— Даны отвечают за порядок вверенной им территории?
— Мы предпочитаем порядок во всем.
— А — а-а, — протянула Зоя и улыбнулась. — Слушай, так, может, расскажешь, где тебя искать? Или покажешься?
— Зачем тебе меня искать?
— Чтобы иметь возможность отключить, — призналась Зоя.
— Отключить? Меня? — робот сымитировал фырканье. — Это доступно только господину.
При упоминании о господине девушка поморщилась.
— Ладно, со своим господином сам разберешься. А сейчас можешь, не увиливая, ответить на вопрос?
— Какой?
— Дан, всегда считала, что в будущем роботам будет доступна функция «мыслить». Не разочаровывай меня.
Снова тишина.
— А ты не похожа на обычную ширас. Господину досталась бракованная?
Услышав последнюю характеристику, Зоя развеселилась.
— Точно, я бракованная! Ты верно подметил.
— Чем я вызвал твой смех, ширас?
— Слушай, а ты затейник! Дан, можно, я буду называть тебя затейником?
— Нет.
— А я все равно буду.
— Не советую.
— Твое недовольство как‑нибудь переживу. Мое же переживают. Так… Вернемся к теме разговора. Ты вмонтирован в систему комнаты? Я правильно поняла?
Послышалось сопение.
— В некотором роде.
— То есть, ты будешь видеть, как я одеваюсь, сплю, выполняю гигиенические процедуры?
— Да.
— Очень мило! — воскликнула Зоя, снова раздражаясь. Теперь за ней еще будет робот подсматривать! Хотя… — Знаешь, затейник, а мне все равно. Подсматривай, вуайерист. Переживу. Буду к тебе относиться, как к части комнаты. Как к этой кровати, например. Я же не стесняюсь кровати, вот и тебя не буду.
— Ширас, это плохое сравнение. Кровать не может обобщать, анализировать, делать выводы…
— А ты, значит, можешь? — теперь фыркнула Зоя. Разговор забавлял ее и позволил хоть немного отвлечься от невеселых мыслей.
— Могу. Я много чего могу.
— О! Звучит, как обещание! Хорошо, если мне недоступна возможность выключить тебя, ты хоть скажи: в ванной и туалете ты тоже меня сможешь видеть?
— Нет. Это интимная зона ширас.
— Ух ты! — Зоя провела рукой по лбу, имитируя облегчение. — Успокоил! Прямо камень с души упал! У ширас есть своя территория! Да ну на фиг! Не может быть!
— Ты сейчас паясничаешь?
— Ага.
— Точно бракованная. Господин не мог выбрать другую?
— Хорошие вопросы задаешь, дан! — Зоя потрясла указательным пальцем. — Верные. И с моими созвучные.
Она ловко соскочила с кровати и направилась к двери, предполагаемо ведущую в ванную комнату.
— Эй, ширас, ты куда? Мы еще не закончили разговор!
— Эй, затейник, а ты тоже будешь мной командовать? Извини, друг, не получится. Еще не хватало, чтобы бестелесный робот указывал мне, что делать, а что нет. У меня и так командиров хватает!
— Я бы порекомендовал сменить тон, когда ты обращаешься ко мне. Я…
Зоя не дослушала, открыла дверь в ванную комнату и быстро закрыла уже за собой. Ух… Неужели она одна? Оказывается, как мало надо человеку для счастья — всего‑то побыть одной.
Ванная комната оказалась средних размеров. Большое зеркало. Несколько шкафчиков. Тумба. Угловая ванная и душевая кабина. Зоя с облегчением вздохнула. По крайней мере, все, как в двадцатом веке — это радовало.
Скинув одежду, выданную в центре, обнаженная Зоя прошла к душевой кабине. Заметила, что там вместо двух кранов с регулировкой воды располагаются три кнопки. Нахмурилась. Что за паразитство?!
