Крячко немного смутился после выслушанной им тирады. В голосе Завладской он уловил какой-то надлом, какое-то плохо скрытое отчаяние. Она налила ему в рюмку коньяка и слегка подвинула ее по гладкой мраморной поверхности барной стойки. Затем села рядом и пустым, ничего не выражающим взглядом уставилась в окно. Перед тем как отправиться в ванную, Крячко, справляясь с легким ознобом, затянул разбитое пулей окно двойным слоем целлофановой пленки, и теперь под порывами ветра она надувалась, как парус. Однако крепление, сделанное Стасом, было достаточно жестким и не позволяло пленке сорваться.
– Прости, я в самом деле слегка погорячился. – Крячко подхватил рюмку двумя пальцами и несколько раз провернул ее вокруг собственной оси. – Сую нос не в свое дело. Наверное, и впрямь я немного ревную тебя. – Он постарался придать беседе шутливый оттенок, но Юля никак на это не отреагировала. – А что за бизнес? Ты не говорила, что занимаешься каким-то бизнесом?
Завладская ответила не сразу. Натянув высокий ворот свитера на подбородок и закрыв им губы, она несколько секунд сидела в таком положении. Глаза затянулись грустной поволокой.
– Я хочу оставить практику... Хочу оставить больницу и вплотную заняться частным делом, – произнесла наконец она. – Мы с Костей открыли небольшую фирму. «Нейроникс». Ну, вернее, не совсем открыли и не совсем фирму. Это скорее филиал, от одной германской фармацевтической корпорации. Они поставляют нам качественные дорогие лекарства, а мы исполняем роль посредников между корпорацией и частными аптеками столицы. Дилеры, или как это там называется сейчас по-новомодному? Дело пошло очень неплохо, но у меня не хватает времени и на то, и на другое, и на третье. Я ведь тоже не семижильная. Правда?
– Правда, – согласился Крячко. Он залпом осушил рюмку. – И ты остановила выбор на аптечном бизнесе? Так, что ли, получается?
– Да. Доход хороший, головной боли меньше, да и вообще, знаешь, как-то спокойнее и надежнее, как мне кажется.
Они оба замолчали. Воцарившуюся тишину нарушало лишь негромкое равномерное тиканье настенных часов, да завывание ветра на улице. Снегопад не прекращался, и белые шапки на рассаженных в хаотичном порядке елочках становились все тяжелее и массивнее, а дорожек и подавно не было видно. Завладская протянула руку, взяла бутылку и вновь наполнила рюмку Станислава коньяком.
– Может, тоже выпьешь со мной? – предложил он.
– Нет. Я же тебе говорила, что раньше восьми вечера не пью. И только шампанское.
– Крымское, красное. Да, я помню. – Крячко улыбнулся. – А чем занимается твой Костя? Ну, кроме вашего бизнеса? Кто он?
– Опять?
Завладская слезла с табурета. Взяла с батареи сигареты и проверила, достаточно ли они сухие. Удовлетворенно кивнула и, взяв одну, вернулась обратно. Стала неторопливо вставлять ее в мундштук.
– Ну, почему «опять»? – Полковник пожал плечами. – Просто спросил. Не хочешь – не отвечай.
– Он – психолог. По образованию. – Завладская закурила. – Была у него частная практика. Но только он уже года полтора не практикует. Надоело со всякими неврастениками общаться, успокаивать их...
– И он решил в бизнес подрядиться?
– Это не он решил. – Юля покачала головой. – Это я ему предложила компаньонами стать. Говорю же, рук на все не хватало, а тут вроде человек свой, проверенный. Не подведет.
– Ты так в нем уверена?
– Стасик, ты невыносим! Как ты так можешь? Что ты все цепляешься? Ты же совсем его не знаешь. И плохого он тебе ничего не сделал... Прекрати уже!
– Ладно, проехали.
Крячко снова выпил. Благодаря спиртному и принятому до этого горячему душу, он чувствовал себя гораздо лучше. От озноба не осталось и следа, а беганье по снегу вспоминалось теперь, как дурной нереальный сон. Коробило только то обстоятельство, что он упустил Лобанова. Полковник склонялся к мысли, что этот человек и мог быть автором письма с угрозой. А даже если это и не так, то никому еще не позволено законом стрелять в людей вот так просто, за здорово живешь. Но Станислав был уверен, что рано или поздно у него появится возможность поквитаться с Лобановым.
– Кстати, тебе звонили. И не один раз, – нарушила ход его мыслей Завладская. – Пока ты мылся.
