– Прекрасно, Лэм! – воскликнул он. – Вы просто демон сыска! Вы поставили рекорд эффективности, оперативности и надежности в работе. Как поживаете?
Он схватил мою руку и долго покачивал ее вверх и вниз. Его левая рука тем временем похлопывала меня по спине. Дентон ни на мгновение не отрывал глаз от своей работы.
– Вы не встречались прежде с Дентоном? – спросил Олни.
– Нет.
– Хорошо, ближе к делу. Мистер Крокетт хочет вас видеть.
Он провел меня через контору в личный кабинет Крокетта и осторожно постучал в дверь. Дверь выглядела запертой. Не услышав ответа, он постучал еще раз. Когда опять не последовало ответа, нажал кнопку звонка, замысловато скрытую где-то в стене. Даже внимательно наблюдая за ним, я не смог увидеть, где эта кнопка находится. Это мог быть искусно встроенный кусок инкрустации. Такой звонок можно обнаружить разве что с лупой, но если не знать, где он, нипочем не найти. Что такая кнопка есть и действует, я узнал по тому, что услышал приглушенный звонок, когда Олни на что-то надавил большим пальцем. Затем он посмотрел на свои наручные часы и сказал:
– Странно…
Я промолчал. Женский голос произнес:
– Что тебя беспокоит, Мелвин?
Я обернулся и увидел миссис Крокетт в тонком, словно паутинка, пеньюаре. Свет, льющийся из дверного проема позади нее, обрисовывал силуэт ее фигуры с обескураживающей откровенностью, но не похоже было, что она умышленно себя демонстрирует. Олни ответил с холодной официальностью:
– Все в порядке, миссис Крокетт.
И тут она заметила меня:
– О, доброе утро, мистер Лэм! Наверное, здесь, в дверях, меня слишком удобно рассматривать…
Она засмеялась и завернулась в пеньюар немного плотнее; это, впрочем, не помешало ее рассматривать.
– Где Дин? – спросила она.
– В своей личной студии, – ответил Олни. – Он сказал мне, что нынешним утром приступит к работе в девять часов, и вызвал Уилбера к этому часу. Ему вроде бы нужно составить несколько документов.
– Когда он это сказал?
– Вчера после полудня.
– Я думала, он весь день не вылезал из своей студии.
– Он выходил примерно на полчаса. Вы, вероятно, в это время были у себя в студии.
Олни снова нажал кнопку, и снова послышался приглушенный звонок.
– Где-нибудь наверняка есть запасной ключ, – произнес Олни. – Я думаю, лучше заглянуть внутрь. Не исключено, что…
– Нет-нет-нет! – воскликнула миссис Крокетт. – Он никогда и никому этого не позволяет. Когда он там, нельзя нарушать его уединение!
– А если с ним плохо?
– Он… Ему не может быть так плохо, чтобы он не смог выйти.
– Ну почему же? – возразил Олни. – Человек может внезапно почувствовать себя так плохо, что он не в силах встать с кресла… Где этот запасной ключ?
– Он… он в сейфе. Но я его ни за что на свете не трону! И не подумаю!
– Где сейф?
– В верхнем правом шкафу.
– Вы знаете комбинацию?
– Да.
– Я думаю, нам лучше открыть сейф и воспользоваться этим ключом.
Она покачала головой. Олни сказал еще более холодно и официально:
– Очень хорошо, миссис Крокетт, решение за вами, но и ответственность ляжет на вас. – Он посмотрел на свои часы. – Сейчас семь минут одиннадцатого, мистер Лэм. Пожалуйста, запомните, что я хотел воспользоваться запасным ключом и войти в студию в это время и что миссис Крокетт воспротивилась.
– Обождите минуту, – прервала она. – Почему вы собираетесь взвалить такую ответственность на мои плечи?
– Тогда дайте нам ключ.
