Выложив поочередно все свертки на пыльный пол, она принялась их один за одним разворачивать. Содержимое следующих трех «порадовало» деньгами еще более древними, чем те, которые она обнаружила в первом. Но когда Женька развернула еще два, то едва не задохнулась от радости…
Прямо на нее, позеленев неизвестно от чего лицом, уставился сам президент Линкольн.
— Мамочки! — тихонько вскрикнула девушка, перебирая во внезапно задрожавших пальцах хрустящие бумажки. — Она не соврала!..
Воодушевленная такой находкой, Женька быстро рассортировала содержимое тайника на нужное и ненужное и осталась вполне довольна результатом.
Горка иностранных бумажек, находящихся сейчас в обращении в России, была более чем внушительной. Были они столь интересных раскрасок и принадлежности к различным государствам, что у Евгении невольно закралось подозрение, что баба Маша их коллекционировала скорее из эстетических соображений, чем из желания обогатиться.
— Я теперь просто миллионерша! — выдохнула Женька, спускаясь вниз, после того как вернула ненужные деньги обратно в тайник, а остальное рассовала по карманам. — И могу себе кое-что позволить…
Осторожно высунув нос из кухоньки, она недоуменно огляделась и от удивления присвистнула. В домике, доселе аккуратно прибранном, царил полнейший разгром. Постель была разбросана по полу, единственная подушка вспорота, и ее нутро развеяно по комнате. Алюминиевые ложки, щербатые чашки и прочая нехитрая утварь, украшавшая старенький буфет, валялись беспорядочной грудой.
— Вот так так! — пробормотала Женька, оглядев жилище. — Или это результат сборов, или…
— Обыска! — рявкнул кто-то за ее спиной, заставив девушку взвизгнуть от неожиданности. — Кто ты такая, черт тебя побери?!
Судорожно сглотнув, она повернулась и наткнулась на сумрачный взгляд злых зеленых глаз. Которые и глазами-то назвать было трудно. Скорее это были два полузамерзших омута, от которых всякий здравомыслящий человек побежал бы без оглядки, причем невзирая на время года.
— Я-я-я?! — заикаясь, произнесла она, отирая о джинсы пыльные ладони.
— Здесь есть кто-то еще? — ехидно прищурился незнакомец.
Женька отрицательно мотнула головой и постаралась понемногу справиться с волнением. Хотя воинственная поза стоящего напротив мужчины к этому не особенно располагала.
Широко расставив крепкие ноги, скрестив мускулистые руки перед грудью, он не отрываясь следил за девушкой. Желваки под заросшими густой щетиной скулами играли. Губы, и без того тонкие, сжались в узкую полосу.
— Ну?! — он качнулся и шагнул вперед. — Долго будешь молчать?! Кто ты?!
— Я хозяйка этого дома! Вот! — выпалила Женька дрожащим от напряжения голосом.
— Чего?! — густые брови над глазами-омутами поползли вверх, и через мгновение незнакомец расхохотался. — Выходит, тюрьма пошла тебе на пользу, раз ты так помолодела? Да, мамуля?..
Только тут наконец до Женьки дошло, что перед ней сын бабы Маши. Воспользовавшись отсутствием родительницы, чадо самовольно заселило территорию, да еще смеет издеваться над той, кого настоящая хозяйка назвала своей наследницей!
Женька шагнула вперед и выпалила:
— Баба Маша завещала этот дом мне! А тебя прокляла на веки вечные! Вот так вот! Аминь!..
Удивление, промелькнувшее в густой зелени глаз, вновь сменилось откровенной насмешкой, и отпрыск покойной сделал еще один шаг вперед.
— Та-а-ак, выходит, передо мной одна из сокамерниц моей милейшей мамули… И если я правильно понял, она окончательно впала в маразм, если лишила меня, единственного сына, наследства…
— Меня не интересуют ваши внутрисемейные распри, — устало произнесла Женька, невольно отступая. — Я хочу, чтобы вы очистили территорию!
— По-моему, этим ты как раз и занималась, сидя на чердаке, — очищала территорию. И судя по твоим оттопыренным карманам, моя мамка не была нищей!
С этими словами мужчина сгреб Женьку за шиворот, и не успела она пискнуть, как все деньги из ее карманов перекочевали на стол, предварительно очищенный от хлама.
— Не густо, — скривился сынок, обследовав до шовчика ее куртку и джинсы. — Стоило ли из-за такой мелочи пускаться во все тяжкие…
— Не густо! — обреченно вздохнула девушка. — А для меня это целое состояние!
— Так что там с мамкой-то?! — цинично поинтересовался претендент на наследство, седлая стул и делая знак Женьке занять другой — напротив. — Ты что же — ее замочила?!
