- Ну, хватит! - донесся откуда-то снизу сварливый выкрик, перекрывший шум разбушевавшейся стихии.
Николя замер и опустил руки. Водопад словно расступился, и из открывшейся за ним пещеры выступил разъяренный нёкк. Черные глаза гневно посверкивали. Плечи укрывал ветхий плащ из бурых водорослей, совсем не скрывавший его наготу. По крайней мере, спереди.
- Что тебе опять нужно? - почти обреченно спросил он.
- Мельник Вагни сказал, что это ты свел его с никсой девятнадцать лет назад, - не стал испытывать его терпение Николя.
- Знать не знаю никакого Вагни, - тут же отмахнулся нёкк. - Если это все, то я пошел. Дел по горло. Семейные хлопоты очень приятные, но отнимают слишком много времени.
Демон развернулся и зашагал обратно к водопаду. Николя не стал возражать, а просто достал из-за пазухи белую раковину и вытянул ее к солнцу.
- Что ж, придется ломать, - задумчиво произнес он.
В следующий миг нёкк громогласно взревел и бросился на него, но ударился о невидимую стену и снова распластался на земле, шипя от ненависти и бессилия.
- Пусти! Я все скажу, только раковину отдай, - наконец, сдался он и затих.
Николя нарочито медленно спрятал раковину обратно за пазуху и кивнул:
- Хорошо. Только без фокусов.
Майли внутренне сжалась. Почему Охотник так легко поверил этому демону? Ведь нёкк уже несколько раз показывал, что настроен отнюдь не дружелюбно. Он, наверняка, обманет и нападет!
Опасения Майли полностью оправдались: как только демону позволили подняться, он тут же подскочил и зло оскалил акулью пасть.
- Ненавижу тебя, Охотник, - с жаром выпалил он, но подходить ближе не стал. - Ты создал здесь свой маленький мирок, установил правила и чувствуешь себя богом. Но ты и сам знаешь, что так не может длиться вечно. Прямо сейчас ты чувствуешь, как власть ускользает из твоих рук. Неприятель уже на пороге, стучится в двери. Ты слышишь его тяжелую поступь, и знаешь, что будет дальше, но всеми силами стараешься закрыться. Рвешь себя на части, только чтобы сделать вид, что ничего не понимаешь, что тебя это не касается. Но как бы ты не отгораживался, где бы ни пытался спрятаться, он все равно настигнет тебя и вырвет сердце. И когда все, что тебе дорого, будет втоптано в грязь и уничтожено, ты познаешь глубину моего отчаяния. Жаль только, что тогда и мира этого больше не будет. Очень жаль, что Небесный Отец возложил свой венец на голову слабака и труса, который даже собственную суть признать не может.
Впервые Майли по-настоящему испугалась. Она не поняла и половины из слов демона, но прекрасно видела, как они подействовали на Охотника. Он словно стал выше ростом, черты лица заострились, в глазах полыхала всепоглощающая ярость. Как будто его место занял кто-то другой, чуждый как людям, так и демонам. И этот кто-то был страшен в своем потустороннем могуществе.
Нёкка оторвало от земли и понесло к Охотнику. Николя вытянул руку и сдавил его горло.
- Еще одно слово, и я сломаю тебе хребет! - зло процедил Николя сквозь зубы. Синева в его глазах стала настолько яркой, что больно было смотреть. - Эйтайни заступилась только за никсу.
- Но все же заступилась, - ухмыльнулся нёкк.
Его тело начало стремительно меняться. Отрастали густые черные волосы, фигура приобретала соблазнительные женские изгибы, ноги покрывались темно-зеленой змеиной кожей и расслаивались. Через мгновение на месте тщедушного мальчишки оказалась ошеломительно красивая зрелая женщина со семью змеиными хвостами вместо ног. Понятно, чем она так привлекла мельника.
- Али не люба? - игриво сощурив выразительные темные глаза, она тряхнула в сторону Охотника высокой полной грудью. Николя изумленно вытаращился на нее, но быстро взял себя в руки, крепче сжимая пальцы на горле демона.