Она на момент заколебалась, потом согласилась:
– Очень хорошо. Мистер Лэм, будьте добры запомнить, что сейчас семь минут тридцать секунд одиннадцатого и что мистер Олни уведомил меня, что, если я не дам запасного ключа и не открою эту дверь, он возложит на меня персональную ответственность.
Я стоял, не произнося ни слова. Олни сказал мне:
– Это совершенно справедливо, мистер Лэм. Но всякий раз, когда я за что-либо принимаюсь, я готов взять ответственность на себя.
– Минуточку, – кротко вымолвила миссис Крокетт. – Я дам вам ключ. – И исчезла за дверью.
– Здесь что-то неладно, – произнес Олни вполголоса. – Он любит скрываться там от нее. Супруга имеет обыкновение прерывать его литературный труд, приставая в самое неподходящее время с разными глупостями, например, спрашивает, не хочет ли он пообедать или поговорить с кем-то по телефону. Хуже всего то, что она совершенно невоспитанна… И все же я не стану обсуждать это с вами. Надеюсь, вы расцените мои замечания как сугубо личные, конфиденциальные. Это вырвалось у меня только потому, что сейчас я немного обеспокоен. Я не знаю, что случилось, но могу предположить. Боюсь, у Дина Крокетта сердечный приступ или удар. Этот звонок – секретный сигнал, о котором знаем только я и его жена. Попробуйте обнаружить кнопку.
Он отошел в сторону, и я внимательнейшим образом осмотрел деревянную панель. Кнопки найти не смог.
– Теперь следите за моим большим пальцем, – сказал Олни.
Он встал перед панелью, пробежал пальцами поверх нее и вдруг ткнул куда-то большим пальцем. Я снова услышал звонок.
– Понятно, – сказал я, – я уже догадался.
Он посмотрел на меня с покровительственной улыбкой:
– Посмотрим, сможете ли вы ее найти.
Я подошел к панели и так же, как он, пробежал пальцами поверх дерева. Проделывая это, я подвинул носок своего левого ботинка так, что он оказался против плинтуса точно в том же месте, где находился носок его ботинка. Сделав вид, что ударяю большим пальцем по деревянной панели, я одновременно надавил носком ботинка на плинтус. Звонок зазвенел. Я отступил назад. Олни смотрел на меня с очень странным выражением лица.
– Боже! – вымолвил он. – Вы догадались.
Я не ответил. Дверь отворилась, и вошла миссис Крокетт с ключом. Она сказала:
– Я разрешаю вам взять этот ключ, Олни, поскольку вы уверили меня, что…
Олни не стал ждать, пока она закончит. Он схватил ключ, вставил его в замок и отомкнул дверь. Мы трое шагнули в тамбур, который я днем раньше созерцал из студии миссис Крокетт, и остановились как вкопанные. Там, на полу, растянулся Дин Крокетт-второй. Он лежал на спине, колени сдвинуты, одна нога подвернута. В его груди, неподалеку от горла, торчала стрела из духового ружья. Он был, без сомнения, мертв. Я быстро осмотрел тамбур. Там были полки, заставленные редкостями, консервами, канцелярскими принадлежностями, блокнотами и прочим. В задней стене, у потолка, застряла другая стрела, выпущенная с такой силой, что острие глубоко вошло в дерево.
– Боже милостивый! – воскликнул Олни.
– Смотрите, смотрите! – истерически взвизгнула Филлис Крокетт. – В его горле… стрела из духового ружья!
– Есть и другая. Воткнулась в стену над полкой, – показал я.
Миссис Крокетт прошла вперед и потянулась вверх, чтобы схватить стрелу.
– Не трогайте! – предостерег я.
Она обернулась на звук моего голоса.
– Почему… Мистер Лэм, вы испугали меня. Почему вы не разрешаете ее трогать? И кто вы такой, чтобы разговаривать со мной в таком тоне?
Я сказал:
– Отойдите оттуда. Эта стрела – улика. Если вы хоть что-нибудь здесь тронете, то очень и очень пожалеете об этом.
