- В таком случае она пойдет со мной! - заявил Брэй. - И через сорок восемь часов мне все будет ясно. Наша первая встреча будет организована без ее участия. Мы свяжемся напрямую. Две следующие устроим через нее, обговорив предварительно код, разумеется... В общем, проверим ее. Если, конечно, она нужна нам и согласится помогать.
- А если не нужна или она сама не захочет?
- Ну, с этим я разберусь. Это на мне, и я сам решу. - Брэй вытащил сложенные вместе листья салата, раскрыл их и достал список, пожелтевший еще больше - сок впитался. Тем не менее буквы были прекрасно различимы.
Талейников начал перечислять, не глядя в листок и добавляя некоторые пояснения от себя:
- Граф Альберто Скоцци, Рим; сэр Джон Уоверли, Лондон; князь Андрей Ворошин, Санкт-Петербург, разумеется Россия, ныне Ленинград; синьор Мануэль Ортис Ортега, Мадрид, - вычеркнут; Джоесс - это, конечно, Джошуа Эпплетон, штат Массачусетс, США. Испанец был убит самим падроне на вилле Матарезе, и поэтому его следы искать не придется. Оставшиеся четверо, конечно, уже умерли, но потомки, по крайней мере двоих из них, живы до настоящего времени, широко известны и занимают высокое положение. Это Дэвид Уоверли и Джошуа Эпплетон IV. Один из них - секретарь по иностранным делам, другой - конгрессмен от штата Массачусетс. И мы немедленно настроим их против себя, как только начнем копать под них.
- Я против, - сказал Брэй, глядя на листок бумаги, заполненный почти детским почерком. - Потому что мы знаем, кто они, зато мы ничего не знаем о других. Кто их потомки? Где они живут? Именно потому, что об оставшихся двоих ничего не известно и поиски могут сопровождаться сюрпризами, я полагаю, начать стоит как раз с них. Дэвид Уоверли и Джошуа Эпплетон IV скорее всего не имеют ничего общего с Матарезе.
- Почему ты так уверен? - спросил Талейников.
- Все, что мне известно, не свидетельствует об их связи с Матарезе. Они не имеют с Орденом ничего общего. Об Уоверли я знаю по досье, он легко идет на компромиссы, гибок, и по его характеру не похоже... он не подходит. А Эпплетон - либеральный реформатор, игнорирующий классовые различия, защитник рабочих и интеллектуалов. Он - нечто вроде сиятельного князя и благородного рыцаря, и многие в Америке прочат его в Белый дом на будущий год.
- Ну чем не резиденция для подельников Матарезе?
- Да глупо как-то, несерьезно... Он незауряден.
- Возможно, ты обладаешь умением внушать и убеждать. Согласен насчет обоих. Тогда начнем с двух других, то есть с Ленинграда и Рима.
- Семьдесят лет назад старый Гильом произнес: "Вы и ваши люди сделают то, что я уже не смогу". Интересно, что значит это "ваши"? Неужели потомки? Как-то слишком просто, - размышлял Брэй.
- Конечно не сложно. Но "ваши" может означать не "потомки", а наследники, избранные за определенные качества, входящие в Орден не по рождению, - заметил Талейников. - Но все же не забывай, что все они принадлежали к некогда могущественным кланам и семьям. А Уоверли и Эпплетон таковы и теперь. В этих кругах наследование по крови - традиция. И этот признак приоритетный. Им предстояло унаследовать землю, то есть земной шар. И старуха сказала, что в этом-то и состояла месть Гильома де Матарезе.
- Я помню об этом. Но старуха сказала также, что они - лишь исполнители, а управляет, руководит ими другой, чей ледяной голос словно жестокий ветер... Пастушок, кем он стал теперь, спустя столько лет?..
- Начнем все же с семей, - повторил Талейников. - Если его можно разыскать, то только через остальных.
- Ты сумеешь вернуться в Россию, в Ленинград?
- Запросто. Через Хельсинки. Это будет для меня трогательная поездка. В молодости я провел там почти три года, учился в Ленинградском университете. Там-то спецслужбы и разыскали меня.
- Не думаю, что тебя там ждут с распростертыми объятьями. - Скофилд снова вложил листок в своеобразную обложку и убрал его в карман. Затем достал небольшую записную книжку. - Когда будешь в Хельсинки, остановись в отеле "Тэвэстиан", и я свяжусь с тобой. Я скажу, кого тебе нужно будет разыскать там. Да, не забудь назвать свое имя по легенде, под которым ты там остановишься.
- Рудаков. Петр Рудаков, - сказал русский не задумываясь.
- Кто это?
- Виолончелист севастопольского симфонического оркестра. У меня есть его документы, мне они давно понадобились... для разнообразия.