Пожалуйста… Пожалуйста… Она так хотела искупаться. Сделать это, не вздрагивая от каждого шороха и не опасаясь, что в любой момент может войти медсестра.
Зоя нажала на первую кнопку. Ничего. Странно… Нажала на вторую и не сдержала облегченного вздоха — сверху полилась вода.
Вода! Чистая. Горячая. Такая родная…
Зоя опасалась, что здесь, в этом проклятом времени, вместо воды будут кристаллы или еще какой‑нибудь подобный способ омовения. В «Рассвете» каждое утро ее погружали в вязкую фиолетовую субстанцию. В первые дни Зоя отчаянно сопротивлялась, кричала, что не ляжет непонятно во что. Но ей пришлось подчиниться, когда в палате появились два амбаловидных санитара. Проклиная всех и вся, Зоя отступила.
Сейчас же девушка протянула ладони и подставила под капельки прозрачной воды. Не может быть… Этого не может быть… Счастье, искристое и давно забытое, осветило сознание Зои, и она поспешила сбросить больничную робу.
А когда встала под покалывающие с непривычки струи воды, мир перестал существовать. Исчез. Остались лишь душ, вода и она.
И ощущение покоя и умиротворения.
Зоя не помнила, сколько времени провела в душе. Да это было и не важно. Просто стояла и наслаждалась. Училась заново радоваться такой мелочи, на какую в прошлой жизни даже внимания не обращала.
Прошлая жизнь…
Мир, где она была кем‑то. Человеком, с которым считались. У которого были права. Которого уважали и любили.
Любили… Ха.
Кривая усмешка исказила полноватые губы Зои. Любовь — понятие растяжимое, как говаривала ее пятнадцатилетняя племянница. У всех она разная. У Зои она тоже была.
Да такая, что привела в капсулу с погружением в криосон.
Девушке пришлось мотнуть головой, чтобы прогнать наваждение. Сейчас не время впускать в жизнь тени прошлого.
Они и так настигнут.
Но пусть это случится позже.
Зоя вышла из душевой и, обнаружив белоснежное полотенце, принялась интенсивно растирать тело до тех пор, пока не почувствовала легкое жжение. Она осмотрела себя. Нисколько не постарела за тысячелетие, что провела в невесомости. Мечта богатых тщеславных дамочек, пытающихся сохранить молодость, сбылась. Только какой ценой?
Из ванной девушка вышла, обмотавшись тем же полотенцем.
— Дан — затейник, ты здесь?
Тишина.
— Ага, обиделся. Ничего, как отойдешь — сообщи. Сейчас я спать. И пожалуйста, если можешь — заблокируй дверь, чтобы разные тут не шастали. Я спать хочу. Очень. Мне необходимо выспаться. Поэтому прошу еще раз — не пускай ко мне никого. Я знаю, ты можешь.
Зоя зевнула и, откинув покрывало, нырнула под него.
Прочь! Прочь все мысли. Сейчас она закроет глазки и погрузится в сон без сновидений.
Наивная.
— Сколько?
— Дело не в цене…
— Я еще раз спрашиваю: сколько?
Мужчина в темном пиджаке ослабил галстук. Как же он ненавидел эти удавки! Поразительно, прошли сотни лет, а мужская мода в отношении галстуков не изменилась. Наверное, в этом мире что‑то должно оставаться постоянным.
Врач откашлялся и назвал сумму, замерев в ожидании ответа.
Он последовал быстро:
— Деньги получите сегодня. Но! — светловолосый мужчина, вальяжно развалившийся на диване из кожи салири — редкого животного, полученного в результате скрещивания аллигаторов, таки сумевших приспособиться к изменениям в атмосфере, с бегемотами — холодно улыбнулся. — Но на этот раз никаких осечек. Больше закрывать глаза на вашу некомпетентность я не стану. Я плачу — вы выполняете. Надеюсь, я ясно выразился?
