему пару советов по раскрутке пошляков из «Расклада-2», дал пару нужных телефонов на каналах, затем поболтал с Димой Волковым – с ним все просто, еще – с его однофамильцем, модельером Владом. Лучше бы не звонил, пусть дальше секретарша ему звонит… Соня, Киносян, «Экстаз» – мой список звезд медленно, но уверенно подходил к концу…
Наконец я дозвонился и до Леонова. Семен вспомнил происшествие в Киргизии, посочувствовал. «Гнида, – подумал я. – Прибереги свои соболезнования для себя. Ты у меня первый в списке подозреваемых на снотворное».
Но доказательств не было, я ничего не мог сделать. Болтали мы за сущую чепуху – о том, что меня бы очень устроило, если б все его артисты пришли на мое шоу. Потом Семен спросил:
– Ты на «Платиновую пластинку»-то пойдешь?
– А чего там делать? – скептически поинтересовался я.
– Ну как что, старик… Премия вообще-то народная. Сейчас сама популярная – тебе что ли это объяснить?
– А, да ну на фиг, – отмахнулся я, – у меня их уже десять этих пластинок… куда мне одиннадцатая?
– Ну-ну… – В его голосе послышались насмешливые нотки.
Опять этот смех! Опять!!! Да, у меня было десять статуэток премии «Платиновая Пластинка», равно как и «ПАМК», диплом «Артиста России» – по-моему, я уже рассказывал. Все «Пластинки» были аккуратно выставлены на полке в красивом шкафу красного дерева в кабинете. Изящные статуэтки, правда, в хозяйстве ни на что ни годные, кроме как орехи колоть. Прижав трубку к уху, я посмотрел в их сторону, чтобы полюбоваться собственной славой… Да, вот вы мои маленькие, вот вы мои сладкие… Но… Их было всего девять…
– …ИХ ВСЕГО ДЕВЯТЬ!!! – неожиданно заорал я, – ВСЕГО ДЕВЯТЬ!!! ДЕВЯТЬ!!!!!
Их было всего девять! Одной награды не хватало!
– Феликс, ты что? – Оторопел Семен, который все еще был на связи.
– Девять, девять, девять… – Я судорожно глотал воздух, глядя на полку с наградами. – Ии-звини Семен, я тебе позже перезвоню…
Я швырнул трубку и бросился к полке. Я не верил своим глазам; схватил статуэтки и стал перебирать их руками… Гладить… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… девять… ВСЕГО ДЕВЯТЬ… Где еще одна? КТО-ТО ПОХИТИЛ ДЕСЯТУЮ СТАТУЭТКУ!
В голове загудело, мне послышались какие-то смешки, я представил козни невидимых заговорщиков… Перед глазами поплыли красные круги; в приступе ярости я смел статуэтки с полки…
– О БОЖЕ, НЕТ! ОПЯТЬ! – ревел я, – НАЧИНАЕТСЯ!!!
В голове загудело, ноги стали ватными, и я повалился на пол.
10
Как только адская боль в голове отступила, я пришел в себя, поднялся с пола и бросился на поиски. Я перерыл каждый сантиметр своего кабинета, я обыскал шкаф, шарил в комоде, в сейфе, в ящиках стола. Ничего! Я осмотрел все комнаты – гостиную, вторую спальню, прихожую и даже кухню. Ни единого следа, ни малейшего напоминания о статуэтке.
Боже… Меня буквально трясло. Куда могла она исчезнуть? Не могла же она просто испариться? Почему со мной постоянно происходят неприятности? Кто этот невидимый враг, который старательно портит мою жизнь? Я не понимал, как могла пропасть эта гребаная статуэтка из кабинета, окна которого защищены решеткой. Дверь постоянно на замке, да еще сигнализация, подключенная на пульт в отделении милиции. Как будто здесь действительно орудовал призрак.
Громадным усилием воли я взял себя в руки. Нет-Нет, Феликс, глупо, не надо сходить с ума, попробуй мыслить трезво и логически. Невидимок не существует, если кто-то и унес статуэтку, это был вор из плоти и крови. Но кто? Ведь если бы грабители проникли в кабинет, они бы оставили, как минимум, следы? Домработница? Нет… С тех пор, как две недели назад я уволил ее за разбитую вазу, обслуга в нашем доме больше не появлялась. Жена?.. Точно, оставалась лишь она!
