Доктор несколько секунд испытующе смотрит на меня, пытаясь что-то найти на моем лице, затем неуверенно спрашивает:
– И что, я могу идти? Прямо сейчас?
Прикинувшись полной бестолочью, пожимаю плечами:
– Да хоть сию секунду! Трик, открой доктору двери! Прощайте, Тормел! Хотя я надеялся, что вы с нами пообедаете, да и чек еще не успел выписать, и к тому же хотел показать пойманного нами главаря мятежников, может быть, вы его знаете?! Но, раз вы так торопитесь, не хочу задерживать!
Доктор, уже взявшийся было за ручку двери, беспомощно оглядывается на Трика, словно ждет от него совета, переминается с ноги на ногу и, наконец, решившись, заявляет:
– В таком случае, я мог бы, мм…, если вы конечно не против, немного задержаться!
От легкого стука в дверь, раздавшегося в эту минуту, я чуть не подпрыгнул, рука сама нырнула в карман за станнером, а тело сжалось, готовое к неожиданному броску.
– Кто там?- спросил я осторожно, делая знак Тормелу отойти от двери.
– Это я господин советник,- Ответил голос Фарины. – Обед куда подавать?
Фу, отлегло! Как быстро я привык, что даже в собственном доме не могу быть в безопасности!
– Входите Фарина, – Приглашаю кухарку. – Сейчас мы это решим! Доктор Тормел, вас не оскорбит, если я предложу вам пообедать с нами на кухне? Мы с Рикеном последнее время питаемся именно там.
– А кто такой этот Рикен?- подозрительно оглянувшись, спрашивает рассеянный доктор.
– Рикен – это я!- откликается Трик, уже изменивший свою внешность, и шутливо протягивает доктору руку. – Разрешите познакомиться?!
Пару секунд доктор недоуменно всматривается в него, затем, укоризненно качая головой, заявляет:
– А вам, между прочим, стыдно шутить надо мной, молодой человек! Я вас с пеленок знаю! Что же касается обеда, так стряпню госпожи Фарины я готов есть даже на крыльце!
– На крыльце не нужно, там у нас теперь небезопасно, – Примирительно сообщаю доктору,- На кухне значительно удобнее, а вот насчет шутки, извините Тормел, вы не правы! Этого молодого человека теперь зовут Рикен, и никак иначе! И всем советую никогда этого не забывать!- добавляю с нажимом.
– Так я жду вас на кухне. – Мягко улыбается Фарина и исчезает за дверью.
– Я пойду, помогу! Можно? – Получив утвердительный кивок, Трик срывается за ней.
– Пойдемте в мой кабинет доктор, – Предлагаю я Тормелу – я выпишу вам чек.
– Не нужно чека, – Гордо поднимает он голову, – Я не могу его принять!
Что это на него накатило?! Еще никогда он не отказывался ни от каких денег. И, не потому, что у него большие запросы, наоборот, несмотря на богатую практику, доктор живет очень скромно. Просто все вырученные деньги он тратит на помощь нуждающимся. Хотя Афия и высокоразвитое государство с богатыми традициями и быстроразвивающейся промышленностью, но социальное неравенство здесь пока еще очень велико.
– Почему вы вдруг так решили? – Спокойно интересуюсь я, направляясь в свой кабинет.
– Я не беру денег с тех, кто помогает людям, – бурчит Тормел, топая за мной. – Мне и так стыдно, что я слишком часто пользовался вашей добротой. Как оказалось, я совершенно вас не знал! Я считал вас черствым богачом, неспособным на сострадание, и радовался, что хоть ваши деньги помогут людям, раз вы этого не делаете!
Ну, понятно, как говорит старая поговорка моего мира – с дрянного животного хоть немного волос, так, кажется. Однако доктор, то удивил! Прямо Робин Гуд какой-то!
