Неопытный Эрик напрасно доверился лживой цыганке, уверившей, что белоснежный цвет порошка является гарантией его высокого качества. Знаток искал бы розоватый или золотистый героин, зная, что заманчивая белизна придается товару путем подсыпания истолченного димедрола в низкосортную серую пудру. Но Эрик угостился чем бог послал. Или черт. Называется, окунулся в море удовольствий. А очнулся в ванне, наполненной холодной водой.
Первое, что почувствовал он, когда для него забрезжил свет в конце тоннеля, так это ужасный холод и ломоту во всех суставах. Затем напомнили о себе сухой, словно вобла, язык и глаза, глядящие на мир сквозь мутную пелену. В голове было пусто, хоть чугунным шаром покати. Ни одного эпизода вчерашней расслабухи. Ноль.
Он выбирался из ванны долго и неуклюже. Попытался обтереться полотенцем, но вдруг обнаружил, что торчит перед зеркалом при полном параде: во всем черном и блестящем. Мокрая одежда весила что-то около тонны. Это не считая зажигалки и прочей ерунды, распиханной по карманам.
Ощущая себя не до конца воскресшим утопленником, Эрик побрел по коридору: чвяк-чвяк-чвяк. На ходу он беспрестанно ощупывал свое тело, дабы убедиться в его наличии, но пальцы, собравшиеся на кончиках в безобразные белесые гармошки, отказывались что-либо осязать. Только сильный озноб и ноющая боль в костях подтверждали, что бренное тело Эрика обитает на земле.
Очередной сюрприз ожидал его в захламленной комнате, провонявшей застоявшимся табачным дымом и еще чем-то, на редкость гадким. Эрик стоял на пороге и тупо разглядывал аршинные алые буквы, протянувшиеся через всю стену наискосок, сверху вниз. Кривая строка, начертанная прямо на обоях, гласила: «НАС НЕ ДОГОНЯТ!» Авторство принадлежало голой малолетке, пристроившейся под своим перлом. В руке она сжимала использованный патрончик помады. Рядом валялись ее искромсанная в клочья одежда и большие портновские ножницы.
Приблизившись, Эрик заметил на белых ягодицах малолетки следы человеческих укусов и машинально подвигал челюстями. Зубы побаливали. Он толкнул незнакомку ногой и хрипло велел:
– Поднимайся, э!
После третьего пинка она слабо зашевелилась, попыталась сесть на ковре и испуганно вскрикнула, оглядываясь через плечо:
– Ой! Что у меня с задницей?
– Прыщи высыпали, – хмуро сообщил Эрик. – Поднимай свою прыщавую задницу и волочи ее в школу.
– Какая школа? У меня каникулы.
– Тогда отправляйся на каникулы, – разрешил Эрик. – Но задницу все равно прихвати с собой. Ей здесь не место.
Малолетка встала. Грудь у нее была, как у мальчика. Все остальное – как у девочки лет тринадцати, не больше. Плюс к этому глаза вполне созревшей стервы.
– А деньги? – напомнило это чудо природы. – Ты обещал дать денег на новую одежду.
– Знаешь, сколько рулон таких обоев стоит, ты, художница? – Перехватив недоуменный взгляд малолетки, Эрик развернул ее за волосы в нужном направлении и ткнул носом в изгаженные обои. – Слизывай давай.
– Это не я, – соврала она.
– А кто? Я, что ли? – Разозлившись, Эрик провел малолетку лицом по белым обоям.
– Это Маринка писала, ее почерк! – пискнула она.
– Какая еще Маринка?
– Моя подружка, – обиженно пояснила малолетка, потирая покрасневший лоб. – Ты ее отпустил домой, потому что она сказала, что родители будут беспокоиться. А на самом деле она живет с...
– Глохни! – рявкнул Эрик. – Даю тебе на сборы две минуты. Потом выброшу в окно.