Абсолютно себя не контролируя, я бросился в комнату жены и заорал:
– ГДЕ МОЯ НАГРАДА, БЛЯДЬ??? КУДА ОНА ДЕЛАСЬ???
– Феликс… – Она смотрела на меня огромными испуганными глазами… – ты чего?..
– КУДА ИСЧЕЗЛА МОЯ СТАТУЭТКА? – кричал я. – ТОЛЬКО ТЫ МОГЛА ЕЕ ВЗЯТЬ, БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ НИКОГО НЕ БЫЛО, ПОНИМАЕШЬ?
– Феликс… – Oт страха ее зрачки расширились – Что произошло?
– Сегодня я смотрел статуэтки в кабинете, мои призы. Там не хватает последней, самой для меня ценной, юбилейной! Никто не мог зайти в кабинет кроме тебя и меня, понимаешь? Это ты ее взяла, да?! Отвечай!
– Но, – ее голос стал тверже, – ты же всегда запираешь кабинет на ключ… он только у тебя и ты никому его не даешь. Тем более, ты предупреждал о сигнализации…
– Ложь!
И тут я понял, что она права, действительно, права. Как я мог забыть, что в последнее время всегда запирал кабинет, защищая свои деньги и документы. Каждый раз, заходя в кабинет, снимал сигнализацию звонком на пульт. Я не доверял никому, даже своей жене, и поэтому всегда носил ключ с собой. У меня был его единственный экземпляр. И код знал только я один!
Марина смотрела на меня огромными, немигающими глазами. На секунду я даже почувствовал, что хочу прижаться к ней. Но нет, решительным движением я отстранил руки жены.
Оставив Марину в спальне, я вернулся в кабинет и открыл сейф. Без капли сомнений я сгреб со стола все документы по шоу и запихнул их в него. Затем собрал с полки все мои статуэтки и сделал с ними то же самое. Затем я нашел свою мобилу и набрал один номер:
– Саламатсызбы… – После долгих гудков раздался на том конце трубки сонный голос.
– Азохенвей, бля на хуй!! – В бешенстве заорал я. – Алло! Это Феликс Абрамович Серебрянников! Ты сидел за рулем моей машины на Иссык-Куле!!! Помнишь?!
– О, да, конечно, Феликс Абрамович… – После моего ругательства водила мигом проснулся. – Что-то случилось?!! Так поздно ведь уже…
– Для меня никогда не поздно!!! Помнишь, ты говорил, что твой брат какой-то нереально серьезный эксперт по системам безопасности?! Так вот, дозвониться до него я не могу. Чтоб завтра или послезавтра был у меня – железно! Плачу наличными и в два раза больше!
– Такая спешка… – Обомлел собеседник, но чувствуя мое раздражение, перечить не осмелился. – Конечно, Феликс Абрамович, я сразу ему позвоню, дам ваш номер, он обязательно приедет…
– Чтобы четко. – Отрезал я и бросил трубку.
Когда я договорился с киргизом, и мое хранилище было запечатано, я облокотился на стол и вздохнул. Впервые за последние несколько часов я почувствовал себя в безопасности. В относительной безопасности…
11
Злой и усталый, я проспал где-то часа два, пока меня не разбудил звонок. Пиздец, раннее утро, и кому интересно расхотелось жить? Ищу рукой трубку телефона, натыкаюсь на пепельницу и опрокидываю ее прямо на диван, где я дремал в обнимку с бутылкой виски.
– Алло! – Реву в трубку я и слышу голос моего PR-менеджера Костика.
– Доброе утро!
– Ебанулся, что ли?! Восемь утра!
– Простите Феликс Абрамович. Понимаю, что разбудил… Но… Если мы не дадим ответ по поводу интервью журналу «Music Planet» до одиннадцати часов утра и не дадим им возможность сделать материал с вами сегодня, мы потеряем эту статью.
– Ну и потеряем, и черт с ней, – зеваю я, – меньше еботни будет.
– Но, Феликс Абрамович, – чуть не плачет он, – я это интервью целых три месяца пробивал!
– Костик, серьезно, отъебись от меня. Абсолютно не до этого.
– Феликс Абрамович! – умоляет он. – Вы только подумайте, как руководство журнала на это отреагирует. Они уже деньги вложили, заставили журналистов материалы по вашей биографии собирать, номер почти сверстан. Если мы вот так возьмем и откажемся, получится, что они пустили средства на ветер, мы поссоримся с редакцией, а значит, они никогда больше не будут писать о наших проектах по старым договоренностям.