Открывая двери в кабинет, слышу непрекращающуюся трель телефона и понимаю, что звонит он уже очень давно. Камни, украшающие диск моего аппарата непростые. Нажав один из них, вижу высветившиеся цифры и, переведя в уме местные минуты в часы, понимаю, что поговорить со мной Его Величество желает уже почти полтора часа.
– Слушаю Ваше Величество! – Наипочтительнейшим тоном выдыхаю в мгновенно сорванную с аппарата трубку, и слышу в ответ скрипучий голос главного доверителя Бижела Жарда.
– Наконец, то, Советник вы соизволили подойти к телефону! – Ехидно приветствует он меня.
– Зато вы, Бижел, можете сегодня спать спокойно, за этот день вы не зря получите ваше жалованье! – Невольно схамил я старому интригану.
– В отличие от вас! – Не замедлил с колкостью доверитель. – Его Величество уже два часа не может вам дозвониться!
– Лжете, полтора! – Ухмыляюсь в ответ.- И не дозвонится еще полтора, если вы немедленно не отдадите ему трубку!
– Почему, Эзарт, я не дозвонюсь еще полтора часа?! – Холодно вопрошает голос Маннейга Третьего.
Влип! Ну, Бижел, за мной должок!
– Извините, Ваше Величество, – Каюсь перед разозленным донжуаном, – Бижел странным образом умеет довести меня до белого каления одним словом! Я и так сегодня еще минутки свободной не видел, даже не обедал, а он намекает, что я напрасно получаю свой оклад!
– Чем же вы были так заняты? – Все еще сухо, но с некоторой ноткой дружелюбия интересуется король, слегка недолюбливающий зануду Бижела.
– Ваше Величество! – Обиженно взываю к его совести. – Мой замок подвергся нападению огромной толпы бандитов! Я чудом остался жив! И вы еще спрашиваете, что я делал? Кстати, я захватил главаря шайки, и сейчас собирался его допросить, однако, поскольку он заперт в башне, а телефон стоит в кабинете, естественно предположить, что в ближайшие час-два я не смогу снять трубку!
– Ну, хорошо, хорошо, – Миролюбиво соглашается Маннейг. – Я лишь хотел узнать, как там у вас дела. Приятно слышать, что вы справились сами. Я пока не могу прислать вам кохров, в городе неспокойно, но как только прибудет подкрепление из Зарбаля, у вас будет надежная охрана.
Так, оказывается, Маннейг вызвал пограничные войска. И кто же ему такое посоветовал, интересно? Ну, уж точно не я. После всех перемен, которые я увидел в городе, какое-то подсознательное беспокойство непрерывно точило меня, и только полнейший цейтнот помешал заняться этим вплотную.
– А не опасно, Ваше Величество, оставлять без охраны границу? – Осторожно осведомляюсь я.
– Ты просто пока не в курсе, Эзарт, – Самодовольно заявляет король, – с Тагларом у нас теперь прекрасные отношения, мы продаем им инструменты и кое-какое оружие, а они поставляют дешевую рабочую силу, и экзотические фрукты.
Дешевая рабочая сила? Что там говорит старинная поговорка про дешевый творог? Кажется, он бывает только в ловушке для грызунов?! И вообще, зачем афийцам, вырастившим богатые сады около каждого дома, нужны экзотические фрукты?! Да еще и в обмен на оружие! Ну а уж для чего оно то могло понадобиться тагларцам, я и придумать не могу. Разве что в страшном сне увижу. Ведь еще год назад они целыми днями валялись в тени роскошных конфетных деревьев, а по вечерам собирались на веселые тусовки! Что могло заставить их из первобытно – райских бездельников превратится в "дешевую рабочую силу"?
– В самом деле? – Надеюсь, что незаметно, иронизирую в ответ. – Но я бы все-таки не советовал Вашему Величеству трогать пограничные войска, разве у нас нет гарнизонов в Ламоко и Кортане?
– Видишь ли, Эзарт, – Нехотя бурчит Маннейг, – Там тоже неспокойно, наместники этих городов просили не забирать у них войска, и мы пошли им навстречу. Кстати, постарайся не пропустить сегодня вечерние новости, мои ребята покажут очень интересное сообщение.
