С этим делом покончено. Я расплачиваюсь за покупку, подъезжаю к банкомату известного российского банка и в несколько этапов снимаю со своего счета почти всю наличность.
Да я безмерно богат! Деньги в карманах не умещаются. Так, что в моем плане дальше? Поездка в поселок Дубки. Там мне предстоит решить еще одну непростую задачу.
День в череде забот пролетает быстро. В поселок я приезжаю уже под вечер, загоняю машину во двор Катиного участка и выхожу на улицу.
Прогулка необходима не для наслаждения свежим воздухом и не ради новых впечатлений. Прежде всего меня интересует будущая позиция снайпера.
Пока светло, опасаться его нет смысла. По улице изредка проезжают автомобили, бегают дети, проходят пожилые люди. Снайпер появится тут позже, когда стемнеет.
Итак, где выбрал бы позицию я, окажись на его месте? Я незаметно поглядываю по сторонам.
Слева и справа от Катиного участка стоят добротные соседские дома. Они обитаемы, чердаки не имеют окон, выходящих в нужную сторону. Двускатные крыши мало подходят для устройства «гнезда». Да и забраться на них непросто.
А вот через дорогу имеется знатное местечко. Это тот участок, хозяин которого затеял капитальное строительство. Он снес до фундамента старое здание, нанял бригаду из солнечной Азии и возводит теперь черт знает что, состоящее из трех этажей с флигелем.
Улучив момент, когда на улице образовалась пустота, я приоткрываю створку ворот и проникаю на участок. Он меня не интересует. Мне нужно осмотреть второй и третий этажи, с которых открывается отличный вид на Катин особняк. По словам Константина, снайпер Роман Брянов выбирает для работы позиции повыше.
Участок представляет собой обычную стройку. Тут громоздятся горы мусора, песка и щебня, стоит миксер, накрытый полиэтиленом, видны доски, уложенные в штабель. Земля испахана колесами грузовиков.
Моя цель – здание. Судя по внешнему виду, кирпичная коробка нового строения практически закончена. Осталось возвести крышу, вставить окна, и можно будет приступать к внутренней отделке.
Я осторожно поднимаюсь по ступенькам крыльца и, стараясь ступать бесшумно, осматриваю первый этаж. Внутри пахнет пылью и цементным раствором. Некоторые стены уже оштукатурены. В центре большого холла стоят леса, сколоченные из грубых досок. Рядом у стены сложены мешки с цементом. Бригады строителей я не видел здесь пару дней, значит, свежие следы на пыльной поверхности отыскать можно.
Я подхожу к амбразуре большого окна, которое глядит на Катин особняк. Нет, обзору с первого этажа мешает забор. Отсюда нормально просматриваются только чердачное окно и крыша.
Я поочередно заглядываю в каждое помещение, нахожу лестницу, ведущую на второй этаж. Приготовив на всякий случай пистолет, иду наверх.
Вначале я осматриваю комнаты на тот случай, если товарищ Брянов проявил служебное рвение и уже прибыл на место. Вероятность этого невелика, но лучше перестраховаться.
По планировке второй этаж полностью повторяет первый. У большого окна я присаживаюсь на корточки и тщательно изучаю четкий след, оставленный легкой спортивной обувью.
Ясно, что совсем недавно здесь побывал мужчина, обутый в кроссовки сорок третьего размера. Конечно, это мог быть и строитель, но след явно от новой обуви. Работяги такую поберегут, не станут таскать в ней раствор.
Я распрямляюсь, выглядываю наружу. С высоты второго уровня Катин дом виден почти полностью. Не просматриваются только двор и ворота, ведущие в пристроенный гараж.
Для полноты картины я решаю ознакомиться и с третьим этажом. Верхний уровень заметно отличается от двух предыдущих. Скорее всего, по замыслу хозяина здесь должна быть зона отдыха.
Перегородок тут почти нет. В центре обширное помещение с выходом на глубокую лоджию. По периметру парочка небольших комнат и туалет, если судить по трубно-канализационной разводке.
Я опять направляюсь к большому окну. Сперва осматриваю пол и сразу нахожу с десяток следов от тех же новых кроссовок. Сомнений нет. Здесь недавно побывал снайпер.
Вид из окна третьего этажа завораживает. Дом и участок Екатерины как на ладони. Стреляй в окна, в дверь, в машину, в людей, гуляющих по двору. Дистанция для стрельбы самая подходящая. Одним словом, будь я на месте Брянова, непременно выбрал бы это самое окно.