Крячко обернулся. Его мобильник лежал на столе рядом с табельным оружием. Прятать пистолет в кобуру он уже не стал. Слез с табурета и взял в руки телефон. Три пропущенных вызова, и все от Гурова. Крячко поспешно набрал номер напарника. Длинные гудки. Гуров не брал трубку. Крячко охватило беспокойство. Он набрал тот же номер еще раз, но по-прежнему не получил никакого ответа. Стас нахмурился.
– Что-то не так? – спросила Завладская.
– Не знаю. Возможно, у Левы неприятности. У тебя машина есть?
– В гараже. – Она ткнула пальцем себе под ноги. – Но, по-моему, она не на ходу, Стасик. Я уже бог знает сколько лет не садилась за руль. Сначала у меня был шофер, потом он уволился... Водить сама я как-то не решилась, хотя раньше водила, и неплохо... А сейчас предпочитаю такси. А куда ты собрался? – запоздало спохватилась она. – Ты хочешь меня оставить?
– Ты поедешь со мной, – решительно ответил Крячко.
– Но если не на ходу, то...
– Пойдем лучше посмотрим, – предложил он.
Завладская потушила сигарету.
* * *Вторник. 14 часов 7 минут
Стремительным шагом Гуров вошел в свой кабинет. Место Крячко непривычно пустовало. Перевернув несколько папок на столе, полковник нашел наконец нужную и, не отрываясь от оставленных ему Цаплиным бумаг, плюхнулся в кресло. Несвойственная ему небрежность и резкость в движениях выдавали неспокойное состояние духа. Гуров переворачивал листы один за другим, внимательно просматривая страницы. Наконец его взгляд споткнулся, задержавшись на верхних строках. Изучив содержание листа, полковник старательно перенес необходимые ему данные в блокнот.
На часах было двенадцать минут третьего, когда Гуров вышел из стен управления. В последнюю минуту он подумал о том, что ему следовало бы повидаться с самим Цаплиным, но времени на это явно не хватало. Спускаясь по лестнице к своему «Пежо», Гуров ступил на обледенелую ступеньку и сделал почти балетное па, несуразно балансируя на одной ноге, чтобы удержать равновесие. Ключи от «Пежо» поймать так и не удалось. Они беззвучно упали на тротуар. Гуров только сейчас заметил, что на улице крупными хлопьями валит снег. Он откопал связку и отряхнул с нее снег. Беспокойство как рукой сняло. Обычное уверенное состояние духа вернулось к полковнику. Он зашагал к своему автомобилю и, поравнявшись с дверью, нажал кнопку на пульте связки с ключами.
Гуров сел за руль своего изрядно износившегося, но еще не потерявшего блеска «Пежо». Запустил двигатель и резво бросил автомобиль вперед. Он понимал, что разговор ему предстоит нелегкий, а главное, он не знал, за что можно зацепиться. Полковник бегло перебрал в памяти описанный в бумагах Цаплина портрет Доронина. Из всей той информации, которой владел Гуров на настоящий момент, следовало, что Доронин – человек весьма неглупый и состоятельный, приятной наружности, неплохо играет в шахматы, характер твердый, если не сказать жесткий... В общем неплохой на первый взгляд портрет.
«Пежо» подъехал к небольшому жилому массиву. Гуров отыскал среди внешне неприметных многоэтажек дом под номером пятнадцать и припарковал у подъезда машину. Подойдя к дому, полковник взглядом отсчитал семь этажей. Окна седьмого этажа были плотно закрыты и занавешены то ли занавеской, то ли жалюзи, и ничем не отличались друг от друга, как, впрочем, от окон шестого и других этажей.
Прежде чем войти в подъезд, Гурову пришлось миновать «предбанник», образованный стеклопластиковыми пакетами с двумя расположенными друг напротив друга дверными проемами. Отворив дверь подъезда, он наткнулся на вертящийся турникет. Достигнув лестничной площадки первого этажа, где его встретил консьерж, наблюдавший за ним из-под приспущенных на нос очков, полковник остановился. Немолодой уже мужчина, но еще не старик, по всему видно, всю свою жизнь посвятивший встрече и проводам гостей, довольно любезно, но с некоторым налетом пренебрежения окинул незнакомого посетителя взглядом. Видимо, это означало приветствие. Гуров хотел было представиться, но, передумав, просто назвал фамилию, имя и отчество человека, которого искал.
– Альберт Николаевич Доронин? – переспросил консьерж, потирая ладонью лоб. – К сожалению, такой не живет в этом доме.
– Его квартира уже продана? – спросил Гуров.
– Не могу знать. – По всему было видно, что мужчина достаточно быстро утратил интерес к незваному визитеру. – То время, что я работаю с жильцами этого дома, такой фамилии я не встречал. – Для большей убедительности он перевел взгляд на стену, где, по всей вероятности, был прикреплен список жильцов. – Нет, по-видимому, такого жильца все-таки здесь нет.
