– Вы что-то хотели выяснить по поводу смерти Волованова? – Полина улыбнулась приветливо. – Боюсь, я мало что знаю… мы и знакомы-то почти не были…
– Знаете, – начал темноволосый капитан, все еще топчась на пороге, – я ведь теперь оба дела веду – и Волованова, и вашего… гм… мужа. Хоть на первый взгляд они и не связаны, но для удобства…
– Что-нибудь по поводу аварии? – оживилась Полина. – Я вроде на все вопросы ваших коллег ответила.
– И по поводу аварии тоже. – Капитан вошел наконец в квартиру, огляделся. – Где мы с вами можем поговорить?
– Ну, давайте на кухне… Куртку можете снять, а обувь необязательно…
Полина прошла вперед, отодвинула для него стул, села напротив.
Капитан устроился за столом, выложил перед собой толстую тетрадку в черном пластиковом переплете, развернул ее, уставился на исписанную мелким аккуратным почерком страницу и поднял брови, как будто удивился тому, что там прочитал. Полина была в очень хорошем настроении от того, что нашла коды банковских карточек, и капитан в ее глазах выглядел вполне симпатичным – человек делает свое дело, не ленится, на других не сваливает.
– Простите, капитан Сидоров, а как вас можно называть? – первой заговорила Полина. – У вас ведь тоже, наверное, есть имя и отчество?
– Наверное. – Он взглянул на хозяйку с некоторым сомнением, как будто не знал, достойна ли она таких ценных сведений. – Вообще-то, я Петр Степанович.
– А вы, Петр Степанович, чаю не хотите? – неожиданно для себя предложила Полина.
– Чаю? – Он снова поднял брови домиком, как будто предложение Полины поставило его в тупик. – Да, давайте выпьем чаю…
Откровенно говоря, Полина думала, что он откажется. Некогда ей чаи распивать с каким-то капитаном из милиции, ей нужно к банкомату бежать, деньги снимать, раз уже такое везение с кодами. И чего ради она решила изображать радушную хозяйку? Будто не знает, что менты вечно голодные и от дармового угощения никогда не отказываются.
«Ну ладно, – злорадно подумала Полина, – хочешь чаю – получи!» И она выставила на стол окаменелые мятные пряники и остатки тянучек, слипшиеся в неприличный комок.
Неизвестно, чего ожидал капитан Сидоров. Возможно, он думал, что Полина водрузит на стол торт «Наполеон» или «На графских развалинах», на самый крайний случай – обычный бисквитный с кремовыми розами. Либо она жестом циркового фокусника вытащит из духовки румяный пирог с капустой или шарлотку с яблоками и корицей. А может быть, в ее доме принято пить чай с бутербродами, тогда она уставит весь стол тарелками с ветчиной, сыром и копченой рыбкой. И что будет на том столе и желтое масло в хрустальной масленке, а также свежий, почти теплый батон, который хозяйка собственноручно нарежет толстыми ломтями, и две одинаковые вазочки в цветочек – с медом и вареньем. И покажите мне женщину, у которой не лежит в укромном месте коробка шоколадных конфет на всякий пожарный случай? Не бывает таких женщин, считал, наверное, капитан Сидоров. В общем, если он все это думал, то глубоко ошибался.
Сообразив, что больше к чаю ничего не дадут, Петр Степанович сильно расстроился, лицо его вытянулось, глаза еще больше погрустнели. Он обиженно пошуршал листочками и сделал вид, что рассматривает свои записи.
Полина бросила ему в чашку пакетик и залила его кипятком. На кухне запахло банным веником.
– А сахару можно? – робко спросил Сидоров.
– Можно, – смягчилась Полина. – Я сама его не ем, но держала для мужа…
Она встала, потянулась за фарфоровой сахарницей, и тут капитан проговорил ей в спину:
– Полина Сергеевна, а вы хорошо знали своего мужа?
– Что? – Она удивленно повернулась, взглянула на милиционера. – А как вы думаете? Мы прожили с ним почти три года… ну, два года и восемь месяцев, если точнее…
– Да-да… – Милиционер участливо закивал. – Я вас очень хорошо понимаю… хотя всякое бывает… иногда думаешь, что хорошо знаешь человека, а выясняется…
– Что выясняется? Что вы хотите сказать?
– Да ведь… – Капитан не договорил, с вожделением посмотрел на сахарницу в руках Полины, но решил, что сахара ему не дождаться, и отхлебнул из чашки несладкого.
– И вообще, какое отношение это имеет к аварии? – нервно продолжала Полина, машинально потрясая сахарницей.
– К аварии? – Сидоров глотнул еще из чашки, куснул пряник и поморщился. – К аварии действительно никакого отношения… А вот скажите, Полина Сергеевна, где вы с ним познакомились?
