Я провела этот год в Раю — правда, без дельфинов, пляжей и горных вершин. Гуляя по улицам Парижа, я часто думала о Розе — о ее локонах Мэрилин, ее заразительном смехе, ее бесстрашном «пока ты не умерла», — и я скучала по ней.
Стимулом к тому, чтобы уехать в Париж, продать дом и машины и просто улететь, были смерть моей матери и моя собственная схватка с раком. Но неизвестно, осуществила бы я эту идею, если бы не уроки, полученные от Розы.
И потому эта книга — мой телефонный звонок. Не с вершины горы и даже не с верхушки Эйфелевой башни: слово «здесь» условно.
Здесь так красиво. Тебе нужно приехать, пока ты не умерла.
* * *Сегодня утром Анна небрежно сказала: «Я сама приготовлю завтрак». После она сообщила, что вымыла свою тарелку и стакан. Когда я спросила, не хочет ли она, чтобы я наполнила ванну, моя дочь ответила: «Нет, я это сделаю сама». Это было все равно что смотреть фильм об Элоизе, которая вдруг перепрыгнула через десять лет — фильм восхитительный и одновременно ужасный. Впрочем, Элоиза ужасна в любом возрасте.
* * *Вчера мы отправились на огромный блошиный рынок Клиньянкур в поисках какой-нибудь вещи, которая напоминала бы нам о Париже. Мы бродили, рассматривая старинные вещи, пока не наткнулись на магазин, где продаются канделябры, которые нужно сделать самим. Вы выбираете основание, а потом добавляете разноцветные фрукты из богемского хрусталя. Там висели образцы, наглядно демонстрировавшие, что следует ограничивать себя в выборе цвета: скажем, красный с золотым, или синий с фиолетовым. Мы начали с медного основания, а потом добавили фиолетовые и золотые груши, сверкающие гроздья винограда, яблоки из янтаря и нити хрусталя. Вышло безумно красиво.
* * *У Луки в лагере появился лучший друг — мальчик, который, судя по описанию, настоящая карикатура на эмоционального француза. «Он потерял голову из-за одной девочки, — рассказывал Лука. — И я вроде бы тоже. Думаю, она на меня поглядывает. Но я сказал ему, что отойду в сторону». Закулисная разрядка международной напряженности — на подростковом уровне.
* * *Анна трудится над восьмой главой романа, который пишет. Это история о несносных детях и сбежавшей свинке. Недавно она ввела нового персонажа — французскую сиротку по имени Люсиль, сплошные оборочки. Сегодня она придумала главу, в которой будет воспоминание о том, как мама Люсиль читала ей вслух. «Слишком грустно», — возразила я. «Мама, это же роман! — воскликнула Анна. — Нужно, чтобы немножко поплакали».
* * *Наш последний вечер в Париже… Флоран предложил, чтобы мы пообедали в одном из его любимых ресторанов, чтобы отпраздновать таким образом наш год в Париже. Очевидно, у них с Полин там было свидание — после лимонного торта. «Ле Бистро дю Пентр» оказалось старомодным французским бистро на авеню Ледрю-Роллен — маленьким, в стиле модерн. Там не бывает туристов — одни парижане. Я ела гаспаччо, затем нежную пикшу под горчичным соусом с молодым картофелем, о которой думала всю дорогу домой. Это было великолепное прощание со сказочным годом.
* * *Возвращаясь на машине во Флоренцию, мы заночевали в Боне, красивом городе с крепостными стенами в Бургундии. На ужин Лука ел эскарго, и запах был такой восхитительный, что Анна тоже попросила порцию. Я заглянула в меню и сказала: «Анна, смотри, у них есть мороженое!» Но она заныла: «Я не хочу мороженого. Я хочу улиток!» Мы заказали еще эскарго, а также шампанского (без апельсинового сока) по случаю того, что год в Париже сотворил чудо с нашими детьми. Назавтра мы перешли из высокого (Бон, Франция) к низкому (Павия, Италия). Никакого роскошного четырехзвездочного отеля — мы смогли найти только номер в захудалой гостинице, с дырявыми полотенцами (я впервые видела такое!). И никаких улиток — мы ужинали в «Грилландии», где был испанский вечер. Там были грудастые ложноиспанские танцовщицы и рисовый суп из пакета. Даже Анна признала, что скучает по Парижу.
* * *Перед тем, как покинуть Павию, мы потащили наших упиравшихся детей посмотреть гробницу Святого Августина. После этого нам предстояли три часа пути во Флоренцию, к Марине и Мило. Вчера вечером Марина сказала по телефону, чтобы мы не ожидали увидеть похудевшего Мило, потому что во Флоренции слишком жарко, чтобы мучить собаку диетой. Кое-что в этом мире остается неизменным.
