Мужчина повернулся к ней и обнял ее и ребенка:
– Мы отвлечем их, и она окажется в безопасности. А потом, когда все закончится, мы обязательно за ней вернемся. Ты же знаешь, что все будет хорошо.
По красивому лицу женщины медленно катились слезы. Она снова кивнула.
– Она справится, – сказал мужчина. – Она сильная – вся в тебя.
– Зато у нее твои глаза, – печально улыбнулась женщина. – Да, ты прав. Действительно, нельзя терять ни минуты. Пойдем!
Мужчина вышел из машины и помог выйти женщине, затем ловко перелез через высокий бетонный забор, принял из ее рук ребенка и быстро зашагал по дорожке в сторону неказистого двухэтажного дома.
Там он осторожно поцеловал крохотное личико малыша, решительно положил свою ношу на ступеньки, нажал на кнопку звонка и тут же побежал обратно к машине.
Он ни разу не оглянулся.
А ребенок лежал на ступенях, глядя в небо необычными ярко-фиолетовыми глазами…
Рядом с ним, прямо на ступеньках, сидела и чесала лапой ухо большая кудлатая собака… удивительно знакомая собака…
Тем временем красная машина рванула с места и понеслась по черно-белым улицам. Мужчина и женщина молчали.
Они мчались все быстрее и быстрее – единственная яркая точка среди пустого черно-белого мира, не видя, что за их спиной уже разгорается тревожно-алый закат.
Мужчина и женщина… Мама и папа…
Я проснулась в слезах и долго лежала, уткнувшись носом в спинку дивана и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть охватившее меня ощущение.
Я чувствовала грусть и нежность, как будто меня обнимали чьи-то теплые любящие руки, и от этого так сладко щемило сердце, и слезы сами собой катились из глаз.
Наконец, не выдержав, я обернулась. И наваждение исчезло.
Никого. Только я одна в своей привычной комнате с белеющим на полу ковром и освещенным неясным ночным светом письменным столом.
Я одна, и с этим нужно научиться жить. День за днем, час за часом. Постепенно забывая приснившиеся мне лица и ярко-красную машину, мчавшуюся навстречу верной гибели…
С этим просто надо научиться жить.
А потом был новый день. И заботливый взгляд моей второй матери.
– Полина, ты хорошо спала? Ты выглядишь утомленной.
Я и вправду выглядела невыспавшейся, так как больше не смогла сомкнуть глаз. Все то, что случилось со мной ночью, навсегда останется в моем сердце как самое драгоценное воспоминание.
Я не сомневалась, что приснившиеся мне люди и были моими настоящими родителями.
В этот день мне предстояло встретиться со следователем и ответить на его вопросы.
По правде говоря, я даже сочувствовала ему. Во-первых, потому как иметь дело с избалованными учениками частной школы – это еще то удовольствие. А уж какое удовольствие иметь дело с их родителями! Например, с мамой той же Натали. Насколько я ее себе представляла, она уже подарила следователю немало незабываемых минут. А во-вторых и в главных, сам случай был, скажем прямо, из ряда вон выходящий. Наверное, не каждый день в охраняемой частной школе находят трупы учениц с разорванным горлом.
Что же все-таки произошло в нашей школе? Я постаралась воскресить в памяти мельчайшие детали того дня. Вроде все было как всегда.
После обеда я пошла в класс, достала из сумки расческу и помаду и направилась в туалет. Народу в коридоре было довольно много. По пути мне встретился Олег… и еще я видела Виолу, стоявшую у окна рекреации… Не помню, хоть убей, было оно открыто или нет.
Сомневаюсь, чтобы Натали убило какое-то животное, прокравшееся мимо охранников и сумевшее не засветиться ни на одной из камер. Человек тоже вряд ли смог бы нанести такую рану. При одном воспоминании о том, в каком виде я нашла тело, дурнота настойчиво подкатывала к самому горлу. Значит, наиболее вероятное, это сделал вампир. Знакомых вампиров у меня было аж трое. Подумав об этом, я хихикнула – иногда моя жизнь напоминает мне фантастический комикс или нелепую карикатуру. Знаете, «Жила-была девочка, и у нее было три знакомых вампира…».
Я сходила на кухню, заварила себе фруктового чая и, вернувшись в комнату, продолжила размышлять.
Артура можно сразу вычеркнуть из списка. Не доверять ему – все равно что не доверять себе.
Номер два – Владлен, судя по словам Артура, как раз в это время он был озабочен своими неприятностями и сам приперт к стенке.