С этими словами Его Величество повесил трубку, не желая видимо, больше отвечать на неприятные вопросы. А мне так хотелось узнать, какие же это события должны были произойти, что наместники решились отказать королю в помощи войсками в такой момент?! И на что это намекает Маннейг? Что такого интересного могут предложить мне телевизионщики короля? Обычно я не жду ничего нового от программ, пропущенных через строгую королевскую цензуру. Несколько лет назад, когда учитель Гажнет вместе с Триком изобрели телевидение, король объявил своей привилегией право на производство и выпуск программ, и организовал королевскую телестудию. И теперь ни один материал не мог пройти в эфир без его высочайшего одобрения. В ущерб всякой демократии, естественно.
– У короля куча неприятностей, как я понимаю? – Осведомляется из кресла, в которое он неизвестно когда успел усесться, Тормел.
– Не у короля, доктор, а у страны,- Поправляю я, доставая чековую книжку, пока что-нибудь снова не отвлекло меня от благотворительности. – Король ведет четко прописанную партию, но написал ее для него кто-то другой. И вот именно это-то мне очень не нравится! Возьмите чек доктор, это за лечение Руиза, и на помощь больнице.
– Но это же сумасшедшая сумма! – Взглянув на чек, ахает Тормел, – Я не могу столько принять! Или… – Он подозрительно вглядывается в меня – вы хотите меня купить?!
– Прекратите молоть ерунду, Тормел! – Взрываюсь я – Зачем мне нужно вас покупать?! Мы ведь с вами выяснили, что мы не враги, значит, я могу без лишних церемоний дать вам деньги для бедняков. Я бы и раньше помогал вам таким образом, если бы был уверен, что вы меня правильно поймете!
– Но это же сумасшедшая сумма! – Взглянув на чек, ахает Тормел, – Я не могу столько принять! Или… – Он подозрительно вглядывается в меня – вы хотите меня купить?!
– Прекратите молоть ерунду, Тормел! – Взрываюсь я – Зачем мне нужно вас покупать?! Мы ведь с вами выяснили, что мы не враги, значит, я могу без лишних церемоний дать вам деньги для бедняков. Я бы и раньше помогал вам таким образом, если бы был уверен, что вы меня правильно поймете!
– Тогда большое спасибо, Эзарт, сейчас, когда в городе столько глюкенов, нуждающихся в помощи, я иногда просто не знаю, на что покупать им лекарство и еду!
– Не благодарите, доктор, вы берете это не для себя, а я желаю помочь больным не меньше вашего! И давайте не будем больше на эту тему, пойдем лучше на кухню, я ведь и правда, сегодня еще не обедал! – решительно свертывая ненужные расшаркивания, встаю из-за стола.
Если бы я точно не знал, что открыл дверь в свою кухню, то никогда бы в это не поверил. Комната стала совершенно иной. Больше, светлее, и одновременно уютнее. Куда – то исчезли огромные закопченные кастрюли и противни, появилась светлая скатерть на столе, а на ней букетик цветов в прозрачной вазочке и белоснежные салфетки в серебряных кольцах. И сам стол переехал к распахнутому окну, и обзавелся стульями вместо засаленных скамеек. А еще появился запах. Не жаркий дух прожаренного мяса, а тонкий, аппетитный аромат изысканных приправ. Ну и дурак же был господин, сменявший такую кухарку на Лузида, вынес я вердикт, увидев все это.
Обед, по времени больше достойный называться ужином, мы закончили, когда за окнами уже опускались сумерки. Было очень комфортно и по человечески тепло сидеть вот так, за кружкой душистого чая и наблюдать за светящимися счастьем лицами Трика и его матери. Невольно вспомнилась Мария, ее полные тревоги глаза, когда меня вносили в дом после захвата подземелья низранок. У нее было много хлопот в тот день, нужно было лечить, кормить и размещать сотни освобожденных узников, многие из которых к тому же были зомбированы Главной. Но, несмотря на занятость, она находила минутку, чтобы заглянуть ко мне, и открывая глаза, я каждый раз встречался с ней взглядом, чтобы снова, успокоившись, погрузиться в целительный сон.
