Скраггер в который раз взглянул на часы. Он приехал в 7.20 на случай, если участок откроется раньше, но капрал прибыл только в 7.45 и вежливо махнул рукой в сторону скамьи, приглашая Скраггера подождать. Это было самое долгое ожидание в его жизни.
Руди и ребята из Ковисса уже, должно быть, в воздухе, расстроенно думал он, точно так же, как и мы были бы, если бы не эти чертовы паспорта, будь они неладны. Еще минута – потом все. Больше ждать нельзя; у нас и так уйдет не меньше часа на то, чтобы убраться отсюда, и уж как пить дать, что-нибудь где-нибудь на одной из трех баз не состыкуется, обязательно какой-нибудь не в меру любопытный хрен начнет задавать вопросы и разожжет пожар в эфире – не говоря уже об этом занудном Сиамаки. Вчера ночью Скраггер включил ВЧ-связь и слушал его обидчиво-раздражительные звонки Гаваллану в Эль-Шаргаз и Мак-Айверу в Ковисс, которому он сказал, что встретит его сегодня в аэропорту Тегерана.
Чертов зануда! Но я все равно думаю, что поступил правильно, не позвонив Энди и не отменив операцию. Черт, нам выбираться легче всех, а если бы я отложил «Шамал» до завтра, стряслось бы еще что-нибудь, у нас или у других, и Маку уже никак было бы не отвертеться от полета назад в Тегеран с этим растреклятым Киа. Так рисковать я не могу, просто не могу. По голосу легко можно было понять, что Мак нервничает, как старуха, пустившаяся по морю в корыте.
Дверь открылась, и он поднял голову. Двое молодых полицейских вошли в участок, волоча с собой молодого человека в грязной разорванной одежде и с лицом в кровоподтеках.
– Кто такой? – спросил капрал.
– Вор. Мы поймали его с поличным, капрал, этот несчастный дурень крал рис у базаари Ишмаэля. Мы схватили его во время патрулирования, перед самым рассветом.
– На все воля Аллаха. Посадите его во вторую камеру. – Потом капрал заорал на юношу, заставив Скраггера, не понимавшего фарси, вздрогнуть: – Сын собаки! Как ты мог быть настолько тупым, чтобы попасться? Разве ты не знаешь, что теперь тебе уже не отделаться простыми побоями? Сколько раз вам всем надо повторять? Теперь действует закон ислама! Закон ислама!
– Я… я хотел есть… мои…
Насмерть перепуганный юноша застонал, когда один из жандармов грубо тряхнул его.
– Голод не оправдание, клянусь Аллахом. Я сам хочу есть, наши семьи голодают, мы все голодные, конечно, мы голодные! – Они вдвоем потащили молодого человека из комнаты.
* * *Капрал обругал его еще раз, жалея его про себя, потом бросил взгляд на Скраггера, коротко кивнул и вернулся к своей работе. Как глуп этот иностранец, что пришел сюда в Священный день, но если этому старику хочется весь день и всю ночь дожидаться сержанта, который придет завтра утром, он может ждать здесь весь день и всю ночь.
Его карандаш шумно скрипел по бумаге, вызывая у Скраггера оскомину. 8.11. Он угрюмо поднялся, притворился, что благодарит капрала, который из вежливости уговаривал его остаться. Потом направился к двери – и едва не налетел лбом на Кешеми.
– О, извини, приятель! Салам, ага Кешеми, салам.
– Салам, ага. – Кешеми прочел на лице Скраггера облегчение и нетерпение. Сардоничным жестом он предложил ему подождать и подошел к столу; его проницательные глаза читали капрала как открытую книгу. – Приветствую тебя, Ахмед, мир тебе.
– И вам, ваше превосходительство сержант Кешеми.
– Какие неприятности у нас были сегодня? Я знаю, чего хочет этот иностранец.