- Может, так я тебе больше понравлюсь? - продолжала испытывать его терпение никса. Ее черты снова начали меняться. Змеи опять превратились в ноги, фигура стала более тонкой и изящной, кожа бледной, лицо более круглым и плоским, а глаза узкими и чуть раскосыми.
- Все еще не люба? - прощебетала она тонким мелодичным голоском. Николя вздрогнул и поморщился, словно никса разбередила незаживающую рану.
- Ох, и сильно тебя Снежная сестра приморозила, - теперь уже откровенно глумился демон. - Но было же что-то, что не смогла побороть даже она? Что если...
Глаза Николя стали похожи на блюдца. Кажется, в отличие от Майли он догадался, о чем шла речь. Волосы никсы стали светлеть и укорачиваться, а лицо вытягиваться и приобретать подозрительно знакомые черты.
- Только попробуй, тварь! - взбешенно взревел Николя, вновь обретя дар речи. - Я разорву и тебя, и всю твою демонову семейку на части, и никакая ворожея меня не остановит.
Голос Охотника был настолько страшен, что даже никса растеряла всю свою спесь. Поняв, что хватанула лишнего, она быстро вернулась к изначальному облику полногрудой женщины и судорожно глотала ртом воздух. Николя по одному отпустил разжал пальцы на ее горле и, отступив на шаг, сжал голову руками. Несколько мгновений его губы шевелились, словно он говорил сам с собой, потом закрыл глаза и глубоко вздохнул, а когда вновь взглянул на никсу, то был уже самим собой, холодным и предельно сдержанным.
- Не стоит испытывать мое терпение, - сказал он, пристально вглядываясь в черные глаза демона. - Насколько я вижу, про то, где искать никсу, можно больше не спрашивать. Объясни только одно, зачем тебе понадобилось соблазнять мельника?
Уголки губ никсы дернулись. Она смущенно отвернулась.
- Есть такое чувство - жалость. Людям оно неведомо. Как, впрочем, и тебе. Именно это я и испытала к Вагни, когда увидела его в тот день в таверне и решила помочь. Думала, моя музыка облегчит его страдания, но мельник оказался не так-то прост. Он лучший из людей. Он один искренне полюбил меня, несмотря на змеиные хвосты. Единственным его желанием было хотя бы изредка видеть меня. Мое сердце не устояло. Ты еще помнишь, Охотник, для чего оно - сердце? Мы любили друг друга жаркими летними ночами, страстно, безумно, так, как бывает лишь раз в жизни. Но всему приходит конец, а безмятежное счастье длиться лишь мгновение, если ты гонимый людьми демон, обреченный на вечное одиночество. Мне пришлось оставить Вагни, когда я почувствовала, что в моем чреве зародилась новая жизнь. Его страдания разрывали мое сердце, но я не могла появиться перед ним, пока ребенок рос внутри меня. Только после родов я смогла покинуть свой дом за водопадом, чтобы хоть немного утешить его. Но нам помешала его жена.
- Ты убила ее, - с укоризной заметил Охотник. Никса повела плечами.
- Я избавила моего Вагни от обузы, что мешала и мучила его. Взамен ее я отдала Вагни самое дорогое, что у меня было - наше дитя. Я думала, среди людей ей будет легче, чем здесь, в полной изоляции. Я думала, она вырастет и найдет любовь, с которой сможет вырастить детей и прожить всю жизнь душа в душу, как человек. Но таких, как мой Вагни, больше не оказалось. Никто не пожалел ее и не заступился, когда этот ублюдок издевался и насиловал ее. Никто не защитил, когда он напал и попытался убить ее дитя. Знаешь, что для матери значит ее дитя? Хотя что ты можешь знать - на тебе ведь печать мар.