Пожалуй, сейчас я впервые задумался о том, что и у меня когда-нибудь будет ребенок. Если, конечно, Тези захочет. Разумеется, тогда нам придется отправиться на мою родную планету и насколько лет целиком посвятить себя воспитанию сына. Или дочери. Само – собой под неусыпным контролем опытнейших медиков, педагогов и психологов. Ведь только так можно воспитать цельную, гармоничную личность, которая не будет обузой для общества всю свою долгую жизнь. К пониманию этого в моем мире шли не одно тысячелетие, тратя, зачастую с обратным результатом, огромные усилия и средства на перевоспитание и наказание людей, чьей главной бедой было неправильное или просто уродливое поведение родителей.
Вздохнув, я вернулся из страны грез в жестокую реальность своих обязанностей. Хочешь, не хочешь, а нужно вставать и идти разбираться с тремя пленниками, которые в течение последних суток по очереди пытались меня убить. Хотя, одного из них можно, пожалуй, передоверить доктору, если дать ему в помощь Трика, разумеется.
– Тормел, не хотите посмотреть Руиза? – подавив в себе благодушное настроение, предлагаю доктору.
– Да, пожалуй, – нехотя поднимается он из-за стола. – Спасибо Фарина, все было очень вкусно!
– Трик, поможешь доктору, – распоряжаюсь я, и добавляю тихо, так чтоб слышал только он, – И не снимай пока у Руиза с руки мой браслет!
– А что с вашим секретарем, господин Советник? – несмело интересуется кухарка.
– Руиз глюкен, – мягко поясняю ей, – и он больше не мой секретарь. Мой секретарь теперь Рикен. Я скоро вернусь, пусть доктор не уходит без меня.
Сапан встретил меня угрюмым взглядом светло-голубых глаз. Он осунулся, на лице появилась белесая щетина.
– Ты ел? – Спрашиваю дружелюбно, садясь на стул против него.
Презрительная ухмылка слегка искривила потрескавшиеся губы, и угасла. Так, значит, не ел. И не пил тоже! А почему? Боится, что хочу отравить его? Ну не балбес ли?!
– Пойми Сапан, если бы я желал тебя убить, я бы включил гильотину. Тела преступников, если ты хочешь знать, в Афийском королевстве не хоронят, а сжигают, чтоб после их смерти места, куда родственники могли бы прийти скорбеть, не было. И такая печь стоит внизу под камерой, где ты был привязан. Поэтому ты должен понять, что если – бы я захотел, твой пепел уже летал бы над морем. – Объясняю бандиту. – Но я решил тебя отпустить.
– Врешь! – С ненавистью цедит он, стискивая кулаки.
– Нет, – Качаю я головой, – не вру. Убивать тебя мне не за что, ты просто инструмент в чьих-то руках, и к тому же глупых руках. Очень глупых и злых.
– Молчи! – Бешено вспыхивает дижанец, – Ты не знаешь, о ком говоришь!
– Не знаю, – Спокойно соглашаюсь я, – но скоро узнаю! Потому что глупые люди, совершив одну ошибку, обычно на этом не останавливаются. Они будут повторять свои ошибки до тех пор, пока не попадутся! И тот, кто тебя послал украсть меня, тоже попадется, запомни мои слова, обязательно попадется! А теперь вставай, пошли отсюда! – Киваю ему на дверь.
Сапан, недоверчиво поглядывая на меня, встает с кровати, где просидел все время нашего разговора и осторожно идет к двери. Проходя мимо меня, он чуть замедлил шаг, и мускулы на мощных руках напряглись.
– Не советую! – Предупреждаю дижанца, но он уже развернулся и как тигр прыгнул на меня.