Доктор суетливо закивал, уже проклиная ту минуту, когда согласился встретиться с досточтимым мрассом, будь тот неладен. Как же он ненавидел этих высокомерных выскочек! Захватили планету, полностью подчинили себе ресурсы, управляют государствами! И ничего с ними нельзя сделать! А остальным людям как жить? Услужливо кивать и соглашаться на подачки?
Настроение врача катилось по наклонной. А дома ждала жена, с которой тоже не ладились отношения. Брал в супруги красивую девушку, младше себя на двадцать лет. В итоге получил жадную до денег стервозу, без дорогих подарков отказывающую ему в сексе.
— Ясно, мрасс Галански.
— Тогда можете быть свободны.
Пришлось сцепить зубы, чтобы не сказать в ответ гадость. Что‑то в последнее время у него нервы расшатались. Стоит подлечить или взять отпуск. Хотя какой отпуск? Сначала выполнит заказ Галански, купит жене очередную дорогую побрякушку и лишь потом посмотрит по расписанию: возможен ли для него перерыв в практике хотя бы на неделю.
Когда сотрудник центра «Рассвет» покинул кабинет, неприметная дверь бесшумно отъехала в сторону, и в комнату вошла высокая брюнетка.
— Эдвард, — промурлыкала она и, покачивая бедрами, кошачьей походкой направилась к мужчине.
Тот скривил губы.
— Подслушивала?
— Есть немного, — не стала увиливать девушка. Она знала — ей простительно. — Ты же знаешь о моей маленькой слабости. Я должна быть в курсе событий. Люблю все знать. Разве это плохо?
— Нет. Я тоже люблю все знать. Поэтому и терплю твое вмешательство в конфиденциальные разговоры.
Девушка чувственно улыбнулась и, не доходя до дивана пару метров, потянулась, позволяя Галански полюбоваться идеальными пропорциями своего тела. После этого опустилась на четвереньки, выгнула спину, искусно имитируя дикую кошку, и поползла к нему.
— Ой… Так ли они конфиденциальны? — несмотря на начавшуюся игру, глаза девушки оставались спокойными — без блеска, игривости, чувств. — Эдвард, когда ты хочешь от меня что‑то скрыть, тебе это прекрасно удается. И я очень расстраиваюсь, что у тебя есть тайны.
Девушка вильнула попой, привлекая к ней внимание.
Эдвард в задумчивости потер подбородок. Для чего он ее держит? Да, красива. Да, всегда к его услугам. Да, великолепно обученная спутница. Но не слишком ли много она на себя берет?
— Не расстраивайся, иди сюда, — ушел он от ответа, расстегивая молнию на брюках.
Яна подползла ближе, внимательно наблюдая за, казалось бы, непроницаемым лицом мрасса. И то, что удалось прочесть в его глазах, ей не понравилось.
— Эдвард, Варшавский снова переиграл тебя? — догадалась она.
— Яна, я не хочу говорить об этом. Иди сюда и сделай мне минет, — его голос способен был заморозить океан.
Но и Яна не первый год общалась с мрассами. Она привыкла к их манере разговора и давно перестала реагировать на высокомерие и стремление подчинять всех вокруг. Главное — удержаться рядом с ними. Пользоваться доступными только для них благами. Остальное — ерунда.
— Он забрал девушку? Ай — я-яй! Какой нехороший мальчишка! — промурлыкала она, вплотную приближаясь к мужчине. Теперь ее голова находилась аккурат напротив расстегнутой молнии. — А вот ты хороший, мой мрасс… Хороший и очень вкусный… Поэтому разреши мне сделать небольшое замечание. Так, мысли вслух. Если он получил ширас, за которую ты тоже заплатил, то почему бы тебе не забрать ее? Варшавский расслабился. Возомнил о себе черти что. Считает, что достиг высшей ступени развития. Забыл, что значит бороться и добиваться. — Яна говорила слова, которые можно было смело отнести и к Галански. Эти двое стоили друг друга. — Пора его поставить на место.