Номер три – Ловчий. Опять не сходится. У прочих его жертв, а маньяком, убивавшим девушек, являлся, без сомнения, он, было перерезано горло. Весьма неглупый ход, чтобы замаскироваться под маньяка. С чего бы теперь ему вдруг терять над собой контроль и разрывать горло жертвы зубами? Разве что, как сказал Артур, его одолевала сильная жажда. Однако сам Ловчий это отрицал, и я была склонна ему поверить: в тот момент он не сомневался, что я не уйду от него живой. Какой же прок ему лгать?..
Я бы заподозрила присутствие какой-то третьей (вернее четвертой) силы, но это уже явно, даже при всей бредовости ситуации, перебор.
– Полина! – окликнул меня отец. – Собирайся, через полтора часа мы должны быть на месте. Я уже позвонил Павлу Петровичу. Это хороший адвокат. Он поможет тебе, слушайся его советов.
– Хорошо, – согласилась я и, отставив кружку с так и не выпитым чаем, принялась одеваться.
Павел Петрович ждал нас у входа в отделение. Он и вправду был дружен с отцом. Я видела его у нас дома пару раз.
Он поздоровался со мной и по-приятельски пожал отцу руку и тут же принялся за инструктаж.
– Прежде всего, Полина, – сказал он, – не волнуйся. Я буду рядом с тобой. Это несложная процедура. Ты расскажешь следователю то, что видела. Только факты, не надо никакой отсебятины. Спокойно, уверенно, по делу. Потом он начнет задавать тебе вопросы. Прежде чем отвечать, думай. Если не помнишь, так и скажи, не придумывай. И вообще не позволяй ускорять темп допроса. Перед ответом всегда делай паузу. Если что, я вмешаюсь. Поняла?
Я кивнула. Что уж тут непонятного. О вампирах не говорить, не позволять загнать себя в угол. Условия простые. Мы с Павлом Петровичем вошли в здание и отыскали нужный кабинет. Отец остался ждать нас снаружи.
Следователь мне совсем не понравился. Он восседал за столом, точно жирный паук в паутине. Рыхлый, одутловатый, с совершенно лысой яйцеподобной головой, блеклыми глазами и ресницами. Какой-то колючий, неприятный тип. Каждый раз, когда он поднимал на меня свои водянистые бледно-голубые глаза, я чувствовала себя подозреваемой. Его манера откашливаться перед каждым задаваемым вопросом совершенно выводила меня из себя.
Однако я собралась и по возможности точно и полно рассказала ему обо всех событиях, произошедших в тот день. Следователь перебивал меня то и дело, задавая не относящиеся к делу вопросы по поводу всяких мелочей, которые я благополучно не помнила. Павел Петрович проявил похвальную бдительность и несколько раз приходил мне на помощь, объявив несущественными и не относящимися к делу пару скользких вопросов по поводу нашей ссоры с Натали и уж совсем нелепого предположения, не являюсь ли я поклонницей готической субкультуры.
Несколько вопросов, к моему большому удивлению, было о Виоле, о том, когда я видела ее последний раз и не имела ли я с ней после убийства Натали каких-нибудь контактов.
В общем, когда все закончилось, я подписала протокол, тщательно перед тем прочитанный Павлом Петровичем, вздохнула с облегчением и направилась к выходу.
Но тут произошел весьма неприятный инцидент. На выходе из кабинета я столкнулась с мамой Натали.
При виде меня та впала в истерику и принялась кричать, что это я виновата во всем и именно из-за меня была убита ее дочь.
Павел Петрович и поспешно выскочивший из кабинета следователь едва смогли ее угомонить, а у меня на душе осталось весьма тягостное впечатление. Тем более что в чем-то она была права. Если Натали убили вампиры, они появились в школе именно из-за меня, поэтому я волей-неволей оказывалась виновной.
В глубокой задумчивости я села в отцовскую машину, и мы поехали.
Когда мы стояли на одном из светофоров, я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный, пронизывающий взгляд. Я подняла глаза. Такого я, пожалуй, еще не видела. Рядом с нами находилась большая черная машина с тонированными стеклами. Одно из стекол у пассажирского сиденья было приспущено, и я заметила немолодого мужчину с запавшими глазами и резкими, пугающими чертами лица. На нем был белоснежный кудрявый парик и бордовый бархатный камзол, обшитый золотым крученым шнуром. Опираясь на массивную трость обеими руками, он задумчиво смотрел на меня.
В тот же миг в моем воображении возникла другая картинка, увиденная мною во дворце в Царицыно. И я отчетливо поняла, кого именно мне довелось сегодня встретить.
Заметив, что я смотрю на него, старейшина немного склонил голову, словно приветствуя меня.
Тут черная машина рванула с места и скрылась с глаз, а мы поехали домой.
Тут черная машина рванула с места и скрылась с глаз, а мы поехали домой.
– Проходи, – сказала я Артуру.