От последней фразы Николя болезненно скривился. Майли испугалась, что он опять разозлится и начнет бушевать, но ничего не произошло. Едва заметно нахмурившись, Охотник ответил:
- Ее защитила ты. И с детьми, судя по тому, что в прошлый раз ты играла колыбельную, тоже все в порядке. Можно было не убивать лесоруба столь жестоким способом. Он и так был достаточно напуган.
- Я видела его гнилую душонку насквозь. Он похитил раковину моей дочери и не собирался ее отдавать. Как только испуг прошел, он бы снова принялся за старое.
- Вы могли обратиться ко мне. Я бы разобрался с ним без всяких убийств. И ни у кого не было бы проблем.
- Ну да. Ты и со своей-то головой разобраться не можешь, а бюргеры тебя уже едва ли меньше нас ненавидят. И дальше будет только хуже.
- Может, уже хватит оскорблений? Этим ты себе не поможешь, - Николя говорил тихо, без тени выражения, но никсу это впечатлило гораздо больше, чем когда он злился и кричал. Она разом сникла и замолчала, растеряв всю свою спесь.
- Родители лесоруба требуют выкуп за своего сына. Если его не принесу я, то бюргеры попытаются добиться справедливости сами. Прольется много невинной крови. Я готов на все, чтобы этого избежать.
- Ну да, а кровь каких-то вшивых водяных демонов для тебя недостаточно невинна. Что ж, руби! - никса опустилась на землю и склонила голову на высокий валун. - Только семью мою оставь в покое.
- Я бы с радостью, только Эйтайни запретила, - развел руками Охотник. - Но у меня есть идея получше. Твоя дочь родила двойню, верно? Отдай мне одного. Он и станет твоим выкупом.
- Никогда больше я не пущу свою плоть и кровь жить среди людей. Никогда! - взъярилась никса.
- Хорошо, - легко согласился Николя. Никса выпучила глаза от неожиданности. Охотник снова вынул раковину из-за пазухи. - Тогда я попрошу об этом твою дочь. Вряд ли она сможет мне отказать.
Никса зло прищурилась, безнадежно глядя на гребень своей дочери. Знала, что Охотник переиграл ее по всем статьям, и все равно не могла смириться. Слишком больно, видно, было расставаться с собственным внуком, больнее даже, чем с головой.
- Что ж, твоя взяла. Силой я победить не смогу, а мои чары на тебя не действуют. Выбирай, кого возьмешь: мальчика или девочку.
Николя на мгновение задумался, хотя его ответ был очевиден даже для Майли.
- Мальчика, - наконец, ответил он.
Никса злорадно прищурилась.
- И все-таки я перехитрила тебя, Охотник. Оба ребенка - девочки. Я не отдам тебе ни одной из них. Возвращай раковину!
- Справедливо, - смиренно кивнул Николя. - Я верну ее, как только ты покажешь мне детей, чтобы я смог убедиться в правдивости твоих слов.
Никса протяжно глянула ему в глаза, силясь понять, в чем подвох, но не находила его. Наконец, она кивнула и уползла к себе в пещеру за водопадом. Некоторое время пришлось подождать, сгорая от нетерпения и любопытства, прежде чем никса вынесла большую плетеную корзину из ивовых прутьев, внутри которой на перине из листьев водяных лилий лежало два абсолютно одинаковых младенца. Кожа их была ровного белого цвета, а макушки покрывал мягкий темный пушок. Николя наклонился над ними и, зашептав что-то ласковое, протянул к одному из них руку. Малыш задорно улыбнулся беззубым ртом и шаловливо дрыгнул розовенькими пяточками в ответ.
- Ты ошиблась, - ликующе объявил Николя и, взяв ребенка на руки, повернул его личиком к никсе. - Вот этот очень похож на мальчика, как по мне.
Майли пригляделась и действительно заметила крохотный кожаный мешочек между ног малыша, хотя могла поклясться, что за мгновение до это была девочка.
- Что? Ах ты! - взревела никса, поняв, что ее все-таки провели.