– Почему это я пожалею? – спросила она.
Я объяснил:
– Угол, под которым стрела вонзилась в дерево, показывает направление ее полета. Траектория полета стрелы показывает на открытое окно. Это окно внизу, в ванной вашей студии.
Она смотрела на меня с изумлением, открыв рот.
– Вы вошли сюда и чуть не вытащили эту стрелу, – продолжил я. – Ваша первая мысль была не о вашем муже, а о том, как бы побыстрее войти и попытаться уничтожить вещественное доказательство, которое указывает, что выстрел из духового ружья был произведен вами через окно вашей ванной комнаты, потому что вам захотелось стать очаровательной вдовой. Теперь выйдите отсюда и оставьте все как есть. Я намереваюсь уведомить полицию.
Олни повернулся ко мне и холодно сказал:
– Я вынужден согласиться с миссис Крокетт. Вы разговариваете в непозволительном тоне.
– Вы абсолютно правы, – согласился я. – Я частный детектив. Я знаком с процедурой, необходимой в таких случаях. Вы оба выйдете отсюда и закроете дверь. Я позвоню в отдел по расследованию убийств.
– А если мы вам не подчинимся?
Я сказал:
– Тогда я расскажу полиции, что вы уничтожили улику, и они поймут, что это сделано умышленно.
Олни усмехнулся:
– Это, конечно, меняет дело. Я должен сказать, что все это звучит весьма впечатляюще. Пойдемте, миссис Крокетт, мы выйдем отсюда и закроем дверь. Дабы вытащить ядовитое жало этой маленькой гремучей змеи, которая вдруг начала шипеть и колотить своими погремушками, позволим ему держать у себя ключ, пока не прибудет полиция. Таким путем мы избавимся от обвинения в изъятии вещественных доказательств.
Он потянул Филлис Крокетт назад и толкнул дверь, которая была закрыта все время, пока он говорил. Как только мы вышли, он повернул ключ в замке. Я протянул руку, взял ключ и сказал:
– Это одна из лучших речей, которые вы когда-либо произносили. Даже если вы не настолько умны, чтобы осознать это… или все-таки осознаете?
Глава 11
Отдел по расследованию убийств поручил приятелю Берты Кул Фрэнку Селлерсу тщательно разобраться в происшествии. Он поднялся в квартиру.
Фрэнк Селлерс сыграл некоторую роль в нелегкой жизни видавшей виды Берты Кул. Наши с ним отношения всегда оставались напряженными. Когда я внедрился в детективное агентство, Селлерс не скрывал своего недовольства. Напрасно Берта убеждала его, что ей нужен компаньон помоложе, быстро соображающий и скорый на ноги. Селлерс просто видеть не мог малорослых мужчин. Он предпочитал мускулы. Помню, однажды я услышал, как он сказал: «Когда же ты, черт побери, научишься шевелить мозгами, Берта? Это может ударить по тебе же».
Увидев меня, Селлерс сказал:
– Ну-ну, это же не кто иной, как наш друг Дональд Лэм ростом с поллитровку, умник, сбежавший с юридического факультета. Что ты, черт побери, здесь делаешь?
– Я в данный момент, – ответил я, – заканчиваю телефонный разговор с полицией, куда сообщил об убийстве. Как только мне ответят на некоторые вопросы, отправлюсь в агентство, если только вы не пожелаете потратить еще немного моего драгоценного времени на свои насмешки.
– Какие, к черту, насмешки? – спросил Селлерс, мгновенно ощетинившись.
– Необоснованная критика переходит в плоское псевдоостроумие.
– Ты, сукин сын, – взъярился Селлерс, – где Крокетт?
– Вот ключ. Он за этой дверью. Там же и ключ к разгадке.
– Если только ты его не потерял, – сказал Селлерс.
Он взял ключ и отпер дверь. Довольно долго постоял на пороге, потом жестом велел двум другим полицейским подойти к нему. Они застыли в молчании. Селлерс указал на оперенную стрелу, вонзившуюся в дерево, затем – на открытое окно и студию на противоположной стороне светового колодца.
