- Мы пришли к одинаковым заключениям. Матарезе действуют через широкую, разветвленную сеть.
- Но где она кончается, я не могу понять.
- Хаос... в хаосе, - тихо сказал Скофилд.
- Что? Я не понял... - Василий ждал, что Брэй повторит реплику.
- Ничего, это я так. Ты сообщил, что хочешь предупредить меня.
- Да. Они изучили наши досье под микроскопом. Похоже, они имеют подробное представление обо всех наших связях и контактах. О друзьях - не только нынешних, - об учителях, о тех, кого мы любим, любили... Будь осторожен!
- Они не могут знать того, что не попало в наши досье. И не могут раскрыть всех и каждого.
- Не рассчитывай на это. Ты получил мое сообщение о нательных отметках. Солдаты тайной армии все как один имеют на груди соответствующий знак.
- Да, но в это с трудом веришь. Чтобы целая армия убийц идентифицировала себя?!
- На самом деле это именно так и есть, - продолжал Талейников. - Но кое-что я до сих пор не могу объяснить. Все они кончают жизнь самоубийством и никогда не даются живыми в руки противника. Похоже, они не так уж многочисленны, как нам пытаются представить это их лидеры. То есть существует некоторое количество элитных бойцов, засылаемых в нужные точки, и их не следует отождествлять со всей массой наемных убийц. Эти избранные - нечто вроде бойцов Хасана ас-Сабаха. Фидаи... Знаешь о фидаизме? Религиозное мировоззрение, которое утверждает примат веры над разумом. Так вот они - нечто подобное. Правда, у меня есть небольшая теория на этот счет, когда встретимся, обсудим.
- И когда это будет?
- Мы увидимся завтра ночью или, в крайнем случае, утром послезавтра. Я попробую организовать частный рейс - у меня есть опыт - и рассчитываю быть в Лондоне около часа ночи, самое позднее - часа в три. Я знаю, где ты остановился, - девушка объяснила мне. - Василий имел в виду Антонию.
- Талейников!
- Да.
- Ее зовут Антония.
- Да, я знаю это.
- Передай ей трубку.
- Да, конечно. Вот и она.
Брэй вспомнил номер телефона Роджера Сеймондса и в половине восьмого сделал первую попытку дозвониться из телефонной будки на Пиккадилли-Серкос. Приятный женский голос сообщил ему, что мистер Сеймондс скоро вернется с работы, так как он уже в пути.
- Он может появиться в любой момент. Могу я что-либо передать ему? Кто его спрашивает?
- Мое имя мало что скажет ему. Я попробую перезвонить несколько позже.
- У него великолепная память. Вы уверены, что вам не следует назвать ваше имя?
- Уверен, благодарю. - Брэй повесил трубку. Он был раздражен.
Выйдя из будки, он направился к Сент-Джеймс-стрит. У входа в Грин-парк ему попалась еще одна кабина. Прошло не больше десяти минут со времени первого звонка. Но Брэй все же набрал номер.
- Ваш супруг не появился? - поинтересовался он.
- Он только что звонил из паба с Оулд-Черч-стрит и сообщил, что неожиданные обстоятельства задерживают его, - ответил все тот же женский голос. - Он так возмущался. Похоже, ему выпал сегодня ужасный день.
Он повесил трубку. Пришлось воспользоваться еще одним телефоном. Этот номер принадлежал лондонской МИ-6, и Брэю не пришлось напрягать память, чтобы вспомнить. Он всегда был в памяти. Когда трубку сняли, он быстро проговорил:
- Мистера Сеймондса, пожалуйста. Очень срочно.
- Одну минутку, сэр.
Итак, Роджер Сеймондс не был на пути к дому и не звонил из паба. Домашние игры? Семейные уловки?
- Сеймондс у телефона, - послышался хорошо знакомый голос.
- Ваша жена только что сказала мне, что вы уже на пути к дому, но застряли в пивной. Это лучшее, что вы смогли придумать?
- Что я?.. Кто это говорит?
- Старый приятель.
- Не такой уж, как я полагаю, и старый. У меня нет жены, и все мои старые и новые знакомые и друзья знают об этом.
Брэй оторопел, но через секунду заговорил очень настойчиво:
- Быстро давайте мне "чистый" номер или любой, где установлен шифратор. Быстро!
- Кто вы?
- Две тысячи фунтов!
Роджеру понадобилась секунда, чтобы понять, о чем идет речь. Он назвал номер, повторил его и добавил:
- Магазин. Двадцатипятиэтажное здание.
Раздался щелчок, и линия отключилась. Брэй знал, что означает "двадцатипятиэтажное здание". Он должен был позвонить дважды с перерывом в минуту и занимать номер не дольше двенадцати минут.
