— И потом Левон пошел работать в ресторан?
— Да, — погрустнела Рузан Акоповна. — Первое время я была в шоке. Мой мальчик, которому прочили большую сцену, и вдруг поет в каком-то ресторане. Но затем погиб Карен. И я в душе порадовалась, что Левон в это время был тут, в Питере, а не с Кареном. Ведь если бы он не разочаровался в Карене, то неизбежно полетел бы с ним в том же самолете. И погиб. Разумеется, он бы погиб. И я упала на колени и просила господа простить меня за мои неразумные укоры. Левон остался со мной, а не сгорел вместе со своим учителем.
— А Левон так и был с вами в те дни, когда погиб его учитель? И в предшествующие несчастью — тоже?
— Конечно! — воскликнула Рузан Акоповна. — Он как раз начал работать в ресторане. И успех был потрясающий. Разве вы не помните, вначале Левон пел каждый вечер. И в будние дни, и в выходные. Каждый вечер с семи вечера до двенадцати ночи, а то и позже. Лишь потом ему нашли подмену. И он сумел получить один выходной в неделю.
— Я не помню этого, — чуточку виновато улыбнулась Мариша. — Я тогда еще не была знакома с Левоном.
— Понятно, — кивнула Рузан Акоповна и, помолчав, добавила: — Если честно, милочка, то я очень рада вашему визиту. Потому что до сего момента я думала, что Левон скрывается от всех, потому что эта проститутка — жена Карена — теперь стала свободной женщиной и без малейшей опаски взялась за моего мальчика. Какие ужасные мысли приходили мне в голову! Иногда я думала, что он даже может на ней жениться! Мой сын и падшая женщина! Это было бы просто ужасно! Что сказали бы наши знакомые? И если я знала, что у Луизы был любовник-циркач, с которым она изменяла своему мужу, то ведь об этом могли узнать и другие. Жениться на такой женщине — это еще хуже, чем петь по вечерам в ресторане. Репутация Левона окончательно бы погибла. А ведь его предки пели на императорской сцене!
И мать Левона посмотрела на портреты бородатых упитанных мужчин и красивых дам с перьями в прическах и с руками, никогда не знавшими работы, тяжелей нанесения румян. И дамы, и мужчины смотрели на Рузан Акоповну с сочувствием, словно понимая, как нелегко таланту в наше суетное время.
— Так Левон вам тоже звонил после того, как пропал из ресторана? — спросила Мариша у Рузан Акоповны, специально употребив словечко «тоже».
Мать Левона мигом попалась в ловушку и радостно кивнула:
— Но он так и не пожелал рассказать мне, где находится и почему исчез! — с досадой произнесла она. — А я его просто умоляла. Но нет! Он только твердил, что в безопасности и через некоторое время я все узнаю. А что я должна узнать, я так и не сумела от него добиться. А что он сказал тебе, дорогая моя девочка?
И она внимательно посмотрела на Маришу.
— Хм, — пробормотала та. — Он сказал, что у него возникли какие-то неприятности. И ему пришлось уехать. Скрыться.
— Вот и мне тоже! — воскликнула Рузан Акоповна. — Он так и сказал: скрыться от всех! Господи, неужели он все-таки связался с той женщиной? Дорогая моя девочка, я считаю, что правда лучше, чем ложь, поэтому я тебе скажу. Сначала не хотела говорить, но скажу. Левон и в самом деле был влюблен в Луизу. Я нашла среди его вещей ее фотографии. И некоторые были с нежными надписями. Правда, это было уже давно. А в последнее время я не находила никаких доказательств их связи.
— И как давно вы нашли эти фотографии? — спросила Инна.
— Еще несколько месяцев назад, — ответила Рузан Акоповна, — но я надеюсь, что у Луизы хватило совести и они начали встречаться уже после смерти Карена, что, конечно, было бы для меня большим облегчением, — и она, повернувшись к Марише, неожиданно спросила у нее: — А вот как давно вы знакомы с Левоном?
— Примерно два месяца, — пробормотала Мариша.
— Как недолго, — явно расстроилась Рузан Акоповна.
— Но наши отношения все это время были удивительно гармоничными! — утешила ее Мариша. — И он ни разу не упомянул о какой-то там Луизе. И вообще все свое свободное время он проводил со мной.
— Это просто бальзам на мое сердце! — воскликнула Рузан Акоповна. — Но если он не с Луизой и не с вами, то где же он в таком случае сейчас находится?
Этого подруги не знали, хотя и хотели бы узнать не меньше, а то и больше матери Левона. Выйдя из квартиры Левона, они переглянулись.
— Вот так штучка, эта Луиза! — воскликнула Мариша. — На вид дура дурой и тихоня, кажется, такая и воды не замутит. А на самом деле эта тихоня имела трех любовников. И это только те, про которых мы с вами знаем. А может быть, у нее были и другие связи.