— Как вы можете?! — вскинулась девушка, возмущенная до глубины души таким откровенным цинизмом. — Она умерла! А вы сидите тут и издеваетесь… Стыдно!
— Ну, ты меня не стыди! — оттопырил он нижнюю губу, что придало ему более располагающий к себе вид. — Думается мне, что там ты была не в роли адвокатши-заступницы…
Машинально проведя дрожащей рукой по коротким волосам, Женька сжалась от пристального взгляда и в очередной раз покраснела.
— Говори, говори!
Понимая, что без объяснения ей вряд ли выбраться отсюда, Евгения в двух словах поведала свою историю. Закончив, попросила:
— Так я пойду?..
— Куда?..
— Д-домой.
Девушка сделала два робких шажка по направлению к двери, но тут же была остановлена предупредительным окриком.
— Что-то не так? — она недоуменно заморгала.
— Все не так, черт тебя возьми! — рявкнул сынок и вскочил со стула. — Ты сваливаешься на мою голову неизвестно откуда, копаешься на чердаке, вылезаешь оттуда с полными карманами денег, за это время в доме кто-то что-то ищет… Как, по-твоему, я должен это понимать?!
Женька молчала…
Объяснять все заново ей не хотелось. Попытаться соврать — бесполезная затея — врать она не умела и не любила. Поэтому, опустив глаза в пол и закусив губу от обиды, она молчала…
— Тебя как зовут? — оборвал повисшую паузу мужчина, сумрачно поглядывая на нее из-под черных бровей.
— Евгения, — промямлила девушка, не поднимая головы.
— Женька, значит… А меня Павел.
— А по отчеству?
— Чего?! — Взгляд, которым наградил ее Павел, заставил Женьку поежиться. — Не выдумывай! Просто Павел, и все. Нам с тобой предстоит жить под одной крышей, а ты… отчество…
— С какой это стати я буду с вами жить?! — возмутилась она, стараясь встать как можно ближе к двери.
— А с такой! — Павел лениво поднялся со стула и, взяв ее за шиворот, повел в маленькую комнатку, служившую спальней. — Мне надо знать — кто здесь был? Может, это ты все разворочала, может, еще кто, я не знаю. И вот, пока я не узнаю, ты будешь жить здесь.
— Если бы я не была уверена в обратном, — Женька высвободила воротник из его цепких пальцев, — то решила бы, что вы пожалели бедную девушку, оставшуюся без крова.
— Не обольщайся, — он фыркнул и посмотрел на нее как на сумасшедшую. — У меня своих проблем выше головы, буду я еще твои на себя вешать.
— А вы не боитесь? Ну, что я вас прирежу, например?! — с лукавой улыбкой спросила она, подбирая разбросанные постельные принадлежности с пола и складывая их стопочкой на стареньком диванчике. — Я же сидела по подозрению в убийстве, причем с отягчающими обстоятельствами… К тому же хожу во сне. Кто знает, что мне взбредет в голову?..
— Не переживай за меня. Я и сам далеко не святой. Как говорится: яблочко от яблоньки…
Конечно, к поклонникам дьявола Павел не принадлежал, но что человеком он слыл непростым, Женька поняла, едва зашла с ним в местный магазинчик.
Магазинчик был небольшим, но стильно оборудованным. У входа им мигнула фиолетовым глазком камера внутреннего наблюдения. Девушка невольно поежилась, на что Павел лишь усмехнулся и легонько подтолкнул ее внутрь.
Обойдя один за другим отделы с продуктами, они остановились у кассы, и тут Женька впервые почувствовала, что имеет дело с человеком, имеющим определенную репутацию, если не сказать больше…
Напряжение, исходящее от молоденькой девушки, сидевшей за кассой, было почти осязаемым. Стараясь не глядеть на подошедших, она лихорадочно перебрасывала упаковки с продуктами и тыкала дрожащим пальчиком в кнопки аппарата.
— Триста пятнадцать рублей пятьдесят копеек, — проблеяла она, глядя в одну точку.
Павел лениво выхватил несколько купюр и, швырнув их на тарелочку, процедил:
— Сдачи не надо…
— Вы очень расточительны, — недовольно поджала губы Женька, едва они отошли от кассы.
— Не переживай, — в той же развязной манере ответил Павел, заворачивая к отделу с промышленными товарами.
— Конечно, — понимающе качнула она головой. — Не свои тратите…
— А чьи?! — от неожиданности он даже приостановился.
— Прожигаете, так сказать, мое наследство…
В следующее мгновение его громкий хохот потряс своды магазина.
На них стали оборачиваться. Не любящая привлекать к себе внимание, Женька густо покраснела и двинулась к выходу.
— Прожигаете, так сказать, мое наследство…
В следующее мгновение его громкий хохот потряс своды магазина.