Конец
Когда я пишу роман, то самая лучшая минута — это напечатать слово «Конец», потому что к этому времени я отчаянно хочу закончить. Обычно я не успеваю к сроку — нечесаная, вымотанная и раздражительная. И тем не менее мне не хочется печатать последнюю страницу «Парижа в любви». Обозначив эти последние слова на бумаге, я как бы ставлю точку в приключении, а мне бы не хотелось, чтобы оно ушло в прошлое. И не имеет значения, что я пишу это эссе, когда мы уже почти год живем в Нью-Йорке. Конечно, когда мы жили на улице Консерватории, время тоже утекало сквозь пальцы. У нас с Алессандро была служба, на которую мы должны были вернуться, но нам негде было жить. Мы продали наш дом и машины, планируя купить новую квартиру… когда-нибудь.
После Рождества мы оба с ужасом осознали, что время пришло. Два очень милых риелтора, Куртис и Уильям, договорились о том, чтобы мы посмотрели несколько квартир. К их ужасу, мы решили отвести на поиски квартиры ровно три дня. Мы прилетели в пятницу в феврале, а к пяти часам уже осматривали квартиры в том особом состоянии волнения, когда собираешься купить что-то стоимостью примерно с маленький полинезийский остров. Может быть, даже такой, на котором есть пара деревушек. Хотя нас измучила задержка рейса, мы все-таки были в силах понять, что первая квартира, которую мы видели, — единственная в подходящем районе, размер и цена которой нас устраивают. К тому же в ней имеются длинные встроенные книжные полки. Тем не менее мы покорно потратили остаток уик-энда на то, чтобы носиться по Бродвею в снегопад, врываясь в гостиные незнакомцев. Но нам ничего не понравилось после той, первой. И книжные полки не шли ни в какое сравнение. В понедельник утром мы пришли к нашим риелторам и назвали свою цену за ту квартиру. Это был какой-то сюр: наш заклад был так огромен, что это напоминало деньги в игре «Монополия».
А на следующее утро мы узнали, что наше предложение принято.
Но нам еще нужно было получить согласие кооператива. В Нью-Йорке большинство людей на самом деле покупает не квартиру, а пай в кооперативе. И прежде чем члены правления кооператива сочтут тебя достойным жить в их священных стенах, они имеют право ознакомиться со всеми твоими финансовыми отчетами (причем когда я говорю «со всеми», то имею в виду и свою первую службу, когда я подрабатывала официанткой в кафе). Кроме того, вы должны пройти личное собеседование с правлением, а также ваши дети и ваша собака — если она у вас имеется. Мы снова прилетели из Парижа в мае на собеседование с правлением, зная, что результат непредсказуем: когда мы прибыли, Уильям и Куртис были немного расстроены, так как в то самое утро правление кооператива по необъяснимым причинам отказало другому их клиенту. Уже перед самой дверью они дали нам последний совет: не выкладывать личные детали, о которых нас не спрашивают, поскольку что угодно может вызвать чью-то неприязнь. Было очевидно, что предрассудки и личное предубеждение могут повлиять на решение. Мы надеялись, что среди членов правления нет таких, кто ненавидит авторов любовных романов. Или профессоров литературы. Выпускников Йельского университета! Итальянцев! Список был бесконечен.
Здесь я должна добавить: единственное, что пугало меня еще больше, чем правление кооператива, — это нашествие клопов в Нью-Йорке. Даже в Париже мы слышали, что город просто кишит ими. К счастью, у меня не осталось опасений относительно этой конкретной квартиры, потому что, позволив правлению кооператива копаться в наших финансовых делах, требовать многочисленные личные рекомендации и даже проводить собеседование с нашими детьми по скайпу, взамен мы попросили только одно: дать право нашему адвокату ознакомиться с протоколами заседаний правления кооператива за несколько десятилетий — в поисках этого слова, вызывающего панику: клопы. Оно не было обнаружено.
На допросе с пристрастием мы уже ответили на несколько вопросов (например, должна ли я возвращать издателю аванс, если одна из моих книг не пользуется успехом — ответ отрицательный), когда у меня появилась робкая надежда. Все улыбались. Они заговорили о вечеринках в каникулы. Потом председатель правления кооператива подался вперед и сказал:
— В этом вопросе нет ничего личного, но боюсь, что мне придется вас спросить, не было ли у вас контакта с клопами.
Алессандро рассмеялся и объяснил, что я их смертельно боюсь, и единственное, что могло бы заставить нас отказаться от такой прекрасной квартиры — это клопы. В эту минуту в разговор вмешался пожилой джентльмен:
— В этом вопросе нет ничего личного, но боюсь, что мне придется вас спросить, не было ли у вас контакта с клопами.