Несмотря на то что крыши в строящемся здании еще нет, вход в одну из комнат для чего-то оборудован временной дверью. Я подхожу, собираюсь заглянуть внутрь и понять, зачем нужна эта конструкция.
Обычное дверное полотно из набора брусков, обшитых ДСП. В России такие часто ставят нерадивые строители, дабы кое-как сдать объект. Внизу обязательная щель, чтобы можно было подсунуть письмо или повестку в военкомат. Дверь толком не защищает ни от шума, ни от холода. На лестнице прекрасно слышно все, о чем говорят внутри квартиры. Эффект присутствия полный.
Замок на двери из той же офисной оперы. Я справляюсь с ним запросто, менее чем за минуту, тяну за ручку. Полотно отходит, дверные петли издают противный скрип.
Я заглядываю в комнату. Тот же пыльный пол, один оконный проем и выход на маленький балкончик с видом на поле, засеянное подсолнечником и отделенное от поселка узкой лесополосой. Кстати, с этой стороны проникнуть на участок со строящимся домом можно легче легкого.
На полу комнатки расстелены несколько газет. На них лежит пачка новых рабочих рукавиц. Рядом инструмент: мастерки, кельмы, шпатели, растирки, моток ниток с отвесом, строительный уровень. У стены в ряд стоят валики и кисти, насаженные на длинные деревянные черенки.
Понятно. Это что-то вроде подсобки.
Внезапно мне в голову приходит светлая мысль. А почему бы не подождать снайпера здесь? Да, было бы неплохо. Во всяком случае, это разумнее, чем затевать игру под названием «Кто кого выследит и выстрелит первым».
Глава 10. ПетровскПетровская область находилась в средней полосе России, и холодными сентябрьскими ночами вода в реке быстро остывала. Я чувствовал, что начинаю замерзать. Мышцы деревенели, суставы двигались так, словно их рабочие поверхности основательно проржавели. Однако к пессимистам меня причислять не следовало. В тот час я был замерзшим, усталым и голодным, но все-таки оптимистом.
Неожиданно метрах в десяти от меня послышался тихий всплеск.
Я намеревался обыскать подстреленного пловца на предмет наличия у него оружия, но вынужден был резко обернуться на этот звук. Поздно. На слабо подсвеченной поверхности речной глади остались лишь расходившиеся круги.
«Ясненько. Сейчас ты будешь здесь», – подумал я и выпустил изо рта струйку воды.
Подождал секунды три, набрал побольше воздуха. Нырнул и неторопливо поплыл навстречу преследователю, стараясь опуститься поглубже, чтобы заметить его на фоне светлой поверхности.
Главная моя задумка состояла в том, чтобы не дать ему отдышаться перед схваткой. Он опустился под воду раньше, да еще и преодолел метров семь-восемь. Значит, этот парень израсходует свой запас кислорода быстрее и у меня появится преимущество.
Применения оружия бояться не стоит. Первоочередная задача ребят, отвечавших за жизнь Макеева, – взять убийцу живым. Начальнику Витиной охраны мой труп не нужен! Мертвое тело – ярчайшее доказательство его несостоятельности как профессионала.
Мне повезло. Я увидел второго пловца, совершавшего энергичные гребки, чуть выше, почти у поверхности. Он же вряд ли мог разглядеть меня. Внизу толща воды была сплошь черной. Значит, я имел возможность напасть неожиданно.
Самое время действовать!
Я двинулся вверх, наперерез мужчине, схватил его за ногу и со всей оставшейся силы рванул вниз. Это было главным условием для победы: не дать ему глотнуть воздуха.
На глубине двух метров завязалась борьба.
Парень отчаянно отбивался, пару раз угодил второй ногой мне в голову и норовил дотянуться руками до моего лица. Я был готов к такому повороту событий, продолжал медленно увлекать противника на глубину, отворачивался и старался до поры не сближаться. Я отлично знал, что на человеческом лице имеются области, воздействуя на которые легко вызвать болевой шок. А упускать преимущество было нельзя.
«Начинает ломить в ушах. Значит, глубина метров шесть, никак не меньше, – пронеслась в голове догадка. – Здесь уже можно задержаться и потянуть время. Недолго ему осталось дергаться».
Однако парень и не думал сдаваться. Он превосходил меня телосложением, масса его была больше, а руки – длиннее. В какой-то момент подводного единоборства я пожалел о том, что перестал тащить его на глубину, а ввязался в драку. Еще секунд через пятнадцать я вдруг понял, что у меня самого запас кислорода на исходе. Мне невыносимо хотелось рвануть вверх, глотнуть свежего воздуха!
