Это не показалось мне странным. Большой зонт и великий потоп изолировали нас от всего остального мира. Странно было бы кричать, находясь вдвоем на таком крошечном острове!
– Вы странно смотрели на меня.
– Я смотрела на вас? Когда?
Я смотрела на него в этот самый миг и чувствовала себя более чем странно…
– Когда стояли у одной двери, а я – у другой, напротив.
На нем был красный целлофановый плащ. Я только теперь сообразила:
– Так это вы были А… – я хотела сказать «Алым Ангелом», но прикусила язык. – А… я приняла вас за другого.
– Вы отдыхаете в компании?
– Нет, одна. А вы?
Вопрос сорвался с моих губ раньше, чем я сообразила, что фактически поощряю незнакомца к развитию уличного знакомства.
– Как сказать…
О!
Я почувствовала разочарование.
Почему мужчины так любят скрывать свои карты? Неужели не проще сразу, еще в самом начале знакомства, честно предупредить: «У меня есть жена и семеро любимых деток, которых я не оставлю, пока смерть не разлучит нас», чем шокировать уже состоявшуюся подругу запоздалыми признаниями?
– Я тут с мамой.
– Что?
Я удивленно и недоверчиво подняла брови.
Этот мужчина вовсе не походил на маменькиного сыночка!
В его внешности не было ничего от умилительной прелести инфантильного херувима. Скорее наоборот: я назвала бы этот тип демоническим!
Темные глаза на бледном лице горели мрачным огнем, черты лица были резкими, с преобладанием прямых линий. На стыке сведенных углом бровей топорщились вертикальные морщинки, отчетливо наметившиеся складки уходили от крыльев носа к уголкам плотно сжатых губ. Он был еще молод, не старше тридцати, но сразу чувствовалось – этот человек никому не позволит вести его по жизни за ручку.
И у меня этот мужчина вызывал отнюдь не материнские чувства. Его мужская привлекательность была несомненной, и я ощущала, что она растет. Прибывает, как вода в прилив! Как черная вода из моего сна про строительство белой стены.
Непреодолимое влечение – не менее редкое явление природы, чем зеленый солнечный луч, гало или серебряные облака. Обычно люди (возможно, это наиболее справедливо для женщин) выбирают себе партнера из более или менее протяженного ряда кандидатов приблизительно равной привлекательности. И руководствуются они при этом не только и не столько физическим влечением, сколько какими-то практическими соображениями. Если у вас еще недостаточно личного опыта, чтобы сразу согласиться с этим утверждением, спросите свою бабушку, почему она пошла под венец именно с дедушкой, а маме задайте тот же вопрос относительно папы.
Между прочим, мою правоту своеобразно подтверждает даже современная астрофизика!
Со школьных времен все мы знаем, что сгустки любого вещества притягиваются друг к другу по закону, открытому Ньютоном. Но несмотря на это Вселенная расширяется, что было предсказано еще теорией относительности Эйнштейна и доказано позже при наблюдении в телескоп красного смещения в спектрах некоторых звезд. Чтобы объяснить это явление, ученые предположили, что антивещества, которое отталкивает, во Вселенной гораздо больше, чем вещества, которое притягивает! Понимаете? Влечение – редкость!
А к этому мужчине меня тянуло так, словно он был рыбаком, а я рыбой, попавшей в сеть! В ряду кандидатов на роль Алого Ангела я поставила бы этого типа самым первым, вот только его мамочка в систему образов никак не вписывалась.
– Моя мама, – повторил тем временем он и развернулся на шум открываемой двери.
В стене из темного стекла образовался проем, и из него под навес над пологим крыльцом выкатилось инвалидное кресло. Его толкала крепкая женщина в бледно-зеленом брючном костюме, похожем на медицинскую форму. Она аккуратно спустила кресло по пандусу, на ровном асфальте ловко развернула его к выходу из тупика и с вежливым безразличием обронила:
Ауфвидерзеен!
Медсестра вернулась в помещение. Я виновато и сочувственно взглянула на своего собеседника. Вот, значит, что он имел в виду, когда заметил, что мы не выбираем себе родственников! Что и говорить, очень не повезло.
В кресле кособоко сидела женщина неопределенного возраста – ей могло быть и сорок, и шестьдесят. Больные люди обычно не могут похвастаться моложавой внешностью, а эта дама, несомненно, была очень и очень нездорова. Это было ясно не только потому, что она явно не имела возможности самостоятельно передвигаться. У нее был потухший взгляд, и лицо, как резиновая маска: лишенное эмоций, неподвижное, восково-желтого цвета. Если бы женщина не шевелилась, я приняла бы ее за мертвую.
– Ауфвидерзеен, – тоже сказал мужчина, но только не санитарке – она уже ушла, а мне.