Николя прижал к себе ребенка и сделал шаг назад, ехидно посмеиваясь.
- Но-но! Ты же сама обещала, что мальчика отдашь. А будешь дурить, так я и второго... - Николя заглянул в корзину и рассмеялся уже в голос: - мальчика заберу.
- Ненавижу! - с горечью выкрикнула никса. - Прокляла бы всю твою демонову семейку, да они и так прокляты, только потому что злой рок связал их с тобой!
Николя не стал слушать ее брань, развернулся и решительно направился к Майли.
- Если малыша обидят, я все равно его заберу! - бросила никса на прощание.
- Нет, в этом случае я верну его тебе сам, - поспешил заверить ее Охотник.
И вместе с Майли двинулся в обратный путь. Ребенок на его руках быстро затих и уснул.
- Эта никса говорила такие странные вещи, - задумчиво пробормотала Майли, когда они ушли достаточно далеко от злосчастного водопада.
- Демоны всегда так говорят. Не обращай внимания, - отмахнулся Николя. Но Майли видела, что слова никсы задели гораздо сильнее, чем он стремился показать. Впрочем, кто Майли такая, чтобы лезть к нему в душу? Пусть молчит, если ему так легче.
Добравшись до лошадей, Николя снял с себя рубашку и, аккуратно запеленав в нее малыша, передал его Майли. Она приняла сверток дрожащими руками, боясь, что неловким движением навредит крохотному курносому чуду.
- Не бойся. Он не кусается. По крайней мере, я на это надеюсь, - шутливо сказал Николя, заметив ее смущение, и, ловко вскочив в седло, принял ребенка обратно.
- У вас так хорошо получается с детьми, - восхищенно выдохнула она, забираясь на толстуху-кобылу, с которой уже успела сродниться.
- Да что тут может не получатся? В этом возрасте они достаточно милые, а чем старше, тем страшнее становятся, - продолжил добродушно отшучиваться Охотник. - Мне как-то приходилось помогать Эглаборгу принимать роды у эламских кочевников в пустыне во время песчаной бури. Вот это было действительно страшно. Уж лучше сразиться с ордой демонов, чем пережить такое во второй раз.
Майли улыбнулась и, прижав пятки к лоснящимся конским бокам, поскакала вперед. Вороной жеребец непринужденной летящей рысью последовал за ней. На подъезде к городу малыш проснулся и, не узнав никого, из находившихся рядом людей, расплакался. Николя принялся его качать, тихим голосом напевая колыбельную на каком-то непонятном наречии.
- Проголодался, видно, - поделился свой догадкой Охотник. - Потерпи, скоро все закончится, у тебя будет новый теплый дом и много-много молока.
- Вы думаете, он сможет жить среди людей? - встревожено спросила Майли, подъехав поближе к Николя.
- Его мать смогла, а она была человеком лишь наполовину. Его способности скроют, и он ничем не будет отличаться от других детей. Разве что окружающий мир будет ощущать чуть острее, да по воде тосковать иногда.
- А если родители лесоруба его не примут? - продолжала непонятно почему переживать Майли. Ведь это противный сути Единого демон. Так почему же его так жалко и хочется защитить?
- Примут, ведь ему предалась часть очарования никсы. Думаю, со временем он станет тем, кто примирит людей с обитателями вод.
Убаюканный беседой малыш, наконец, успокоился. Вдали показался уже знакомый дом бургомистра. Николя спешился и попросил Майли подождать его с лошадьми, а сам понес ребенка к покрытым вечнозеленым вереском холмам.
***
Эйтайни вышла, как только Охотник поднялся на вершины Королевского холма, словно ждала его все это время.
- Ты все-таки нашел способ? - счастливо улыбнулась она, разглядывая младенца на руках Николя.
- Жизнь всегда лучше смерти, - улыбнулся в ответ Николя, не желая признаваться, что в какой-то момент уже хотел действительно думал просто отрубить никсе голову, наплевав на запрет. Слишком больно били ее слова по его самолюбию и старым незаживающим ранам. Но все же не поддался, выстоял. Ведь что значит самолюбие по сравнению с жизнями людей, пусть даже не самых умных? Он и без того уже один раз всех подвел, во второй раз он бы себе это не простил.