Не поверив, что я это предусмотрел. Одно легкое нажатие на кнопку станнера, который я из предосторожности не выпускал из руки, и огромный ком спящего мяса свалился к моим ногам.
– Говорил же я тебе, дураку, не советую! – Бурчу я на дижанца, вызывая через мику роботов.
Через несколько минут мои шустрые, многоногие и многорукие помощники, опутав тросиками, как в люльке спускают Сапана из чердачного окна. Место, где дижанцу предстоит проспать ночь, сухой каменистый склон, с противоположной от входа в замок стороны. Ночи сейчас уже не холодные, а змеи и ядовитые рептилии еще вялые после зимней спячки, так что никакая опасность ему не грозит. Зато тайна моего чердака останется нераскрытой.
Спустившись на третий этаж, сталкиваюсь с доктором и Триком, возвращающимися от Руиза. Оказывается, глюкен еще спит, а его состояние вызвало у Тормела настоящий шок. Чтобы человек, так далеко зашедший в своем пристрастии к глюку, спокойно проспал несколько часов подряд, доктор еще не встречал.
– Скажите, Эзарт, – Пытливо уставясь мне в лицо, требует он, – Что такого в ваших браслетах, что они помогают людям лучше моих лекарств?!
– Только желание помочь,- отшучиваюсь я от неожиданно проснувшейся проницательности доктора.
– Не хотите говорить. – С неожиданной горечью взрывается Тормел, останавливаясь посреди лестницы. – Да если вы хотите знать, я бы и не спросил, я понимаю, что ваши тайны не для меня, но есть один человек, совсем юная девочка, она умирает, и я ничего не могу поделать! Вот я и подумал, если ваши браслеты такие чудодейственные, может вы смогли бы ей помочь?
Вот оно, то, чего больше всего мы боимся, отправляясь на чужие, отсталые планеты. То, что нам запрещено категорически. Возомнить себя богом и начать лечить и кормить всех нуждающихся. Опасный путь, который может из трудолюбивого народа сделать толпу попрошаек. Мы всего лишь коммуникаторы, что-то вроде древних миссионеров, и наша задача направить общественное мнение на правильный путь, подтолкнуть народ в нужном направлении. И когда эти усилия приведут к желаемым результатам, на планету открыто сядут наши звездолеты и начнут с туземцами честную, взаимовыгодную торговлю, но ни в коем случае не подачки, и не обирание. Чтобы все, что они получат, имело свою цену, ибо ничто не ценит человек так мало, как то, что получил даром. Поэтому мне придется отказать милому доктору, как бы нелегко это ни было.
– Простите меня, доктор, – осторожно начинаю я, но, едва заслышав эти слова, Тормел с отчаянием махнул рукой и почти бегом рванул вниз по лестнице.
Лучше бы он спорил, кричал, доказывал. Или плюнул в меня. Мне было бы не так стыдно смотреть потом ему в глаза. Сжав зубы, и перечисляя про себя все известные мне крепкие выражения, я ровным шагом пошел следом. Трик, молчаливый как статуя, топает за мной.
Мимоходом бросив взгляд на мику, прикидываю, что до вечерней передачи у нас есть немного времени, вполне достаточно для того, чтобы взглянуть на пойманного мятежника.
– Рикен, скажи доктору, что я жду его в башне, – прошу Трика, отправляясь на первый этаж.
Включив экран наружки, внимательно осматриваю площадку перед дверью. Нужно будет не забыть дать роботам задание на ночь. Пора предпринять кое-какие дополнительные меры безопасности. Убедившись, что на площадке у входа никого нет, выключаю экран и выхожу из замка. Двери из башни казни выходят на площадку перед замком, и я сам их запирал днем, когда затащил в башню усыпленного мятежника. Но сейчас они слегка приоткрыты, и от недоброго предчувствия у меня подтягивает живот. Пока я, озираясь по сторонам и лихорадочно просчитывая варианты случившегося, отступаю к замку, доктор Тормел и Трик, беспечно о чем-то переговариваясь, выходят из дверей и направляются ко мне.