– Около полуночи возле доков прошла еще одна встреча исламских марксистов. Один моджахед убит, и семь сидят у нас в камерах – проблем не возникло, засада прошла легко, благодарение Аллаху, и «зеленые повязки» нам помогли. Что мы будем с ними делать?
– Следовать правилам, – терпеливо объяснил Кешеми. – Передать заключенных Революционному комитету, когда они появятся здесь завтра утром. Дальше? – Капрал рассказал ему про молодого человека. – С ним – то же самое. Сын собаки, что попался!
Через дверцу в перегородке Кешеми прошел к сейфу, достал ключ и начал открывать его.
– Хвала Аллаху, я-то думал, что ключ потерялся, – сказал капрал.
– Он и потерялся, но Лафти его нашел. Я был у него дома сегодня утром. Ключ лежал у него в кармане. – Паспорта лежали на коробках с патронами. Он отнес их на стол, тщательно проверил, подписал визу от имени Хомейни, проверил еще раз. – Держите, ага пилот, – сказал он, протягивая их Скраггеру.
– Благодарю вас, ваше превосходительство, до свидания.
– До свидания, ага. – Сержант Кешеми пожал протянутую руку, проводил Скраггера задумчивым взглядом. В окно он видел, как Скраггер сел в машину и быстро уехал. Слишком быстро. – Ахмед, у нас в машине есть бензин?
– Вчера был, ваше превосходительство.
Аэропорт Бендер-Делама. 08.18. Нумир теперь в панике перебегал от одного трейлера, где жили механики, к другому, но все они были пусты. Он бросился назад в контору. Джахан, их связист, в изумлении поднял на него глаза.
– Никого нет! Их никого нет, ни пилотов, ни механиков… и большая часть их вещей тоже пропала! – запинаясь, проговорил Нумир; на его лице все еще багровел след удара, полученного им от Затаки. – Сыновья собаки!
– Но… Но они просто полетели в «Иран-Тода», ваше пре…
– Говорю тебе, они сбежали, и сбежали с нашими вертолетами!
– Но два наших 206-х стоят в ангаре, я сам видел, и даже фен работает, сушит краску. Его превосходительство Руди не стал бы оставлять работающий фен без при…
– Клянусь Аллахом, говорю тебе, они сбежали!
Джахан, иранец средних лет в очках, включил ВЧ-связь:
– Капитан Руди, говорит база, как слышите меня?
Кабина пилота Руди. И Руди, и его механик Фэгануитч отчетливо слышали вызов: «База вызывает капитана Руди, как слышите меня?» Руди чуть-чуть подправил дифферент и снова расслабился, посмотрев направо и налево. Он увидел, как Келли показал на свои головные телефоны, поднял два пальца, развел их буквой V. Руди кивнул. В следующий момент улыбка исчезла с его лица.
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Все пилоты напряглись. Ответа не последовало. – Ковисс, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Молчание. – Ленге, говорит Бендер-Делам, как слышите меня?
– Бендер-Делам, слышу вас два на пять, продолжайте.
Джахан тут же быстро затараторил на фарси, которого Руди не понимал, потом оба оператора какое-то время обменивались репликами. После паузы Джахан сказал по-английски:
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Треск помех. Вызов повторился. Треск. Потом: – Ковисс, как слышите меня? – Потом снова молчание.
– Это ненадолго, – пробормотал Руди.
– Что все это значило, капитан? – спросил Фэгануитч.
– Нас застукали. Едва пятьдесят минут прошло, как мы в воздухе, а нас уже застукали!
Базы истребителей находились повсюду вокруг них, и впереди располагалась еще одна, большая и очень эффективная, на острове Харк. Он ни на секунду не сомневался, что, если их перехватят, они будут сбиты, как был сбит НВС. На законном основании, подумал он, чувствуя тошноту. И хотя в данный момент они были в достаточной безопасности здесь внизу, над самыми волнами, где видимость составляла менее четырехсот метров, пройдет немного времени, дымка исчезнет, и они окажутся совершенно беспомощны. Снова раздался голос Джахана:
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня? – Молчание. – Ковисс, как слышите меня? – Нет ответа.