– Минуточку!
Я спохватилась и оглядела укутанную пледом фигуру в кресле с новым вниманием.
– Вы, что, собираетесь катить ее прямо так? Да она промокнет насквозь!
– У меня большой зонт, его хватает на двоих.
– Да, если эти двое прямоходящие! – несколько грубо уточнила я, разозлившись на недотепу, не видящего принципиальной разницы между полезными водными процедурами и вредными. – Но ваша мама сидит в кресле и промочит ноги по колено!
– Да, вы правы. Подержите!
Он передал мне зонт, проворно снял с себя полиэтиленовый плащ и укутал клеенкой ноги больной:
– Так уже лучше, да?
– Подержите! – я вернула ему переходящий зонт и тоже разоблачилась.
Второй плащ позволил упаковать больную даму в защитную пленку от подбородка до пят.
– Большое вам спасибо!
Голос заботливого сына наконец-то потеплел.
– Не за что! Счастливого пути!
Я подняла воротник своего обычного плаща, пригнулась и приготовилась к скоростной пробежке под дождем.
– Ох!
Горестный вздох заставил меня отложить старт. Я обернулась, увидела, что мужчина поднимает с земли упавший зонт, и поняла, что есть еще одна проблема:
– У вас не получается катить кресло одной рукой?
Он совершенно детским жестом почесал в затылке.
– Ох, уж эти мужчины! Подвиньтесь! – я потеснила его в тылу коляски. – Придется мне вас проводить. Вы будете толкать кресло, а я – держать над нами зонт.
– Отлично! – он явно обрадовался.
– Вот только… – теперь уже я почесала в затылке. – Как я потом вернусь домой? Боюсь, в такой ливень дождевик меня не спасет. Вы сможете одолжить мне свой зонт?
– Конечно! Только…
Я не выдержала и нервно хихикнула:
– Что еще?
– Нам завтра утром снова ехать на процедуры, а если дождь не прекратится?
Мы растерянно переглянулись.
– Ой, да что тут долго думать? – неожиданно раздался голос с небес. – Милочка, лови зонтик!
Я подняла голову, увидела в проеме окна сразу две фигуры, одинаково перегнувшиеся через подоконник, и с укором и одновременно с облегчением спросила:
– Подглядываете?
– И подслушиваем! – с готовностью подтвердил Марик.
– Только нам очень плохо слышно, вы же шепчетесь! – с сожалением добавила Галина.
– Мы больше не будем! – громко пообещал заботливый сын больной мамы.
Кажется, он тоже повеселел.
Я выскочила под дождь и поймала сброшенный мне сверху зонтик. Положила его в сумку, забрала большой зонт у маминого сына и взяла мужчину под локоть, оставив его руки свободными для работы рикшей:
– Можем двигаться!
– Вы просто наш добрый ангел!
– Я надеюсь, за это доброе дело небеса скостят мне пару грехов.
– А у вас разве есть грехи?
– А как же! Даже смертные.
– Не верю!
Дорога резко пошла под уклон, коляска разогналась, мы – тоже, и разговор побежал в темпе, способном посрамить игру в пинг-понг. При этом беседа держалась исключительно в русле общих тем и была увлекательной, но не конкретной.
Где-то на полпути я спохватилась, что мы даже не познакомились, и выяснила, что моего собеседника зовут Алекс, а его матушку – Рози. Он не назвал мне свою фамилию и даже не расшифровал имя: Александр? Алексис? У меня осталось ощущение, что новый знакомый составил обо мне более полное впечатление, чем я о нем. Почему-то так получалось, что я чаще отвечала на вопросы, чем задавала их.
Рукопожатие, которым мы обменялись на прощанье, было чуть более долгим, чем рекомендуют правила приличия.
– Я бы проводил вас, но мне не с кем оставить маму, – виновато сказал Алекс, взглянув на темные окна коттеджа.
– Я понимаю, – улыбнувшись, ответила я.
Когда-то и мне любимая мама здорово портила едва начавшуюся личную жизнь.
На этом уже можно было бы расстаться, но Алекс счел нужным объяснить:
– Она ведь не всегда была такой. Я любил ее, когда… В то, другое время.
– А теперь?
Я посмотрела на Рози. Она держала перед собой развернутую, как веер, пятерню, и самым внимательным образом ее рассматривала. Я прислушалась к невнятому бормотанию больной.
– Это моя рука? Моя рука? Моя рука?! – с нарастающим изумлением повторяла она.
Алекс вздохнул:
– Теперь я делаю то, что считаю своим долгом.
Алекс вздохнул:
– Теперь я делаю то, что считаю своим долгом.
– Спокойной ночи, – мне больше нечего было сказать.
