Усилием воли она заставила себя не думать об этом. В конце концов, у нее день рождения, Виктор пригласил ее отметить этот праздник в его доме. Значит, надо радоваться. Тем более что это совсем не трудно: сам этот дом располагает к радости.
Лиза развязала ленту на коробке и достала оттуда несколько вещей из коллекции Орлова. Потом раздвинула зеркальные дверцы шкафа и повесила туда свои наряды. Ей нравилась сама последовательность этих действий. Как все-таки прекрасно жить в таких условиях, в которых каждое движение невольно становится изящным, легким!
Она сбросила туфельки и прилегла на кровать поверх шелкового прохладного покрывала. Принять бы сейчас, и правда, ванну, завернуться в мягкий махровый халат, забраться под пуховое одеяло… Но любопытство взяло верх над утренней ленью, и Лиза не стала сибаритствовать. Повалявшись немного, она поправила волосы перед зеркалом и вышла из комнаты.
Прежде чем спуститься вниз и отправиться на поиски Виктора, Лиза решила пройтись по той анфиладе, которую увидела с лестницы. Пять или шесть комнат следовали друг за другом и завершались вдалеке комнатой-фонарем с прозрачной стеной. Туда-то Лиза и направилась.
Видно было, что комнаты сохранили то назначение, которое они могли иметь когда-то. Лиза прошла через бильярдную, посреди которой стоял стол, крытый зеленым сукном, потом через библиотеку, отметив про себя, как она велика – полки с книгами высились до потолка. Неужели Виктор читал хотя бы половину, да еще на разных языках?
Потом она оказалась в небольшой гостиной с изразцовой голландской печью. Здесь, наверное, так уютно было сидеть вечерами за картами! Следующие комнаты могли предназначаться для чего угодно: в них можно было есть, спать, танцевать – в зависимости от фантазии обитателей.
«Но кто же, кроме Виктора, живет в этом доме? – изумленно размышляла Лиза. – Очарованное царство какое-то!»
Стены, обитые тонким шелком, портреты и батальные сцены на картинах, – и все это совсем рядом с огромным городом, в котором гремит метро и висят над асфальтом синие выхлопы машин…
Наконец Лиза оказалась в последней комнате и подошла прямо к стеклянной стене. Это была задняя стена дома, выходящая все в тот же парк, но с противоположной от ворот стороны. Лизе показалось, что она стоит на носу корабля и плывет над этим парком. Прямо под окнами был разбит большой водоем, в котором цвели лилии. Над водоемом стояла бело-голубая беседка-ротонда – скорее всего тоже старинная, как и весь особняк. Шелестели под легким утренним ветром деревья, сквозь чистое стекло Лиза видела, как трепещут листья. Вдалеке открывался чудесный вид – косогоры, перелески, ни заводских труб, без которых не обходится ни один современный пейзаж, ни даже полей, по которым снует трактор… Где находится этот удивительный дом, в какой потусторонней местности?
Постояв еще немного у стены-окна, Лиза огляделась. В этой комнате, наверное, было что-то вроде кабинета – судя по огромному письменному столу, уставленному старинными безделушками. Но едва ли Виктор работал здесь постоянно: не видно было ни бумаг, ни компьютеров, без которых он наверняка не обходится. Скорее всего это был кабинет для души.
«Он же любит все красивое», – подумала Лиза.
Вернувшись обратно через анфиладу комнат, она спустилась по лестнице на первый этаж.
«Где же искать Виктора?» – думала она, стоя посреди солнечного холла.
Она увидела несколько дверей и открыла одну из них. За дверью оказалась столовая. Женщина средних лет протирала белой салфеткой высокие хрустальные бокалы и расставляла их на большом овальном столе.
– Виктора Станиславовича ищете? – приветливо спросила она. – Вы пройдите сейчас прямо, потом направо – его кабинет и увидите. Он просил сказать, что там вас ждет.