Я из последних сил вцепился в противника, обхватил его сзади руками, не давал развернуться или грести вверх. Тот трижды конвульсивно дернулся и окончательно обмяк.
Я оттолкнулся от него и устремился к поверхности. Тело побежденного соперника осталось где-то внизу, в темной бездне.
Воздух! Свобода! Теперь надо срочно валить отсюда!
Во время борьбы с преследователями меня отнесло течением метров на пятьдесят относительно плавучего ночного клуба. Я понял это по положению баржи и по тому, что свет фар машин, стоявших вдоль набережной, уже не бил в глаза столь раздражающе.
Я перевернулся на спину и потихоньку поплыл, восстанавливая силы и успокаивая клокотавшее дыхание. Немного отдохнул, решил осмотреться и понять, что делать дальше. Тут мне на глаза и попала светлая яхта, бесшумно и неторопливо разрезавшая форштевнем воду метрах в пятидесяти, как раз на середине реки.
«А это мысль!» – подумал я и двинулся наперерез маломерному судну.
«Итак, что мы имеем? – рассуждаю я, покончив с рекогносцировкой. – Утром мое местонахождение запеленговано с точностью до десяти метров. Нет ни малейших сомнений в том, что Трухин приказал Забравской выдернуть меня в кафе исключительно для того, чтобы в Дубки наведался снайпер Брянов. Пока я был в городе, тот приехал в поселок, прошелся по центральной улице, отыскал дом Екатерины и выбрал самую удобную позицию для стрельбы. Забравская поведала мне о смерти Семирядова, поторопила с ликвидацией Лавровской, а потом отправилась к Трухину делиться впечатлениями о нашем разговоре. Надо же, какой серьезный повод для внеплановой встречи! – Я улыбнулся, припомнив, с каким неподдельным вниманием Милена следила за моей реакцией. – Брянов, разумеется, приезжал сюда налегке, без оружия и боеприпасов. Сейчас он готовится к операции: чистит винтовку, снаряжает магазины, настраивает прицел. Или просто спит, экономя силы перед ночным бдением».
Я вооружаюсь старой рукавицей, обмахиваю свои следы на пыльном полу, ретируюсь из дома и покидаю участок. Надо спешить. Ведь скоро стемнеет.
В доме Екатерины я первым делом бегу на кухню и варю крепчайший кофе. Не исключено, что мне придется прождать снайпера до глубокой ночи, поэтому взбодриться не мешает.
Пока турка стоит на маленьком огне, я обхожу оба этажа и зажигаю свет в тех помещениях, окна которых выходят на центральную улицу поселка. Для создания иллюзии присутствия людей я включаю в гостиной телевизор и максимально прибавляю звук. Потом я выпиваю кофе и съедаю плитку шоколада, найденную в холодильнике.
Теперь оружие и снаряжение.
«Винторез» я всегда перевожу в специальном чехле. Такие часто используют рыбаки для транспортировки спиннингов и разборных удилищ. Вообще-то, существует специальный чемодан, предназначенный для этого, но он слишком заметен.
Я открываю багажник, меняю на винтовке обычный оптический прицел на ночной, снова упаковываю ее в чехол, бросаю в карман запасной магазин. Заодно прихватываю фонарь и небольшой пластиковый пузырек с моторным маслом. Пригодится.
Что еще? Я слегка приоткрываю входную дверь дома, зажигаю фонарь над крыльцом, чуть сдвигаю гаражные рольставни и поднимаю капот своего внедорожника.
Я отхожу к калитке, оглядываюсь и вижу вполне достоверную картинку. Передо мной обитаемый особняк. Во дворе стоит машина, хозяин которой занимается устранением мелких неполадок.
«Все путем», – думаю я, удовлетворенно киваю и быстрым шагом покидаю Катин участок.
Мое второе пришествие на стройку ничем не отличается от первого. Та же осторожность, те же тихие шаги, обязательный осмотр помещений всех трех этажей, избавление от следов при помощи старой рукавицы.
Пока дом пуст. Стало быть, я поспел вовремя.
Вид с третьего этажа на Катин особняк просто шикарен. Кажется, что в доме и впрямь кипит жизнь, а хозяин большого черного авто на минутку отлучился в гараж за инструментом.
Пора занять позицию в комнатке за дверью.
Я вынимаю пузырек с моторным маслом, смазываю дверные петли, несколько раз двигаю полотно взад-вперед. Масло расплывается по металлу, и проклятый скрип исчезает.