- Надеюсь, никто не заставит тебя играть на виолончели.
- Не беспокойся, придирчивые критики уже сделали свое дело.
- Давай займемся кодом, - предложил Брэй, глядя на Антонию, которая премило беседовала с бастийским солдатом, подошедшим к ней. Она держалась неплохо, смеялась приветливо, но не нарушая дистанции, не обнадеживая домогателя. Она была не лишена элегантности. По взглядам солдата на девушку Скофилд понял, что парень не помышляет о дальнейшем развитии отношений.
- Как ты думаешь, что может произойти? - спросил Талейников, глядя на Брэя.
- Я буду знать это в течение ближайших сорока восьми часов, - коротко ответил Скофилд.
Глава 18
Траулер подошел к итальянскому берегу. Зимнее море было яростным и штормило, судно плохо справлялось с течением, поэтому плавание длилось около семнадцати часов. Путешествие это означало для Скофилда не только начало охоты за потомками семьи Скоцци. В ожидании лодки Скофилд сумел расположить девушку к достаточно откровенному разговору, ибо у него появились время и возможность поближе узнать Антонию Граве - такова была ее фамилия, поскольку ее отцом оказался француз, сержант-артиллерист, попавший на Корсику во время Второй мировой войны.
- Так что, видите, - сказала она, - уроки французского стоили не дорого, но и пригодились лишь для того, чтобы злить папочку, который так и не научился изъясняться с моей матерью-итальянкой.
Антония все еще продолжала вспоминать, что случилось с бабушкой, но все же чувствовала себя уже куда лучше. Она начала смеяться и иногда не могла остановиться, просто хохотала, словно смех снимал ее напряжение. Сидя рядом с Антонией, Скофилд не мог поверить, что эта девушка, в бриджах цвета хаки и свободном грубом жакете, еще недавно храбро вступила в диалог с ними там на холмах, держала их под прицелом и отдавала команды.
Он рискнул спросить ее, где она научилась обращаться с обрезом.
- Я прошла через определенный период в жизни, думаю, как и мы все, - когда нам кажется, что социальные реформы возможны только благодаря агрессивной активности. Эти маньяки из "Бригады Россо" знали, чем нас завлечь.
- Бригады? Ты что, была в "Красных бригадах"? Бог мой!
Она кивнула.
- Я провела несколько недель в лагерях неподалеку от Медичины. Там нас учили стрелять, брать препятствия, провозить контрабанду. Правда, особыми успехами я не отличалась. И вот однажды на боевых учениях погиб один парнишка-студент. Как выразились отцы-командиры, в результате несчастного случая в ходе учений. Какие там учения? Мы же не были военными. Просто молодые ребята с ножами и ружьями. Он умер у меня на руках. Я едва знала его, но лицо его перед смертью, с широко раскрытыми испуганными глазами, я не могу забыть до сих пор... Я сбежала оттуда в Болонью. А теперь ответьте мне, мы решили с вами наш вопрос?
- Какой вопрос?
- Куда мне идти. Вы и русский сказали, что мне следует доверять вам обоим, делать так, как вы говорите, покинуть Корсику и не возражать. Что ж, синьор. Мы покинули Корсику, и я верила вам: я не убежала.
- А почему?
Антония помолчала, затем ответила:
- Страх. Это вам знакомо? Вы не обычные люди. Вы так рассудительны, но вы движетесь слишком быстро для рассудительных мужчин. И не пошли вместе. И мне кажется, что вы те люди, которые идеально отвечают требованиям тех одержимых из "Красных бригад". Вы пугаете меня.
- И это остановило тебя?
- Русский хотел меня убить, он следил за мной пристально и выстрелил бы в ту же секунду, когда ему показалось, что я собираюсь сбежать.
- На самом деле он не хотел убивать тебя и не собирается. Ты была в полной безопасности.
- А сейчас я тоже в безопасности? Возьмите с меня слово о том, что я ничего никому не скажу, и отпустите меня!
- Куда?
- В Болонью. Я всегда могу получить там работу.
- Чем ты будешь заниматься?
- Да так, ничего особенного. Меня периодически нанимают разные исследователи. Я подбираю для них необходимые данные статистики, а затем эти профессора университетов пишут по моим данным книги и статьи.
- Значит, ты тоже исследователь? - Брэй усмехнулся про себя. - Стало быть, ты аккуратна?
- Что это значит - быть аккуратной? Факты есть факты. Так вы отпустите меня в Болонью?
- И твоя работа тебе не надоедает?
- Эта работа мне нравится! Работаю, когда захочу, и остается еще масса свободного времени.
- Да ты просто свободный художник, к тому же с собственным бизнесом. Как при капитализме.