– Вот уж что точно не имеет никакого отношения! – На сей раз Полина не скрывала, что злится. Вот ведь, пришел, уселся тут и задает всякие вопросы…
Она невольно вспомнила обстоятельства знакомства с мужем.
Илья сел за столик, который она обслуживала. С первого взгляда он ей не понравился – немолодой, надутый…
Впрочем, в ресторане ей не понравился бы и любой красавец. Ресторан находился недалеко от вокзала, вечерами там собирались развеселые шумные компании – братки с бритыми затылками со своими визжащими подружками либо мрачные молчаливые мужики, методично наливающиеся водкой (к таким даже шлюшки не подсаживались – пустой номер). А днем в ресторане обедали преимущественно мужчины.
Полину буквально тошнило от жующих людей, один вид равномерно двигающихся челюстей приводил ее в ярость. Против воли она присматривалась к клиентам, и ей становилось еще хуже. Кто-то жевал молча с тупым и равнодушным видом, как корова. Кто-то пытался разговаривать, чавкая и выплевывая крошки вокруг себя. Кто-то обязательно проливал соус, и хорошо, если на собственные брюки, а не на скатерть. Кто-то ронял на пол столовые приборы и громогласно требовал, чтобы их заменили. Кто-то неумело управлялся с ножом и вилкой. Один такой страдалец как-то зафитилил кусок мяса в вырез своей дамы, сидевшей напротив. Дама была не лучшего качества, поэтому к ней Полина тоже не испытывала сочувствия. Кто-то доедал соус прямо с тарелки, шумно втягивая и отдуваясь. И почти все они после еды ковыряли в зубах. Возможно, это объяснялось отвратительным качеством мяса, но именно тогда Полина чаще всего подумывала о смене работы.
В тот раз Полина положила перед Ильей меню и молча отошла к другому столу. Вернулась через пару минут, спросила довольно нелюбезно:
– Ну как, вы уже выбрали?
– А что вы мне можете посоветовать?
– Посоветовать? – Девушка фыркнула. – Ну… вот селянка сегодня вкусная…
– Отлично, давайте селянку! А что вы такая грустная, вас кто-нибудь обидел?
– Я не грустная, я нормальная… Значит, селянку? А что еще?
Он ел аккуратно, не глядя по сторонам, не заигрывал с ней, не приставал с пустыми замечаниями, после обеда поблагодарил кивком головы и оставил небольшие чаевые. Полине его манеры понравились – человек ведет себя прилично, не навязывается.
На следующий день он пришел снова, сел за тот же столик. И на третий день. А на четвертый спросил, когда заканчивается ее смена, и предложил где-нибудь вместе поужинать… Она отказалась и объяснила почему – терпеть не может рестораны, это у нее профессиональное. Илья посмотрел очень внимательно и улыбнулся. Улыбка его решила все…
– Мы с ним познакомились в городе Владимире, – неохотно сообщила Полина капитану Сидорову. – Я там в ресторане работала, официанткой. А зачем вам?
– Да вот, понимаете, хочу составить полную картину… – Сидоров сделал какие-то пометки у себя в тетрадке и снова поднял на нее задумчивый взгляд.
– С каких пор при расследовании аварий милиция так глубоко копается в жизни пострадавших? – поинтересовалась Полина настороженно.
– Можно мне еще чаю? – спросил капитан, словно не расслышав ее вопрос.
– Ах да, чай… – Она снова повернулась к нему спиной, наполнила чашку, положила пакетик…
И снова он задал вопрос ей в спину:
– Вы когда-нибудь встречались с его родственниками?
– С родственниками? – Полина застыла с поднятой чашкой. Поворачиваться к следователю не стала – ей совсем не хотелось, чтобы милиционер видел сейчас ее лицо. – Нет, Петр Степанович, с его родственниками я не встречалась. И муж с моими тоже не встречался. Потому что у нас нет родственников – ни у него, ни у меня. Как раз это нас в какой-то степени сблизило.
– Печально… – Капитан сочувственно вздохнул. – Печально, когда у человека нет близких. У меня вот, например, родственников много. Есть брат, есть двоюродная сестра, племянники…
– Петр Степанович! – Полина раздраженно повернулась к нему и плюхнула на стол чашку так резко, что чай выплеснулся на стол. – Вы ко мне зачем пришли? Чтобы поговорить о своих многочисленных родственниках?
– Почему о своих? – Сидоров потер подбородок, на который попали горячие капли. – Я пришел поговорить с вами о родственниках вашего покойного мужа.
Оставив надежду на сахар, капитан отважно развернул сливочную тянучку и положил ее в рот.