Алессандро рассмеялся и объяснил, что я их смертельно боюсь, и единственное, что могло бы заставить нас отказаться от такой прекрасной квартиры — это клопы. В эту минуту в разговор вмешался пожилой джентльмен:
— О, вам нечего бояться: в прошлом году они у меня были. — А надо сказать, что собеседование проходило как раз в его квартире. Головы всех сидящих за столом повернулись в его сторону. Он кивнул на дверь. — Они приехали в чемодане, который по ошибке попал в Боливию, — бодрым тоном продолжал пожилой джентльмен. — Мы все поняли, когда укусили нашего друга, ночевавшего в комнате для гостей, — и сразу же приняли меры.
Алессандро сильно пнул меня под столом (супружеский вариант слов «не кричи»), но я была в шоке, так что не отреагировала. Я думала о том, что эта квартира находится прямо под той, которую мы только что купили.
— Как давно, вы говорите, это случилось? — осведомился председатель кооператива с удивительным, на мой взгляд, самообладанием.
Я слегка оправилась от паники, только когда они перешли на другую тему, заговорив о субъекте, живущем в этом доме. По-видимому, он не всегда принимает свои лекарства. Правление уведомило нас, что иногда он ведет себя неадекватно.
— Он бывает довольно резок с детьми, — сказал один член правления, — и они могут подумать, будто он на них нападает. Однако на самом деле он не агрессивен.
— Это наш подопечный, наша общая забота, — заметил другой.
— Он никогда не нападал на моих детей, — сообщил третий.
— Тогда вам повезло, — отрезал первый член правления.
Пошатываясь, мы вышли на заснеженную улицу и прошли один квартал, прежде чем я остановилась позвонить нашим риелторам. Я лепетала о клопах и о психах, которые не принимают лекарства. В конце концов Алессандро удалось оторвать меня от телефона (к этому времени Куртис уже перечислял агентства, уничтожающие паразитов, — причем они гарантировали полное уничтожение) и увести в ресторан. Когда я сидела с бокалом вина в руке, мой муж заметил, что одной особе не следовало перебираться в Нью-Йорк, если на самом деле она хочет жить в тихом пригороде, где нет паразитов. Мы переезжаем в этот город именно затем, чтобы никогда больше не вести разговоры о борьбе с сорняками и об изменении цен на бензин. У нас будут другие, более захватывающие темы для обсуждения, а именно: клопы и шизофреники.
Я не сразу, но все-таки поняла, что он хочет сказать.
Нью-Йорк будет приключением, тогда как Нью-Джерси было нашим существованием. Как выяснилось, в нашей квартире действительно не было клопов, и мы познакомились со многими, если не со всеми, жильцами нашего дома — причем так и не опознали личность, которая, возможно, не принимала свои лекарства.
За прошедший год много чего случилось. Я обнаружила магазин, где продают восхитительный шоколад — в пол-квартале от нашей квартиры. На платформе метро меня весьма вежливо спросили, не стоят ли у меня за спиной черти. Клопов не было, зато я пережила три нашествия вшей, которые милостиво ограничились младшими членами семьи. Я использовала свои cocottes для приготовления шоколадных тортов и надевала черные сапоги на заседания кафедры. Анне очень нравится Нью-Йорк, а Лука (который теперь говорит, что поедет учиться во французский колледж) постоянно твердит, что ненавидит его. Хотя дети поменялись ролями, наша родная, до боли знакомая оппозиция всегда с нами.
«Париж в любви» — книга о необычайно радостном годе, который я теперь вижу сквозь розовую дымку шоколада и дамского белья. Но радость проистекала не от одного лишь шоколада. В окружении людей, говоривших на другом языке, члены нашей семьи начали беседовать друг с другом. Мы сплотились в очень маленькое племя (численностью четыре человека) и ели вместе, ссорились из-за пустяков и веселились вместе. Мы научились тратить наши минуты впустую — вместе.
А потом мы захватили этот урок с собой в Штаты.
Благодарю
Многие люди сыграли роль в том, чтобы «Париж в любви» был издан. Кэрри Ферон первая сказала мне, что из наших приключений в Париже нужно сделать книгу. Замечательный кулинарный блог «К столу» опубликовал раннюю версию эссе о Рождестве. Мой неистовый, изумительный агент, Ким Уизерспун, боролась за этот проект, а мой блестящий издатель, Сьюзен Кэмил, сразу же поняла его, нашла для него место в плане и благодаря своему абсолютному слуху оценила и забавные, и печальные моменты. Энн Коннел тщательно вычитала каждое слово и бесконечно улучшила текст. Мне повезло, что много замечательных людей в «Рэндом-хаус» посвятили так много времени публикации этих мемуаров. Я выражаю всем вам глубокую благодарность. И, наконец, мне бы хотелось поблагодарить друзей и читателей, которые просили рассказать им побольше о Париже: ваш энтузиазм научил меня писать по-новому.