На них стали оборачиваться. Не любящая привлекать к себе внимание, Женька густо покраснела и двинулась к выходу.
— Эй, — опомнился Павел, оборвав смех, — погоди! Надо еще зайти в этот отдел.
Девушка остановилась на полдороге и исподлобья посмотрела на весельчака. Улыбку с лица тот стер, но в глазах смех еще плескался. Он поманил ее пальцем и подвел к молодому парню, который застыл истуканом у прилавка.
— Слушай, брат. Подбери девушке прикид, — начал Женькин спутник. — Она мне вроде родственница теперь, раз мамашка объявила ее наследницей.
— Хорошо, хорошо, — быстро закивал тот, выдавливая приветливую улыбку. — Что бы вы хотели? Я имею в виду ваш стиль, типаж, так сказать…
Парень окончательно запутался и смущенно умолк.
— Она скажет, — Павел равнодушно махнул рукой. — Иди, Женька, с ним и приоденься немного, а то на тебя смотреть тошно…
— А-а-ах вы!.. — задохнулась она от возмущения. — Сами навязали мне свое общество, да еще и…
— Не суетись, — миролюбиво выдал Павел, подталкивая ее поближе к продавцу. — Я бы с тобой пошел, да не люблю я все эти бабские штучки-дрючки.
— Слушайте! А может, вы голубой?! — с надеждой вскинула на него глаза Женька.
Павел вновь захохотал, отчего у стоящего за прилавком парня испуганно затрясся подбородок, и подтолкнул ее со словами:
— Иди, иди, а моя ориентация не должна тебя волновать — с ней все в порядке.
Заинтригованная девушка прошла за продавцом и с интересом принялась разглядывать предлагаемые ей вещи.
— Ой, какая чудная курточка! — пискнула она, помяв в руках мягкую ткань, и, взглянув на ценник, обрадовалась: — И совсем недорого — всего-то пятьсот пятьдесят рублей!
— Долларов, — еле слышно поправил ее парень, переминаясь с ноги на ногу. — Пятьсот пятьдесят долларов…
— О боже! — ужаснулась девушка, откладывая в сторону куртку. — У вас здесь все за доллары?!
— Ну, почему?.. — Продавец принялся копаться в развешанных вещах. — Можно и за рубли, только по курсу…
Промучившись с ней минут двадцать, он сумел все-таки подобрать относительно недорогие вещи, выглядевшие совсем неплохо на ее худощавой фигуре.
Павел их стараний не оценил. Расплачиваясь по счету, он оглядел девушку критическим взглядом с ног до головы и презрительно сплюнул.
— Чего напялила на себя? Ты, что ли, ей это все подсунул?
Продавец позеленел и принялся убеждать, что Женькин вкус настолько своеобразен, насколько и практичен. Не дослушав его до конца, Павел сунул ему чаевые и, взяв девушку за рукав, вывел из магазина.
Здесь их ждали…
Четверо молодых людей, словно по команде, стукнули дверцами темно-фиолетового джипа и вразвалочку направились им навстречу. Павел напрягся, но, не останавливаясь, продолжал идти по направлению к узкому тротуарчику.
— Эй, Паша! Не торопись, дорогой. Разговор есть… — крикнули им в спину.
Павел круто развернулся и, прикрывая своей спиной девушку, неприветливо обронил:
— Ну?! Только покороче, времени мало…
— Вижу, подружку себе новую нашел? — продолжал говоривший. — А как же Лялька? Извелась, поди, без тебя? Слышал, со здоровьем у нее не все в порядке…
Женьке удалось наконец выглянуть из-за широких плеч, и она смогла разглядеть этот своеобразный квартет.
Говорившему было лет тридцать, не больше. Одетый в модный спортивный костюм и дорогие кроссовки, он стоял ближе всех к Павлу и поигрывал ключами на узловатом пальце. Трое остальных были как свежевылупившиеся цыплята из одной кладки. Все бритоголовые, в одинаковых кожаных куртках и брюках в тон к ним. Они стояли чуть поодаль и, сунув руки в карманы, исподлобья поглядывали на Павла.
— Так что там с Лялькой? — прервал молчание напряженный вопрос ее спутника.
— Говорят, в больнице, — улыбнулся одними губами парень в спортивном костюме. — Что-то с ребрами, а может, еще что… Не знаю. Ты бы поинтересовался. Короче, молчание ей дорогого стоило.
Павел скрипнул зубами и, переложив в Женькины руки пакеты с продуктами, быстро подошел к говорившему.
— Что ему надо?! — выстрелил он вопросом парню в лоб.
Тот на мгновение опешил, но все же нашел в себе силы и вновь по-змеиному улыбнулся.
— А чего ты меня спрашиваешь? — отступил он на шаг. — Ты у него спроси… А то скрываешься ото всех…
— Я ни от кого не скрываюсь, — буркнул Павел, разминая пальцы. — Я решил пожить в доме моей матери, только и всего.
