При упоминании о ребенке Зоя вздрогнула.
И ее понесло.
— То, что принуждать не собираешься — звучит оптимистически. Хоть какая‑то надежда на сносное будущее возникает.
— Мне бы хотелось, чтобы будущее ты воспринимала не только, как сносное, — в голосе мрасса послышались металлические нотки. Зоя, сама того не подозревая, задела его самолюбие.
— Это уж как пойдет… Мне бы от прошлого избавиться, — Зоя посмотрела на бордовую жидкость в бокале и снова сделала глоток. В этот раз она не спешила.
— Я уже понял, что тебя преследуют кошмары. С чем они связаны?
Зоя криво улыбнулась и вытянула до того согнутые в коленях ноги. Она перестала испытывать неудобство из‑за того, что предстала перед Варшавским в неприглядном виде. Голой он ее уже видел. Чего стесняться‑то?
— Говорю же: с прошлым. Был в моей жизни мальчик Юра…
— Мальчик? — в голосе мужчины послышались рокочущие нотки.
Зоя кивнула.
— Ага. Мальчик. Так я его называла… ик… — она икнула. — Извини. О чем это я? А. О мальчике Юре. Почему, спросишь, я так его называла? Потому что ему было девятнадцать, а мне двадцать четыре, когда меня угораздило с ним познакомиться.
— У вас была любовная связь? — вопрос прозвучал слишком быстро.
— Любовная связь? — пьяно переспросила Зоя и нервно рассмеялась. — Точно. Связь! Иначе и не назовешь. Он постоянно принуждал меня к сожительству, а я активно сопротивлялась. Эх…
Мрасс, приготовившийся слушать ее исповедь, несколькими большими глотками допил свое вино. Его лицо ничего не выражало, и невозможно было понять, что он думает по поводу услышанного. Да и Зоя находилась не в том состоянии, чтобы пытаться разгадать мысли Варшавского.
Она полностью погрузилась в воспоминания.
Ей необходимо было выговориться.
Излить душу.
Иначе негатив, собравшийся внутри, грозился затопить.
— Принудил?
— Как сказать, — Зоя снова уставилась в бокал. — Я же не была молоденькой девочкой, не умеющей за себя постоять. Я не понимала его влечения и отказывала. Объясняла, что мы не пара. Что его увлечение временное. И очень странное. Ни хрена не понимал! — с неожиданной даже для себя злостью сказала она. — Что бы я ни говорила, наталкивалась на его: «Я тебя люблю. Ты будешь моей!» Да, Варшавский, я тебе забыла вот что сказать. Это по поводу твоей реплики, что только богатенькие сучки могли себе позволить криосон. Мальчик Юра как раз был очень богатым мальчиком. А я — из обычной семьи. Плюс у меня родители погибли в аварии, когда мне только — только исполнилось восемнадцать. Так что вот тут ты мимо.
В словах Зои было столько горечи, что даже повидавший всякое Юлиан поморщился. Да, он ошибся и готов был исправлять свои ошибки. Но пока об этом говорить рано. Зоя, приняв «на душу» изрядное количество алкоголя, пришла выговориться. Не самый плохой вариант.
Особенно для него.
Особенно в их ситуации.
И он готов выслушать.
И сделать выводы.
— Что было дальше?
— Дальше? О — о-о — о! Дальше все было очень интересно! — наигранно громко простонала Зоя и снова осушила бокал. Оказывается, вино неплохо расслабляет. Надо взять это на вооружение. Хотя, что там Варшавский сказал? Что скоро запретит ей пить? Ну, это мы еще посмотрим! — Продолжу я, пожалуй, с того, что мальчик Юра был болен. Рак. Жаль его было. Очень. Но… Если бы он не был таким сукиным сыном! — психанула Зоя и закрыла глаза.
Говорить было трудно.
Вспоминать еще труднее…
— Отошел от нее. Быстро!
Юра возник словно из ниоткуда и налетел, как шторм.
— Парень, ты чего?
— Отошел, я сказал! — прорычал он, подлетая к барной стойке.
После обеда они уснули в номере. Зоя, наплававшись в бассейне, прилегла. Полчаса спустя к ней присоединился Юрий. Устроил «любовь», после чего сграбастал в объятия, поцеловал в ухо и прошептал:
— Спи, родная. А я буду охранять твой сон.
Зоя поспала пару часов, потом проснулась, осторожно выбралась из‑под руки мальчика Юры, ополоснулась и решила спуститься в бар. Посидеть в одиночестве.
Не получилось.
Она допивала безалкогольный коктейль, когда к ней подсел молодой человек лет тридцати.
— Скучаешь?
Бархатистый голос вызвал приятную дрожь в теле. Зоя обернулась и посмотрела на мужчину. Высокий, с атлетический фигурой, загорелый. Синие глаза смотрели с интересом. Тонкие губы улыбались, обнажая идеальные белые зубы.
