– Вот паскуда! Специально под монастырь нас всех подводит, – прошипел Решетников, яростно сжимая в руке телефонную трубку. – Мне через час людей из Москвы встречать, а тут такое!
– Еще в комнате Эльвиры Луганской нашли труп убитой девушки, – продолжал Гудков без энтузиазма, – удалось идентифицировать. Это Мария Тарасова, дочь небезызвестного вам Тарасова, владельца заводов, газет, пароходов…
– Твою мать! Ты еще шутишь! – взвизгнул Решетников. Ему уже представлялось, что сделают с ним упомянутые высокопоставленные особы, если он в кратчайшие сроки не выдаст им Асколова. С надеждой начальник УВД поинтересовался: – А эта девушка не могла умереть от естественных причин?
– Если признать естественной причиной свернутую шею, то да, – мрачно пошутил Гудков, которому внезапно стало наплевать на все.
– Хватит шуток, клоун!! – взревел Решетников. – Ты что, не понимаешь, что происходит?!
– Да все я понимаю, – вздохнул Гудков. – Сегодня истекает срок ультиматума Юхно. Если мы не предоставим ему Асколова, то все, суши весла. Однако есть и одна хорошая новость. Асколов ограбил Луганскую, выгреб из сейфа деньги и драгоценности на несколько миллионов.
– И что же в этом хорошего?! – брызгая слюной, закричал Решетников в трубку.
– То, что, как только он попытается продать драгоценности, мы его возьмем. Все ломбарды и ювелирки уже предупреждены. Сажин работает по этому вопросу. Украшения Луганской сделаны на заказ в единственном экземпляре.
– Да Асколов не такой идиот, чтобы вот так пойти в ломбард с бриллиантами, – зло возразил начальник УВД. – У нас в области их сбыть нельзя, и он это понимает.
– А если ему очень понадобятся деньги? – предположил Гудков. – Нельзя исключать даже малейшей возможности.
– Давай работай, – рявкнул Решетников и добавил: – Отчитывайся каждый час. Меня сейчас будут трясти, как грушу, и мне надо что-то отвечать. – Он нажал отбой, но телефон тут же снова завибрировал. Звонил Гурам. В душе начальника УВД шевельнулась слабая надежда. Он приложил сотовый к уху: – Да, слушаю.
– Утро доброе, – весело приветствовал его Гурам, – хотя утро добрым не бывает… Короче, хочу обрадовать тебя. Мы срисовали этого фраера, нашли его хату и скоро возьмем за шкварник.
– Ты чего говоришь? – не понял Решетников. – Асколова, что ли, нашли?
– В натуре, дорогой, его родимого, – подтвердил Гурам.
– Так, брать его не надо, – голос Решетникова приобрел командный оттенок. – Мы его сами возьмем. Сейчас вызову спецназ, перекроем район, а ты скажи адрес.
– Нет, мы его сами возьмем, – возразил Гурам. – А ты подготовь за это время вознаграждение.
– Че, какое вознаграждение тебе?! Совсем уже оборзел! – заорал Решетников возмущенно. Он не мог поверить, что урка решился с него что-то требовать. Должно быть, почувствовал слабинку.
– Такое вознаграждение, я не лох и знаю ставки, – усмехнулся вор. – Готовь бабло, два «лимона» баксов. Позвони Юхно, если сам не найдешь. Прикинь, че замутится, если парень не сдохнет, а попадет не в те руки.
– Ты мне смеешь угрожать, урод? – задохнулся от возмущения Решетников. – Фильтруй базар!
– Нет, это ты фильтруй базар, дорогой, – прорычал в ответ Гурам, – а то раскроешь хлебало, а туда маслина залетит… Все под Богом ходим. До меня слухи дошли, что тебя задвинуть собираются. И начальники, что из столицы сюда заявились, приехали не для того, чтобы у тебя в особняке в баньке попариться да на грязях побалдеть.