Кроме того, появилось подозрение, что Рози вполне способна расшуметься и сделать предстоящую ночь неприятно беспокойной для всех, кто окажется поблизости. Мы распрощались, и я пошла назад – в гестенхауз.
13
– Что-то ты долго!
– Мы уже заждались!
Два голоса прозвучали одновременно.
Я поставила в угол зонт, мокрыми пальцами неловко расстегнула дождевик и, дерганными движениями сбрасывая клеенку с плеч на пол, ехидно заметила:
– Мне кажется, вы тут не скучали!
Марик и Галя удобно раскинулись в плетеных креслах, принесенных с балкона. Галка, облаченная в теплый спортивный костюм, закинула ногу на ногу и картинно курила, целясь дымной струей в форточку и промахиваясь. Марик, в полосатом, как арбуз, махровом халате и алом тюрбане из полотенца, похожий на персонажа восточной сказки, изящно грыз шоколадный батончик, явно уже не первый. Журнальный столик был замусорен смятыми фантиками, яблочными огрызками и апельсиновой кожурой. Живописный натюрморт композиционно строился вокруг пузатой бутылки «Бэйлиса».
– Мы ждали твоего возвращения, но не выдержали и начали без тебя, – призналась Галя. – Давай сюда, вот твоя рюмка!
Приготовленная для меня рюмка была до краев наполнена кремовым ликером. Я выпила его залпом, со стуком поставила рюмку на стол и потребовала:
– Еще!
– Ты это с горя или на радости? – заинтересовался Марик. – Ну, как все прошло? Мы ждем подробностей!
Я набила рот конфетами и, не имея возможности выразить свое неудоумение словами, посемафорила нахалу бровями: какие, мол, тебе подробности?
– Анька, он клевый! – заблестела глазами Галина. – Такой мужик – закачаешься! Взгляд, как у гипнотизера: кажется, сейчас взмахнет рукой – и все женщины в обморок упадут!
– Ты преувеличиваешь, – с усилием проглотив конфетную жвачку, сказала я и зевнула. – Слушайте, это очень мило, что вы меня ждали, но давайте закруглять посиделки, а? Очень хочется спать.
– Значит, у вас что-то было, да? – встрепенулся Марик. – Такая усталость – это верный признак!
Он шутливо погрозил мне пальцем.
– Вы с ума сошли? – тут и я использовала собственный указательный палец, чтобы покрутить им у виска. – Я этого самого Алекса впервые видела! У нас с ним никакого романа нет да и быть не может: бедный парень крепко привязан к своей матушке, а она у него глубокий инвалид тела и духа!
– Значит, его зовут Алекс! – мечтательно прижмурилась Галя.
Похоже, из всего, что я сказала, она услышала только имя.
– А фамилия у него какая? А сколько ему лет? И кто у него есть кроме мамы? Жена, дети? Где он живет, чем занимается? – Марик засыпал мня вопросами.
– Я не спрашивала, – призналась я.
– А вот это ты зря! – Марик покачал головой и уронил с нее полотенце, рассыпав по плечам мокрые волосы.
– Ты моешь голову на ночь глядя? – машинально удивилась я.
Я это делаю только по утрам, иначе вымытые волосы, даже тщательно высушенные феном, за ночь самопроизвольно укладываются в невообразимо хаотичную прическу.
– Иногда, – Марик снова обернул голову полотенцем и продолжил нотацию:
– В наше время девушка не должна быть доверчивой простушкой, иначе не видать ей семейного счастья, как своих лопаток! У мужиков ведь на уме только одно, и мы все знаем, что именно!
– Зна-а-аем! – не открывая глаз, мечтательно протянула Галина.
Я посмотрела на часы на стене: двадцать три ноль пять!
– Все, любознательные вы мои, давайте-ка разбегаться по кроваткам! – я хлопнула себя по коленкам и встала, давая понять, что девичник закончен.
На мое счастье, в доме были и другие трезвомыслящие люди, придерживающиеся режима.
– Лихтеншпере! Лихтеншпере! – укоризненно покричала со второго этажа фрау Марта.
– Йа! Йа! – не открывая глаз, отозвалась Галина.
И объяснила:
– Баба Зоя требует погасить свет.
– Ладно, милочки, увидимся завтра!
Поправив махровый тюрбан на голове, Марик величественно выплыл из комнаты.
– Эх, клевый был бы, если б бабой не был! – проводив молодого человека замасленным взглядом, вздохнула Галина. – Вот скажи мне, почему это жизнь так несправедливо устроена? Как роскошный мужик, так либо педик, либо жиголо, либо весь в семейных проблемах, как пес в репьях!
Чувствовалось, что она не прочь поговорить о суровой женской доле, но я уже исчерпала все свои резервы коммуникабельности и предпочла уснуть.