Лиза последовала ее совету и вскоре остановилась перед высокой, темного дерева, дверью.
– Входите, Лиза, входите! – раздалось в ответ на ее осторожный стук. – Так быстро отдохнули?
Конечно, здесь и был его настоящий кабинет. На длинном столе, опоясывающем комнату почти по всему периметру, стояли два компьютера, бумаги были разложены и на столе, и даже на ковре. Но, как ни странно, в этом чувствовался не беспорядок, а особый, сосредоточенный ритм.
– Я вам помешала?
После того, что она увидела в этом доме, в голосе Лизы звучала робость. Наверное, Виктор почувствовал ее.
– Ну как вы можете помешать, раз вы гостья в моем доме! – успокоил он Лизу, вставая из-за стола. – Наоборот, мне как хвастливому хозяину не терпится показать вам свои владения. Давайте выпьем кофе и прогуляемся по парку, хотите?
– Спасибо за серьги, – сказала Лиза. – Посмотрите, какие они красивые! – И она повертела головой, чтобы бриллианты засияли в солнечных лучах.
Лиза заметила, что радость сверкнула при этом в его глазах.
Кофе они выпили на веранде, куда вела дверь прямо из кабинета. На круглом столике уже стояли фарфоровые чашечки, под кофейником на специальной подставке горела маленькая свеча.
– Чудесное голландское изобретение, – объяснил Виктор. – И кофе не остывает, и красиво.
Кофе был крепок и ароматен, из маленького блестящего тостера выскакивали румяные хлебцы, которые можно было намазывать медом и джемом – и во всем этом чувствовалась восхитительная неторопливость.
– Я очень люблю встречать утро в этом доме, – сказал Виктор. – Чувствуешь, что жизнь имеет смысл, вы замечаете? Впрочем, вы, наверное, не замечаете. Ваша жизнь сама по себе имеет смысл, вы сами его создаете своим существованием.
– Не знаю, – усомнилась Лиза. – Я просто не думала об этом, а если бы задумалась – неизвестно, что обнаружила бы.
– В этом все и дело – что вы можете не задумываться, – сказал Виктор.
С веранды они спустились в парк и пошли по такой же светлой песчаной дорожке, как та, что вела от ворот к дому. Парк был отлично ухожен, но вместе с тем производил естественное впечатление.
– Вы себе не представляете, как трудно было добиться, чтобы этот парк выглядел так, как он выглядит, – говорил Виктор, идя рядом с Лизой. – Настоящее парковое искусство почти совсем утрачено, и дело даже не в деньгах – мастеров просто нет. Будь у меня время, я бы сам почитал что следует, углубился в это дело – и, поверьте, с удовольствием. Но времени, конечно, нет. Я еле нашел людей, способных разбить хороший парк. Но результат, как видите, неплох. У меня здесь настроение улучшается просто от того, что я смотрю в окно.
– Здесь очень красиво, – охотно согласилась Лиза.
Песок тихо поскрипывал под ее каблучками, под легким ветром на дорожку падали розовые лепестки. Лизе казалось, что все это не может происходить наяву, но вместе с тем она удивлялась ясному, бодрому чувству, которым была охвачена.
– Вам очень идет новая прическа, – заметил Виктор.
– Да? – обрадовалась Лиза. – А я думала, вам не понравится, что я косу отрезала. Мама моя с ума бы сошла, если бы узнала!
– Ну, мои воззрения все-таки отличаются, я думаю, от взглядов вашей мамы, – усмехнулся Виктор. – А коса – что же коса? Чем-то надо жертвовать, ничего не поделаешь. Зато теперь лицо у вас стало загадочное… И цвет волос кажется каким-то новым.
– Я не красилась! – удивилась Лиза.
– Да это я понял. Но о том и речь: вы не сделали ничего особенного, а вместе с тем все, что прежде в вас только угадывалось, стало теперь очевидным.