– Не надо меня раньше времени со счетов списывать, – дрогнувшим голосом произнес Решетников. Он и сам понимал, насколько все скверно.
– Короче, готовь бабки, – буркнул Гурам и отключился.
– Сука, – в бессильной злобе выкрикнул Решетников, а потом с испугом посмотрел на затрезвонивший рабочий телефон. Отвечать не хотелось, но он все же осторожно снял трубку и негромко сказал: – Решетников, слушаю, говорите.
Сквозь шипение из трубки донесся взволнованный голос дежурного – Виктора Старикова:
– Александр Александрович, к вам тут пришли, но мы не знаем, что делать с ними. Уж больно воинственно настроены.
– Кто это, как фамилии? – испуганно спросил Решетников.
– Это Луганский, Тарасов и целый отряд их телохранителей, и все при оружии. Наши парни их еле сдерживают. Как бы до мордобоя не дошло.
– Да что это за безобразие, майор! Никого с оружием не пропускайте! Пусть пройдут только Луганский и Тарасов. Остальных задержите. Если кто будет бузить – в камеру.
– Есть, – ответил Стариков. – А если эти шишки будут бузить?
– Тоже в камеру, – отрезал Решетников, смахнув со лба испарину. – Они не в кабак пришли! Пусть ведут себя соответственно!
Решетников положил трубку и откинулся в кресле. У него неприятно засосало под ложечкой от мыслей о предстоящем разговоре. Кольцо вокруг сжималось все сильнее. «Когда же этот ад закончится», – с тоской подумал полковник и посмотрел на дверь, за которой раздались быстрые шаги. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились разъяренные бизнесмены.
– Саша, что ты можешь нам сказать? Кто ведет поиски моей дочери? Какие меры предпринимаются? – завалил его вопросами Луганский.
Обычно статный, в безупречном костюме, в этот момент он не был похож сам на себя. Седые волосы лежали неровно, лицо бледное, глаза лихорадочно блестели. Луганский как-то разом постарел и ссутулился. Тарасов стоял у него за спиной как каменная глыба. Взгляд пустой, в лице ни кровинки.
– Преступник будет схвачен с минуты на минуту, – заверил их Решетников, сглотнув комок, подступивший к горлу. – На его поимку брошены все силы. Ему не уйти.
– Я хочу, чтобы его замочили!! – внезапно заорал Тарасов и врезал по столу начальника УВД кулаком так, что все находившиеся в комнате вздрогнули. – Скажи своим молодцам, чтобы вышибли ему мозги! Он убил мою дочь! Ты слышишь меня! Если ты этого не сделаешь, то я сделаю сам, а потом займусь тобой!
– Эй, я понимаю твое горе, но давай без угроз, – попытался урезонить его Решетников.
– Да что ты понимаешь, – прошипел сквозь сжатые зубы Тарасов, и в его глазах блеснули слезы. – Прикажи его расстрелять!
– Саша, в натуре, если он сдохнет, то всем только польза, – поддержал товарища Луганский. – Главное, чтобы моя дочь не пострадала.
– Вы готовы выполнить его требования? – спросил Решетников и показал бизнесмену копию записки похитителя.
– Но это же абсурд, – возмутился Луганский. – Как ты представляешь себе это, чтобы я перевел сорок два миллиона долларов на счета детских домов города? Откуда я сразу возьму столько бабок?
– В записке написано, что это твой годовой доход, – сухо заметил Решетников.
– У меня деньги все вложены, – поджал губы Луганский. – По-моему, мы не должны идти на уступки преступнику! Найдите его и прикончите! Это что, так трудно?
– Нет, не трудно, – спокойно ответил Решетников, – но во время спецоперации твоя дочь может пострадать. Никто не застрахован от случайной пули.
– Сделай, мать твою, так, чтобы случайной пули не было!!! – заорал на него Луганский. – А я обеспечу в СМИ информацию, что деньги детдомам перечисляются.