Снилось мне тягостное, и снова не мое: все та же серебристо-белая стена, вырастающая из постепенно поднимающейся маслянисто-черной воды. Я падала с зубчатого каменного гребня вниз, а вода, торопясь принять меня, тянулась вверх, и за мгновение до нашей встречи я проснулась.
Было ясное солнечное утро, довольно позднее. Я проспала и завтрак, и уход Галины, и два телефонных звонка, о которых узнала только благодаря СМС-сообщению предупредительного оператора сотовой связи. Оба раза мне звонил Павел. Мне совсем не хотелось с ним разговаривать, поэтому я ограничилась тем, что отправила на входящий номер бодрое текстовое сообщение, и выключила мобильник, чтобы избежать продолжения общения.
Пока я принимала душ, без приглашения и стука явился Марик. Дожидаясь моего выхода из ванной, он сбросил халат и в позе морской звезды загорал на нашем балконе. При этом выглядел красавец-не-мужчина так соблазнительно, что я не только вспомнила, но и мысленно поддержала вчерашние сетования соседки: крутым парнем был бы этот Марик, если бы не предпочел стать классной девчонкой!
– Приветик! – не открывая глаз, отреагировал он на скрип открывшейся двери. – Кушать хочешь? Я принес твой завтрак, он на столе.
– Золотой ты человек! – восхитилась я.
– Бронзовый! – кокетливо поправил Марик и повыше запрокинул голову, чтобы подставить солнечным лучам всю длинную крепкую шею и гладко выбритый подбородок.
Завтрак от фрау Марты был так себе, но для начала дня вполне годился. Кроме скромного продовольственного набора я нашла на подносе бледно-зеленую бумажку со своей фамилией и датами моего пребывания в Бад-Вильдбаде.
– Хозяйка очень просила извинить ее, вчера она забыла выписать тебе карточку гостя, – объяснил зажмуренный Марик, неведомым образом угадав, что я озадаченно верчу в руках непонятную бумажку. – Это такой местный дисконт на разные курортные услуги. На обычном трамвае с этой карточкой можно кататься беплатно, на горном – за полцены, а на процедуры в Термальном Дворце дается скидка тридцать процентов. Кстати, Галюся уже убежала в бассейн.
Он открыл один глаз и испытующе посмотрел на меня:
– Полагаю, должен предупредить тебя, что желание принять термальную ванну возникло у нее внезапно, при виде твоего приятеля Алекса. С полчаса назад он привез на процедуры свою маман и на этот раз пошел вместе с ней.
Я положила на тарелку надкушенный бутерброд, нахмурилась и прислушалась к своим ощущениям. Они подозрительно смахивали на ревность!
– Если хочешь, мы тоже пойдем плавать, – Марик смотрел на меня уже в оба.
– Секунду, дай подумать, – я торопливо дожевала бутерброд, залпом выпила едва теплый кофе и встала из-за стола. – Да, хочу! Что брать с собой?
Вот это я зря у него спросила! По версии Марика, для посещения Термального Дворца непременно следовало набить разнообразным банно-косметическим добром пару седельных сумок. Гель для душа, крем-пилинг для тела, маска для лица, скраб для стоп, массажное масло, защитный гель для волос, шампунь, бальзам, антицеллюлитный массажер, компрессная пленка для проблемных зон, редкий гребешок для мокрых волос и густая щетка для сухих, скребок для пяток и пилочка для ногтей – все эти вещи, по мнению Марика, уважающей себя посетительнице терм были жизненно необходимы.
Я твердо дала понять, что мое самоуважение имеет разумные пределы, и снарядилась по минимуму. Марик же повесил по туго набитой сумке на каждое плечо и в элегантном пляжном костюме из натурального неотбеленного льна выглядел как очень запасливый паломник по святым местам.
Лично мне нужны только купальник, полотенце и тапочки, и все это я за пять минут приобрела в магазинчике у входа в термальный комплекс.
– Как ты можешь покупать купальник без примерки, это же просто безответственно! – возмущался Марик, пока мы с ним шли к кабинкам для переодевания.
Не знаю, сколько времени и сил потратил на приобретение купального костюма он сам, но таких эффектных плавок я в жизни не видела!
Когда загорелый мускулистый Марик в шикарных парчовых стрингах длинным шагом от бедра проследовал в купальню, инструкторша по аквааэробике замерла на бортике бассейна с широко открытым ртом, едва не утопив послушно копирующих все ее движения подопечных.
В бассейне, больше похожем на прудик с черепашками, крупными поплавками болтались почти исключительно дедушки и бабушки. Молодежь единолично представляла моя соседка – рыжая бестия Галина Шмидт.