Лиза не стала уточнять, что он имеет в виду. Ей давно хотелось спросить о другом.
– А много гостей будет сегодня, Виктор?
Она думала об этом с той самой минуты, когда Виктор поинтересовался, не против ли она, если они встретят ее день рождения в небольшой компании. Кто может приехать на такую дачу – шоу-звезды, миллионеры? Наконец она решилась спросить об этом Виктора.
– Странно все-таки, Лиза, – поморщился тот. – Неужели вы до сих пор не поняли, что я не разыгрываю перед вами какой-то пошлый спектакль? Разве я вожу вас куда-нибудь, где престижно, потому что дорого, и можно заказать поросенка «с выходом»? Почему же вы думаете, что на ваш день рожденья я позову не людей, а, так сказать, брэнды?
Лиза покраснела. Как часто и безжалостно он дает ей понять, какая она неотесанная! К тому же она не знала, что такое брэнды.
– Будут мои друзья – одноклассники в основном. Но они очень интересные люди, не сомневайтесь! Ну, и Никита будет, и Петя – вы их знаете. Не думайте, что я собираюсь вас смущать каким-то особенным бомондом.
Хотя Виктор и старался ее успокоить, Лиза расстроилась, у нее пропало желание гулять по парку.
Виктор заметил, как переменилось ее настроение, и, наверное, почувствовал вину за это.
– Я замучил вас разговорами, Лиза, – сказал он. – Давайте встретимся перед самым обедом? Погуляйте пока одна или отдохните у себя. А мне придется еще поработать.
Лиза смотрела ему вслед, пока он не поднялся на веранду и не скрылся за дверью.
– Я замучил вас разговорами, Лиза, – сказал он. – Давайте встретимся перед самым обедом? Погуляйте пока одна или отдохните у себя. А мне придется еще поработать.
Лиза смотрела ему вслед, пока он не поднялся на веранду и не скрылся за дверью.
Глава 10
Обед был назначен на пять. Лиза побродила еще немного по парку, потом поднялась в дом, достала из книжного шкафа «Вешние воды» – почему-то ей показалось, что в таком доме можно читать только Тургенева, – и устроилась с книгой на кровати в своей комнате.
К обеду она переоделась в шелковое платье, переливающееся оттенками голубого и зеленого. Ей нравились рукава этого платья: они были незаметно разрезаны от плеча до локтя и при каждом движении трепетали, как крылья стрекозы, открывая плечи. Лиза спустилась вниз ровно к пяти. Ей было бы неловко встречать гостей вместе с Виктором – в качестве кого? Правда, и выходить к ним, точно царственная особа… К счастью, гостей было немного, и никто не обратил на Лизу любопытного взгляда. Орлов улыбнулся ей и кивнул, Неретинский помахал рукой, а Виктор представил ее остальным:
– Лиза Успенская, именинница!
Как ни внушала себе Лиза, что не должна ни бояться, ни стесняться, – она чувствовала себя так скованно, как никогда в жизни. Как выглядит она в глазах этих людей, чьи лица не может даже различить от смущения? Наверное, они улыбаются про себя, замечая, что она неловко двигается, что не знает, сесть ей на одно из маленьких кресел возле низкого, причудливой формы, стола с лазуритовой столешницей, или остаться стоять – но где, не посреди же комнаты?
Лиза почувствовала, что слезы подступают к глазам. Выручил ее Орлов. Улыбающийся, изящный, как всегда, он подошел к ней, держа в руке бокал, похожий на тюльпан, на дне которого плескался коньяк.
– Ну как, Лизонька, понравилась вам Витина вотчина? Он просто с ума сходит от этого дома. Помню, звонит мне как-то в три часа ночи: слушай, говорит, я тебе почитаю, чем английский парк отличается от французского!
– Ты его, конечно, сразу послал подальше? – поинтересовался маленький, какой-то взъерошенный человек с живыми черными глазами.