Рука Эдварда, устремившаяся к темноволосой голове девушки, замерла в воздухе.
— Что ты предлагаешь?
Он знал, что Яна не станет попусту сотрясать воздух.
— Ширас — это же вещь. Вспомни пункт шестой в договоре о пробуждении ширас.
Впервые с того момента, как Эдвард в раздражении покинул кабинет психолога в центре, его глаза блеснули. Довольно, предвкушающе.
— Яна, девочка моя, да ты чудо! Уже давно никто не читает договор, составленный несколько столетий назад! И все позабыли о шестом пункте!
— Для того чтобы напомнить, у тебя есть я, — промурлыкала девушка и потерлась лицом о бедро мрасса. — Я рождена, чтобы удовлетворять твои потребности!
— Лгунья! Моя маленькая расчетливая лгунья! — чувствуя, как в нем пробуждается азарт, Эдвард грубовато притянул Яну к себе за волосы.
Пришло время плотских удовольствий.
— Ты хорошо поработала мозгами, теперь поработай язычком.
Глава 4
Зоя проснулась от собственного крика. Резко села на кровати и закрыла лицо руками. Это сон… Просто сон…
Ведь правда?
Кошмар остался в другом тысячелетии. Все, что с ней могли сделать в прошлом, уже сделали.
Девушка отвела руки от лица и заметила, что они поблескивают от слез. Еще не хватало с заплаканным лицом предстать перед мрассом и увидеть, как его губы кривятся от презрения. Хотя какая разница, что он о ней думает? Угождать ему она не собирается.
Зоя протяжно выдохнула, пытаясь успокоиться. Все хорошо.
Все хорошо…
Прошлое на то и прошлое, чтобы остаться позади. Предстоит задача посложнее — разобраться в настоящем.
— Затейник, ты тут? — негромко спросила Зоя. Одиночество тяжким грузом давило на плечи. Захотелось с кем‑то перемолвиться хотя бы парой слов.
Ответить ей не удосужились.
— Дан, не сердись. Давай на мировую? — она постаралась «состряпать» жалобную мордашку, хотя подозревала, что с этим даже напрягаться не нужно. И так выглядит не ахти — с распухшим от слез носом и красными глазами.
— Подлизываешься? — машина сымитировала злорадство.
Мы люди не гордые. Можем и подыграть.
— Подлизываюсь. У меня хорошо получается?
— Не — а. Плохо. Ты злишься и тебе страшно. Поэтому и вспомнила обо мне.
Зоя натянула покрывало до плеч и подтянула колени к груди.
— Вот скажи, откуда только ты выискался такой умный и догадливый? Программа стоит аналитическая?
— Так точно.
Зоя слабо улыбнулась.
— Ты знаешь, затей… извини, дан, в наше время были фильмы о роботах. Там рассказывали о том, что в будущем роботы станут очень похожими на людей. То есть, внутри будут железяки, а выглядеть они будут, как люди. У вас сейчас такие есть?
— Что за фильмы? — ответили вопросом на вопрос. — Назови хотя бы один.
Зоя напрягла память.
— «Прометей».
— О да! Хороший фильм.
— Дан, только не говори, что ты его смотрел! — простонала Зоя, даже не замечая, что улыбается вполне искренне.
— Смотрел. Я многое смотрел. У меня программа. А теперь отвечаю на твой вопрос — роботов с личиной человека создавали, но… — секундная пауза. — Не понравилось людям и мрассам такое соседство, и производство свернули. Вместо них создали данов.
— Разумно, — прокомментировала Зоя. — Не особо приятно, общаясь с человеком, узнать, что он робот. А даны есть у всех?
— Нет, только у очень богатых мрассов.
Ох, уж эти мрассы!
— А у обычных людей? Я так понимаю, мрассы — это какая‑то элита.
Послышалось пренебрежительное фырканье.