Он стоял за моей дверью. Серые джинсы, кашемировая толстовка в элегантную светло-серую полоску, легкий, едва уловимый, пряный запах туалетной воды… мой самый любимый аромат на свете…
– Ты впускаешь меня в свой дом? Ты же знаешь, мы не можем войти без приглашения, – спросил Артур.
– Конечно, впускаю, – я посторонилась.
Мой дом всегда открыт для него.
В это время из комнаты выглянула мама.
– Здравствуй, Артур, – сказала она, окидывая его оценивающим взглядом. – Давно хотела с тобой познакомиться.
Я вспомнила, как еще совсем недавно экзаменовала меня Димкина мать, и мне стало смешно: все мамы в чем-то похожи, и все они считают своих детей маленькими и думают, будто мы нуждаемся в их постоянном контроле.
Пока Артур разувался, она обрушила на него целый град вопросов. И о том, чем он собирается заниматься в жизни, и о том, какую музыку слушает. Артур отвечал осторожно – почти как я в кабинете у следователя, и при этом ослепительно улыбался.
Я со стороны наблюдала, как тает лед недоверия в глазах мамы. Вот она, сама не замечая этого, одобрительно кивает… Когда Артур хочет кому-то понравиться, это ему всегда удается. Интересно только, это его вампирские или человеческие способности?
Осознав, что держит гостя в коридоре, мама смутилась и предложила нам пройти в мою комнату, пока она приготовит что-нибудь вкусное.
– Пожалуйста, не затрудняйте себя, я не голоден, – остановил ее Артур, но мама уже так пылала желанием сделать для него что-нибудь хорошее, что остановить ее не представлялось возможным.
– Ты уже догадалась? – спросил Артур, глядя ей вслед.
Я кивнула, затем приложила палец к губам и поманила его в свою комнату.
– А у тебя здесь как-то… уютно? – он, кажется, с трудом вспомнил это слово и тут же обрадовался. – Да, точно, уютно. Ух ты, какой заяц!
Я стащила со шкафа своего старого любимого зайца и представила его Артуру:
– Познакомься, это Морковкин. Он знал меня еще вот такой маленькой. – Я попыталась показать рукой где-то на уровне колен.
Артур кивнул и присел на самый краешек дивана.
Я, обняв зайца и прижимая его к груди, устроилась рядом, подобрав под себя ноги.
– Ты спрашивал, догадалась ли я уже о том, что это не настоящие мои родители, – повторила я, – да, догадалась. Совсем недавно. Но это ничего не меняет… Скажи, ты же знаешь, что мои настоящие родители… – я замялась, – их больше нет?
Артур кивнул.
– Они погибли, но смогли так хорошо спрятать дочь, что наши разыскали тебя только недавно.
– Я знаю. Мне снилось, – тихо произнесла я.
– Тебе снятся сны о прошлом? – спросил Артур.
– Мне снятся очень странные сны. И о прошлом, и о будущем. Знаешь, в одном из снов я уже, кажется, видела Ловчего. Еще до того, как он возник на моем пути.
– Это проявление твоего дара, – объяснил Артур. – Как я говорил, в твоих венах течет очень древняя и сильная кровь. И в дальнейшем у тебя будут проявляться новые способности.
Но сейчас меня волновало не это.
– Погоди. – Я взяла его за руку и заглянула в лицо. – Ты знаешь, что случилось с моими родителями? Может быть, осталась какая-нибудь принадлежавшая им вещь? – с жадностью спросила я.
– Не знаю. Это произошло еще до меня… До того, как я стал таким.
– Я видела их во сне, – тихо произнесла я, и меня вновь охватило то же обманчивое ощущение – будто кто-то смотрит на меня с теплотой и заботой.
Артур обнял меня. Мы сидели на диване – он, я и мой смешной плюшевый заяц с немного разошедшимся по шву ухом.
– А я уже почти забыл свое детство, – задумчиво произнес Артур. – Я помню только что-то светлое и дурацкие обои в цветочек…
В это время в комнату вошла мама с подносом в руках. На нем стояли наши лучшие чашки из тончайшего фарфора – мама вообще обожает красивую посуду, поэтому у нас в доме ее полно – на все случаи жизни. Кроме чашек, здесь же имелась вазочка с конфетами и печеньем.
– Угощайся, Артур, – тоном заботливой хозяйки сказала мама, – чуть попозже я покормлю тебя обедом, и даже не думай отвертеться!
Он улыбнулся, а когда она вышла из комнаты, повернулся ко мне:
– И все-таки нечто общее у вас есть. Знаешь что?
– Ну? – я просто печенкой чувствовала подвох.
– Упрямство! – ответил он и расхохотался.
– Кстати, – похвасталась я, – а ты знаешь, что я теперь уже не беззащитна. Я пошла на карате!
– Правда? Уже, наверное, второе или третье занятие? Ну, тогда это серьезно, – усмехнулся Артур.