Его собеседник зашелся от смеха. Вдоволь натешившись, он оглянулся на своих друзей, словно ища у них поддержки, и через мгновение продолжил:
— У твоей матери шикарный дом, я слышал… Настолько шикарный, что ты сбежал из своей пятикомнатной квартиры и поселился у нее?!
Вполголоса чертыхнувшись, Павел сунул руки в карманы спортивной куртки и, оглянувшись на ничего не понимающую Женьку, тихо спросил:
— Твои козлы в доме шарили?
— Да разве мы шарили, Паша? — развел руками говоривший. — Так, поверхностный осмотр… Ты же знаешь, что бывает, когда мы шарим!
Пристально глядя друг другу в глаза, они застыли в немом ожидании. Первым не выдержал парень. Озабоченно потерев затылок, он качнулся с пятки на носок и протянул Павлу руку со словами:
— Мне было велено привет передать, я передал… Дальше — не моя работа. Бывай, брат. Но послушай, что я тебе скажу напоследок. Ты влез в большую игру… Против него идти — мертвым быть. Пусть у тебя есть «крыша», но его тебе не переплюнуть. Так что думай…
— Спасибо за совет, — проигнорировав протянутую руку, Павел резко развернулся и пошел навстречу Евгении.
Всю дорогу до домика он напряженно молчал. Вывалив на стол содержимое пакетов, Павел скрылся в спаленке, не велев Женьке туда и носа показывать. Любопытством она никогда не страдала, поэтому, недоуменно пожав плечами, принялась рассовывать продукты в старенький, видавший виды холодильник.
Желая хоть как-то скоротать время, Женька занялась приготовлением ужина. Вполголоса напевая, она начистила картошки, нарезала овощей в щербатую салатницу и, поставив сковороду на плитку, принялась отмывать кухонную утварь.
Салат маслянисто поблескивал в миске краснобокими помидорами, от тарелок с картошкой поднимался аппетитный аромат, а Павел все не подавал признаков жизни. Робко постучав в дощатую перегородку, Женька тихо позвала:
— Паша… У меня все готово…
Вопреки ожиданиям ее старания не были замечены. Павел вяло ковырял вилкой в тарелке, исподлобья поглядывая на сидящую напротив девушку. Та сжалась от неприятного предчувствия и нехотя жевала тоненький кусочек колбасы. С грохотом отодвинув почти нетронутый ужин, Павел встал и прошелся по тесной комнатке. Затем, остановившись над Женькой, он тихо произнес:
— Тебе надо уйти!
— Куда?! — она вскинула на него глаза и часто-часто заморгала.
— Меня это не волнует. — Он вернулся на свое место и принялся катать хлебный шарик, старательно избегая ее затравленного взгляда. — Я дам тебе денег. Все, что тебе завещала моя сумасшедшая мамаша. Забирай и катись отсюда.
Чувствуя, что если скажет хотя бы слово, то обязательно разревется, Женька согласно кивнула головой. Встав, она прошла в смежную комнату, чтобы собрать свои нехитрые пожитки. Правда, после визита в местный бутик их заметно прибавилось. Справившись с этим, она присела на краешек дивана и задумалась.
Идти было некуда. Квартира опечатана. Снять номер в гостинице невозможно — паспорт был в милиции. Оставался, правда, Игорь Владиславович, но отчего-то при воспоминании о нем Женьке становилось неуютно.
— Куда пойдешь? — Павел встал в дверном проеме и мрачно оглядывал сжавшуюся фигурку девушки.
Евгения молча пожала плечами и поднялась. Ослабевшими пальцами поймав ручки полиэтиленовой сумки, она двинулась к выходу.
— Черт! — громко выругался Павел, преграждая ей дорогу. — На кой ляд я связался с тобой?! Ты не знаешь?!
— Нет!
— И я не знаю… — он нервно дернулся и выхватил из ее рук сумку. — Оставайся до утра, а там посмотрим.
Женька все так же молча кивнула головой в знак согласия и вернулась на место. Павел постоял еще немного у порога, вполголоса выругался и, прикрыв дверь, вышел из комнаты.
Девушка осталась одна. Одна наедине со своими мыслями и терзавшими ее сомнениями. Она слышала большую часть разговора Павла с тем парнем и прекрасно понимала, что, оставаясь здесь, невольно подставляет себя под удар. Но другого выхода у нее просто не было. Блуждать сейчас по ночным улицам со справкой о невыезде в кармане — значит нарваться на милицейский патруль и провести остаток ночи в СИЗО.
Вспомнив о нарах, Женька невольно передернулась. Проведя всего один день на воле, она не могла себе даже представить, что когда-нибудь вернется в тюрьму.