- Что это значит - быть аккуратной? Факты есть факты. Так вы отпустите меня в Болонью?
- И твоя работа тебе не надоедает?
- Эта работа мне нравится! Работаю, когда захочу, и остается еще масса свободного времени.
- Да ты просто свободный художник, к тому же с собственным бизнесом. Как при капитализме.
- Вы меня с ума сведете. Все задаете вопросы, но не отвечаете на мои.
- О, прости! Это у меня азарт оккупанта. А какой был твой вопрос?
- Отпустите вы меня или нет? Возьмете ли с меня слово? Поверите ли мне? Или я должна ждать и ловить момент, когда вы потеряете бдительность, чтобы сбежать?
- Я бы не стал этого делать на твоем месте, - посоветовал Скофилд. - Послушай, ты ведь честный человек. Я не много таких встречал. Минуту назад ты сказала, что не сбежала, потому что боялась нас, а не потому, что доверяешь нам. Это честно. Ты провела нас в Бастию. Так будь и сейчас честна со мной. Как твердо твое слово, насколько оно может быть твердым, я хочу сказать, после того, что ты узнала и увидела в Порто-Веккьо?
- Вы несправедливы ко мне, - отвечала Антония. - Вы знаете, что я видела, и знаете, что услышала от вас. Когда я думаю об этом, мне хочется кричать и... - Она не договорила и повернулась к нему спиной. Помолчав и успокоившись, продолжала: - Насколько твердое у меня слово - я не знаю, так что же мне остается? Значит, тем, кто пустит в меня пулю, станете вы, а не русский?
- Я могу предложить тебе работу.
- Я не хочу от вас никакой работы.
- Посмотрим, - коротко бросил Брэй. Лодку подали. Скофилд подхватил свой багаж и про тянул руку Антонии Граве.
- Пошли. Я привык иметь дело с более сговорчивыми людьми.
Это заявление было недалеко от истины. Он убил бы эту девушку, если бы это было необходимо. И тем не менее он хотел обойтись без крайних мер...
Где же отныне пойдет новая жизнь Беовулфа Агаты? Боже, он возненавидел свою прежнюю.
В Фьюмицино Брэй нанял такси, на котором они добрались до Рима. Шофер не очень-то хотел ехать, но, увидев немалые деньги на ладони у пассажира, согласился По дороге они сделали краткую остановку, чтобы перекусить, но в город добрались лишь после семи вечера. На улицах было оживленно и многолюдно. У магазина одежды Брэй велел водителю остановиться и выскочил, бросив Антонии:
- Я постараюсь угадать твой размер и выберу то, что надо.
- Что вы собираетесь делать? - спросила девушка вслед.
- Покупки. Не можешь же ты отправиться в приличный магазин в таком виде.
Спустя пять минут он появился и, сев в машину, вручил своей спутнице лосины, белую блузку и шерстяной свитер.
- Надевай! - сказал он ей по-английски.
- Вы сумасшедший?
- Ты становишься привередлива. Но мы спешим. Магазины через час закроются. У меня есть во что переодеться, а у тебя нет. - Он обратился к водителю, который с интересом наблюдал за ними в зеркало: - А ты, парень, понимаешь по-английски лучше, чем я предполагал. Давай, трогай. Развернись, и я скажу тебе, куда мы поедем.
Он вытащил из своего мешка твидовый пиджак. Антония переодевалась в полутьме заднего сиденья, игриво поглядывая на Скофилда.
Когда она стаскивала бриджи, Брэй увидел ее длинные ноги, так как в этот момент они въехали в полосу света. Ему пришлось отвернуться и выглянуть в окно: он осознал, что девушка волнует его. У него очень давно не было женщины, но этой - он не воспользуется. Вполне возможно, что ему придется убить ее.
Она надела свитер поверх блузки - грудь ее обозначилась, обтянутая новым нарядом. Брэй не отвел взор, а спустя секунду посмотрел прямо в глаза Антонии.
- Так-то лучше! Первый этап завершился.
- Вы очень любезны, но это не мой размер.
- Можешь выбросить все это через час. Если кто спросит, то ты с чартерного рейса из Ладисполи. - И он вновь обратился к шоферу: - Поезжай до виа ди Кондотти. Там я расплачусь с тобой. Ты нам больше не понадобишься.
На виа ди Кондотти они покинули такси и вошли в очень дорогой магазин. Антония Граве сразу поняла, что здесь все только для богатых и знати, она в жизни не видала таких магазинов. А Брэю в свою очередь стало понятно, что ни ради кого он бы не пошел на такие траты. У Антонии оказался безупречный вкус, врожденный... Она не растерялась при виде роскошных товаров, разложенных и развешенных вокруг, и Брэй вспомнил, как элегантна она была и грациозна одновременно, когда он наблюдал за ней в баре, пока она беседовала с солдатом. Она вышла из примерочной в темном шелковом платье, белой шляпе с широкими полями и в белых туфлях на высоких каблуках.