– Его квартира уже продана? – спросил Гуров.
– Не могу знать. – По всему было видно, что мужчина достаточно быстро утратил интерес к незваному визитеру. – То время, что я работаю с жильцами этого дома, такой фамилии я не встречал. – Для большей убедительности он перевел взгляд на стену, где, по всей вероятности, был прикреплен список жильцов. – Нет, по-видимому, такого жильца все-таки здесь нет.
Разговаривать больше было не о чем. Гуров развернулся и вышел из подъезда. На улице по-прежнему шел снег. Сыщик не без удовлетворения отметил, что интуиция, как всегда, не подвела его. Он достал блокнот, перевернул пару страничек, еще раз изучил их и сел обратно в машину. Загородный дом Доронина, адрес которого Гуров перенес в блокнот из записей майора, находился всего в трех-четырех километрах от города. Полковник рассчитывал преодолеть это расстояние в самый кратчайший интервал времени. Он и так потерял его предостаточно. Он направил «Пежо» по дороге, ведущей к аэропорту.
Гуров ехал, мысленно прокручивая в голове события дня. Их уже и так выпало немало, и полковник чувствовал, что на этом неприятные инциденты не исчерпают себя. Но теперь в нем проснулся самый настоящий азарт охотника. Разгадка всего этого проклятого дела с таинственным письмом в адрес Завладской таилась где-то рядом.
На улицах было полно людей, но транспортное движение было относительно спокойным. На одном из перекрестков Гуров, ожидая зеленого света, наблюдал, как дорогу перебегал, согнувшись почти до земли, молодой человек. Он пытался поймать за нитку воздушный шарик в форме сердечка, который ветер гнал на противоположную сторону, не давая ему подняться высоко над землей. Полковник только сейчас подумал о том, что сегодня День всех влюбленных, и ему, по-хорошему, стоило бы провести время с женой. Это несколько отвлекло его от мыслей, связанных с предстоящей встречей.
Вспыхнул зеленый глазок светофора, и «Пежо» рванул с места, как застоявшийся в загоне мерин.
* * *Вторник. 14 часов 27 минут
Крячко со злостью захлопнул крышку капота и отошел на пару шагов назад. Сунул руку в карман халата и вынул сигареты. Закурил. И сам халат, и руки Станислава были испачканы грязью, машинным маслом, солидолом. Он глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри.
– Я могу выйти? – Из приоткрытой дверцы «Ниссана» показалась голова Завладской с забранными под ярко-рыжей заколкой волосами.
– Выходи. – Крячко махнул рукой.
Невзирая на все его старания, завести «Ниссан» так и не удалось. Стас бился над автомобилем уже более получаса. И в большей степени злило его то, что он был даже не в состоянии обнаружить причину поломки. Стартер натужно ревел, но запускать двигатель категорически отказывался. Крячко никогда не считал себя механиком, однако был уверен, что каждый мужчина просто обязан справиться с какой-то грудой железа. На практике оказалось все не так просто, как в теории.
– Может, попробовать еще раз? – предложила Завладская, надеясь хоть как-то утешить полковника.
– Не вижу никакого смысла.
Для успокоения совести, прежде чем покинуть салон, Юля все-таки повернула ключ в замке зажигания. Стартер захлебнулся. Она попыталась еще, но с тем же нулевым результатом. Выбралась из «Ниссана» и захлопнула за собой дверцу. Нагнулась, поправила на ногах шерстяные носки. Крячко продолжал сосредоточенно курить. С его лица не сходило хмурое, недовольное выражение.
– Ты хотя бы разобрался, в чем дело? – спросила Завладская.
Признаваться в собственной некомпетентности Станиславу не хотелось. Он лишь неопределенно повел плечами, стряхнул под ноги столбик пепла и уклончиво ответил:
– В общих чертах. Для более детальной диагностики нужен специалист соответствующего класса. А я – не механик.
– Не расстраивайся. – Юля взяла его за руку, и от этого легкого прикосновения Стас почувствовал себя значительно комфортнее. Даже тусклый свет подвального гаража, рассчитанного на два автомобиля, но в котором сейчас располагался один лишь «Ниссан», как ему показалось, стал значительно ярче. – Говорю же тебе, я к этой машине уже несколько лет не подходила. Кстати, некоторые мои знакомые, приезжая в гости и зная, что «Ниссан», можно сказать, бесхозный, снимали с него какие-то детали для своих авто. С моего согласия, конечно, но в подробности я не вникала. Зачем мне это?
– Какие детали? – Крячко чуть не поперхнулся табачным дымом.
– Да бог их знает... Я не уточняла.