– Да какое это имеет значение? – Полина опустилась на стул, положила руки на колени. – Илья умер! Вы понимаете? Он погиб! Какие родственники? Что вам от меня нужно?
– Печально… – Капитан сочувственно вздохнул. – Печально, когда у человека нет близких. У меня вот, например, родственников много. Есть брат, есть двоюродная сестра, племянники…
– Петр Степанович! – Полина раздраженно повернулась к нему и плюхнула на стол чашку так резко, что чай выплеснулся на стол. – Вы ко мне зачем пришли? Чтобы поговорить о своих многочисленных родственниках?
– Почему о своих? – Сидоров потер подбородок, на который попали горячие капли. – Я пришел поговорить с вами о родственниках вашего покойного мужа.
Оставив надежду на сахар, капитан отважно развернул сливочную тянучку и положил ее в рот.
– Да какое это имеет значение? – Полина опустилась на стул, положила руки на колени. – Илья умер! Вы понимаете? Он погиб! Какие родственники? Что вам от меня нужно?
У нее застучало в висках, и перед глазами вдруг встала узкая холодная комната, похожая на пенал или даже на гроб. Койка с жестким колючим одеялом, руку охватывает ледяной браслет…
Полина почувствовала боль в запястье. Очевидно, она изменилась в лице.
– Успокойтесь, Полина Сергеевна! – Капитан привстал, на его лице появилось странное выражение – то ли смущенное, то ли виноватое.
Он помотал головой, потом попытался открыть рот, чтобы продолжить беседу. Не получилось: рот свело изнутри как судорогой. Капитан Сидоров попробовал подвигать нижней челюстью вверх-вниз и вправо-влево. Как ни была Полина рассержена, до нее дошло, что все дело в сливочной тянучке. Сидоров догадался по ее лицу, что она все поняла, махнул рукой и отвернулся, чтобы запустить пальцы в рот и отодрать проклятую тянучку от зубов. Очевидно, избавиться от нее ему удалось не до конца, поскольку дальнейшая речь капитана была довольно невнятной.
– Дело в том… – прошамкал он, – дело в том, что Илья Андреевич Моргунов умер не сейчас… он умер больше пятнадцати лет назад…
– Что?!
Полина уставилась на него широко открытыми глазами. И вдруг расхохоталась: уж очень уморительный вид был у Сидорова – весь всклокоченный, челюсть набок… Сообразив, что Сидоров хоть и недотепа, но все же капитан милиции, она мысленно призвала себя к порядку, но смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Видимо, таким странным образом проявилось нервное напряжение последних дней.
Смех очень быстро перешел в слезы, а уж плакать при постороннем человеке – последнее дело. Наконец Полина взяла себя в руки, вытерла глаза, выпила одним глотком полчашки остывшего невкусного чая и уставилась на капитана с неприязнью:
– Если вы пришли, чтобы поиздеваться надо мной… если у вас такой странный юмор…
– Полина Сергеевна! – Капитан проглотил тянучку и приложил руку к сердцу. – Как вы могли такое подумать?
– А как вы могли такое сказать? Я только что потеряла близкого человека, и вдруг являетесь вы и заявляете…
– Но что мне еще остается? Вот, не сочтите за труд, взгляните… – Он достал из своего портфельчика цветную фотографию и положил ее на стол.
Полина осторожно, с опаской придвинула снимок к себе, словно боялась обжечься.
На фотографии был изображен скромный надгробный памятник. Возле него бархатцы и анютины глазки. На самом же памятнике были выбиты даты рождения и смерти, а также имя погребенного:
«Илья Андреевич Моргунов. 1962–1992».
– Ну и что? – Полина оттолкнула снимок и подняла глаза на капитана. – Мало ли на свете однофамильцев! Даже с тем же именем и отчеством.
– А также с той же самой датой рождения. Вы ведь помните дату рождения своего мужа? Да и место рождения тоже совпадает – как и ваш покойный… супруг, этот Моргунов родился в Нижнем Новгороде. Точнее, в городе Горьком, как тогда Нижний назывался. Правда, в отличие от вашего покойного мужа у этого Моргунова родственники были. В частности, родная мать. Она, между прочим, регулярно посещает его могилу.
Капитан сделал выразительную паузу и в упор посмотрел на Полину:
– Полина Сергеевна, я понимаю, вам очень трудно в такое поверить, но… ваш муж – не тот человек, которым вы его считали!
– Не верю! – выпалила Полина, вскочив из-за стола. – Не верю! Не знаю, что за игру вы ведете, но не верю ни одному вашему слову! И вообще, чего вы хотите? Зачем вы ко мне пришли?