– Узнайте, чья эта комната там, внизу, – приказал он одному из полисменов. – Затем найдите управляющего домом. Получим ключ от входной двери и посмотрим.
– В этом нет нужды, – заявила миссис Крокетт. – Это помещение занимаю я.
– Какой смысл жить тут, наверху, и занимать помещение там, внизу?
– Это моя студия. Место, где я работаю.
– Над чем вы работаете? – спросил он подозрительно.
– Она рисует, – пояснил я.
– Как давно вас привлекли к этому делу? – спросил меня Селлерс.
– Три дня назад.
– Каким образом?
– Они устраивали вечеринку. Во время предыдущих сборищ у Крокетта кое-что украли, поэтому он нанял Берту, чтобы она следила…
– Помню, читал в газете, – прервал Селлерс, ухмыляясь. – И как Берта обходилась с гостями?
– Замечательно.
– В манере старой девы?
– Руководствуясь их внешним видом.
– Баба что надо! – восхитился он и добавил, поясняя одному из своих людей: – Есть одна такая девчонка, что у тебя глаза на лоб повылезут, если начнет выкручивать тебе руку… Ладно, Лэм, отведи этих двоих в какую-нибудь комнату. Я оставляю их на тебя. Последи за ними. Не позволяй им ничего трогать из того, что может быть вещественным доказательством. А мы пройдем туда, где тело, и посмотрим… Как получилось, что преступление обнаружено только что? Он, очевидно, давно уже мертв.
– Я поднялся сюда всего несколько минут назад, – пояснил я. – Но я знал, что у него есть секретное убежище. Он запирался там, когда хотел, чтобы его никто не беспокоил. Закон этого дома – не тревожить хозяина для чего бы то ни было, когда он там, внутри.
– А как насчет еды?
– Как видите, на полке консервы, и я полагаю, имеется кухонька, примыкающая к помещению.
– Как далеко ты туда заходил?
– Не дальше порога.
– А остальные?
– Тоже не дальше. Я всех возвращал.
– Ладно, – сказал он, – посиди здесь. Когда закончим осмотр, я поговорю со всеми вами. Полицейский фотограф прибудет с минуты на минуту, а также дактилоскопист и заместитель следователя по уголовным делам. Скажешь им, где мы… Можно ли попасть сюда без этой канители у лифта?
– Можно, – ответил я. – Насколько я знаю, можно подняться на крышу какого-либо другого корпуса и пройти по ней.
– Ладно-ладно. И не спускай глаз с этих людей. Я осмотрюсь.
Мы все прошли в гостиную и расселись там.
– Не выпить ли нам? – спросила Филлис Крокетт так небрежно, словно мы находились на обычной светской вечеринке.
– Я полагаю, учитывая некоторые обстоятельства, с этим лучше немного подождать, – возразил я. – Селлерс может счесть это предосудительным, а поскольку ему на службе выпивать не положено, учует в нашем дыхании запах спиртного… Я отдал вам духовое ружье вчера вечером, не так ли?
– А почему, в самом деле, вы оставили его у меня в студии? – спросила она. – Вы думаете, они захотят его увидеть?
– Несомненно, захотят.
– Отлично, – сказала она небрежно. – Пойду и принесу.
– Вы останетесь здесь, – возразил я, – и не спуститесь в свою студию без Селлерса.
– Почему?! Это же моя студия!
– Разумеется, ваша. Но Селлерс обязан вас подозревать. Он скажет, что вы кинулись вниз, чтобы скрыть какое-нибудь вещественное доказательство или улику.
– Что вы подразумеваете под уликой?
– Я ничего не подразумеваю, – заверил я. – Я только пытаюсь объяснить ход мыслей Селлерса.
Несколько секунд помолчали. Стук пишущей машинки в конторе действовал на нервы. Я сказал:
– Неплохо бы сообщить Дентону, что человек, на которого он работает, отныне не подпишет ни одного чека.