Крячко готов был громко выматериться. Что за народ такой – женщины? Полчаса он, как идиот, ковырялся в этой колымаге, а она только сейчас соизволила сообщить ему невинным голосом, что в автомобиле недостает каких-то деталей. Теперь уж лучше бы просто промолчала. Он бы не чувствовал себя таким законченным дураком. Однако говорить всего этого Станислав ей не стал. Какой смысл?
Завладская поежилась.
– Пойдем наверх, Стасик. Я уже слегка замерзла.
На ней по-прежнему были кожаные штаны и свитер. Крячко в одном халате на голое тело холода не чувствовал. Но вполне вероятно, что тут сказывалось действие двух выпитых рюмок коньяка. Юля отпустила его руку. Полковник сделал очередную глубокую затяжку, поискал, куда бы бросить окурок, но, так и не обнаружив ничего подходящего, по-простецки плюнул на него и зажал в ладони.
– Пойдем, – согласился он.
Завладская заперла «Ниссан», пикнул замок сигнализации, и женщина, развернувшись, грациозно двинулась к лестнице. Крячко направился следом, бросив напоследок еще один недовольный взгляд на автомобиль. Они поднялись в дом, и Юля погасила в подвале свет.
– Я все еще думаю.... – начала было она, остановившись возле буфета и глядя на колышущийся от ветра целлофан в разбитом окне, но почему-то тут же замолчала.
– Что? – Крячко выбросил окурок в мусорное ведро. – О чем ты думаешь?
– О Лобанове. – Она словно прочла недавние мысли самого полковника. – Ты считаешь, что он и есть убийца?
– Убийцей можно называть лишь того, кто уже совершил убийство, – поправил ее Станислав, желая уйти от прямого ответа.
Но Завладская не позволила ему этого сделать.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. – В голосе Юли чувствовалась напряженность. – Он – тот человек, что прислал мне письмо с угрозой? Тот, кто собирается прикончить меня сегодня в семь?
Крячко опять помедлил с ответом. Ему хотелось избежать этой щекотливой темы. Особенно в разговоре с Завладской. Он готов был поговорить об этом с Гуровым или с кем-либо еще из управления, но не с ней. С ней ему хотелось говорить о другом. Даже в такой ситуации... Ополоснув руки над раковиной, Станислав неторопливо и старательно вытер их полотенцем. Прошел к столу и сел, с мрачным видом изучая рисунок на скатерти.
– Не могу утверждать, что это именно Лобанов, – медленно, с расстановкой, произнес он. – Хотя и приятным, дружелюбным человеком его тоже никак не назовешь. Мне вообще мало нравятся люди, которые стреляют в меня. Определенно, на закон ему начхать. И встреча с этим самым законом твоему Лобанову еще только предстоит... Но сейчас не об этом. С фондом явно дело нечисто, Юляша. Тут, что называется, к гадалке не ходи. – Заметив, как напряглась при его последней фразе Завладская, Крячко поспешно добавил: – Нет, это не значит, что я тебе не верю и подозреваю в чем-то криминальном. Скорее всего, тебя используют втемную. В чем – это еще предстоит разобраться. И я... Я подозреваю, что угроза убийства исходит именно от фонда.
– Но зачем? Почему? – Вопросы Юля ставила как-то не слишком уверенно, и Крячко не мог не обратить внимания на это обстоятельство.
– Не знаю. Надо выяснять. Но в любом случае тебе нечего бояться, пока я рядом. Я уже говорил тебе об этом неоднократно...
– Я понимаю. Но это не так просто, Стасик. Я стараюсь гнать от себя эти мысли, но они все время возвращаются. С каждым часом, с каждой минутой стрелки часов смещаются все дальше и дальше, приближаясь к семичасовой отметке. – Она неожиданно расплакалась и стала быстро вытирать слезы рукавами своего свитера. – Это невыносимо, Стасик. Я этого не выдержу.
– Юляша...
Крячко поднялся из-за стола и шагнул к ней. В этот момент его слух уловил нарастающий гул автомобильного двигателя. Стас изменил траекторию и стремительно бросился к окну. Из-за поворота показалась белая «десятка», очертания которой терялись на заснеженном фоне. Автомобиль слегка занесло, но, когда он вернул себе управление, уверенно продолжил движение в сторону дома Завладской. Снег брызгами разлетался из-под задних колес. Крячко прищурился, и, когда «десятка» подкатила чуть ближе, поравнявшись с краем огороженной территории, он смог разглядеть в салоне двоих. Водитель и пассажир рядом. Оба в черных утепленных куртках и натянутых на глаза вязаных шапочках, вышедших из моды лет шесть-семь назад. Автомобиль остановился напротив калитки.