Чвяк-чвяк-чвяк. Он сделал несколько шагов вперед и распахнул балконную дверь. С таким же успехом можно было открыть раскаленную духовку и дожидаться, когда оттуда потянет прохладой.
– Если бы я не закрутила кран, – прозвучало за его спиной, – ты бы сейчас не командовал...
– Ты еще здесь? – Эрика развернуло вокруг оси так резко, что он едва устоял на раскисших подошвах.
– А куда я в таком виде денусь?
Малолетка сидела на корточках и перебирала лоскуты своей одежды, прикладывая некоторые друг к другу, словно надеясь, что они срастутся.
Шурша мокрыми брюками, Эрик сходил в спальню, отыскал в шкафу футболку самого большого размера и швырнул ее гостье. Сунул ей пару намокших сторублевок, чтобы добралась домой без приключений. И выставил за дверь, испытав первое за сегодняшний день облегчение. Второе наступило, когда мокрое облачение было сброшено на пол. А вот в зеркало Эрик посмотрелся рановато. Зрелище не для слабонервных. Даже если бы Эрик прямо сейчас улегся в гроб, никто не сказал бы, что он хорошо выглядит.
– Ш-шит!
В квартиру настойчиво позвонили: тире, точка, точка, тире. Пацаны, кто же еще? Эрик посмотрел на часы. Уже полдень? Шит, шит, шит! Он метнулся к двери, но открывать ее не стал, чтобы не показываться бойцам в таком непотребном виде. Просто отозвался отрывистым «кто?», изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал резко и властно.
– Свои. Ты сказал, чтобы мы подрулили к двенадцати...
– Я помню, что сказал! – отрезал Эрик. – Езжайте в поселок без меня. Сменяйте Шкрека с Рваным и ждите. Я позже нарисуюсь. Все, конец связи!
Когда топанье трех пар ног удалилось, он перевел дух и решил, что сегодняшние неприятности на этом закончились. Так ему казалось потому, что телефонная трубка по-прежнему лежала на дне ванны, онемевшая навсегда.
Эрик так и не узнал о кровавой бойне в окрестностях поселка. Он не ведал об уготованной ему судьбе, а просто спешил ей навстречу.
* * *Колеса «БМВ», запущенные с места в карьер, огласили двор истерическим визгом. И-и-эх! Прочь с дороги! Эрик едет!
Вырулив из арки, машина не просто влилась в общий поток машин, а решительно рассекла его и помчалась дальше, раздраженно рявкая на встречных-поперечных. Автомобили опасливо виляли своими тяжелыми задами, словно радиатор «БМВ» мог внезапно оскалиться и тяпнуть их хромированными клыками. Завидев издали стремительную фиолетовую торпеду, каждый светофор спешил заблаговременно переключиться на зеленый свет. А пешеходы, застигнутые на середине магистрали, холодели от ужаса, когда «БМВ» проносилась в считанных сантиметрах, едва не задевая их крутыми боками.
Эрик наверстывал упущенное. Он переоделся, привел себя в порядок, сжевал пару бутербродов. Но даже выкуренная на дорожку самокрутка не смогла улучшить настроение. Эрик был зол как черт, которого хорошенько раздразнили, прежде чем выпустить из преисподней.
Горделивая эмблема «Мерседеса», как нарочно, постоянно попадалась ему на глаза. Завидя ее, Эрик стискивал челюсти и гонял под кожей желваки. Он уже жалел, что просто пристрелил садово-огородного вредителя, разрушившего его мечту, изуродовавшего ее до неузнаваемости. С помощью Губермана можно было придумать для этого ублюдка что-нибудь еще похлеще, чем фокус с дохлой рыбой. И братья Садыкбековы отделались сравнительно легко. Лежат сейчас рядышком на дне ставка – и все им по барабану. Виновных нет, а проблема осталась, зло подумал Эрик. Проблема в виде покуроченного «мерса», на котором теперь только вокруг городской свалки разъезжать. Слесарюги заверяли, что тачка выйдет из ремонта, как новенькая. Но коротенькая оговорка «как» мешала утешиться этим обещанием.