Олни предложил:
– Сообщите сами.
Мне показалось, что я уловил мгновенный обмен взглядами между ним и Филлис Крокетт. Поэтому я закурил сигарету и произнес:
– В конце концов, это не так уж важно. Он скоро сам обнаружит это, и, возможно, Селлерс захочет, чтобы все эти записи были расшифрованы.
– Ладно, но мне нужно выпить кофе, – заявила миссис Крокетт. – У меня внутри все дрожит.
– Я присоединюсь к вам, – подхватил Олни. – Разрешите мне заняться этим.
– Нет-нет, я сама приготовлю.
Олни улыбнулся мне:
– Если вы нас извините, Лэм, я помогу миссис Крокетт сварить кофе. Мы вернемся через минуту.
Я вскочил с кресла:
– Если вы оба меня извините, я помогу справиться с кофе вам обоим.
Я прошел с ними в кухню. Филлис Крокетт достала электрокофеварку и прочее.
– Мы тут не кухарничаем, – объяснила она. – Только кофе. Иногда варим яйца и жарим бекон. Но большей частью еду нам присылают или мы ходим в ресторан, а когда у нас вечеринка, заказываем готовые блюда в службе снабжения провизией.
– Кофе будем пить со сливками? – спросил Олни.
– Я пью черный кофе, – сказала миссис Крокетт.
– А я от кофе без сливок и сахара не получаю никакого удовольствия, – сказал Олни.
Она открыла холодильник и вынула пачку сливок. Подошла к ящику со столовыми приборами, вынула ложку, взяла на нее немного сливок, попробовала и заявила с гримаской:
– Скисли. Какая неприятность!
– Я сбегаю вниз и, пока кофе варится, принесу сколько угодно свежих сливок, – предложил Олни. – Или… может быть, при данных обстоятельствах мне лучше не выходить? Им может что-нибудь понадобиться… Лэм, вы не будете категорически возражать против того, чтобы спуститься вниз на лифте? Через два дома есть гастроном и…
– Я буду категорически возражать, – перебил я, – и Селлерс тоже. – Я взял ложку из ящика и попробовал сливки. – К тому же эти сливки совершенно свежие.
– А на мой вкус, кислые.
– С вашим вкусом что-то не в порядке.
– Вот что получается из-за фруктового сока, – оживленно поведала Филлис Крокетт. – Когда выпью грейпфрутового сока, а затем попробую сливки, всегда нахожу их прокисшими. А как вы насчет чашечки кофе, мистер Лэм?
– Не стоит, – отказался я. – А вот предложить Фрэнку Селлерсу было бы неплохо. Он большой любитель кофе.
– Не вижу резона поить и кормить полицию, – проворчал Олни.
– Не поите и не кормите их, – сказал я, – но если все же напоите их кофе, вам гарантировано более любезное обращение. Селлерс любит кофе и, если учует его аромат, но не получит, может стать весьма черствым.
Олни не хотелось ударить лицом в грязь:
– Мне совершенно безразлично, станет он черствым или нет! – Но, посмотрев многозначительно на Филлис, добавил: – А может быть, и в самом деле, миссис Крокетт, стоит сварить побольше кофе?
Она извлекла из серванта вместительный серебряный электрокофейник:
– Сюда входит четыре литра. Сколько приготовить кофе, мистер Лэм?
– Сколько найдете нужным.
– Насыпьте побольше кофе и наполните водой, – посоветовал Олни. – В конце концов, здесь полицейский пост. Копы любят кофе.
Филлис Крокетт положила кофе, налила воды, включила кофейник в сеть, достала из холодильника апельсиновый сок, разбавила водой, помешала ложкой и молчаливо, подняв брови, предложила напиток нам обоим. Я покачал головой, Олни кивнул. Она наполнила два стакана, и они молча выпили. Тут отворилась дверь, и вошел Селлерс.