– А если у него есть способ проверить перевод денег? – поинтересовался Решетников. – Переведи хоть часть суммы. Этот парень может отпустить твою дочь, если поверит, что его условия выполняются.
– Откуда ты знаешь? – осклабился Тарасов. – Он же психопат и убийца. Какого хера ему отпускать девчонку?
– Так будет лучше, – попытался настоять на своем Решетников. Он уже собирался рассказать бизнесменам об условиях Гурама, что, мол, некий гражданин требует за информацию о местонахождении преступника бабки, но в этот момент зазвонил его сотовый. – Я отвечу, – буркнул Решетников и, приложив трубку к уху произнес: – Да, Клим, слушаю.
– В ломбарде взяли мужика, который пытался сдать серьги с бриллиантами Van Cleef & Arpels, изготовленные в виде тропических цветов, – сообщил Гудков возбужденно. – Это из списка похищенного у Луганской. Такое ни с чем не спутаешь. Сажин везет его в управление. Он уже признался, где Асколов держит девку. Надо готовить операцию, и быстро.
– Давай действуй! – радостно воскликнул Решетников, не веря в свое счастье. В его голове мелькнула мысль: «Неужели все наконец разрешится?» Он посмотрел на посетителей. В их глазах стоял вопрос.
– Очень скоро этот ублюдок будет у нас в руках, – произнес начальник УВД торжественно. – Задержан его сообщник, который сообщил, где держат твою дочь, Миша.
– Она жива? – дрогнувшим голосом спросил Луганский.
– Да, мы ее освободим, – пообещал Решетников.
Однако в душе он не был так уверен в этом. После Жаркова Асколова вряд ли что остановит. Мужик вконец двинулся.
– Только чтобы она не пострадала. Я любые деньги заплачу, – взмолился Луганский.
– Сделаем все возможное и невозможное, – заверил Решетников.
– Сделаем все возможное и невозможное, – заверил Решетников.
* * *Операцию по освобождению заложницы проводили с размахом. Весь Керамический поселок был оцеплен, каждая дорога перекрыта заслоном. В воздух подняли два вертолета. Бойцы ОМСН окружили разрушенное двухэтажное здание рядом со свалкой и готовились к штурму. Снайперы контролировали все пространство вокруг дома. Решетников поручил руководство операции своему заму, подполковнику Судакову, а сам укатил встречать высоких гостей из Москвы. Он надеялся в случае неудачи все списать на зама.
Гудков сидел в кустах под развесистой ивой в небольшой ложбинке и рассматривал здание через армейский бинокль. В окнах время от времени мелькали люди. Двое бомжей на улице у подъезда разбирали старый холодильник.
– Дай глянуть, – толкнул его в бок Сажин.
– Ничего интересного, – пожал плечами Гудков и протянул оперативнику бинокль. – Бомжатское логово какое-то.
Сажин понаблюдал за домом с минуту и согласно кивнул:
– Точно. Вот почему мы не могли его найти нигде. Никто и не подумал, что он возьмет да и поселится с бомжами, верно?
– Да, блин, я не подумал об этом, – признался Гудков и проверил свой пистолет. – Не нравится мне все это. Если бы не комиссия из Москвы, то можно было по-тихому прийти сюда и всех положить. А теперь ломай голову, как заставить этого гада замолчать навсегда.
– Попытка к бегству, – улыбнулся Сажин. – Один раз он уже пытался сбежать. Замочим его прямо в управлении.
– Опасно, – вздохнул Гудков, выглядывая из кустов. – Кто знает, не подсадила ли служба безопасности нам в кабинет парочку видеокамер. Одно дело пытки, а другое – убийство… Лучше выведем его да замочим в машине. Скажем, что хотели отвезти на следственный эксперимент, а он решил сбежать, напал – и все дела.
Рация, лежавшая на коленях у Гудкова, затрещала и выдала фразу:
– Всем приготовиться.
