На мрассе были белые легкие брюки и белая рубашка, выгодно оттеняющая темную бронзовую кожу. В голове мелькнула шальная мысль — хорошо, что мужчина, выбравший ее (она сознательно избегала слова «купивший») оказался молодым и, чего уж греха таить, чертовски привлекательным. С таким хотя бы приятно будет заниматься сексом. Вот она и подошла к этому моменту. А что? Секса не избежать. Не для душевных же бесед они летят на Варгас.
При мысли о сексе внизу живота сладко заныло. Черт бы побрал эти гормоны! Так недалеко и до момента, когда она сама с радостью запрыгнет в постель мрасса, лишь бы унять жар между ног.
Бред…
Как выяснилось часом позже, бред только начинался.
Что происходило с Зоей, она сама не понимала. Сначала в гланже все старалась отодвинуться от Варшавского подальше, чтобы ненароком не соприкоснуться. Как‑то сверхактивно реагировала сегодня на его присутствие. Ерзала на сиденье, никак не могла устроиться поудобнее. Хорошо, что полет оказался недолгим, и вскоре гланж опустился перед одноэтажным стеклянным зданием.
— Что это? — не смогла смолчать Зоя.
За зданием виднелась обтекаемая шарообразная база огромного размера.
— Здесь я ставлю на аренду свой лайнер, — последовал лаконичный ответ.
Свой лайнер? Она понимала, что мрассы — элита общества, но чтобы иметь собственный космический корабль… Это в голове укладывалось с трудом.
Зоя споткнулась и едва не упала, но мужская рука вовремя подхватила под локоть.
— Осторожнее.
Зоя поспешила высвободиться. Не надо ее трогать! Вот не надо…
Дальше стало только хуже. От осознания могущества сидящего напротив мужчины делалось дурно. А каково простым людям жить среди этих высокомерных типов? Постоянно чувствовать, что ты ниже, что никогда не достигнешь их высот по одной лишь причине: не посчастливилось стать «избранником» природы. Варшавский же был не один. Зоя спрашивала у дана, какова численность мрассов, и получила ответ: «Больше сотни». С одной стороны — не так уж и много по масштабам планеты. С другой — в их руках сосредоточена власть, о масштабах которой она даже не догадывалась.
Зоя перекинула ногу на ногу и приказала себе угомониться. Философия и социология никогда не были ее сильными местами. Но о чем думать, когда находишься в замкнутом пространстве с одним — единственным мужчиной? Команду она в расчет не брала.
— Если тебе скучно, прогуляйся по лайнеру, — не отрываясь от бумаг, посоветовал Юлиан.
Зое захотелось его ударить.
Он всегда будет ее опережать? Всегда будет знать, что она предпримет в следующее мгновение? Что это — те самые способности мрассов или его личные природные качества?
— Спасибо за предложение, но я лучше подремлю, — проворчала Зоя и не удержалась от реплики: — Разбудили‑то рано.
Серые глаза отыскали ее поверх бумаг.
— Лететь мы будем не меньше трех часов. Вполне успеешь отдохнуть.
Решил проявить заботу?
Не надо… Не стоит… Она как‑нибудь сама…
Зоя прикрыла глаза и, сама того не желая, снова погрузилась в сон — воспоминание.
Злость и раздражение.
Эти чувства читались на худом лице мальчика Юры, стоящего в дверях ее двушки и не желающего уходить.
— Почему ты меня не впускаешь?
— Уходи, Юра, — устало повторила Зоя. Два часа ночи! И она вовсе не обрадовалась ночному гостю.
Но богатому отпрыску безразлично: рады ему или нет. Он желал получить свое.
— Не уйду. Сяду у двери и буду сидеть до тех пор, пока не впустишь.
— Бесполезно. Сиди, сколько хочешь.
Зоя тоже разозлилась. Да что это такое? Что себе позволяет этот сопляк? Она попыталась закрыть дверь, но не тут‑то было — молодой человек навалился и все‑таки распахнул ее.