Ловя колесами ухаб за ухабом, «БМВ» страдальчески колыхалась на чувствительных рессорах, но хозяин не жалел свою старую клячу, упрямо подстегивал ее, доводя коробку передач до зубовного скрежета. Чем дальше Эрик удалялся от центра, тем хуже становилось асфальтовое покрытие, но зато и машин попадалось все меньше, что позволяло гнать «БМВ» по встречной полосе. На десятикилометровом отрезке между городом и дачными угодьями он нырнул в свой ряд лишь дважды, да и то после того, как водители встречных машин уже попрощались с жизнью, решив, что фиолетовая иномарка идет на таран.
Притормаживать Эрик начал за добрую сотню метров до поворота на грунтовую дорогу, но разгон был таков, что «БМВ» с трудом выполнила крутой вираж, отчаянно скрипя всеми своими металлическими сочленениями. Она проскочила перед самым носом рейсового автобуса, перегруженного до такой степени, что он временами чиркал брюхом по асфальту. Представив себе кучу-малу, образовавшуюся в салоне после резкого торможения, Эрик позволил себе улыбнуться – впервые за сегодняшний день.
На пыльной дороге, усеянной выемками и булыжниками, скорость пришлось сбросить до тридцати километров, но и эта езда напоминала скачку на диком мустанге. Вверх-вниз, вверх-вниз. Подскакивая на своем сиденье чуть ли не до потолка, Эрик совсем забыл про улыбку.
– Руки бы за такую работу поотрывать!.. Раз... дол...баи! – прерывисто рычал он, словно знал толк в прокладке дорог и сам когда-нибудь стелил их – ровные, гладкие, прямые. А потом, с риском прикусить язык, Эрик добавил к вышесказанному свою коронную присказку: – Ш-ш-шит!
– Руки бы за такую работу поотрывать!.. Раз... дол...баи! – прерывисто рычал он, словно знал толк в прокладке дорог и сам когда-нибудь стелил их – ровные, гладкие, прямые. А потом, с риском прикусить язык, Эрик добавил к вышесказанному свою коронную присказку: – Ш-ш-шит!
Это было произнесено уже по совсем другому поводу.
Впереди за кустами и деревьями вот-вот должны были показаться знакомые ржавые ворота цвета запекшейся крови, но судьба приготовила для Эрика новое испытание, словно издеваясь над его расшатанными нервами.
На дорогу, преграждая автомобилю путь, неизвестно откуда выперся фантастически пьяный мужик, то выписывающий замысловатые кренделя, то оседающий на колени. Раскаленный за день воздух застыл неподвижным желе, но для пьянчуги штиль обернулся индивидуальной бурей, швырявшей его из стороны в сторону. Причем, как назло, он выбрал для своих порывистых вихляний такой узкий отрезок дороги, что его не рискнул бы объехать даже велосипедист.
Фа! Фа-фа-аа-а! – рявкнул клаксон «БМВ». Никакой реакции. Разве что движения забулдыги стали более хаотичными.
– Ну ты, ублюдок! – заорал Эрик, затормозив в нескольких шагах от бестолкового мужика и высунувшись из открытого окна чуть ли не по пояс. – Сам свалишь или тебе помочь?
Мужику бы забиться в кусты поскорее, а он лишь отмахнулся беспечно:
– Подождеш-шь. Я тут деньги посеял. Искать надо.
Выбравшемуся наружу Эрику показалось, что он очутился в парилке. Как только встречный ветерок перестал обдувать лицо, оно покрылось потом, а черная рубаха взмокла от груди до талии. Ноги в штиблетах разогрелись не меньше, чем двигатель автомобиля, но Эрик не жалел, что обулся именно таким образом. Жесткие квадратные носы штиблет учуяли легкую добычу и теперь устремились к ней. В лучах солнца пряжки поблескивали, как золотые. Подошвы издавали вкрадчивый шорох.