Возможно, при других обстоятельствах Зоя с удовольствием закрутила бы с ним необременительное курортное знакомство, на которое тот явно рассчитывал.
Возможно, в другой жизни…
— Нет, — она отвернулась.
— Да ладно париться. Давай просто поболтаем. Я Стас. Чем тебя угостить?
Зоя хотела ответить: «Ничем». Потом передумала.
А почему бы и нет?
— Давай коктейль.
— Снова безалкогольный? — Стас оказался наблюдательным.
— Нет, — улыбнулась Зоя. Виктор Валерьевич отбыл вчера, и можно немного расслабиться. — Давай с алкоголем.
— Как скажешь, крошка.
Они болтали ни о чем. Обрывки сплетен, новостей, дежурные фразы. Зоя видела, что Стас бросает на ее грудь недвусмысленные взгляды, но уединиться не возникало желания. Поболтать — пожалуйста. Что‑то более «взрослое» — не к ней.
Появление Юры можно было предугадать. Проснувшись, он отправился ее искать. Но то, что набросится на Стаса с кулаками, — нет.
Стас глянул на него презрительным взглядом и не без иронии спросил у Зои:
— Что за малец?
Малец решил доказать, что он вполне взрослый, и в следующее мгновение Стас кубарем полетел со стула.
Юра с пяти лет посещал индивидуальные занятия по боксу и отлично владел навыками борьбы без правил. Он как‑то даже признался Зое, что мечтал выступать на ринге, заниматься боксом профессионально, но болезнь внесла свои коррективы.
— Ах ты!.. — Стас вскочил на ноги и бросился на Юрия.
Зоя, зажав рот рукой, с ужасом наблюдала, как двое взрослых мужчин начали махать кулаками.
— Хватит! — не выдержав, закричала она.
Но на нее никто не обратил внимания.
Не в силах наблюдать за дракой, Зоя выбежала из бара. Слезы застилали глаза. Да что же это такое?.. Сколько можно терзать ее? Мальчик Юра решил установить тотальный контроль?! Если да, то ее и без того незавидное положение ухудшится. Зоя не сталкивалась с подобным обращением мужчины, но слышала о таком. На работе была девушка Алина, которую муж ревновал к каждому столбу. Раз в месяц та неизменно приходила на работу с синяками на теле. Лицо муж не трогал, зато отрывался на тех местах, что можно скрыть одеждой. Девчонки советовали Алине обратиться в полицию, но она лишь мотала головой.
Если Юра еще и поднимет на нее руку…
Зоя чувствовала себя загнанным в клетку зверьком. Вроде бы еще остались силы, чтобы царапаться и кусаться. С другой стороны, отчетливо понимала, что ее сломают без особого труда. Господи… И что делать? Как выбраться из капкана?
— Зоя!
Голос Юры подхлестнул, и она побежала по пустынному пляжу. Слышала, что он что‑то кричал, но остановиться была не в силах. Только бы убежать… Только бы не догнал… Песок просачивался в сандалии, ноги вязли. Казалось, она не бежит, а топчется на месте.
— Да подожди ты!
Цепкие пальцы схватили ее и рванули назад. Зоя с лету ударилась о грудь Юры, тот не устоял, и они оба упали на песок.
— Не трогай меня! — истошно закричала Зоя, пытаясь вырваться и отползти подальше.
Не тут‑то было.
Мальчик Юра намертво вцепился в свою добычу.
— Зоя. Зоя! Ты что? Куда ты собралась?
— Пусти! — забилась она в истерике.
Он пытался подмять ее под себя. Но действовал осторожно. Чуть позже, несколькими днями спустя, проанализировав все знакомство с Юрой, Зоя пришла к печальному выводу: если бы он хотел причинить ей боль, руководствуясь только своими параноидальными желаниями, ему не составило бы большого труда сделать это и насиловать столько, сколько заблагорассудится.
Берег ее…
— Не пущу!
— Пусти, я сказала!
— Не могу. Слышишь меня? Не могу! — он повалил ее на спину и принялся целовать оголенные плечи и грудь.
— Эй, ребята, вы бы в номер, что ли, пошли! — крикнул им кто‑то, и послышались глумливые шуточки.
Но ни Зоя, ни Юра не обратили на них внимания.
— Ты сумасшедший! Ты псих! Какого черта ты набросился на Стаса с кулаками? — Зое удалось увернуться и выскользнуть из‑под Юры.
Тот тяжело дышал. Глаза потемнели. Губы плотно сжались.
— А какого хрена он тебя клеил?!
— Мы разговаривали! Просто разговаривали!
— Нет! — заорал мальчик Юра, вскакивая на ноги и нависая над Зоей. — Я видел, как он на тебя смотрел! Он хотел тебя трахнуть!