Руди чертыхнулся про себя. Джахан был хорошим связистом, настойчивым, он будет вызывать и вызывать, пока Ковисс или Тегеран не откликнутся. А потом? Это их проблема, не моя. Моя – вытащить мою четверку целыми и невредимыми, больше мне ни о чем тревожиться необязательно. Я должен вывести свою четверку в целости и сохранности.
В трех-четырех метрах под ним катились волны, пока еще без белых барашков, но серые и сердитые, и ветер не ослаб. Он посмотрел на Келли и покачал рукой вправо-влево; этот жест обозначал, что им следует разойтись пошире и не стараться поддерживать визуальный контакт, если видимость упадет. Келли показал, что понял его. Руди передал тот же сигнал Дюбуа, который передал его Шандору, летевшему крайним справа. Потом Руди занялся тем, чтобы выжать максимум расстояния из минимума топлива, напряженно всматриваясь в белую мглу впереди. Скоро они будут в глубине настоящих морских путей.
Ленге, аэродром. 08.31.
– Господи, Скрэг, мы уж думали, что тебя арестовали, – выпалил Восси, подбегая к машине, Вилли рядом с ним, у обоих едва ноги не подгибались от облегчения. Их три механика тоже столпились вокруг. – Что случилось?
– Я получил паспорта, так что приступаем.
– У нас проблемы. – Восси был белым как мел.
Скраггер поморщился; он был все еще в поту от напряженного ожидания и поспешного возвращения.
– Так, что на этот раз?
– Али Паш здесь. Сидит на ВЧ-связи. Утром пришел, как обычно, мы попробовали отослать его домой, но он не ушел и…
– Так, что на этот раз?
– Али Паш здесь. Сидит на ВЧ-связи. Утром пришел, как обычно, мы попробовали отослать его домой, но он не ушел и…
Вилли нетерпеливо встрял:
– И последние пять минут, Скрэг, последние пять или десять минут он, разрази меня гром, ведет себя очень странно и…
– Словно ему вибратор в задницу затолкали, Скрэг, никогда его таким не видел… – Восси замолчал.
Али Паш вышел на веранду перед комнатой, где помещалась радиостанция, и настойчиво замахал Скраггеру рукой.
– Иду, Али, – крикнул ему Скраггер. Бенсону, их главному механику, он прошептал: – Ты и твои ребята готовы?
– Так точно. – Бенсон был маленьким, жилистым – и сильно нервничал. – Я отнес ваши вещи в машину как раз перед тем, как появился Али Паш. Так мы даем деру?
– Подождите, пока я схожу в контору. Все…
– Мы получили «Дельта Четыре», Скрэг, – сказал ему Вилли, – от остальных пока ничего.
– Отлично. Все ждут, когда я дам сигнал. – Скраггер сделал глубокий вдох и зашагал к конторе, поздоровавшись по пути с «зелеными повязками». – Салам, Али Паш, добрый день, – сказал он, подойдя к двери; он сразу отметил его нервозность и тревогу, – я ведь вроде дал тебе на сегодня выходной.
– Ага, тут кое-что…
– Минутку, сынок! – Скраггер повернулся и с притворным раздражением крикнул: – Бенсон, я же сказал тебе, если вы с Дрю хотите отправиться на пикник, поезжайте, но к двум часам чтоб были на месте, а не то смотрите! А вы двое какого черта стоите выглядываете? Вы собираетесь проводить наземную проверку или нет?
– Да, Скрэг, извини, Скрэг!
Он едва не рассмеялся, глядя, как они в спешке натыкались друг на друга; Бенсон и американский механик Дрю прыгнули в старый фургончик и покатили прочь, Восси и Вилли направились к своим кабинам. Войдя внутрь конторы, он вздохнул посвободнее, поставил портфель с паспортами на стол.
– Ну, что у тебя за проблема?