Он быстро встал с полукруглого дивана в углу и подошел к Орлову и Лизе. На нем был темно-голубой костюм, и Лизе показалось, что костюм этот поблескивает.
– Ну почему же сразу послал? Послушал, а потом уже и послал. Познакомьтесь, Лиза, это Гриша Кричинский. Слышали, наверное? – представил его Орлов. – Мистический фокусник, изобретатель жанра.
Лиза тут же вспомнила, где она видела этого быстроглазого человека. Конечно, по телевизору, когда показывали удивительное осеннее представление у какого-то пруда в старинном московском парке. Разноцветный воздушный шар, в корзине которого сидели двое, взлетел над деревьями, маленькие фигурки замахали сверху руками, потом раздался мелодичный хрустальный звон – и шар исчез, растворился в прозрачном осеннем воздухе! Мама тогда ахнула перед телевизором:
– Как только позволяют над людьми такое вытворять!
Но люди появились через несколько минут. Снова раздался звон, а когда все обернулись, те двое уже стояли на маленьком острове посреди пруда – живая и невредимая влюбленная пара! Лизе так понравился тогда этот странный фокус – понравился своей веселой необъяснимостью, – что она даже во сне потом его видела.
– Эх, Витя, – посетовал Кричинский, – такую девушку скрывает! Какая бы нимфа из нее получилась!
– Прагматик ты, Гриша, хоть и мистик, – засмеялся Орлов. – Всех готов на свои фокусы переработать.
– Ну почему «переработать»? – обиделся Гриша. – Было бы красиво. Разве плохо в красивом деле поучаствовать красивой девушке? Ты, Лиза, что будешь пить?
Никита Орлов подал Лизе бокал с каким-то разноцветным коктейлем. Кричинский налил себе апельсиновый сок, объяснив:
– Алкоголь ауру меняет, мне нельзя.
– Честное слово, – опять засмеялся Никита, – Гришка как скажет что-нибудь – ну как есть шарлатан!
– Я же не говорю, что ты шарлатан, хотя в твоих нарядах на улицу нельзя показаться, а то в дурдом заберут!
Лиза давно уже успокоилась, с улыбкой прислушиваясь к этой дружеской пикировке. Ей сразу понравился взъерошенный фокусник Кричинский, к тому же он был первым из Викторовых знакомых, который говорил ей «ты». Ну а с Никитой ей с самого начала было легко.
Сидя за овальным обеденным столом, она незаметно рассмотрела собравшихся. Гостей было семеро. Кроме тех, кого она уже знала, еще двое улыбчивых мужчин, очень похожих друг на друга и оказавшихся швейцарцами, высокая подвижная дама в длинном темно-фиолетовом платье с кружевным поясом и открытыми плечами и мужчина с пышными усами. Лиза села между ним и Кричинским. Дама, оказавшаяся напротив, окинула Лизу быстрым, оценивающим взглядом, и той сразу вспомнился парикмахер Максим с его едва уловимым вежливым презрением. Швейцарцы поочередно подмигнули ей, а усатый сосед посмотрел внимательно и приветливо.
– Давно вы знакомы с Витей? – спросила дама, разворачивая на коленях салфетку.
Лиза не успела ответить.
– Потом, Рита, потом удовлетворишь свое писательское любопытство! – попросил Виктор. – Я рад, что мы собрались наконец вместе, и по такому приятному поводу, как день рождения Лизоньки, которую я очень люблю, чего и вам желаю.
– Поняла, Ритуся? – толкнул соседку бесцеремонный Кричинский.
– А ей желаю, – продолжал Виктор, – ничего не утратить, многое приобрести и быть счастливой!
– Хороший тост, будем здоровы, – заключил Неретинский и так аппетитно придвинул к себе блюдо с холодцом, что даже смущенной Лизе захотелось последовать его примеру.