Он вышел из будки и огляделся, ища поблизости другую. Та, из которой он только что звонил, будет поставлена под наблюдение в течение нескольких минут. На Оксфорд-стрит он повернул направо и помчался до Вардоур-стрит. Там зашагал медленнее, еще раз повернул направо и смешался с толпой.
Прошло девять с половиной минут. На углу Шафтсбери-авеню показалась телефонная будка. Молодой человек в костюме цвета электрик, усиленно жестикулируя, что-то кричал в телефонную трубку.
Скофилд взглянул на часы - одиннадцать минут.
Он не успевал. Тогда, достав купюру в пять фунтов, он приложил ее к стеклу кабины. Человек обернулся и жестом показал нечто неприличное.
Брэй открыл дверь, схватил человека за плечо цвета электрик и сдавил так, что тот завыл. Затем Брэй вытащил наглеца из кабины, въехал ему ногой ниже пояса и швырнул в него пять фунтов. Бумажка спланировала бедняге на макушку. Он схватил ее и дал деру.
Одиннадцать минут тридцать секунд.
Скофилд несколько раз вздохнул поглубже, стараясь успокоиться. Двенадцать минут. Он набрал номер.
- Не ходите домой, - выпалил Брэй, как только Сеймондс снял трубку.
- А вам не следует оставаться в Лондоне! - услышал он в ответ. - Гросвенор-сквер поставила всех на ноги в поисках вас.
- Вы знаете об этом? Вашингтон призвал вас?
- Едва ли они сделают это. На ваш счет не было сказано ни единого слова. Вы подлежите выводу из игры и не можете быть предметом разговора. Мы проверили это несколько недель назад, когда получили первые сведения.
- Откуда?
- Наш информатор в Союзе. Внутри КГБ. Они ведь тоже охотятся за вами. Впрочем, они всегда этим занимались.
- А что сказал Вашингтон в ответ на ваш запрос?
- Там валяли дурака. Вроде не имеют понятия о вашем местонахождении. Им очень не хочется клеить официальную марку на конверт с чепухой. Вы в чем-то провинились? Тут много говорят разного...
- Как вы узнали, что объявлена облава?
- Да бросьте! Мы же работаем. У нас есть кое-кто на Гросвенор-сквер, вполне преданные нам люди...
Брэй был потрясен.
- Роджер, почему вы все это говорите мне? Я не могу поверить, что вас вынуждает сделать это сумма в две тысячи фунтов.
- Эта невостребованная сумма поджидает вас в банке Челси с того самого дня, накануне которого вы выкупили меня.
- Тогда почему же все-таки?
Сеймондс прочистил горло - истинный англичанин, скрывающий подступившие эмоции.
- Я не знаю и не уверен, что хочу знать, что вы там натворили и с кем поссорились. И я понятия не имею, надо ли мне знать, насколько ваши убеждения безупречны, но я с ума сошел, услыхав от нашего информатора номер один в Вашингтоне, что они подписываются под советской уткой. Как я сказал, это не просто чепуха. Это звучит очень обидно.
- Вы о чем? Какая утка? Ложная информация? Насадка? Наживка?
- Утка о том, что вы объединились с Серпентом.
- Серпент?
- Да, так мы называем Василия Талейникова. Это имя, я уверен, вы помните. Я повторяю: не знаю, в чем ваши проблемы, но точно знаю, что это ложь, махровая ложь. Я понял это, как только услышал. Кое-кто из нас помнит Восточный Берлин. И я был здесь, когда вы вернулись из Праги. - Сеймондс снова прочистил горло. - Как они смеют, подонки?! После всего, что было...
Скофилд тяжело вздохнул:
- Сеймондс, не ходите домой.
- Да, вы уже сказали об этом. Вы сказали, что кто-то по моему домашнему телефону представился моей супругой?
- Возможно, что не в вашем доме, а где-то поблизости, откуда они подсоединяются к вашему телефону. Подключение чистое, ни гула, ни фона. Наверное, аппаратура хорошая...
- Мой телефон прослушивается? Они следят за мной здесь, в Лондоне?
- Скорее всего, они просто прикрывают вас, а охотятся за мной. Они знают, что когда-то мы были друзьями, и надеются, что я попытаюсь связаться с вами.
- Черт возьми, эти посольские получат болт. Мы почистим золотые перышки их долбаного орденка. Они зашли слишком далеко.
- Это не американцы...
- Не... Брэй, о чем вы говорите, ради всех святых?..
- Это как раз то, почему я звоню. Нам необходимо поговорить, но условия для этого очень неподходящие. Придется прокладывать очень сложный маршрут к месту встречи. Две сети агентурных служб охотятся за мной, и по крайней мере одна из них держит и вас под лупой. Эти люди далеко не дураки.
- Ну, это мы еще посмотрим! - Сеймондс хмыкнул. Он был и взбешен и раззадорен. - Где вы находитесь?