– Вы улетаете от нас, ага, – сказал молодой иранец, ошарашив Скраггера.
– Ну, мы… э-э… мы не улетаем, – начал Скраггер, – мы проводим наземную про…
– Да нет, вы улетаете, улетаете! На завтра… на завтра нет никакой смены, чемоданы не нужны, а я видел агу Бенсона с чемоданами… и почему все запчасти отправили куда-то, и всех пилотов и механиков… – По щекам молодого человека побежали слезы. – Это правда.
– Послушай, сынок, ты расстроен. Возьми выходной, отдохни.
– Но вы же улетаете, как и те, из Бендер-Делама, вы улетаете сегодня, а что будет с нами?
Громкая тирада на фарси в динамике радиостанции заглушила его. Молодой человек вытер рукой слезы, переключился на передачу и ответил на фарси, потом добавил по-английски: «Режим ожидания один», – и с несчастным лицом повернулся к Скраггеру:
– Это снова был ага Джахан, он повторил то, что говорил десять минут назад. Их четыре 212-х исчезли, ага. Просто пропали, ага. Они поднялись в воздух в семь тридцать две, направляясь в «Иран-Тода», но садиться там не стали, а полетели дальше в глубь суши.
Скраггер нащупал рукой стул, стараясь сохранять спокойствие. Рация снова ожила, на этот раз по-английски:
– Тегеран, говорит Бендер-Делам, как слышите меня?
– Он вызывает Тегеран каждые несколько минут, и Ковисс тоже, но ответа нет… – Глаза иранца снова наполнились слезами. – Из Ковисса они тоже уже улетели, ага? И в Тегеране ваших людей уже нет? Что нам делать, когда вас не будет? – На площадке первый из 212-х с шумом запустил двигатели, сразу следом за ним загудел второй. – Ага, – обеспокоенно заговорил Али Паш, – мы же должны теперь запросить разрешение на запуск двигателей у Киша.
– Не стоит беспокоить их в выходной день, это же все-таки не полет, просто проверка, – сказал Скраггер. Он включил ОВЧ-рацию и вытер подбородок, чувствуя себя почему-то грязным и очень взволнованным. Али Паш ему нравился и то, что молодой человек сейчас говорил, было правдой. Без них здесь не будет ни работы, ни заработка, а для Али Паша останется только Иран, и один Бог знает, что тут произойдет.
В радиостанции возник голос Вилли:
– У меня датчик крутящего момента что-то барахлит, Скрэг.
Скраггер взял в руки микрофон:
– Перебирайся на «капустную грядку» и все там проверь. – «Капустной грядкой» они называли пятачок земли километрах в девяти от побережья, вдали от города, где они проверяли двигатели и могли отрабатывать действия в экстренных ситуациях. – Будь там, Вилли, возникнут какие-то проблемы – свяжись со мной, я всегда могу подвезти Бенсона, если тебе понадобится наладка. Как у тебя дела, Эд?
– Класс, просто класс, Скрэг, если вы не возражаете, я бы хотел поработать над действиями пилота при отключении двигателя, мне скоро лицензию продлять… Вилли мог бы меня погонять по процедурам, а?
– О'кей, свяжитесь со мной через час. – Скраггер подошел к окну, радуясь возможности повернуться спиной к Али Пашу и не видеть этих грустных, осуждающих глаз. Оба вертолета поднялись в воздух и полетели прочь от побережья. В конторе было как-то более душно, чем обычно. Он распахнул окно. Али Паш угрюмо сидел у радиостанции. – Почему бы тебе все же не взять выходной, парень?
– Я должен ответить Бендер-Деламу. Что мне им сказать, ага?
– А о чем Джахан тебя спрашивал?
– Он сказал, что ага Нумир хотел знать, не заметил ли я чего-нибудь странного, не происходило ли здесь что-нибудь странное, не вывозили ли отсюда запчасти, не улетали ли вертолеты, пилоты и механики.
Скраггер уставился на него.