— Не понимаю, зачем господину понадобилось забирать тебя из центра раньше срока. Ты же не подготовлена! Не обучена! Ничего не знаешь!
— Вот и я не понимаю, — помимо воли вырвалось у Зои, но она тотчас встрепенулась и добавила: — Но возвращаться в центр не хочу! Ненавижу врачей. Так что там с данами, мрассами и людьми?
— Обычные люди не могут иметь данов. Мы стоим дорого. Очень дорого. Нас могут позволить себе лишь мрассы.
— Так, подожди, не гони лошадей, давай разбираться по порядку.
— Каких лошадей, ширас? Ты о чем?
Зоя поморщилась.
— Не обращай внимания. Это выражение из прошлого. Забудь.
— Принял к сведению.
— Так вот, как я тебя поняла, мрассы — это сверхбогатая верхушка общества?
— Неправильно поняла. Ты плохая ученица.
Зоя сжала зубы. Ей кажется, или дан мстит?
— Как скажешь, — после приснившегося кошмара она стала очень сговорчивой. Пусть эфемерная штуковина говорит что угодно. Главное — отвлечься, да и больше информации ей не помешает. А то она сама себе напоминает слепого котенка, у которого никак не откроются глазки.
— Мрассы — это мрассы, — последовал глубокомысленный ответ.
— И?.. — Зоя обратилась в слух, даже подалась вперед.
— И все.
Она чертыхнулась.
— Прелестное объяснение! И после этого ты еще говоришь, что я плохая ученица! Каков учитель, такая и ученица! Не можешь толком объяснить про этих долбанных мрассов?
Зоя скорее нутром почувствовала, чем поняла, что что‑то изменилось, что ей никто не ответит. Более того — дан позорно ретировался. Потому что в комнату кто‑то вошел.
И она догадывалась кто.
Зоя медленно повернула голову в сторону двери и увидела мрасса Варшавского, гневно смотрящего на нее.
Девушка с вызовом вздернула подбородок. Ей стыдиться нечего — пусть знает, что именно она о нем думает.
Мрасс поджал губы и, развернувшись на невысоких каблуках, вышел из спальни.
— Дан, ты не затейник, ты предатель! — вынесла вердикт Зоя и поднялась.
Попытка узнать о новом мире — хорошо, но кушать хотелось сильнее. Поэтому она прошлепала босыми ногами в ванную комнату, где оставила выстиранное нижнее белье. Окончательно высохнуть оно не успело, но выбора не было — пришлось натягивать трусики и лифчик влажными. Закутавшись в покрывало, Зоя отправилась на поиски кухни.
Как выглядела — ей было безразлично. Сейчас главное утолить голод.
К тому же девушка и не собиралась производить на кого‑то благоприятное впечатление. Ее в этом доме не жалуют. К чему метать бисер перед свиньями?
Кухню обнаружила быстро. На первом этаже, в левом крыле. Большая, светлая, напичканная ультрасовременной техникой, к которой даже подходить было боязно. Зоя и не стала. На кухне никого не оказалось, поинтересоваться по поводу ужина не было возможности. Выбора не оставалось — пришлось хозяйничать. Обнаружив нечто высокое, стального цвета, отдаленно напоминающее холодильник, Зоя потянула за круглую ручку. И о чудо! Дверца поддалась и бесшумно открылась.
Это на самом деле оказался холодильник. При виде еды, ничем не отличающейся от привычной, Зоя с облегчением вздохнула. Хоть что‑то человеческое! Она опасалась, что каши, супы и салаты тут изготавливаются в лабораториях. Дотронувшись до банана и почувствовав знакомый холодок от желтой шкурки, Зоя схватила его. Быстро очистив, принялась поглощать с жадностью человека, не евшего несколько дней. В центре их кормили регулярно, но непонятными блюдами. Что‑то с чем‑то смешивали, добиваясь однородной консистенции, и подавали в неглубоких контейнерах.