- Сделай его человеком, - озвучил Охотник просьбу.
Эйтайни понимающе кивнула и, приняв ребенка из его рук, зашептала тайные заклинания своего народа, вынула малыша из рубашки, подставила его солнцу и закружилась по холму, выплетая подкрашенными сиреневой краской пальцами узоры в воздухе. Вскоре она остановилась, с трудом справляясь с тяжелым дыханием, и вернула младенца Охотнику.
- Я чуть-чуть подправила внешность, чтобы людям легче было его принять, - сказала она, указывая на светлые кудряшки на макушке ребенка.
- У него все будет хорошо, - заверил ее Николя, укутывая ребенка обратно в рубашку.
- Мы все на это надеемся, - бросила на прощание королева Дану и исчезла за холмом.
***
К жилищу родителей Орма они подъехали, когда лавки в городе уже закрывались, а люди расходились по домам, чтобы отужинать и лечь спать. Майли немного волновалась, а вот Николя выглядел абсолютно безмятежным. И даже едва заметно подмигнул ей, когда стучался во входную дверь богатого дома.
- Ваш выкуп, - сказал Охотник, протягивая ребенка вышедшему на порог Рауду.
Мужчина удивленно нахмурился, заинтриговано разглядывая малыша.
- Что происходит? - следом вышла его заплаканная жена, одетая в черное траурное платье, и тоже пораженно уставилась на младенца.
- Это ваш внук. Берите, - Николя насильно вложил его в руки Ауд. - Вы же хотели, чтобы кто-то позаботился о вас в старости. Вырастите его хорошим человеком, и он будет помогать вам во всем и никогда не оставит.
От шума малыш проснулся и уставился испуганными небесно-голубыми глазами на склонившуюся над ним женщину, а потом снова расплакался.
- Гляди, он же вылитый Орм! - восхищенно воскликнула Ауд и принялась его качать. - И глазки, и носик, и ротик, даже кудряшки такие же. Да ты, должно быть, голоден. Рауд, ну что стоишь? Беги в город искать кормилицу, а я попробую его козьим молоком напоить. Детям она больше коровьего нравится.
Рауд замер на мгновение, ошеломленно глядя на вмиг помолодевшую жену, а потом махнул рукой и помчался вверх по улице, совершенно забыв об Охотнике.
- Я же говорил, все у этого малыша будет в порядке, - сказал он Майли, умиленно наблюдавшей за идиллической сценой. Та лишь коротко улыбнулась в ответ, размышляя о собственном даре, который помог совершить это чудо.
Глава 34. Испытание первое:
последний танец
Приближался Бельтайн. Чтобы поднять настроение горожанам и отвлечь от гнусных речей проповедника и проблем с крысами, бургомистр решил устроить поистине грандиозный праздник. Потратил больше своего годового дохода на покупку в соседних городах крупы, муки, квашеной капусты, сала, колбас и вяленого мяса, пива и эля, заставил охотников и рыбаков трудиться без передыха, благо, на их добычу крысы никак повлиять не могли. Дети собирали хворост для праздничных костров, наряжали кусты цветами, пестрыми лоскутами и лентами, гирляндами, раскрашенными ракушками, соломенными куклами и всем ярким, что попадалось под руку. Девушки плели венки из веток рябины и боярышника, украшая их желтыми цветами первоцвета, орешника и болотной калужницы, а потом развешивали на дверях, калитках и ставнях. Город основательно убирался после весенней распутицы. Все лишнее, испорченное, ненужное сжигалось вместе с прошлогодней листвой и прочим мусором. Упсала приветствовала приближающееся лето со всей возможно учтивостью и трепетом, надеясь, что благостная пора смилостивиться над ними, и все несчастья пропадут сами собой.