- Ну, это мы еще посмотрим! - Сеймондс хмыкнул. Он был и взбешен и раззадорен. - Где вы находитесь?
- Район Сохо, на углу Вардоур и Шафтсбери.
- Хорошо. Отправляйтесь сейчас к Тоттенхэм-Корт-роуд. Через двадцать минут серая малолитражка подъедет за вами с Оксфорд-стрит. Водитель будет черный - парень из Западной Индии. Он связной. Садитесь к нему в машину и можете ни о чем не беспокоиться. Там стоит самый мощный двигатель последней модели.
- Спасибо, Роджер.
- Да не за что. Но не ждите, что я примчусь с двумя тысячами в кармане. Банки уже закрыты, вы же знаете.
* * *Скофилд уселся на переднее сиденье малолитражки. Водитель пристально посмотрел на него, видимо вспоминая фотографию. Брэй сдвинул шляпу на затылок.
- Благодарю вас, - сказал водитель. Его рука медленно покинула карман пальто и легла на руль. Двигатель взревел, они понеслись по Тоттенхэм-Корт-роуд.
- Меня зовут Исраэль, по-другому Израиль, а вы - Брэндон Скофилд, как я понимаю.
- Исраэль? - с удивлением переспросил Брэй. - Значит, "Божий герой"?
- Именно так, сэр. - Водитель улыбнулся. - Я не думаю, что мои родители сочувствовали гонимой нации, когда давали мне это имя. Но то, что они читали Библию, это точно. Исраэль Ислес.
- Хорошее имя.
- Моя жена считает, что они прогадали. Назови они меня Исмаилом, никогда не забыли бы меня, да и Господь меня не оставил бы.
- "Мое имя - Исмаил"... - Брэй рассмеялся. - Да, это впечатляет. Получается: мое имя - "Бог слышит", то есть "меня слышит Бог".
- Мы изучали некоторые ваши ходы в процессе подготовки. Я недавно обучался... А теперь я везу человека, которого мы все стремились превзойти. Вы - наш эталон.
- Это очень лестно. Я уверен, вы превзойдете, если захотите. Когда доживете до моего возраста, надеюсь, вы решите, что жизнь стоит того.
Машина мчалась на юг от Лондона по Брайтонскому шоссе, и Скофилд размышлял о том, что он должен рассказать Сеймондсу. Исраэль Ислес понял, что его пассажир - очень усталый и занятой человек. А потому не лез больше с разговорами. И Скофилд был благодарен ему за молчание. Он должен был принять очень непростое решение, и вне зависимости от того, каким оно будет, ему предстоял довольно большой риск.
Итак, что же он расскажет Роджеру? Всю правду или часть правды? Пока что Скофилд наверняка знал лишь одно: он начнет с того, что решение о его уничтожении исходит не непосредственно и не только от Вашингтона. Скофилд решил сообщить об этом прежде всего потому, что Сеймондс, не зная этого, грешит на ребят из американского посольства, думая, что это они подключаются к его телефону.
Но при этом сказать Сеймондсу хотя бы часть правды означает вовлечь его в игру, втянуть в историю, а Сеймондс ведь такой, что не смолчит. Он пойдет к другим, а те, в свою очередь, поднимут на ноги своих начальников. Однако сейчас не время говорить о создании широкой, активной, хорошо законспирированной сети, к тому же строиться она будет из агентов или сотрудников все тех же контрразведок, ибо вдвоем с Талейниковым и только из новых лиц такую сеть им сейчас не создать. Возможно, когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Да по правде говоря, у них обоих было слишком мало доказательств, ничего очевидного, все, что они знали, очень легко оспаривать, отрицать, и представители невидимых тайных властных структур немедленно обвинят их обоих в безумии и предательстве.
И то сказать, все, что Скофилд и Талейников узнали и поняли, выглядит очень противоречиво: зачем бы это руководителям крупнейших промышленных корпораций, чье процветание зиждется на стабильности в экономике, финансировать тех, кто добивается хаоса?
- Через несколько минут мы достигнем нашего первого перевалочного пункта. - Голос водителя донесся до Скофилда словно издалека.
- До первого пункта? - переспросил Брэй.
- Именно. Мы достигнем цели в два приема, точнее сказать, доберемся до нужного места, разбив нашу поездку на два этапа. Эту тачку мы оставим, она вернется в Лондон, и за рулем в ней будет сидеть черный, а пассажир подсядет белый - как у нас с вами. Мы же пересядем в другую машину, совсем другую, иной марки. Второй этап гонок займет у нас четверть часа. А мистер Сеймондс подскочит позже, ведь ему предстоит сменить четыре средства передвижения.
- Я понял, - сказал Брэй.