Позвякивали приборы, гости болтали и смеялись. Видно было, что все они – за исключением, пожалуй, швейцарцев – давно знакомы и дружны, а не стараются поддерживать компанию.
– Мы же в одном классе почти все учились, – подтвердил Лизину догадку Григорий. – Только Никита уже потом к нам примкнул, ну, и Юрген с Томасом, конечно.
– Давно вы в Москве? – снова поинтересовалась Рита и так посмотрела на Лизу, что ей тут же показалось, что она должна отвечать на все вопросы.
– Не говори ей, не говори, – засмеялся Григорий. – А то она про тебя книжку напишет!
– Гриша, это просто безобразие! – возмутилась Рита. – Мне интересно, что за девушка появилась в нашей компании, почему я не могу спросить?
– А ты не смущай девочку, – тут же ответил Гриша. – Я тебя насквозь вижу.
Действительно, Рита рассматривала Лизу, не слишком беспокоясь о том, чтобы не смутить ее. Взгляд у нее был снисходительный. Гриша уже увлекся беседой с Неретинским, и Лиза осталась с Ритой один на один.
– И что же, Витя вам нравится? – продолжала расспрашивать Рита.
Вопрос был настолько бесцеремонный, что Лиза не смогла ответить на него соответственно – мол, а вам какое дело? В голосе Риты была спокойная уверенность в своем праве задавать любые вопросы этой простушке.
– Мы не очень давно знакомы… – пробормотала Лиза.
– Вы ведь, кажется, не учиться, а просто так в Москву приехали?
– Да, я к брату приехала – помочь с детьми. Ну, и вообще…
– Ах, да, конечно – вообще… – усмехнулась Рита. – И где же вы с Витей познакомились?
– На улице, – ответила Лиза, чувствуя, что сейчас заплачет.
– Прелесть какая! – восхитилась Рита. – Просто французское кино!
Лиза не знала, что ей делать – встать, уйти? Почему Виктор позволяет своей однокласснице все это говорить – правда, он, кажется, занят разговором и не слышит?
– А какую книжку ты хочешь об этом написать, а, Ритуля? – неожиданно услышала она.
Этот вопрос задал Лизин сосед с густыми, пшеничного цвета усами, который до сих пор молчал.
– Не обижайся на нашу Риту, – обратился он к Лизе. – Она хорошая вообще-то, и умница, только вот любит поязвить иногда. Ничего, что я на «ты»? Мы ведь тут все на «ты», правда?
У него был приятный низкий голос, и от него веяло такой надежностью и спокойствием, что Лиза немного пришла в себя. В самом деле, что ей смущаться и что обращать внимание на эту их Ритулю!
– А что, прелестная вышла бы книжка! – не унималась та. – Очаровательная провинциалочка приезжает в Москву, влюбляет в себя миллионера, немного раздумий, затем хеппи-энд, все рыдают от счастья!
Усатый только рукой на нее махнул.
– Витя, конечно, никого не представил, чтобы мы сами с тобой познакомились. Меня зовут Павел, можно Паша.
Павел обладал удивительным свойством: он ни о чем как будто не расспрашивал, но уже через полчаса Лиза рассказала ему и о Новополоцком институте, и о Колиной семье, и даже о Германии…
Гости уже разбрелись из-за стола и снова расселись, где пришлось. Неретинский предложил погулять перед горячим, и компания переместилась в парк. Джой уже ждал их там и призывно лаял, стоя на дорожке.
Рита шла впереди с маленьким Григорием Кричинским, Лиза с Павлом – позади всех. Лиза исподтишка наблюдала, как плавно, изящно ступает Рита. Платье словно обливало ее стройную фигуру, очерчивало узкие бедра; глубокий вырез лифа повторял плавную линию плеч. Заглядевшись на нее и заговорившись со своим спутником, Лиза даже не заметила, что Виктор почти не подходит к ней – и во время обеда, и сейчас, в парке.