Забулдыга не обращал на приближавшиеся шаги никакого внимания. Наверняка в его голове звучал какой-нибудь удалой мотивчик, заставлявший его топтаться и кружиться на месте.
– Водку жрем? – Эрик стоял в двух шагах от мужика, но сбивать его с ног не спешил. Почему бы не поучить человека уму-разуму, пока тот находится в сознании? – Водку жрем, а работать не хотим? Да, алканос? – неспешно цедил Эрик, разглядывая обращенный к нему затылок. – А потом жалуемся, что жизнь плохая... Так?
– О! – изумился забулдыга, обнаружив, что он на дороге уже не один. – Наконец-то. А я вас заждался, молодой человек.
У него получилось: «челаэк». И никакой почтительности в голосе, несмотря на вроде бы вежливое обращение.
– Меня? – Эрик прищурился. Приподнятый тон незнакомца его слегка озадачил.
– Вас, вас, – потвердил насмешливый голос.
– Тебя, может, подбросить куда? – зловеще осведомился Эрик. – Я могу. Так подброшу, что мало не покажется.
– На этой развалюхе? – кивнул забулдыга в сторону «БМВ». – Был бы «Мерседес», это я понимаю.
– «Мер...». – Не договорив, а лишь всхрапнув от избытка чувств, Эрик нанес оборзевшему мужику три жестких удара подряд: стопой в коленную чашечку, правым кулаком по подбородку, а левым наподдал снизу вверх, чтобы отбросить падающее тело назад. Хух! Хух! Хух! Это была молниеносная серия ударов, отработанная до автоматизма. Как всегда, процедура заняла ровно три секунды – по одной на каждое движение. И лишь завершая серию, Эрик сообразил, что все происходит не так, как обычно. Его конечности рассекали пустоту, не задевая ничего, кроме разогретого воздуха. А затем Эрик увидел перед собой совершенно трезвые глаза противника, успел мимолетно подивиться их необычному цвету расплавленного свинца и ощутил, что обе его руки крепко схвачены за запястья, будто в тиски угодили.
– Ты что? – опешил Эрик.
Вместо ответа он услышал отчетливый хруст собственных костей. Противник, не ослабляя хватки, выворачивал руки Эрика внутрь. Запястья сломались почти сразу, но этим дело не ограничилось. Продолжая смотреть в потемневшие от боли глаза Эрика, незнакомец свел его локти воедино, вплоть до двойного щелчка суставов. Это было проделано с такой легкостью, словно ломались косточки хорошо прожаренного цыпленка. Кр-рак! Кр-рак!
– Уй! – запоздало вскрикнул Эрик, а когда незнакомец занялся его плечевыми суставами, попросту брякнулся в обморок, так и не узнав, чем закончилась экзекуция.
* * *Прежде чем упасть, молодой бандит попытался доверчиво уткнуться в грудь Громова, но тот брезгливо отстранился, предоставив обмякшее тело земному притяжению.
Примененный им прием джиу-джитсу был прост и незатейлив. Противник, окажись он расторопнее, мог бы освободиться от захвата в два счета. Громовские пальцы, обращенные внутрь, следовало просто резко столкнуть костяшками. Но людей, не ожидающих нападения, очень легко застать врасплох, особенно если они привыкли размахивать руками и ногами совершенно безнаказанно, не встречая отпора.
«Это тебе не в девчонок стрелять из кустов, парень», – мысленно резюмировал Громов, прежде чем приподнять упавшего за шиворот и брючный ремень. Не церемонясь с покалеченными руками бандита, он подволок его к «БМВ» и запихнул на пассажирское сиденье. Сам сел за руль, включил зажигание и дал задний ход в направлении шоссе. Он знал, что и как станет делать дальше. Он принял решение еще до того, как налил Сане первую поминальную дозу.