— Знаешь, если у тебя муж-педик и тобой совершенно не интересуется, то, сколько бы любовников ты ни завела, это не делает тебя хуже, чем он, — сказала Инна.
— Я тоже считаю, что Луиза имела право изменять своему мужу, раз он не исполнял своих главных супружеских обязанностей, — согласилась Юлька. — Попробовал бы сам пожить несколько лет без секса!
— Да я не о том! — досадливо нахмурилась Мариша. — Просто если Луиза имела любовников, притворялась всю жизнь, то вполне могла и еще что-нибудь такое отмочить. Знаете ведь, что недаром говорят, в тихом омуте черти водятся.
— Так что, поехали к Луизе? — спросила Юля.
— А что мы ей скажем? — пожала плечами Инна.
— Скажем, что знаем все про ее вторую и тайную жизнь, — сказала Мариша. — А потом выложим то, что знаем на самом деле. Про раздавленного слоном циркача Славу и еловые хвоинки на подстилке перед ним, про влюбленного в Луизу мальчика Левона и про Снайпера, с которым Луиза тоже шуры-муры имела явно не из-за его прекрасных глаз, а из-за его бандитских связей.
— И что потом?
— Потом Луиза выложит нам все остальное, — самоуверенно заявила Мариша.
— А если не выложит? — спросила Инна.
— А чего ей нас стесняться? — пожала плечами Мариша. — Обязательно выложит. Если бы я была на ее месте и отправила на тот свет своего противного педика-мужа да еще сумела хапнуть после его смерти денег, то меня бы просто распирало от желания похвастаться всему свету, какая я ловкая особа. И как я всех надула.
— Мариша! — в шоке воскликнули ее подруги.
— А что тут такого? — удивилась Мариша. — Луиза может гордиться собой и будет при этом совершенно права. Если муж плохо к ней относился, да еще первый начал эту скверную игру, убив ее любимого мужчину, который ей одни радости приносил, так чего такому мужу еще было ждать от Луизы? Разумеется, она просто обязана была ему отомстить. Иначе она была бы уже не человек, а кисель какой-то.
Глава четырнадцатая
Ручкин снова встречался со своим тайным осведомителем Бородой.
— В общем, я узнал, что ты у меня просил, — сказал Борода, пребывая в явном смущении. — И теперь, честно говоря, не знаю, как поступить.
— А в чем дело? — спросил следователь.
— Да видишь ли, с одной стороны, ты говоришь, что информация эта поможет найти убийцу Снайпера, а все наши в этом заинтересованы, — почесав заросшую щеку, произнес Борода. — А с другой стороны, — и Борода почесал вторую щеку, — с другой стороны, никто из наших не будет рад, если менты прихватят того человека, к которому обращался Снайпер.
— Что? — затаив дыхание, спросил у него Ручкин. — Значит, все-таки Снайпер покупал взрывчатку? Да?
— А ты что, не знал этого точно? — удивился Борода. — Ну и дела! Ловко вы работаете. Я лично был уверен, что ты уже все знаешь, а меня просто так пытаешь. Ради проверки информации.
— Так что там со взрывчаткой? — поторопил его Ручкин.
— В общем, есть человек — профессор, который не без помощи наших парней оборудовал в гараже на одной дачке неподалеку от Питера лабораторию и химичит себе понемножку на пользу себе и делу, — сказал Борода. — Но я тебе его имя назвать не могу. И адрес тоже. Да и ему не нужно знать, что ты из органов.
— И как мне в таком случае с этим человеком побеседовать? — хмыкнул Ручкин. — Допустим, я могу ему не говорить, кто я такой, если он сам документы не спросит, конечно.
— Не спросит, — махнул рукой Борода. — Дедок старенький. И в голове у него полная каша. Не станет он интересоваться твоей личностью.
— И какой-то маразматик изготавливает взрывчатку? — ужаснулся Ручкин. — У себя в гараже? На даче? Да он ведь не только всю дачу на воздух поднять может, но и соседей. Да что там! Весь поселок!
— Да нет, — усмехнулся Борода. — Что касается его химии, то голова у старика хорошо соображает. А рассеянным он и в молодости был. И в старости не лучше, не хуже. Что касается его драгоценной науки, то тут он гений. Ну и конечно, как все гении, со странностями. Весь в своих мыслях. Так что ничего из окружающего мира, что к его науке непосредственного отношения не имеет, он не замечает. На твои вопросы он ответит, но сам к тебе интереса проявлять не станет.
— Ну, хорошо, а как этот дедок со мной встретится, раз он такой рассеянный? — спросил Ручкин. — Он ведь может и не доехать до места встречи.