– А что, нет? Давай я тебе покажу! Ну становись, не бойся! – Я приняла стойку, как она запомнилась мне с прошлого урока.
Наверное, что-то было не совсем так, потому что Артур смотрел на меня, улыбаясь.
– Ну, давай же, выходи, подлый трус! – Я показательно взмахнула руками.
Одним неуловимым движением Артур оказался напротив меня, однако, сколько я ни пыталась его ударить, все мои попытки не увенчались успехом.
Разозлившись, я пошла на него, беспорядочно махая руками и пытаясь хоть немного зацепить его. Разумеется, тщетно. Он двигался гораздо быстрее меня.
– Ну что, для первого раза неплохо. Задор определенно есть, – заметил Артур. – А хочешь, теперь я покажу тебе кое-что?
– Только не бей меня! – испуганно отступила я. – У меня еще после спарринга с учителем синяки не прошли… Это нечестно!
– Не бойся, маленькая, конечно, я не собираюсь тебя бить, но нужно, чтобы ты знала: ты пока не справишься и с простым хулиганом, не говоря уж о вампире. Хочешь, я буду стоять и не шевелиться, а ты еще раз попробуешь меня ударить?
Я пожала плечами.
– Ну попробуй, – подзадоривал он меня.
Я попробовала и… будто натолкнулась на невидимую стену.
– Ставить такую защиту – особые способности нашего рода. Они очень помогают нам, скажем, при столкновении с отступниками. Тем диким родом, из которого происходит и Ловчий. Поэтому не воображай, будто сможешь выстоять против вампира в открытой схватке.
– А знаешь, – оживилась я. – Я тоже делаю нечто подобное, – и рассказала Артуру о том, как ставила такие «стенки», когда кто-нибудь пытался прочитать мои мысли.
– Вот видишь, это у тебя в крови. Теперь я сам буду тебя учить. А пока, пожалуйста, если меня не будет рядом, постарайся все время находиться дома и никого к себе не впускай. Хорошо?
– Ага. А когда ты станешь меня учить?
– Да хоть сейчас. Давай для начала займемся самообороной. Я покажу тебе несколько очень простых приемов…
Когда вернулся папа, отъезжавший куда-то по делам, он тоже познакомился с Артуром. Они пожали друг другу руки и поговорили о чем-то непонятном, связанном с компьютерами. Папа выглядел довольным и повел Артура показывать ему какую-то новую программу.
После этого я поняла, что Артур и вправду без малейшего труда покорил всю мою семью, и отныне лояльность моих родителей ему обеспечена. Уже хорошо: хотя бы одной проблемой меньше.
– А он совсем неплохой мальчик, – шепнула мне украдкой мама, – и сразу видно, что соскучился по домашнему теплу. Как я понимаю, отец у него в большом бизнесе, а матери нет. В общем, приглашай его к нам почаще. Мы с отцом всегда будем рады.
– Обещаю! – с легкой душой ответила я, и мы с Артуром отправились гулять.
Нам было все равно, куда идти. Лишь бы идти рука об руку. Лишь бы быть вместе.
Мы идем по аллее. Среди людей, но такие далекие от них.
Дворник-ветер метет дорожную пыль, перебирает пряди моих волос, ласково прикасается к щекам.
Стальное небо над головой, облетающая с деревьев цветная листва, пронзительно-красная гроздь рябины… В октябре, у самой границы зимы, все краски ярче и определеннее.
Мы идем по аллее, почти позабыв свое прошлое и даже не смея загадывать о будущем. Есть только настоящее. Только я и он – я и Артур. Одни на всей этой заселенной миллиардами людей планете.
Артур поправляет мои волосы и заглядывает в глаза.
– Ты наконец-то сняла эти ужасные линзы! – говорит он потрясенно.
Я надуваю губы, делая вид, будто обижена, хотя мне трудно оставаться серьезной: счастье переполняет меня.
– А ты только заметил? Я их еще вчера сняла. – Я укоризненно качаю головой.
– Полина, должен тебе сказать, что ты преступница, и следователь должен был немедленно отдать распоряжение о твоем аресте.
– Это за что?!
– За то, что ты скрывала от людей такую красоту. Ты знаешь, что у тебя удивительные глаза? Они сияют ярче всех звезд. Никогда, слышишь, никогда, – он требовательно развернул меня к себе, – не прячь их!
– Ладно, обещаю, – кивнула я. – Но это еще не все! Ты упустил еще кое-что важное!.. Ну-ка посмотри на меня внимательно!
Артур пристально оглядел меня с головы до ног.
– Новое пальто? – предположил он.
И я чуть не задохнулась от смеха. Мужчины, даже если они обладают самыми необычайными способностями и могут хватать на лету пули, все равно остаются мужчинами и не замечают самых очевидных вещей!