Когда Саня благополучно уснул, Громов некоторое время следил за сторожкой, где новая бандитская стайка маялась в ожидании своего вожака. Исходя из словесного описания, полученного в ходе ночной вылазки, вожак был стройным, широкоплечим брюнетом с длинными волосами, зачесанными назад. Такого персонажа на площадке у ворот не наблюдалось. Трое статистов, сменившие мертвецов, не отличались ни привлекательностью, ни статью, ни вольнодумством причесок. Полное единообразие, стриженное под ноль. Одинаково невыразительные физиономии с раз и навсегда отмороженной мимикой. Малоподвижные взгляды. Наклоненные вперед, как у бодливых бычков, головы, прочно сидящие на мощных борцовских шеях. Под одеждой – много мяса и раздутых мышц. Из-за этого парни держали руки слегка оттопыренными и передвигались враскорячку.
Безмятежно расположившись на затененном крылечке, парни, запальчиво переругиваясь, играли в нарды и беспрестанно лузгали семечки, расплевывая шелуху по сторонам. Громову казалось, что он видит перед собой больших раскормленных детей, которых накачали до взрослого размера и научили сквернословить. Хотя оружие у заигравшихся пацанов было настоящее, они осознавали это только тогда, когда убивали их самих. И никому из них не было суждено повзрослеть. Короткая жизнь на свободе или мгновенная старость за колючкой – вот и все возможные варианты. Но будущее данной троицы абсолютно не волновало Громова. Его интересовал лишь отсутствующий молодой человек по имени Эрик, раскатывающий на фиолетовом автомобиле марки «БМВ». Вот о чьей судьбе нужно было позаботиться лично, не полагаясь на слепой случай.
Громов отправился встречать Эрика, и их мимолетное знакомство состоялось. Теперь оставалось завершить начатое.
Заставляя автомобиль бойко пятиться, минуя рытвины и ухабы, Громов развернулся всем корпусом назад. Одна его рука держала руль, а вторая была заброшена на спинку соседнего сиденья, как бы приобнимая бессознательного спутника.
Уголком глаза он отметил фиолетовые тени, окружившие закрытые глаза Эрика, его потрескавшиеся губы, узлы вен, обозначившиеся на висках. Конечно, парню было ужасно больно. Возможно, даже больнее, чем девушке, которую он застрелил. Может быть, с него хватит?
Вырулив на шоссе, Громов затормозил так резко, что голова его спутника мотнулась вперед. Это походило на энергичный утвердительный кивок. Эрик полагал, что он искупил свою вину. Громов считал иначе.
Он развернул «БМВ» и покатил в противоположном от города направлении. Через пару минут остановился, утопив тормозную педаль подчеркнуто аккуратно, плавно.
Отсюда дорога убегала вниз, оседала в ложбине и, слегка изгибаясь вправо, взбегала на вершину следующего холма. Асфальтовый отрезок в низине был отмечен белыми бетонными столбиками. Сузив глаза, Громов выключил зажигание, снял «БМВ» с тормозов и позволил автомобилю свободно катиться вниз.
Колеса вращались все быстрее и быстрее. Руль заклинило лишь в самом конце спуска. До этого Громов ни разу не притронулся к нему, а когда потребовалось вмешательство, предварительно повернул ключ зажигания. Мимо пронеслись столбики ограждения. Затем он переключил скорость и погнал машину наверх. Взгляд на часы подсказал, что свободное скольжение заняло ровно 45 секунд и, если бы Громов не взял управление в свои руки, «БМВ» выскочила бы на встречную полосу.
Развернувшись, Громов вернулся на исходную позицию и притормозил у пыльной акации, от которой должен был начаться смертельный слалом. Здесь он снова засек время и определил, что встречные машины тратят на спуск около минуты. Это означало, что как только в знойном мареве на вершине противоположного холма возникнет подходящий по габаритам автомобиль, нужно будет отсчитать пятнадцать секунд, прежде чем отправить Эрика в последнее путешествие.