До наступления темноты остаются считаные минуты. Солнце уже соприкоснулось с горизонтом. Оно прощается со мной, заглядывает в маленькую комнату.
Я извлекаю винтовку из чехла, досылаю патрон в патронник и аккуратно ставлю оружие у дверного косяка. Теперь я должен сделать так, чтобы временная дверь казалась запертой. Это на тот случай, если Брянов пожелает ее проверить. Будучи профессионалом, он не должен забывать о собственной безопасности и обязательно обследует недостроенный дом.
Я освобождаю от малярного валика деревянный черенок, просовываю его край в ручку, пытаюсь открыть дверь. Не получается. Вот и отлично.
Я несколько раз пробую бесшумно вынуть деревяшку, не глядя, взять винтовку и высунуть ствол в узкую щель приоткрытой двери. Репетиция проходит успешно.
Что ж, теперь можно сесть в уголке рядом с дверью и дождаться явления снайпера. Я устраиваюсь на пыльном полу, прислоняю затылок к прохладной стене, прикрываю глаза.
Слух напряжен до предела. А в сознании одна за другой всплывают картины из далекой юности.
Так уж получилось, что нормально обращаться с оружием я научился на Кавказе, где мне довелось служить сразу после окончания военного училища. Разумеется, в курсантскую пору нас регулярно вывозили на полигоны и стрельбища, где доверяли и автоматические гранатометы, и крупнокалиберные пулеметы, и современные винтовки со снайперскими прицелами. Но одно дело постреливать раз в пару месяцев, и совсем другое – не расставаться с оружием днем и ночью.
На первую для меня операцию мы вышли в составе двадцати восьми человек. Задача: атака пограничного горного села, где, по докладам разведки, засел известный амир с личной охраной. Дабы подойти туда скрытно, мы передвигались в основном по ночам, днем отсыпались в лесах и лощинах.
Командовал отрядом прожженный спец майор Белозеров. Едва солнце скатывалось по небосклону к высоким вершинам, мы выстраивались длинной цепочкой и трогались в путь. Впереди, как правило, шла дозорная группа – пара опытных контрактников.
Длина воображаемой прямой линии, проведенной на командирской карте и обозначавшей ночной переход, составляла около тридцати километров. Это приличное число показывало кратчайшее расстояние между двумя точками, но абсолютно не соответствовало реальной траектории марш-броска. Группе надлежало изрядно попетлять по ущельям, обойти несколько вершин-трехтысячников на пути к российско-грузинской границе. К тому же нам постоянно встречались крутые подъемы и опасные спуски, которые отнюдь не ускоряли наше приближение к цели.
На исходе вторых суток похода, едва небо на востоке стало фиолетовым, командир объявил:
– Привал. Все готовятся к ночлегу. Кроме лейтенанта Пинегина.
«С чего бы такая честь?» – подумал я и поднял на майора взгляд, наполненный смесью мольбы и ненависти.
В тот момент меня одолевала смертельная усталость, я думал только об отдыхе.
– Сними ранец с разгрузкой, бери автомат – и ко мне! – распорядился майор, осмотрел мое оружие с подствольным гранатометом, указал рукой вниз. – А ну-ка забрось гранату вон в ту расщелину между кривым деревцем и кустом.
Цель, указанная мне, темнела в конце пологого склона, метрах в двухстах от нашей команды, расположившейся на ночной отдых. Я сомнительно шмыгнул носом, опасливо повертел головой.
– Не бойся, обвала не случится. Да и звук из лощины далеко не разойдется. Стреляй!
Я вогнал гранату в ствол, прицелился, как наставляли училищные инструкторы, и выстрелил.
Граната ушла левее и легла с большим перелетом. Звук разрыва, ослабший из-за отсутствия вертикальных скал, вернулся ко мне с приличным запозданием.
Вторая попытка оказалась столь же неудачной. Теперь небольшой заряд взорвался на склоне, не достигнув заветного разлома горной породы.
Я занервничал. Сзади за тренировочной стрельбой наблюдали сержанты и рядовые. Должно быть, они негромко посмеивались над моим провалом на экзамене. Как же я в тот ответственный момент жалел о том, что никто из инструкторов не стремился развить в курсантах снайперских способностей. Учили абы как. Сделал положенные пять выстрелов, и все, свободен.
Когда я заправлял третью гранату, руки мои тряслись от волнения. Выступы ни в какую не желали попадать в направляющие короткого и широкого ствола. Я с трудом справился с задачей, поводил вверх-вниз «калашом», постарался прицелиться и выстрелил снова.