— Ну, хорошо, а как этот дедок со мной встретится, раз он такой рассеянный? — спросил Ручкин. — Он ведь может и не доехать до места встречи.
— Ни, ни, — взмахнул руками Борода. — И даже думать нечего его от колб и реторт оторвать. Он свою лабораторию только по настоянию жены и дочери и покидает, чтобы поесть и поспать несколько часиков. И то жалеет, что они его от работы отрывают. Говорю же, старик совсем странный. Про него легенды ходят. Говорят, что у него столько государственных наград, что они у него в комоде не умещаются.
— И как же мне тогда с ним увидеться? — растерялся Ручкин. — Если ты адрес мне его дать не можешь, а старик из своей лаборатории никуда ни на шаг?
— К нему я тебя сам отвезу, — сказал Борода. — Только ты не обижайся, но глаза я тебе завяжу и о машине, на какой мы поедем, не скажу, чтобы вы там у себя в ментуре чего-нибудь с ней не намудрили. И поедем мы с тобой вдвоем. Только ты и я.
Ручкин подумал и согласился, решив, что разработку ученого, изготавливающего в кустарных условиях взрывчатку, он отложит на будущее. В конце концов, в Ленинградской области проживает на дачах не так уж много престарелых ученых-химиков с кучей государственных наград. Можно будет потом подключить своих людей и при необходимости найти деда и без Бороды.
— Так что, согласен? — спросил у него Борода.
Ручкин молча кивнул.
— Тогда садись, — сказал Борода, показывая на неприметную синюю «пятерку» с тонированными стеклами. — А вот тебе платок. Сам глаза завяжи.
Следователь тяжело вздохнул, но, забравшись в машину, честно завязал глаза. Ручкин придерживался одного простого правила, которому его научила жизнь: если уж дал слово, нужно его держать. Поэтому сейчас, скрипнув зубами, он закрыл глаза и намотал на голову мягкую ткань. Ехали они подозрительно долго. Ручкин даже запутался, считая повороты и перекрестки. И очень скоро его осенила поистине блестящая догадка. Борода нарочно крутил сначала по городу, а потом по пригороду, чтобы Ручкину было сложней вычислить, куда и в каком направлении они двигаются. Наконец машина остановилась, и Борода, заботливо придерживая следователя под руку, вывел его из машины.
— Повязку снимать погоди, — шепнул он. — Еще не пришли.
— Неудобно же, — сказал Ручкин. — Соседи увидят.
— Не увидят, — хмыкнул Борода. — Не бойся. Нет тут никого.
Ручкин отметил себе это замечание Бороды. И, запомнив на будущее, что дом ученого или по крайней мере его лаборатория находится где-то на отшибе, послушно последовал за своим проводником, бережно ведущим следователя за руку словно ребенка. Сгорая от стыда, Ручкин сделал таким образом несколько шагов, споткнулся то ли о камень, то ли о железяку, торчащую из земли, и внезапно почувствовал, что воздух вокруг него изменился. Теперь пахло какими-то химикатами, кислотой и еще чем-то едким, от чего у следователя защекотало в носу и захотелось чихнуть.
— Вот мы и пришли, — сообщил ему Борода. — Снимай повязку.
Поспешно стащив с глаз темный платок, Ручкин огляделся. Он был в самом удивительном помещении, в котором ему когда-либо приходилось бывать. Повсюду, насколько хватал глаз, стояли белые пластиковые столы, уставленные стеклянными сосудами — в них булькала разноцветная жидкость, лежали порошки и какие-то светящиеся субстанции, напоминающие жидкий металл, похожий на тот, из которого режиссеры-постановщики так любят сооружать своих киборгов. Некоторые были шариками, некоторые вольготно растеклись лужицами, а некоторые сбились в тесные компании крохотных шариков наподобие ртути, однако, в отличие от ртути, они сливаться в единое целое не торопились.
Вдоль столов суетился сам владелец всего этого великолепия — маленький старичок с седой бородкой и неровно подстриженными седыми волосами. Одет старичок был в белый халат и не обращал ровно никакого внимания на своих гостей. Он бормотал что-то себе под нос и казался совершенно удовлетворенным беседой с самим собой. Борода молчал, не окликая хозяина. Поэтому Ручкин тоже не решился нарушать едва слышное бормотание старичка. Старичок заметил гостей только после того, как за какой-то надобностью двинулся в их сторону и буквально наткнулся на них.
— О! — изумленно выдохнул он. — Вы тут откуда?
— Вот приехали, как договаривались с вами, профессор, — ответил Борода, не называя ученого по имени.
— А мы с вами договаривались? — недоуменно прищурился старичок. — Что-то не помню.