– В одно не въезжаю, почему он с бомжами связался? Дурь конкретная – пытаться сбыть брюлики, – пробормотал Сажин и передернул затвор пистолета, досылая патрон в патронник.
– А че он с Жарковым сотворил? Ты в это въезжаешь? – сказал Гудков, приподнимаясь с насиженного места.
– Вперед, – с треском выплюнула рация.
– Так, сейчас войдет спецназ, а потом мы, – бросил он Сажину, наблюдая за стремительным броском к зданию бойцов ОМСН.
Операция проходила практически бесшумно. Бомжей у подъезда обездвижили несколькими ударами. Затем люди в камуфляже вошли внутрь, используя окна, двери и проломы в разрушенных стенах.
– Пошли, – скомандовал Гудков и, пригибаясь, побежал вперед.
В этот момент в здании раздались первые выстрелы. Хриплый, полный отчаяния голос заорал на пределе сил:
– Не подходи, падла, или я убью ее!
– Интересно, что это за баклан, – пробормотал Сажин. – На «дядю Степу» нашего не похож.
– Всем остановиться! Преступник в правом крыле здания на втором этаже в районе санузла удерживает заложницу, – выдала рация. – Вооружен самопалом.
– Раненые есть? – вклинился в передачу голос Судакова.
– Нет, – ответил командир ОМСН, – снайпер не может его достать. Подойти также невозможно. Есть предложение пустить газ и атаковать. Остальная часть здания контролируется.
– Нет, – отрезал Судаков. – Узнайте, чего он хочет.
– Есть, – ответил командир спецназа.
– Так, быстрее внутрь, – бросил Гудков. – Если это он, то мы должны быть там.
Они вошли в подъезд и, шагая через кучи мусора, поднялись на второй этаж. Навстречу им спецназовцы провели троих бомжей с разбитыми рожами. Гудков бодро шагал по коридору, заглядывал в комнаты, но находил только всякое старье, поломанную мебель да перекошенный вспучившийся пол. Им попались еще несколько бомжей, лежавших на полу под прицелом спецназовцев. Основные события разворачивались в узком коридоре возле санузла. Неизвестный закрылся с заложницей в кладовке и грозился ее убить.
– Ну, что слышно? – спросил Гудков у командира спецназа с майорскими нашивками, притаившегося за простенком с рацией в руке. Это был Петр Лагудин, редкостная сволочь. Гудков не любил его, но был вынужден мириться и как-то сосуществовать в боевых условиях. С другой стороны стояли двое бойцов Лагудина с укороченными автоматами, в масках и ждали приказа.
– Молчит, падла, – отозвался майор.
– А у него вообще патроны еще есть? – Гудков аккуратно выглянул из-за простенка и обозрел коридор перед кладовкой. – Если самопал, то это один патрон. Чем он ее там держит, пальцем, что ли?
– Он выстрелил один раз и закрылся там. Мы не знаем, есть ли у него патроны или какое другое оружие, но рисковать не стоит, – спокойно ответил Лагудин.
– Эй, Степан, это я, скажи, что тебе нужно, – закричал Гудков в коридор. – Если отпустишь девку, мы тебя не тронем, отвечаю. Ты нам еще в суде пригодишься.
Ответом ему было молчание.
– Невежливо молчать, когда с тобой разговаривают, – ехидно добавил он и прислушался.
Снова молчание. Это уже становилось подозрительным. Вырвав у командира спецназа из рук мощный фонарь, с пистолетом в руке Гудков шагнул вперед. В душе у него все переворачивалось. Вот он, момент истины. Если он сможет спасти дочку нефтяного короля, ему многие грехи спишут. А если удастся пришить Асколова, то он и вовсе в шоколаде.
– Эй, куда, – зло зашипел на него майор, – назад! Я приказываю тебе!