– Я вижу, что сегодня разговор у нас не получится. – Капитан встал, аккуратно сложил все свои бумаги в портфельчик, задумчиво потер переносицу. – Ну что ж, не буду вас больше утомлять. А вы попробуйте все же успокоиться, обдумать мои слова… И вот еще что: если вспомните о господине… гм… Моргунове что-нибудь интересное, необычное – позвоните мне! – И он, положив на стол карточку с отпечатанным на ней телефоном, покинул квартиру.
После его ухода Полина с трудом сообразила запереть дверь и снова притащилась на кухню.
Что же случилось? Почему со смертью Ильи вокруг нее стали происходить удивительные и странные события? Как будто мало того, что женщина потеряла мужа. Нелепая его смерть в дорожной аварии перечеркнула все. Оказалось, что у нее совершенно нет денег, а фирма почти не приносит дохода. Во всяком случае, так сообщил Волованов.
«За что и поплатился», – тут же злорадно подумала Полина.
Потом ее едва не поймали какие-то криминальные личности в Приветнинском. Ей с трудом удалось уйти, а единственный человек, который мог что-то рассказать о погибшем муже, сам погиб, сгорел при пожаре. И вот теперь, едва перед нею забрезжил свет, едва появилась смутная надежда добыть хоть какие-то деньги, оставшиеся от мужа, является какой-то малахольный милиционер и заявляет, что ее муж – это не муж. То есть Илья – муж, но он вовсе не Илья. А кто тогда?
– Скотина! – Полина схватила чашку, из которой пил чай капитан Сидоров, и с размаху шваркнула ее об пол. – Придурок недоделанный!
Не помогло. Полина говорила и говорила себе, что не верит, что капитан все наврал – чтобы выслужиться, чтобы досадить ей, Полине. Или просто перепутал. Ну может же человек что-то напутать?
Но в глубине ее души крепла уверенность, что чокнутый Петр Степанович прав, что, может, он по жизни и небольшого ума, но зато очень настырный, и если уж влезет в какое-нибудь расследование, то не бросит его на полдороге и все выяснит.
Стало быть, ее муж, человек, с которым она прожила без малого три года, вовсе не тот, за кого себя выдавал. Он жил по фальшивому паспорту. То есть паспорт как раз был настоящий, только его владелец умер лет пятнадцать назад.
Но кто же он тогда, ее муж, которого Полина в мыслях все еще называла Ильей? Государственный преступник? Маньяк-убийца, как Чикатило? От кого он скрывался?
Все ее существо отказывалось верить в то, что Илья может быть убийцей и насильником. Ведь муж так хорошо к ней относился!
Тут она вспомнила телепередачу про маньяка. Тот был такой симпатичный, даже обаятельный мужчина, и жена отказывалась верить, что он задушил бельевой веревкой без малого три десятка девушек и молодых женщин.
«И все из-за Сидорова! – с ненавистью подумала Полина. – Если бы настырный тип не начал копать, никто бы ничего не узнал. Кто его просил?»
Так или иначе, но ей такое открытие сулит одни только неприятности. Придурочный капитан небось уже и в фирму сообщил, туда теперь не сунешься. Какая она наследница, если фирма оформлена на несуществующего человека? А если Сидоров заинтересуется ею? И начнет проверять… И может докопаться до того, что было десять лет назад… Конечно, вероятность подобного очень мала, но… Ужас какой!
Перед глазами вдруг встала пустая чашка с засохшей кофейной гущей. Что там было? Какие-то развалины, дом без одной стены… Все правильно, так и ее прежняя, тщательно налаженная жизнь постепенно превращается в развалины.
О господи, она совершенно забыла про карточки! Надо скорее попробовать снять деньги, а то кто знает, возьмут и заблокируют счета…
Через полчаса Полина вернулась домой в приподнятом настроении. Найденный листочек не подвел! Денег, правда, на карточках было не то чтобы много, но все же на первое время хватит.
И тут вдруг зазвонил телефон. Полина вздрогнула: она ждала только неприятных известий.
– Аполлинария! – завопил на том конце Лешка Копейкин. – Ты во что меня втянула, так твою и разэтак?
– Сбавь-ка обороты, – посоветовала Полина, – а то я трубку положу. Думаешь, я твой мат слушать стану? Можешь нормально разговаривать – излагай, не можешь – простимся прямо сейчас!
Выслушав ее твердую речь, Леша малость поостыл и довольно связно изложил ей все, что случилось с ним сегодня.
В паркетной мастерской «Уют» работа кипела, как в аду после праздника. Все мастера были заняты упаковкой крупного заказа: укладывали в ящики фигурный паркет для гостиной известного банкира.
Брякнул дверной колокольчик, дверь мастерской открылась, и на пороге появились трое мужчин очень подозрительного вида. Один из них, сутулый тип в трикотажной куртке с капюшоном, выдвинулся вперед и оглядел мастерскую мрачным взглядом.