Ручкин уже было занервничал, что сейчас их попросят выйти вон, но профессор внезапно добавил:
— Впрочем, прошу меня извинить за забывчивость, память что-то стала подводить. Иногда даже не помню, обедал ли я сегодня. Хотя, если подумать, так это у меня с юности, и возраст тут решительно ни при чем. Хорошо еще, жена с дочкой следят, чтобы я не забывал о себе.
И старичок захихикал и двинулся прочь от гостей, перебирая что-то на столах.
— Так что у вас ко мне за дело? — спросил он наконец. — Вы уж еще раз извините, но что-то я его решительно запамятовал.
— Помните, к вам около полугода назад приходил один человек. Думаю, что он назвался вам Снайпером, — издалека начал Борода.
— Снайпер? — задумался ученый. — Не знаю… Вроде бы на слуху что-то вертится. Но что?
— Это ведь вы продали взрывчатку Снайперу? — напрямик спросил у ученого Борода.
— А почему вы интересуетесь? — удивился ученый. — Ко мне приходят, вы знаете, много людей. И всем я стараюсь помочь. Именно на этом основании мне и создали идеальные условия для моих изысканий. И потом, вы извините еще раз, но я не помню человека, которого вы называете Снайпером. Мало ли приходит ко мне народу.
Борода, видимо, предвидел такой поворот дела, потому что в его руках тут же появилась фотография, на которой Ручкин успел заметить молодого и веселого парня — Снайпера.
— Да, теперь понял, о ком речь, — пробормотал ученый. — Этот человек и в самом деле приходил ко мне. Около полугода назад. Еще помню, он явился весь в снегу. Так что, видимо, была зима. Так, и в чем дело? Почему вы им интересуетесь?
— Профессор, Снайпер погиб, — сказал Борода.
— Да что вы! — расстроился ученый. — Не может быть. Но, надеюсь, не по моей вине? Видите ли, моя взрывчатка — она, если можно так выразиться, абсолютно безопасна. Ну разумеется, я имею в виду, что она безопасна для того, кто ее использует. И к тому же я подробно объяснил этому Снайперу инструкцию по ее применению. Он еще удивлялся, как все просто. И детонатор я ему дал. Не может быть, чтобы он подорвался на ней. Никогда в это не поверю. Разве что он решил таким странным способом свести счеты с жизнью.
— Нет, профессор, — сказал Борода. — Не ваша взрывчатка была причиной смерти Снайпера. Его убили, сначала оглушили чем-то тяжелым, а потом всадили шило в сердце.
— Какой ужас! — воскликнул ученый. — Но при чем тут я?
— И мы хотим найти тех людей, которые убили Снайпера.
— Но я-то чем могу вам помочь? — недоуменно развел руками профессор.
— Расскажите, может быть, Снайпер упоминал, для какой цели ему нужна взрывчатка, — сказал Борода. — И вообще, постарайтесь вспомнить все подробности вашего разговора. Чем, например, в первую очередь интересовался Снайпер, покупая у вас товар.
— Чем интересовался? — задумался профессор. — Ну, это было уже давно. Почти полгода назад. Но вам, молодые люди, повезло. Моя память обладает многими странными свойствами. Если бы я специализировался в области психологии, то мог бы провести над собой интересную работу, выявляя ее странности. Но судьба распорядилась мне стать химиком. Так вот что касается моей памяти, то я заметил, что иногда она отлично удерживает в себе события, произошедшие много месяцев или лет назад, но зато бывает, что я начисто не помню сегодняшнего утра. Работы это, конечно, не касается, — поспешно добавил он. — Тут моя память еще ни разу меня не подводила.
— Так, и что со Снайпером? — напомнил ему Борода.
— Ему нужна была взрывчатка, разумеется, безопасная для транспортировки и которую бы не учуяли специально обученные собаки и не смогли бы вычислить специалисты. Словом, я так понял, что он собирался провезти ее через таможню, — откровенно ответил ученый. — Или что-то в этом духе. Во всяком случае, ему необходимо было ее перевезти в другое место, причем сделать это он намеревался на самолете.
Борода с Ручкиным обрадованно переглянулись и выжидательно уставились на профессора, ожидая продолжения его рассказа. Но он вдруг заинтересовался какой-то жидкостью в колбе, в которой плавало нечто, напоминающее птичье перо. На взгляд следователя, в ней не было ничего примечательного, но профессор думал иначе. Он помчался к другому столу, схватил там какой-то порошок и высыпал одну крохотную мерную ложечку в жидкость с перышком. На первый взгляд ничего особенного не произошло, но, кажется, профессор был очень доволен результатом. Увлекшись работой, он совершенно забыл про своих гостей. Бороде пришлось изобразить приступ острого бронхита, чтобы профессор обратил на них внимание.