Бесцеремонно прошел в прихожую и несколько смущенно пробормотал:
— Вот так‑то лучше.
Зоя сжала руки в кулаки. Вызывать полицию не имело смысла — откупится. Самой выгнать не получится — Юра только на вид худой и слабый.
Силу его рук она успела испытать на себе, когда два дня назад он пытался взять ее силой…
От неприятных воспоминаний тело покрыли холодные мурашки. Зоя до сих пор удивлялась, как сумела его остановить.
— Не лучше. Уходи, — сказала Зоя, чувствуя, как ею овладевает усталость.
— Не могу.
— Юра! Черт возьми, что тебе от меня надо?!
— Тебя.
Коротко и совсем непонятно.
— Ты сумасшедший! Неужели не понимаешь, что между нами ничего не может быть? — воскликнула в сердцах и наткнулась на упрямый взгляд.
— Может. Ты красивая женщина, я тоже не урод. У тебя никого нет, у меня тоже. Что нам мешает быть вместе?
Зоя застонала и провела рукой по волосам.
Вот что с ним делать? Как достучаться?
— Юра, тебе — девятнадцать, мне — двадцать четыре. Вывод очевиден.
Молодой человек робко улыбнулся.
— Пять лет — сущий пустяк.
— Юра! Ты себя слышишь?! Черт возьми, зачем тебе это надо?! Я не хочу с тобой отношений! Зачем ты ходишь за мной? Ты богатый парень, да только свистни — и девочки любых мастей в очередь выстроятся! У меня другие интересы и потребности!
Ответ шокировал:
— Я с первого взгляда в тебя влюбился, — колючий взгляд из‑под нахмуренных бровей. — Другие мне не нужны. У меня первая девчонка была в тринадцать лет. И поверь, потом их было много, очень много. Но ни с одной мне не было так хорошо, как с тобой.
Зоя была на грани истерики. Он вообще понимает, о чем говорит?
— О каком «хорошо» может идти речь? Одумайся! Юра, мы с тобой пару раз поужинали! И о том жалею! Ведь чувствовала, что поступаю неправильно! Ты младше меня и…
Видимо, ее доводы он не посчитал убедительными, потому что, устав слушать, начал наступать. Зоя испугалась. Юра был выше нее, и он мужчина, значит, по определению сильнее. Она в панике оглядела прихожую в поисках тяжелых предметов. Как назло, ничего на глаза не попалось.
И что делать?
Господи, что делать…
— Не подходи ко мне! — выставила руки и, сделав несколько шагов, уперлась спиной в стену. Западня. — Слышишь, не подходи!
Юрий покачал головой и, сжав губы, продолжал надвигаться.
— Я хороший любовник. Я умею доставлять удовольствие. Зоя, не хочешь со мной спать — позволь сделать тебе куни. Ну, позволь. Я только язычком прикоснусь к тебе, и все. Поласкаю. Клянусь, я не возьму тебя. Наоборот, сделаю приятно. Ты кончишь, а я… я буду наслаждаться твоим запахом и вкусом. Знать, что тебе хорошо! Зоя, прошу… умоляю…
В этом момент Зою залихорадило. Она пыталась адекватно отреагировать на его слова. Не получилось.
— Какое, к черту, куни?..
— Сумасшедшее. Очень чувственное. Тебе понравится, обещаю! Я язычком пройдусь по твоим складкам и пососу клиторок…
— Замолчи! — закричала Зоя, уже по — настоящему испугавшись. Она смотрела на парня и только сейчас заметила, каким сумасшедшим огнем горят его глаза. Ее взгляд метнулся ниже. На нем были хлопковые брюки, не скрывающие эрекции. — Уходи… Убирайся!.. Убирайся и никогда не приходи ко мне!
Мальчик Юра покачал головой и сделал еще один шаг в ее сторону.