- Очень хорошо, - не сдержался Брэй, имея в виду и ее и наряд.
- У меня такое чувство, что я получила то, о чем мечтала долгие годы. Эти цены могли бы составить сумму, на которую десять семей кормятся в течение месяца. Давай пойдем куда-нибудь еще.
- У нас нет времени, - заметил Брэй. - Выбери что-нибудь вроде пальто или накидки и то, что тебе самой необходимо.
- Вы сумасшедший.
- Я спешу. То есть мы торопимся...
Затем они остановились в гостинице, в которой частенько проживал Скофилд, бывая в Риме. Хозяин и его супруга ничего не знали о своем постояльце, кроме того, что он невероятно любезен, когда его обслуживают. Они были рады новой встрече.
Гостиница оказалась переполнена - идеальное условие проживания для людей его профессии. Обычно он заранее заказывал все, вплоть до столика на площади, откуда, сидя за кофе, вел свои наблюдения. Он предусматривал все мелочи и организовывал свой "быт" с особой тщательностью, помня, где какое окно, куда ведет какая дверь, сколько ступеней на какой лестнице, что ему может понадобиться и так далее.
На сей раз он не позаботился ни о чем, ничего не предусмотрел, позволил себе забыть о расположении комнат, коридоров и прочей чепухе.
Он нуждался в отдыхе. Мозг его требовал сна и покоя. Завтра придется принимать решение, которое будет означать жизнь или смерть для женщины, что оказалась с ним рядом.
Они заняли номер на третьем этаже. Высокие потолки, огромные окна выходят на площадь.
Брэй придвинул к двери раскладной диванчик, указав Антонии на кровать у противоположной стены.
- Мы оба не спали на этом проклятом суденышке. Давай отдохнем.
Антония раскрыла одну из коробок с покупками и спросила:
- Зачем вы купили мне такие дорогие наряды?
- Завтра нам придется кое-куда пойти. И эти наряды тебе пригодятся.
- Зачем? Они слишком экстравагантны.
- Да нет. И дело совсем не в этом. Просто я хочу встретиться кое с кем, а ты будешь со мной.
- Хочу поблагодарить вас за покупки. У меня никогда не было ничего подобного.
- Пожалуйста! - Брэй разложил диванчик. - Почему ты покинула Болонью и приехала на Корсику?
- Я уже говорила вам. Я хотела отвлечься, поехать куда-нибудь на время. А что, это, по-вашему, недостаточно веская причина?
- Она ничего не объясняет.
- Но я предпочитаю назвать именно ее. - Антония рассматривала новое платье.
- Но почему на Корсику?
- Вы же видели ту долину. Тихое, мирное место. Как раз для того, чтобы поразмышлять.
- Да, место там как раз для уединенных размышлений, и эти места к тому же очень удобны, чтобы прятаться от кого-нибудь или от чего-нибудь.
Она вдруг перешла на "ты":
- Не от того, что ты способен постичь.
- А ты постарайся объяснить мне.
- Почему ты так настаиваешь?
- Потому что я должен знать. Ты пряталась?
- Прекрати! - Она швырнула платье на пол. - Прекрати все это и оставь меня в покое!
Брэй продолжал наблюдать за ней. Впервые ему показалось, что он заметил ужас в ее глазах.
- Я думаю, тебе все-таки лучше рассказать мне об этом. Все эти разговоры про Болонью... просто ложь. Ты не вернешься туда, даже если получишь такую возможность. И я хочу знать почему.
Она молча смотрела на него, глаза ее блестели. Затем быстро подошла к окну.
- Ты не прав. Я, может быть, вернусь туда. Они ждут, когда я вернусь. И если я не вернусь, то в один прекрасный день они начнут искать меня.
- Кто?
- Их главари. Руководители "Красных бригад". Я рассказывала тебе, как сбежала из лагеря под Медичиной. Это было почти год назад, и целый год я живу под знаком этого события. Они найдут меня и отправят в небезызвестный Красный суд, который они называют Красным судом революционной справедливости. Они очень рьяные блюстители революционных законов. Я знаю расположение лагеря, знаю о многих смертельных случаях, которые имели там место, и поэтому представляю для них опасность. С тех пор я живу в постоянном страхе. Убежать куда-нибудь - означает умереть. Я была пленницей в Болонье, я была пленницей в Порто-Веккьо, теперь я пленница в Риме. Убежать от вас - тоже смерть. - Она помолчала, потом снова заговорила: - Я устала от всех вас. Настанет такой момент, что я побегу... а вы начнете стрелять.