— Да пошел ты! — не выдержала она и хотела также подняться на ноги.
Ей не позволили.
Навалились сверху.
— Ты моя! Только моя! Поняла?
Дальше началось непонятно что.
Тихая молчаливая борьба.
Руки мальчика Юры пробрались под платье Зои и рванули трусики. Девушка пыталась его отпихнуть. Она могла закричать, позвать на помощь. Но толку‑то? Утром все равно пришлось бы возвращаться в номер.
И она не была уверена, что не встретит там Виктора Валерьевича. У этого урода в отеле были шпионы — в этом она не сомневалась. Он контролировал каждый шаг своего ребенка.
Когда член Юры ворвался в ее сухое лоно, Зоя застонала от боли.
Чертов мальчик Юра!
Чертова жизнь!
Как же она устала…
Его движения были порывистыми, толчки глубокими.
Зоя, прикусив губу, уставилась в небо, на котором зажигались звезды…
А дальше были судорожные извинения.
Когда все закончилось, и Зоя все‑таки встала на ноги, мальчик Юра упал на колени и принялся целовать ее ноги.
— Прости… — шептали его шершавые на ощупь губы, которые постоянно трескались. — Прости, прости, умоляю…
— Почему не могла от него уйти? Из жалости? — холодный голос Варшавского врезался в сознание, возвращая ее к действительности.
Чувствуя, как комок, образовавшийся в горле, мешает говорить, Зоя снова сделала глоток вина. М — да, завтра с утра она будет болеть. А, где наша не пропадала! Поздно раскаиваться.
— Из жалости, это да. Сам посуди, мрасс, человеку жить оставалось максимум полгода — так говорили врачи… А он смотрит на меня телячьими глазами… И что я должна была делать? Послать его куда подальше? Посылала! А что толку?..
— Не понимал?
— Нет.
— Принимала назад?
— А он никуда и не уходил. Уговорил жить вместе, — произнося слово «уговорил», Зоя не смогла справиться с желчью, выплескивающейся наружу. — Поставил, скорее, перед фактом. Вернее…
Она недоговорила.
— Вернее — что? — Варшавский всматривался в лицо сидящей рядом девушки. Ее сгорбившаяся фигурка казалась совсем маленькой и вызывала непонятные для него эмоции.
— Помимо мальчика Юры, был еще Виктор Валерьевич.
При упоминании еще одного мужчины Юлиан нахмурился.
Так…
— Твой любовник?
Услышав вопрос, Зоя посмотрела на Варшавского, как на сумасшедшего.
— Спаси и сохрани! Не! Виктор Валерьевич, слава богу, не претендовал на место в моей постели. Этого я бы точно не пережила! — от одной мысли, что подобное могло произойти, Зою передернуло. — Виктор Валерьевич был отцом Юры. Властным, жестоким человеком.
— Он сыграл не последнюю роль в ваших отношениях? — догадался Юлиан.
— Он сыграл в них главную роль! — фыркнула Зоя и посмотрела на бутылку, стоящую на полу у ног Варшавского. — Еще налей.
— Притормози немного.
— Я хочу еще выпить.
— Выпьешь. Дальше расскажешь?
Зоя шумно вздохнула.
— Мрасс, вот сижу я с тобой, душу изливаю, а ведь чувствую, что зря.
— Почему?
— Как почему? Ты же… — она недоговорила. — Знаешь, ты же тоже очень властный и жестокий человек. Да и человек ли…
Вот она и высказала вслух то, что думала о нем.
— Откровенность за откровенность. Я человек. Такой же, как ты.
— Ага, такой же. А как же твои паранормальные способности?
— Ты про способность чувствовать твои эмоции?
— Так точно.
— Зоя, — мрасс сделал выразительную паузу, словно решал: говорить ей или нет. — Как только мы с тобой переспим, ты так же будешь чувствовать меня.
— Ага, значит, надо с тобой переспать, — многозначительно заметила Зоя и сама потянулась за бутылкой. Но ее руку перехватили. — Отдай! Я принесла!
— Расскажи, что было дальше. Мне интересно, — попросил Юлиан.
Именно попросил, а не приказал.
Зоя посмотрела на него и невольно вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом серых глаз. Сейчас они смотрели без привычного высокомерия. В них появились… доброта и тепло?
Да ну на фиг!
Она перепила. Точно перепила. Раз такие несуразные вещи приходят в голову.
— А на чем я остановилась? — растерянно моргнув, спросила она.
— Ты начала рассказывать о неком Викторе Валерьевиче.
— Редкостный ублюдок был, — Зоя не скрывала своих чувств. — И боялась я его сильно. Когда он в первый раз явился ко мне в квартиру с угрозами, думала: реально прибьет. Он обвинил меня в том, что я не отвечаю взаимностью на чувства его мальчика. И прямым текстом сказал: не буду с Юрой — прикопает где‑нибудь в лесочке. Вот такая родительская забота.