— Не могу, — охрипшим голосом проговорил он, и его взгляд уперся в ложбинку между грудей, виднеющуюся в распахнутом халате. — Не могу… Люблю тебя… Хочу тебя…
Зоя затрясла головой, понимая, что оказалась в западне. В квартире — никого, сестра снова укатила на дачу к друзьям, взывать о помощи — бесполезно. Что же делать? Что же делать?..
— Юра, послушай меня, — она решила воспользоваться последним шансом и прибегнуть к доводам разума. — Давай сейчас пройдем на кухню, я приготовлю кофе, и мы поговорим. Просто поговорим. Как взрослые люди.
Парень уже стоял почти вплотную к ней.
— Испугалась? — догадался он. Но в его голосе не слышалось торжествующих ноток, скорее сожаление.
— Да, — честно призналась Зоя.
— Не надо, не бойся! Я, скорее, себя покалечу, чем сделаю больно тебе…
Последние слова Зоя потом часто вспоминала. Но что толку от воспоминаний?
Да, Юра никогда, ни разу не сделал ей больно физически. Пылинки сдувал. Подарки дарил. В любви клялся.
И чем больше говорил о любви, тем безумнее становился его взгляд.
И он постоянно находился рядом.
Утром встречал у подъезда, чтобы довезти до работы. В обед заходил за ней, с легкой беззаботной улыбкой сообщая, что в ресторане заказан столик. Вечером ждал в фойе, чтобы также сопроводить домой. Напрашивался на ужин. Если она отказывалась впускать в квартиру, вламывался сам или молча садился на коврик у двери. И мог сидеть там часами, уставившись в стену напротив.
Сестра называла Зою дурой.
— Ты только подумай, какие перспективы перед тобой открываются! — шипела она, приглушая голос, чтобы Юра не услышал. — Он же супербогатый! По нему сразу видно! Сколько у него тачек? Я только три штуки видела! И все крутые! А подарки? Какие он сможет дарить тебе подарки? Попроси, чтобы квартиру купил! Не вечно же нам с тобой ютиться вдвоем в двушке! Или пусть ту же машину тебе купит! Зоя, включи мозги!
Сестра называла Зою дурой.
— Ты только подумай, какие перспективы перед тобой открываются! — шипела она, приглушая голос, чтобы Юра не услышал. — Он же супербогатый! По нему сразу видно! Сколько у него тачек? Я только три штуки видела! И все крутые! А подарки? Какие он сможет дарить тебе подарки? Попроси, чтобы квартиру купил! Не вечно же нам с тобой ютиться вдвоем в двушке! Или пусть ту же машину тебе купит! Зоя, включи мозги!
Зоя включила. И понимала, что добром такая маниакальная влюбленность молодого человека не закончится.
Юра пропал через месяц после их знакомства.
Зоя однажды вышла из дома и не увидела его. Сначала ощутила облегчение, потом беспокойство.
Что‑то случилось?
Весь день провела на нервах. Как, оказалось, не зря.
Поздно вечером раздался требовательный звонок в дверь.
Зоя сидела на диване, обхватив согнутые в коленях ноги, и раскачивалась из стороны в сторону. Беспокойство и тревога нарастали.
Услышав звонок, вскочила и, едва не упав, побежала к двери.
— Юра!
Распахнула дверь и увидела мужчину лет пятидесяти, высокомерно смотрящего на нее.
— Я не Юра. Но ты собирайся. Мы едем к нему.
У Зои возникло чувство, что горло сдавило стальными щупальцами.
Она покачала головой.
— Я никуда не поеду, — сипло вытолкнула из себя.
— Поедешь. Я — отец Юры. Виктор Валерьевич. Собирайся. Разговаривать будем потом.
— Нет.
Ее отшвырнули к стене, да так быстро, что она даже не успела испугаться. А потом на самом деле сжали горло.