Исраэль Ислес, сам того не ведая, подсказал Брэю решение: если встретиться с Сеймондсом можно будет не сразу, то и информацию он будет получать частями. Кое-что Брэй ему скажет, но никак не увяжет свой рассказ с именем Дэвида Уоверли. Однако необходимо, но, разумеется, сугубо конфиденциально, довести до сведения Уоверли тот факт, что какие-то лица манипулируют колоссальными капиталами, но тайно. Что-нибудь намекнуть насчет нелегального вывоза: мол, Скофилд случайно столкнулся с фактом и сейчас находится в процессе отслеживания. И при встрече хорошо бы добавить, что, хотя всякая тайная, незаконная экономическая деятельность контролируется контрразведкой, на сей раз их якобы не подключили в отместку: пусть в другой раз не подменяют собой ФБР и ЦРУ, не путают свои функции.
Так он и скажет Сеймондсу, а тот - Уоверли, решил Скофилд. А еще скажет, что в Вашингтоне есть люди, которых не устраивает его, Скофилда, осведомленность в этих делах, а посему они решили дискредитировать его, пока он не успел найти доказательства и публично выступить с обвинениями. А если понадобится, то и убить. Такое объяснение Сеймондс поймет. Он-то прекрасно знает, что из-за денег убивают, кому, как не офицеру-разведчику, знать это?
Исраэль прижался к обочине и остановился. Через тридцать секунд появился другой автомобиль, класса "бентли". Водитель и Брэй оставили малолитражку и забрались в подъехавшую машину. Пересадка происходила молча, быстро. В результате в каждом автомобиле оказался черный водитель. Оба поехали в разные стороны, увозя белых пассажиров.
- Можно задать вам один вопрос? - нерешительно начал Исраэль.
- Конечно.
- Я прошел солидную подготовку, но мне никогда не приходилось убивать человека. Иногда я думаю об этом, и это очень беспокоит меня. Каково это, убивать? На что это похоже?
Скофилд смотрел в окно и ответил не сразу. Исраэль ждал, а он думал: это так, словно проходишь через дверь туда, где ты никогда прежде не бывал. Надеюсь, тебе не придется оказаться за этой дверью, ибо за ней тысяча глаз, вопрошающих, взывающих к тебе. Реже злых, чаще испуганных, молящих. Но куда чаще в них стоит удивление: почему? Почему меня и сейчас?
Вслух же он сказал только:
- Да ничего там такого особенного... Вы никогда не убьете человека, если в этом не будет крайней необходимости, или у вас не будет другого выхода, или если вы не будете уверены, что, убивая, вы спасаете гораздо больше других жизней. Это единственное, что дает вам право на убийство. Лучше выкиньте это из головы, оставьте это где-нибудь за запертой дверью вашего мозга.
- Да, мне кажется, я понял, о чем идет речь. Только при необходимости.
- Вот именно. Только по необходимости, - подтвердил Брэй, а про себя подумал: до поры до времени, до того момента, когда ты станешь еще старше и дверь эта будет открываться все чаще и чаще и в конце концов останется открытой, и ты сам окажешься там внутри с широко распахнутыми глазами.
Они въехали в пустынный парк на окраине Шедфорда, служивший местом для редких пикников и прогулок в праздники и уик-энды.
Их уже ждала машина, но Сеймондса в ней не было. Он должен был прибыть с минуты на минуту, а пока на месте встречи дежурили два человека, прибывшие заранее, чтобы разведать обстановку.
- Привет, Брэндон. - Невысокий плотный мужчина в мешковатом пальто выступил вперед, протягивая Скофилду руку.
- Привет, как ваши дела? - Скофилд не помнил имени этого человека, но хорошо помнил его лицо. Он был одним из лучших в английской разведке, и Госдепартамент часто приглашал его для совместных операций - разумеется, с разрешения англичан. Это касалось контроля за важными дипломатическими переговорами такого, скажем, масштаба, как совместная встреча Москва - Париж - Куба.
Впечатляюще, подумал Брэй, Сеймондс подключил лучших из своей обоймы.
- Лет восемь - десять прошло, не так ли?
- Никак не меньше, - согласился Скофилд. - Как вы все это время?
- По-прежнему здесь. Мне еще далеко до пенсии, а я - прямо не дождусь.
- Пока наслаждайтесь...
Англичанин помолчал и начал как-то нерешительно:
- Я так и не видал вас после Восточного Берлина. Не то чтоб мы были на короткой ноге, но вы понимаете, что я имею в виду. Приношу вам свои запоздалые соболезнования.
- Спасибо. Это было так давно... - отозвался Скофилд. - Теперь все в прошлом.
- Не такое уж это и прошлое. Не так давно мой информатор в Москве сообщил нам эти сплетни относительно вас и Серпента. Медведица Агата и Змея! Как только эти свиньи в Вашингтоне смогли проглотить такое пойло?