– Мне кажется, ничего необычного тут не произошло. Я здесь, механики укатили на пикник, Эд и Вилли полетели проводить рядовые проверки. Все как всегда. Правильно? – Он, не опуская глаз, пытался волевым усилием склонить его на их сторону. У него не было аргументов, чтобы убедить его, он ничего не мог ему предложить, никакого пешкеша, разве что… – А ты одобряешь то, что здесь происходит, сынок? – осторожно спросил он. – Я имею в виду, то, что будущее сулит тебе здесь?
– Будущее? Мое будущее связано с компанией. Если… если вы улетите, то… тогда у меня не будет работы, я не… у меня не будет денег, чтобы же… я не… у меня ни на что не будет денег. Я единственный сын…
– Если бы ты захотел уехать, ну, тогда бы у тебя была твоя работа и будущее, если бы ты захотел… за пределами Ирана. Это гарантировано.
– Но… но что гарантировано, ага? Жизнь на вашем Западе, одному? Как быть с моими родителями, родственниками, моей юной невестой?
– На это я не могу дать тебе ответа, Али Паш, – сказал Скраггер, глядя на часы, остро ощущая, как утекает время, как мигают огоньки на аппаратуре, гудит ВЧ-радиостанция, внутренне готовясь к тому, чтобы скрутить этого молодого человека, который был выше его ростом, крупнее, моложе на тридцать пять лет, а потом разбить ВЧ-радиостанцию и дать деру. Извини, сынок, но так или иначе тебе придется нам помочь. Он как бы между делом придвинулся поближе, занимая более удобную позицию. – Вы в таких случаях обычно говорите «иншаллах», – мягко произнес он и приготовился.
Услышав эти слова из уст этого доброго, странного старика, которого он так уважал, Али Паш почувствовал, как его заливает волна теплоты.
– Это мой дом, ага, моя страна, – сказал он бесхитростно. – Имам есть имам, и он подчиняется только Богу. Будущее есть будущее и лежит в руке Аллаха. Прошлое – это тоже прошлое.
Прежде чем Скраггер успел его остановить, Али Паш вызвал Бендер-Делам и теперь говорил на фарси в микрофон. Оба оператора некоторое время беседовали друг с другом, потом Али Паш неожиданно быстро завершил сеанс связи и отключился. Он поднял глаза на Скраггера.
– Я не виню вас за то, что вы улетаете, – сказал он. – Спасибо вам, ага, за… за прошлое. – Он с большой тщательностью выключил радиостанцию, вынул из нее предохранитель и положил в карман. – Я сказал ему, что мы… что мы заканчиваем работу на сегодня.
Скраггер длинно выдохнул.
– Спасибо, сынок.
Дверь открылась. На пороге стоял Кешеми.
– Я хочу осмотреть базу, – сказал он.
Управление компанией в Эль-Шаргазе. Мануэла говорила:
– …а потом, Энди, радист из Ленге, Али Паш, сказал Джахану: «Нет, здесь ничего необычного не происходит», потом добавил как-то внезапно: «Я заканчиваю работу на сегодня. Я должен идти на молитву». Нумир тут же связался с ним повторно, прося подождать несколько минут, но ответа уже не было.
– Внезапно? – переспросил Гаваллан. Скот и Ноггер тоже внимательно слушали ее. – Как это внезапно?
– Ну, как будто ему все надоело или ему вдруг приставили пистолет к виску, – нахмурившись, ответила Мануэла. – А может быть, мне мерещится что-то, чего там и не было вовсе, Энди.
– Означает ли это, что Скраггер все еще там, или нет?
Скот и Ноггер поморщились, эта мысль приводила их в ужас. Мануэла нервно шевельнулась.
– Если бы он там был, разве он не взялся бы ответить сам, чтобы дать нам знать? Думаю, я бы так и сделала. Может быть, он… – Зазвонил телефон. Скот взял трубку. – Компания S-G? А, привет, Чарли, погоди секунду. – Он передал трубку отцу. – Из Кувейта…