— Ты, сучка крашенная!.. Из‑за тебя мой сын в больнице! И он хочет тебя видеть! А если он чего‑то хочет, то получит! Лучше не зли меня! Иначе твой расчлененный труп завтра найдут разбросанным по городу! Я ясно выражаюсь?
Куда уж яснее…
— Зоя? Зоя!
Встревоженный голос Юлиана вывел из полудремы и заставил вздрогнуть.
— Что? — она несколько раз растерянно моргнула, в первое мгновение не поняв, где находится.
— Ты металась во сне. Кошмары снились?
В его голосе на самом деле слышится беспокойство или спросонья чудятся странные вещи?
Зоя села, выпрямив спину. Вся ее жизнь — сплошной непрекращающийся кошмар, но кому это интересно?
— Все нормально, — ответила дежурной фразой и облизнула пересохшие губы.
Взгляд мужчины метнулся к ее губам, а тело напряглось. Своей реакцией он был не слишком недоволен, но удивляться не стоит. Напротив, пора привыкать.
Чем больше времени он будет проводить в обществе Зои, тем непривычнее для него будут возникающие чувства и эмоции.
И с этим тоже еще предстоит разобраться.
— Точно?
— Да.
Зоя, все еще находясь во власти неприятных и болезненных воспоминаний, встала и направилась в туалет. Ополоснуть лицо холодной водой сейчас не помешает. Расслабляться и проявлять слабость перед мрассом ни в коем случае нельзя. Хотя чего всполошилась? Мрасса она интересует лишь в качестве ширас, и ее переживания его вряд ли трогают.
И это к лучшему.
Наверное.
Воспоминания о Юре и его отце выбили из колеи сильнее, чем она предполагала. Умывшись холодной водой и посмотрев в зеркало, Зоя отметила, что выглядит, как побитый котенок. Жалкий взгляд, дрожащие губы.
М — да… И как предстать в таком виде перед Варшавским?
Сосчитала до десяти и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Не помогло.
Щемящая тоска по обычной человеческой теплоте захватила сознание и не желала отпускать.
Да что же это такое?..
Вероятно, в туалете она пробыла слишком много времени. Раздался требовательный стук в дверь.
— Что происходит?
Ответить не успела — дверь отворили, и в туалетную комнату вошел Варшавский собственной персоной.
— Ничего, — буркнула Зоя, не спеша поворачиваться к нему лицом. Она по — прежнему стояла, уперев руки в раковину. — А входить без приглашения — дурной тон.
— Мне можно.
Кто бы сомневался!
— Учту на будущее, — Зоя в последний раз посмотрела на себя в зеркало и, махнув рукой на внешний вид, повернулась к мужчине. Он ее и не такой «красивой» видел. — Как видишь, я никуда не делась. Готова дальше продолжать путешествие.
Мрасс чуть прищурился, вглядываясь в нее.
— Тебя мучают кошмары?
— Нет.
— Врешь!
— Имею право на личное пространство. А сны — это личное пространство.
— Снова ерничаешь, милая? — мужчина, скрестив руки на груди, загородил проход.
— Милый, пытаюсь соответствовать ситуации.
— Ты бы лучше пыталась соответствовать моим требованиям. Может, и кошмары перестали бы мучить.
— А чем я не соответствую? Разве я не подстраиваюсь под тебя, многоуважаемый мрасс? Разве не навела «красоту»? Не лечу с тобой на Варгас, где буду раздвигать ноги и выступать в качестве инкубатора для твоей спермы?
Если бы Зоя могла предугадать дальнейшее развитие событий — прикусила бы язык.
Когда он переместился ближе, так и не поняла. Двигался он с нечеловеческой скоростью. В одно мгновенье оказался рядом, прижался вплотную, впечатался в нее и сжал ягодицы, подхватив под бедра.
Сжал властно. Собственнически.