Эффект на ее слова был неожиданным.
Послышался звон разбившегося стекла.
— Ой!
Варшавский излишне сильно сдавил фужер, и тот лопнул в его руке, порезав ладонь.
— У тебя кровь! — с толикой паники воскликнула Зоя.
— Первую помощь оказать сможешь? — не без иронии поинтересовался мрасс.
— Конечно…
— вйддбж В ванной есть аптечка.
— Конечно — конечно, — засуетилась Зоя и попыталась встать. Но пол сошел с ума. Зашатался. И скользким стал, зараза!
— Осторожнее!
Мрасс поднялся быстрее нее и подхватил под локоть.
— У тебя кровь! — повторила Зоя, как завороженная смотря на красные капли, быстро капающие на пол.
— Ничего страшного.
— Нет, тебе нужно обработать порезы! Я сейчас! Сейчас…
Она снова пошатнулась, полная решимости добраться до ванной комнаты мужчины. Под ноги, как назло, попалась бутылка, и она задела ее. Та с легким звоном упала и покатилась.
— Я вино пролила, — зачем‑то констатировала Зоя.
— Ничего страшного.
Голос мрасса оторвал ее от созерцания растекающейся жидкости.
— Вот я набедокурила.
— Уберут.
Варшавский, продолжая поддерживать Зою под локоть, завел в спальню.
— Стой здесь, я за аптечкой.
Она послушно осталась стоять посредине комнаты. Спальня мрасса была выполнена в бело — серых тонах и содержала минимум мебель. Кровать, прикроватная тумбочка, комод, стул. На стенах черно — белые фотографии. Довольно мило.
— Поможешь?
Варшавский появился из ванной, держа в одной руке аптечку. Вторая была наполнена кровью, которой он испачкал штаны и обнаженный торс. Торс… Не смотреть на эти «восемь кубиков», а сосредоточиться на оказании помощи.
— Конечно — конечно, — засуетилась Зоя, нервно одергивая подол нижней сорочки. Почему именно сейчас она почувствовала себя недостаточно одетой?
— Перекись водорода есть?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Белый порошок видишь? Посыпь его на раны и заклей пластырем.
Зоя дрожащими пальчиками взяла маленький пакетик с порошком, открыла и со второй попытки посыпала на порезы. Кровь свернулась на глазах — более того, небольшая ранка почти сразу затянулась.
— Что это?
— Тебе сказать название препарата?
Зоя помотала головой.
— Не надо. Все равно не запомню.
— Вот и я так же подумал.
Они стояли почти вплотную друг к другу. Зоя кожей чувствовала присутствие Юлиана рядом. И снова гормоны дали сбой. Мышцы живота сократились, остро отозвавшись на мужчину, который должен был вызывать ненависть и отторжение.
Но не вызывал.
— Я… — Зоя пошатнулась, чувствуя, как слабеют ноги. — Я, пожалуй, пойду. Как понимаю, вина мне больше не нальют.
— Не нальют, — с улыбкой подтвердил мрасс и неожиданно приобнял ее не травмированной рукой. — Я, конечно, не дан, но, надеюсь, как собеседник тебя устроил?
Запах Юлиана обрушился на нетрезвую голову Зои, как тайфун. Нотки мускатного шалфея, герани и древесных ноток перемешивались с запахом кожи и произвели на нее ошеломляющий эффект. Она даже носом повела, глубже впитывая его в себя.
Какой вкусный…
— Устроил, — пискнула Зоя и, собравшись, напомнила себе, что обнимающие ее руки принадлежат реальному мужчине, а не роботу.
И этот мужчина — причина ее беспокойства в новом мире.
— Вот и славно. А теперь я предлагаю пойти спать, — мрасс довольно улыбался.
— Спать? — глупо переспросила Зоя. Сердце забилось сильнее, а душа ушла в пятки.
— Вот именно: спать.
— Но…
— Ты на одной половине моей кровати, я на второй. И без разговоров. Наговорились уже. Все.
С этими словами Юлиан Варшавский развернул ее и, легонько шлепнув по попе, направил в нужном направлении.
Зоя спорить не стала.
Кровать манила свежестью и прохладой после жаркого удушливого дня, полного событий.
Спать так спать.
Она, как была в двух сорочках, залезла под простыню, свернулась клубочком и сразу провалилась в сон без сновидений.
Под утро начался дождь.
Яна ненавидела дождь и, оказавшись под ним в одном коктейльном платье, смачно выругалась. Паскудство! Вышвырнуть ее в том, в чем была! Сволочь! Хоть бы позволил сумки собрать! Ан нет, решил унизить, растоптать, как будто мало ей было унижений на сегодня.