Не обращая ни на кого внимания, старший оперуполномоченный быстрым шагом подошел к двери, одним ударом ноги распахнул ее и, резко присев, прицелился в крошечное темное помещение кладовки, освещая его фонарем. Он рассчитывал на эффект неожиданности. Собирался ослепить противника, а затем всадить ему пулю между глаз. Однако его ожидал сюрприз. В кладовке никого не было. «Испарились они, что ли?» – мелькнуло в голове у Гудкова. Другого выхода из кладовки не было. Помещение без окон два на два метра. В этот момент старший оперуполномоченный был близок к тому, чтобы поверить в чудеса.
* * *Павел Игнатьевич Юхно медленно шел к выходу по отделанному мрамором холлу Дома правительства, размышляя о происходящих событиях. Решетников отчитался, что человек, ответственный за смерть его сына, будет схвачен с минуты на минуту. Менты как раз проводили спецоперацию в районе Керамического поселка. Если его схватят, то Юхно собственноручно казнит гада. Возьмет, как в старину, топор и оттяпает ему голову. Вряд ли кто-нибудь будет препятствовать ему в этом «безобидном» желании. Что касается переизбрания – про это можно теперь забыть. Слишком много всего произошло. Он потеряет власть. Этот вопрос уже решенный. Если попытается противиться центру, то сядет. Лучше тихо уйти и передать власть преемнику, назначенному Кремлем. Денег ему теперь хватит на десять жизней, только на кой они ему нужны? Без сына все потеряло смысл. Да, он был непутевым, наркоманом, подставлял его, но теперь без него осталась одна пустота. С женой они стали чужими друг другу. Еще раз жениться и завести детей? Но хватит ли у него на это пороху? Двадцать лет назад он одного еле смог заделать. А сейчас женится на молодой – она кинет его, залетит от какого-нибудь сопляка, и он будет нянчиться остаток жизни с выродком…
– Внимание, выходим, – бросил Георгий Вереск в рацию, не отставая ни на шаг от губернатора. Они вышли из здания Дома правительства. Один из телохранителей распахнул дверцу бронированного джипа. Юхно сел. Вереск сел с противоположной стороны.
– В «Русский двор», – скомандовал Павел Игнатьевич.
Машина тронулась. Въездные ворота, управляемые электроприводами, медленно разошлись перед ними. Джип выехал. На хвост села машина сопровождения.
– А нельзя ли без них? – спросил Юхно, кивнув в сторону маячившей сзади машины.
– Нет, – отрезал Вереск. – Я чувствую, что-то готовится.
«Что там может готовиться?» – подумал губернатор. Асколова обложили менты. А если его захотят снять, то сделают это более цивилизованным способом, не прибегая к убийству.
Не успели они отъехать от ограды периметра комплекса правительственных зданий, как их джип подбросило взрывом. Подлетев на несколько метров в воздух, машина обрушилась на асфальт. Юхно показалось, что исполинская сила выдавила из него весь воздух. Мир в глазах колыхнулся. Закашлявшись, он вцепился в переднее кресло, чтобы не разбить лицо, и увидел, что водитель повис на руле. Было не понятно, жив он или нет. У машины повреждений практически не было. Корпус устоял. Но вот ехать дальше было невозможно. Правое переднее колесо оторвало, и оно валялось впереди на мостовой. Что с остальными колесами, он не видел. Но машина стояла наперекосяк, значит, хорошего мало. Очень быстро пространство вокруг затянуло белым густым дымом. Тут же сзади грохнул второй взрыв. Машина сопровождения перевернулась и, рассыпая искры, улетела в сторону, куда-то за дымовую завесу. Юхно беспомощно посмотрел на начальника службы безопасности. Вереск щелкнул затвором пистолета и схватился за рацию. Он не выглядел удивленным или ошарашенным. Предельно собранный и сосредоточенный, он попытался вызвать людей из охраны, но возникли проблемы со связью. Ему никто не ответил. Только шипение и треск. Рядом с машиной полыхнуло пламя.