— Плохо наводишь справки и добываешь информацию, — выдохнул он. Пламенный взгляд, с которым встретились растерянные глаза Зои, сказал о многом. А главное: о том, что от выдержки и холодности Варшавского не осталось и следа.
— Почему? — вопрос вырвался самопроизвольно, и Зоя запоздало поняла, что следовало все отрицать.
— Тогда бы ты знала, что я УЖЕ начинаю ТЕБЯ чувствовать, — с придыханием ответил мужчина, и его руки сильнее сжали ягодицы.
— О чем… О чем ты говоришь? — растерялась Зоя. Его внезапная атака добавила сумятицы в и без того неспокойную душу.
— О том, что я начинаю ощущать твои эмоции. Твой страх. Твою злость. До радости и возбуждения мы не добрались, но и они не за горами, — горячее дыхание обожгло щеку Зои. — Так что плохой из тебя дознаватель, Зоя, ох, какой плохой…
Зоя часто задышала и кое‑как втиснула руки между их телами, упершись в широкую грудную клетку мужчины.
— Не понимаю, о чем ты, — выдавила Зоя. Ее сейчас не особо волновали его слова. Пусть говорит, что заблагорассудится. А вот его тело… Нет, однозначно, у нее начинается овуляция и буйство гормонов. — И ничего я не выведывала — больно надо.
— Надо, Зоя, надо. Ты уж в следующий раз получше расспроси затейника — дана, и тогда поймешь, что скоро и с тобой начнут происходить метаморфозы. Приятные для нас обоих.
Глава 9
Слова мрасса не выходили у Зои из головы по двум причинам.
Во — первых, она теперь точно знала, что Варшавский хорошо осведомлен о ее действиях. Очень. Иначе бы не знал, что она, шутя, называет дана затейником. Кто‑то сливал их разговоры? Или в ее комнате установлен «жучок»?
Во — вторых, Зое не понравился намек на некие метаморфозы. Она не хотела никаких изменений в теле. Никаких. Оно ее полностью устраивало. Более того, в голову закралась мысль: что если в центре с ней что‑нибудь сотворили? Ввели под кожу вещество, изменяющее структуру тела? Мало ли, куда шагнул прогресс. В ее время пластика лица и тела была обычным делом — едва ли не каждый второй побывал у пластического хирурга, даже школьницы в старших классах уже пользовались их услугами.
От мысли, что с ней что‑то сделали, хотелось рвать и метать. Разнести гребаный лайнер на кусочки. А главное — стереть с лица Варшавского задумчивое самодовольное выражение раз и навсегда.
Как же она его ненавидела… Тихо и отчаянно. Не покидало чувство бессилия. Она ничего не могла сделать. Ни убежать. Ни кому‑либо пожаловаться. Она — собственность мрасса.
И если раньше возникали мысли о побеге, то сейчас, в свете новых, пока неизвестных обстоятельств, побег приобретал все большую иллюзорность.
Зоя снова посмотрела на Юлиана.
Неужели он на самом деле чувствует ее эмоции?
Лгун.
Такого не может быть.
Он способен прочесть по лицу ее эмоции, но чувствовать — никак…
Зоя больше не могла молча задаваться вопросами, на которые не находила ответов. Поэтому перешла к проверенному способу отвлечься — стала задавать вопросы вслух:
— Мы скоро прилетим?
После того как они вышли из ванной комнаты, Юлиан снова углубился в чтение.
— Да. Через пятнадцать минут.
Ответил, точно зная время и при этом не глядя на часы.
Да что же это за мрассы такие? Зоя запаниковала. Вернулись те ощущения, что она испытывала, когда он забирал ее из «Рассвета». Неизвестность пугала и давила непосильным грузом.
— Что тебя смущает? — Юлиан отложил бумаги и переключился на Зою. Она занервничала сильнее. Нет, зря затеяла разговор, уж лучше бы читал. Сейчас еще скажет что‑нибудь такое, от чего ее хрупкое равновесие разобьется на тысячу осколков.