Мой очень личный путеводитель по любимым местам в Париже
Краткий список маленьких музеев, которые стоит посмотреть
Только вы знаете, хватит ли у вас выносливости для Лувра и д’Орсэ. Лично я не могу этим похвалиться. Я люблю музеи, которые можно обойти примерно за час. Вместо того чтобы нестись галопом мимо 300 тысяч картин в Лувре или, что еще хуже, расталкивать локтями своих собратьев-туристов, чтобы посмотреть на «Мону Лизу», вы можете с относительным комфортом побродить по этим маленьким музеям.
Musée Claude Monet à Giverny. До Музея Моне в Живерни легко добраться на поезде из Парижа. Садитесь на поезд Париж — Вернон, а затем — на автобус, курсирующий между Верноном и Живерни (просто следуйте за толпой). Поезд отходит каждые два часа, и автобус подъезжает в это время к станции. У них есть магазин подарков, который демонстрирует твердое убеждение в том, что водяные лилии могут украсить что угодно, от фартуков до карандашей.
www.fondation-monet.fr/fr
Les Arts Decoratifs. Этот маленький музей, связанный с Лувром, посвящен прикладному искусству: мебель, фарфор, аксессуары. Есть много причин туда сходить: коллекция мебели 1960-х, коллекция мебели 1800-х, восхитительные вращающиеся экспонаты… и также то обстоятельство, что обычно там нет очереди.
www.lesartsdecoratifs.fr
Musée Jacquemart-André. Мой самый любимый музей в Париже. Я уже упоминала в этой книге о некоторых экспонатах из его коллекции. Обязательно возьмите аудиогид. Лично я прослушала все «дополнительные» разделы, и они того стоили. А потом — ланч или чай в Salon de Thé, который расположен в подлинной столовой этого дома (на потолке — изумительная роспись Тьеполо). Бульвар Хауссманн, 158.
www.musee-jacquemart-andre.com
Musée de la Vie Romantique. Честно говоря, в этом музее нет ничего грандиозного — ни Ренуаров, ни Фрагонаров. Но это дом 1800-х, который сохранили, и на него стоит взглянуть ради него самого. Например, гостиная Жорж Санд очень красива. Музей маленький, и там есть чудесное кафе в саду, где могут порезвиться дети. Улица Шапталь, 16.
www.vie-romantique/paris.fr
Musée Nissim de Camondo. Один из моих любимых музеев. Не пропустите его. Коллекции графа Моисея де Камондо изумительны, а его история просто душераздирающая. И французы не обходят молчанием правду о том, что случилось с его семьей во время Второй мировой войны. Обязательно возьмите аудиогид. Улица Монсо, 63.
www.lesartsdecoratifs.fr/francais/nissim-de-camondo
Кроме того, когда вы пойдете от метро через Parc Monceau, можете полюбоваться невестами. Парк перед Музеем Ниссима де Камондо — одно из тех мест, где любят фотографироваться новобрачные.
Чтобы взбодриться после посещения этого музея, прогуляйтесь по парку, а потом зайдите в La Table Monceau. Еда там великолепная, а посетители в основном французы, что всегда интересно (улица Фальсбур, 1). Если вы скорее расположены выпить чашку чая с превосходными пирожными, пройдитесь от парка Монсо по бульвару Курсель до La Petite Rose, очаровательной маленькой кондитерской. Я встречалась там с подругой за чаем. Мы часами сидели, обсуждая все на свете, от беби до слабоумия (одно естественным образом ведет к другому). Пирожные чудесные. Бульвар Курсель, 11.
Musée Carnavalet. Это музей истории Парижа. Его можно описать как множество отдельных залов, набитых разношерстной мебелью. Как ясно из этого описания, на самом деле Карнавале не входит в список маленьких музеев. Через какое-то время вы просто падаете с ног от усталости, так что не пытайтесь объять необъятное — просто взгляните на залы, посвященные правлению королей Людовика XV и Людовика XVI. Улица Севинье, 23.
www.carnavalet/paris/fr
В Marais. Я объединяю в списке несколько мест, находящихся в квартале Маре, потому что у людей часто нет и недели — не говоря уже о годе, — чтобы насладиться Парижем. Если у вас всего двадцать четыре часа, Маре — самое подходящее место. К тому же магазины там открыты по воскресеньям.